Всем хорошего настроения)).

Продолжение в комментариях.

@темы: Разное

---

Герои и монстры. ФФ-7 9.

Глава 9.

Он летел. Летел в полной темноте, в странном вязком и тягучем пространстве, в котором никак не разобраться, где низ, а где верх. Куда двигаться, есть ли конечная цель — непонятно. Тогда Джен остановил полет и попытался сориентироваться. Но пустота как будто ждала этого и, вцепившись невидимыми когтями в тело и в крыло, вгрызлась в мягкую плоть, отразившись яркой вспышкой боли в ставшем непослушным теле. Он рванулся, громко закричал от ужаса и отчаяния и распахнул глаза. Было темно, но он сразу понял, что вынырнул в реальность. Вокруг — каменные стены воздухозаборной шахты завода. Он лежал на спине, чувствуя под собой что-то упругое. Крыло. Кажется, он его сломал. Тут же вернулась боль, острая и нехорошая. Стало трудно дышать, во рту явственно ощущался солоновато-железистый привкус крови. Сломаны ребра? Это плохо, но не фатально. Лечебная материя — в браслете на руке, это успокаивало. Однако, сначала нужно оценить тяжесть повреждений. Джен попытался сесть, но только почувствовал резкую вспышку боли, тело не слушалось. Зрение уже адаптировалось к условиям, и теперь он видел темное ночное небо над головой и что-то непонятное, торчавшее справа из груди, там, где быть ничего не должно. Он медленно поднял правую руку и осторожно ощупал эту штуку. Ржавая арматура криво под небольшим углом вошла между четвертым и пятым ребром. Бахамут... Как бабочка в инсектарии, он наделся на эту хрень. А кровь во рту — это легкое. Джен не смог сдержать мучительного, болезненного приступа кашля и, скривившись, сплюнул в сторону большим сгустком крови в перемежку с вязкой слюной, неприятная густая влага потекла по шее. Металлический ржавый штырь проткнул грудь насквозь — вот это называется не повезло. Резко закружилась голова, его сильно затошнило. Хорошо, если цел позвоночник. Приземлиться с такой высоты и остаться живым — само по себе большая удача. Если не думать о том, что это только начало. В лучшем случае, его найдут солдаты и добьют. В худшем... В худшем — он останется тут и будет барахтаться еще какое-то время, пока Лайфстрим не заберет мертвое окоченевшее от холода тело. Тогда это покажется избавлением. Джен попробовал пошевелить ногами. Удалось согнуть только левую, да и то, не полностью. Правая отозвалась тупой болью и не пошевелилась. Наверное, сломал. Он опять закашлялся и сплюнул кровью. Итог не радовал: есть одна рука и одна нога. Не так много, как хотелось бы, но сейчас главное — остановить кровотечение. Иначе все будет быстро. Активизировать материю в таком положении достаточно сложно, но пробовать нужно. Он попытался скастовать заклинание, рука слушалась плохо, как будто была чужая, в итоге, он снова рухнул в темную, тошнотворно вращающуюся воронку беспамятства, и сколько провалялся без сознания — было непонятно. Когда пришел в себя, первое, что увидел — светящиеся глаза, а потом из темноты проступил силуэт... силуэты. Гардхунды. Дикари. Целая стая. Кровищи из него вытекло много, благоухает на весь завод, не удивительно, что появились гости. Звери сидели вокруг него в полной тишине, но почему-то не нападали.
Теперь Джен знал, каким будет его конец. Не самым красивым, но быстрым, если они атакуют разом. По крайней мере, замерзнуть он не успеет. Но страха почему-то не было. Странно, но гардхунды, по сравнению с солдатами, казались не такой уж и проблемой. Джен задумчиво посмотрел на сидящего почти вплотную зверя, потом поднял руку и медленно протянул ее, попытался коснуться гладкого бока. Хунд отпрянул, но не огрызнулся. Все так же завороженно таращился на Джена горящими мако глазами с вертикальными, как у Сефирота во время боя, зрачками.
Почему его еще не нашли? Лазард говорил, что завод окружен. Зак, без сомнения, уже сообщил, что произошло, куда он упал и, конечно, они не уйдут, пока не убедятся, что враг мертв. Разве что, не полезут в завод ночью. Ночью в таких местах опасно. Местные обитатели вылазят из своих нор, а второму классу справиться с ними тяжело. Без потерь не обойтись. Значит, будут ждать до утра.
Сидящий ближе всего гардхунд вдруг поднял морду вверх и низко, протяжно завыл. Стая сразу подхватила, и ей тут же ответили другие обитатели модеохеймского завода. Рык, рев, вой невидимых монстров звучал в темноте со всех сторон. Где-то грянула автоматная очередь, за ней вторая, ухнул недалекий взрыв, два одиночных, опять взрыв. Пол ощутимо тряхнуло. Гардхунды вдруг поднялись и, дружно развернувшись, потрусили куда-то в глубину тоннеля, оставив его одного. Это должно было показаться странным, но почему-то не казалось. Джен знал, что гарды не нападут. Знал, был уверен с самого начала. Поэтому не боялся. Монстры не нападали на него никогда. Видимо, чувствовали брата по крови. Он невесело усмехнулся, закрыл глаза и попытался оценить свое состояние.
***
— Где бы ты ни был, Руди, бросай все, ты мне срочно нужен.
Сефирот еле сдерживался. Перед тем, как набрать Ходжо, ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, иначе он боялся, что просто не сможет связно излагать.
— Я в Шинра-билдинг. Что тебе надо? — недовольно откликнулся невидимый Ходжо.
— Ты и твои ТУРКи. Мы летим в Модеохейм, на автоматизированный завод по переработке мако. Надо забрать Генезиса. Захвати медикаменты и инструмент. Не знаю... Все, что может понадобиться при тяжелом ранении или чуть больше. Сам сообрази.
— Твой друг опять натворил дел?
— По дороге поговорим. Если сможешь оказаться полезным — получишь все, что захочешь, и я честно отвечу на все твои вопросы.
— Хорошее предложение. Будит фантазию, вселяет надежду...
— Руди, пожалуйста, заткнись. Я жду тебя наверху, на вертолетной площадке. Надеюсь, ты придумаешь, что соврать, чтобы мы смогли вылететь немедленно.
— Рудольф Хождо отчитывается только перед президентом, мой мальчик. Вряд ли кто-то решит мучить меня глупыми расспросами. Имидж, так сказать, — Хождо издевательски рассмеялся и сбросил вызов.
***
Кровь остановить все-таки получилось. Наверное, прямо перед тем, как потерять сознание, поэтому он все еще был жив. Зверски хотелось пить, а вот шевелиться не хотелось совсем. Что делать дальше — непонятно. Все было хреново, дальше некуда. Плечо левой руки сломано почти посередине, кости сместились, и тут материя — не выход, работать ей все равно он не сможет, а без хирурга не починить. Надо было попробовать как-то сняться с арматуры, но поднять корпус не получалось, а даже если и получится, что дальше?
Анджил, скорее всего, смотался. Когда позвонил бьющийся в истерике Лазард и закричал в трубку, что если они не свалят немедленно, то через полчаса останутся там навсегда, Джен сразу перезвонил Хьюли, передал привет из Шинра, и они договорились, что встретя на базе в Баноре. Андж, скорее всего, там, и уже понял: что-то пошло не так. Но теперь вернуться в завод невозможно. Солдат под него нагнали прорву, а стрекот вертушек Джен слышал постоянно, и радовало только одно — Андж идиотизмом никогда не отличался, под пули в лобовую не полезет. Не должен полезть. Скорее, он дернет Сефирота, и вдвоем они, вполне возможно, что-нибудь придумают. Но до этого желательно как-то дожить, а до рассвета часа четыре. Джен всегда хорошо чувствовал время и теперь тоже вряд ли ошибался. Он активизировал второй и последний шарик лечебной материи, выбрав целью позвоночник. Вначале показалось, что ничего не произошло, но постепенно правая рука стала слушаться лучше, зато в левой боль вспыхнула ярче, стала неприятно острой и пульсирующей.
Джен подумал, что стоит немного полежать и подождать. Полного эффекта можно ожидать минут через двадцать, через час.
Он попытался расслабиться и немного отключиться от внутреннего ощупывания своего искалеченного тела. Получалось хреново, но холод пробирал до поломанных костей, чуть притупляя боль, делая ее другой, неприятной, но вполне терпимой. Минут через десять он смог переключить мозги.
Все получилось так глупо, что от злости на самого себя хотелось стукнуться головой об стену. Джен поклялся, что сделает это обязательно, вот только выберется из этой ледяной ловушки.
К тому моменту, когда пришел сигнал от Лазарда, они уже обыскали почти весь завод и поняли, что Дженовы тут нет и не было. Холландер ошибся, тело древней цетра хранили где-то в другом месте. Кто их засек — Джен не знал. Скорее, объяснение самое простое — они не увидели скрытых камер слежения, и на пульт поступил сигнал. Он, конечно, расстроился, но никак этого не показал, чтобы не огорчать Анджа. Тот собирался слетать в Мидгар по делам. Пора было уходить, но Холландер вдруг решил поиграть в жертву и рванул в коридоры реактора, выкрикивая проклятия. Догнать его получилось раз плюнуть, но драгоценное время Джен упустил и нос к носу столкнулся с Заком Фейром. Лазард надсадно орал в наушник: «Уходи оттуда! Быстро! Это авангард, за ним ТУРКи и армия!» Джену приходилось одновременно отвечать ему и отбиваться от наседавшего Фейра. Время уходило, Зак упорно пытался его убить. «Все! — Лазард на том конце совсем слетел с катушек. — Они замкнули периметр и подняли в воздух Линксы, вам не уйти!» Джен выругался сквозь зубы, отбивая очередную атаку. В этом царстве вечного холода любой объект, как на ладони. Спрятаться можно только в самом заводе, вылезать на открытую местность — подписать себе приговор. Убивать Фейра он не хотел. Из-за Анджа, который считал щенка хорошим парнем, больше ни почему. Зак, возможно, и был им, но теперь этот неплохой парень доставал его так упорно, что просто по-тихому смотаться уже не получалось, а играть в партизана-террориста, бегая от солдат по заводу, вполне возможно, но недолго. Поэтому разыграть спектакль, имитировав собственную печальную гибель, тогда показалось вариантом очень даже неплохим. И вначале все шло отлично. Он читал стихи собственного сочинения и попробовал себя в драматической роли — сначало казалось, у него получилось блестяще. Даже сам расчувствовался, а Зак поверил безоговорочно. И когда Джен рухнул в шахту, на мгновение он решил, что справился, но вото теперь стало понятно — переиграл. Надо было сразу оживать, а он упустил несколько мгновений, и это превратило блестяще разыгранный спектакль в полный провал. Джен зацепился крылом за какой-то выступ, которого быть тут не должно - судя по всему, за большую намерзшую сосульку, его швырнуло об стену, несколько раз перевернуло, и в себя он пришел уже на дне шахты. Обидно и бестолково. Теперь его попытка, обернувшаяся полным фиаско, выглядела глупой детской выходкой и бездарным, жалким шутовством. Но страдать сейчас было бесполезно, а сожалеть о своем идиотизме нелепо — времени в обрез, пора решать, как выбраться из того дерьма, в которое он сам себя засунул. Дальше ждать — нет смысла, если материя сработала, то у него получится. Джен собрался, с трудом подавил очередной приступ кашля и, оттолкнувшись локтем здоровой руки, бросил корпус вверх и в сторону. Тело пронзила острая боль, но оно не подвело, и Джен оказался лежащим ничком на холодном камне в луже собственной крови, но с арматуры он себя снял. Стены шахты тошнотворно завертелись перед глазами, он снова закашлялся и, теряя сознание, рухнул носом в пол.
***
Долго ждать Сефироту не пришлось.Сначала на крыше появилась известная парочка — рыжий Рено и Руд, даже ночью в привычных черных очках, с большими туго набитыми вещмешками. ТУРКи что-то быстро сказали охранникам, и Рено залез в геликоптер. Охранник куда-то рванул, а через полминуты из лифтовой шахты вышел Ходжо, одетый в куртку. На голове у него красовалась смешная вязаная шапка непонятной формы. Он резко кивнул Сефироту, приглашая следовать за ним, и ловко полез в геликоптер.
— В моденхеймском реакторе войсковая операция,- проорал Рено, перекрывая шум винтов. — Подобраться незаметно не получится. Придется что-нибудь соврать.
— На твое усмотрение, — безразлично отмахнулся Ходжо. — Только учти: вы летите вдвоем, нас с Сефиротом здесь нет. Поэтому садитесь так, чтобы нос в машину никто не совал.
— Окей, шеф, — снова заорал Рено. — Сядем на крыше какого-нибудь блока, подальше от чужих глаз.
— Рассказывай, — повернулся Ходжо к Сефироту.
— Нечего рассказывать. Генезис ранен, он где-то внутри завода. Прости, Руди, это, действительно, все, что мне известно, — как объяснить странное чувство, которое он испытал час назад, и почему вдруг сорвался в Модеохейм, Сефирот, правда, не знал. Если говорить как есть, то Руди подумает, что он сошел с ума. Поэтому лучше было не говорить совсем ничего.
— Откуда? Ты же сидел в архиве Шинра. Сомневаюсь, что нашел там что-то стоящее. Только зря тратишь время. Ответы на твои вопросы — в Нибельхейме. Скажи, мой мальчик, какого хрена я тратил время, тыкая тебя носом в очевидное, и какого хрена мчусь сейчас куда-то в ночь, не завершив серию экспериментов?
— В Модеохейме на заводе по переработке мако накрыли Рапсодоса и Хьюли, — темнокожий Руд повернулся к Сефироту и Ходжо, показав на свой наушник. — Я слушаю переговоры армейских. Там были Ценг и Зак. Сообщают, что обоих первых убил Фейр. По крайней мере, он так сказал. Холландера поймали, и теперь Ценг везет его в тюрьму в Юнон. Думаю, завтра мы узнаем много нового и интересного.
— Фейр положил двух первых? — Ходжо скептически скривился.
— Вроде так, — опять закричал Руд. — Насчет Анджа — Холландер подтверждает, и у Фейра его меч — Бастер. Лазард куда-то запропастился, на связь не выходит. Операцией командует Хайдегер. Он тоже не поверил Заку, приказал прочесать завод и подземные коммуникации. Но армейские буксуют на подступах. Там до беса всяких кусачих ночных тварей. Солдаты не прошли дальше нулевого уровня, у них большие потери, решили дождаться утра и идти по светлому.
— Генезис жив, — бросил сквозь зубы Сефирот и заткнулся. Если Ходжо сейчас спросит, почему он так уверен, сказать ему будет нечего. Но тот промолчал, только оценивающе осмотрел его с ног до головы и покачал головой.
— Рено, Руд, это вы? — послышался из динамиков рации голос координатора. Кто-то из ТУРКов включил громкую связь.
— Мы, кто же еще! — радостно закричал Рено. — Привет, Шокер, какого хрена ты там? Поменял департамент? Хочешь стать солджером первого класса, навроде Сефирота?
— Сегодня все тут, вы последние приперлись! — заржал невидимый ТУРК. — Слышал? Ценг поймал Холландера, а Фейр завалил двух первых.
— Слышал-слышал, — отозвался Рено. — Мы как раз по их душу. Точнее, по то, что осталось. Профессору Ходжо срочно понадобилось. Нога, рука — не знаю, что нибудь для исследований. Как услышал, что первых покрошили — чуть не усрался. Летите, говорит, и хоть костями там ложитесь, но привезите мне подарочек.
— А сам-то где?
— Да хрен его знает! В лаборатории, наверное, сидит. Чтобы вредный перец поднял свою жопу и рванул на объект — я еще такого не видел.
Ходжо надулся и уже хотел что-то сказать, но Руд предусмотрительно поднял указательный палец.
— Ничего у вас не получится, ребята, — опять ожила рация. — Там пиздец, что творится. Как будто кто-то настежь распахнул ворота в преисподнюю. Монстры со всех щелей лезут, я и не знал, что такие бывают. Сначала гарды появляются, а за ними всякая хрень ужасная ядовитая лезет. Огнем жжется, током бьется, какой-то слизью так плюется, что в брониках дырки с кулак. Армейские сверху попробовали — та же ерунда. Дальше крыши не пройти, надо утра ждать. Солдаты вошли вначале — вроде нормально, Холландера поймали, и тут началось. Скарлет отходить скомандовала. Ну а мы что? Отошли, зацепились, укрепились. Вот теперь на месте и топчемся.
— Мы попробуем, — не стал спорить Рено. — Не получится — и хер с ним. Завтра, если твари что-то не дожрут, соскребем в кулечек.
— Ну, удачи! — скептически хмыкнул Шокер и отключился.
***
— Осторожно, на крыло не наступите, — Сефирот быстро присел возле неподвижного тела, выставил левую руку назад и чуть в сторону, останавливая движение группы. — Руди...
***
Они сели на крыше завода по переработке мако и в реактор спустились уже на своих двоих. Первыми, кто их встретил сразу по приземлению — стая гардхундов, настороженно следящая за выгрузкой с безопасного расстояния. Сефирот не долго смотрел в сторону встречающих, а потом безразлично отвернулся, помог Руду вынуть из геликоптера большой рюкзак — осторожно, чтобы случайно не разбить ампулы и что там еще может быть.
— Они не опасны, — он махнул рукой в сторону стаи.
— Уверен? — Руд нестороженно косился в темноту, где за спиной гардхундов вдруг зажглось два больших желтых глаза, больше напоминавших прожекторы. — А вот этот милашка?
— Тоже. Они тут живут, — пожал плечами Сефирот. — Любопытные. Людей боятся больше, чем мы их. Если не трогать — не полезут. А я не люблю охотиться на животных. Пусть этим развлекается второй класс.
— Предпочитаешь людей? — хмыкнул темнокожий ТУРК.
Сефирот посмотрел ему в глаза, скрытые за стеклами очков и нежно улыбнулся. Руда вполне заметно передернуло, он отвернулся, полез возиться с перестежкой.
— Почему тогда они нападают на солдат? Их жрут, а на нас только смотрят? — дернул Сефирота за рукав любопытный Рено. — Слышал, что Шокер сказал?
— Сплюнь, — буркнул Руд. — Мы еще не вошли внутрь.
Шарящий в карманах рюкзака Ходжо настороженно поднял глаза, пристально посмотрел на Сефирота и ухмыльнулся, тоже ожидая ответа.
— Не знаю. Они безопасны, — упрямо повторил тот. — Не нападут. Может, чувствуют, что мы не враги.
— Чувствуют, как ты? — осторожно спросил Ходжо.
— Наверное, как я, — не стал спорить Сефирот. — Нам туда, — он уверенно шагнул на бетонную лестницу, ведущую вниз, в глубину здания.
— Чувствуешь, куда идти? — тихо спросил ему в спину Ходжо, но Сефирот вопрос проигнорировал. Он действительно знал, куда идти. Причем настолько точно, что без карты интуитивно выбрал самую короткую дорогу. Странный инстинкт вел его точно к цели — совсем не то же самое, что идти по следу верхним чутьем. Нет, на счет обостренного обоняния или слуха это уже списать не получалось. Запах Джена он уловил далеко не сразу. Минут двадцать они шли по темным коридорам, которые ТУРКи считали пустыми, но Сефирот прекрасно видел, что за ними чутко и настороженно наблюдают сотни, тысячи горящих макко больших и маленьких глаз. А потом он почувствовал его. Привычный приятный аромат густо накрывал запах свежей крови, и Сефирот чуть не сорвался на бег, но вовремя сообразил, что ТУРКи и Ходжо не знают, куда идти, а по основной запаховой составляющей двигаться не умеют и быстро потеряются, поэтому просто резко ускорился.
Джен лежал на животе, подвернув под себя руку, его крыло неестественно вывернулось и безжизненно вытянулось на ледяном полу. Когда их маленький отряд вышел из тоннеля, он не пошевелился. Поза Сефироту очень не понравилась, но тело было вполне материально, и это внушало надежду.
— Руди, — позвали или приказал он.
Ходжо присел на корточки рядом с телом, приложил пальцы к сонной артерии на шее, ловко откатив пропитавшийся кровью воротник. — Нормально все. Живой.
— Не похоже на «нормально», — Руд скептически осматривал неподвижное тело. Явно пытался сообразить, как вот это все, еще и вместе с крылом, дотащить до геликоптера.
— Был бы человеком — уже бы труп остыл и в Лайфстрим утек, — оскалился Ходжо. В свете фонарей его обтянутое кожей сухое лицо походило на морду какого-то местного обитателя. — Крыло самортизировало, — он внимательно осматривал место падения. — Сломалось в двух местах, но зато потушило силу удара.
— Ты делать что-то собираешься? Или еще чего рассказать мне хочешь? — поинтересовался Сефирот.
— Да, извини, отвлекся. Не каждый день попадается такой букет с политравмой. Интересно, как ему прилетело, — Ходжо пару секунд смотрел вверх, потом быстро распаковал рюкзаки, достал несколько пластиковых коробок с ампулами и одноразовые шприцы в прозрачных блистерах. Осторожно, при помощи ТУРКов и Сефирота, перевернул Генезиса на спину, уверенно разрезал на нем пропитавшуюся кровью водолазку, осмотрел, заклеил рваную рану на груди и такую же вторую на боку жидким бинтом, прокомментировав свои действия жизнеутверждающим: «Если живым довезем — продезинфицируем, а пока — так». Потом ловко, почти вслепую воткнул подключичный катетер и стал методично, один за другим, вводить через него препараты. Особых изменений в состоянии Генезиса Сефирот не увидел, но тот дышал — уже неплохо. Судя по всему, кровь, перепачкавшая весь пол в шахте, — это Генезиса. Казалось, ее уж слишком много, Сефирот все время порывался спросить, осталось ли там хоть что-нибудь. Но быть качественно посланным не хотелось, поэтому он сжал зубы и молчал, только придерживал Джена за плечи, отчаянно надеясь, что Руди знает, что делает.
— Теперь помогите мне, — наконец заговорил Ходжо. — Я разверну крыло, а вы осторожно сложите, потом притянем его к корпусу ремнями и — быстро домой. В геликоптере перельем кровь. Я взял консервированную. Немного, литр — больше не было, но у тебя тоже вторая положительная. — Ходжо мотнул подбородком в сторону Руда. Одновременно он туго перетягивал грудь Генезису широкими иммобилизирующими бинтами. — Так что, придется поделиться.
ТУРК невозмутимо кивнул:
— Нет проблем, — и осторожно стал поворачивать безжизненное крыло, слушая указания Ходжо.
До вертушки они добрались быстро и без приключений. Генезиса нес Сефирот. Ему так было спокойней, да и темп движения группы за счет этого значительно вырос. Погрузились быстро. Джена уложили прямо на пол, и Ходжо, не дожидаясь, когда Рено поднимет машину в воздух, тут же достал систему для переливания крови. Видимо, дело было дрянь, если Руди так спешил. Сефирот не стал лезть с вопросами, просто снял плащ, накрыл им Джена, прекрасно понимая, что мало чем может помочь, и положил ему под голову почти опустевший рюкзак.
— Ну что, герои, достали своему упырю кусок окровавленной плоти? — ожил в динамиках голос Шокера.
— Опять привет тебе, чувак! — весело заорал Рено. Он весь перепачкался кровью Генезиса, сам, что тот упырь, но, к счастью, Шокер видеть его не мог. — Какой там хер! Прошли один уровень вниз — нормально, а потом как повалило! Ели съебались! Такие твари за нами гнались — о-го-го! Пиздец, какие страшные! Руд теперь весь седой, что та задница президентская, у меня глаз до сих пор дергается.
— Так Руд же лысый? — искренне удивился Шокер.
— Точно! — обрадовался Рено. — А я-то думаю, почему седины не видно. А она у него внутри!
— Тьфу, блядь, — беззлобно выругался Шокер. — Ну, ты клоун, Рено! Ладно, спокойной ночи и привет вашему людоеду. Передайте, если завтра что найдем — пришлем к завтраку.
— Передам, — заржал Рено. — Удачи! — и отключился. — Куда теперь? — спросил он уже Сефирота.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Герои и монстры. ФФ-7

Картинок).


Глава 8
Анджа он нашел в компании Холландера. Тот крутился вокруг наставника волчком и без устали повторял, что Рапсодос был неудачником, а вот он, Андж, настоящий герой, венец творения, сосредоточение силы, мощи и благородства... Наставник внимания на него не обращал, и Зак понял, что, пока он блуждал по коридорам завода, звонил Лазарду и разговаривал с Ценгом, профессор уже рассказал Анджилу про смерть друга. Это было очень плохо. Андж смотрел прямо перед собой остановившимся остекленевшим взглядом и на внешние раздражители не реагировал.
— Ты — лучший! — вещал вдруг ставший очень настырным и смелым Холландер. Смерть Генезиса вернула ему былую уверенность. — Я придумаю, как справиться с нашей маленькой проблемой. Не сомневайся, и тогда...
— Маленькой? — Андж оттолкнул Холландера и уставился на него, как на мерзкое склизкое чудовище. — Ты даже не представляешь, что это такое! Чувствовать, как медленно умирает твое тело. Постоянная боль, которую терпеть почти невозможно. Не прекращающаяся ни на минуту, она словно грызет тебя изнутри. Спасения нет! Джен... Мне надо было убить его самому. Он всегда хотел умереть с мечом в руке, а вышло вот так...
— Защищайся! — Анджил, приняв окончательное решение, резко развернулся почти на месте, встав в боевую стойку. Бастер покинул ножны и теперь угрожал Заку.
— Перестань, Андж. Я не стану драться с тобой!
— Не станешь? — наставник приподнял брови. — Я потерял все, Зак. Мать... Она покончила с собой, что бы ты ни думал. От ужаса, от чувства вины за содеянное! Я потерял свою Родину. Баноры больше нет! У меня оставался друг. Единственный, ради кого я продолжал это бессмысленное кувыркание. Единственный, кто держал меня в этом мире! Но он тоже не выдержал постоянной пытки. Мне нечего ждать от судьбы, я никому не должен и обо мне никто не заплачет.
— Нет, Андж, нет! Пожалуйста!
— Я хочу умереть воином, Зак! С мечом в руке. Пока я не превратился в чудовище, в гниющий труп. Ты должен оказать мне эту честь, ученик!
***
Все зашумели, обсуждая рассказ Хайдегера и Ходжо, обмениваясь впечатлениями, а Руфус Шинра воспользовался моментом и объявил небольшой перерыв. У них с Ценгом нарисовались какие-то срочные дела, всем предложили позавтракать и отдохнуть с полчасика. Папаша аннигилировал в неизвестном направлении, разговаривать с кем-либо Ребеке не хотелось, и она, нажав кнопку «капучино» на автомате и дождавшись, когда ароматная шоколадная струйка перестанет литься в одноразовый стаканчик, села в одинокое кресло, демонстрируя нежелание компании.
— Ты чем-то расстроена, красавица? — рыжий ТУРК подкрался незаметно, она невольно вздрогнула, когда тонкие пальцы коснулись плеча.
— Клауд Страйф, — Ребека не стала притворяться, что все хорошо. — По психике парня потоптались коваными берцами. Я не идеалистка и понимаю, что такое необходимость, но не могу заставить себя испытывать восторг.
— Даже восторг ученого? Кто, как не ты, в состоянии оценить виртуозность исполнения? — не стал оправдывать и оправдываться Рено. Он обошел Ребеку и вдруг уселся перед ней прямо на пол, скрестив ноги и закинув за спину всегда мешавший ему галстук.
Ребека не смогла сдержать улыбку. Рено хотел ее рассмешить и он своего добился.
— Знаешь, солнышко, этот мир устроен так, что ни абсолютным злодеям, ни абсолютным героям в нем места нет, — Рено помолчал, дожидаясь ее реакции, и Ребека кивнула. Спорить тут было не с чем.
— Тогда ты должна согласиться и с тем, что с разных точек зрения поступки людей можно оценивать не просто двояко, а трояко, четверяко и бахамут-знает-как-яко.
Ребека задумалась, но потом все-таки кивнула, опять соглашаясь.
— Ведь ты же всерьез не думаешь, — продолжил ТУРК, — что твой отец — Рудольф Ходжо, простил бы Клауду Страйфу смерть своего сына? — Рено смотрел в упор, не мигая, глазами взрослого мужчины и очень опытного оперативника.
Ребека рвано выдохнула. Конечно, она читала отчеты и показания Страйфа, но до конца не смогла поверить, что это правда. Уж слишком парень был... прост. Как он смог смертельно ранить самого Сефирота — в голове просто не укладывалось.
— А он...
Рено скривил губы в подобие улыбки. Лицо его стало похоже на театральную маску:
— В тот момент, когда кровь Сефирота пролилась на пол нибельхеймского реактора, Клауд Страйф и Зак Фейр были обречены, Ребека. Поверь, твой отец не тот человек, который проповедует всепрощение и покорность судьбе. Подозреваю, что и в Лайфстрим, в свое время, Руди не отправился только по одной причине...
— Какой? — прищурилась Ребека. Злость на ТУРКа куда-то испарилась. Конечно, Клауда было все еще немного жаль, но она не знала, как поступила бы сама в такой ситуации. Отец никогда не говорил о Сефироте, но это совсем не значило, что он не думал о нем. Сфирот был ему больше чем родным сыном - его творением, его главным проектом. Что думал Ходжо по этому поводу и как поучаствовал в судьбе трех друзей до конца неизвестно, но, определенно, нейтральным он не оставался. Детей у Ребеки не было, а как брата и родную кровь Сефирота она не воспринимала, но гипотетически, если представить... Что бы она сделала если бы дело коснулось ее сына? Отомстила бы, представься такая возможность? Что-то подсказывало, что она бы обязательно воспользовалась ситуацией. Нет. Не просто воспользовалась, создала бы ее сама. Зная папеньку, оставалось загадкой одно: как получилось, что Страйф до сих пор жив, а Фейр... Она очень надеялась, что к смерти этого парня отец отношения не имеет. Хотя... надежда теперь казалась очень призрачной. Зак Фейр и Клауд Страйф всего за пять минут вдруг стали для нее... нет, не убийцами… людьми, убившими брата. Наверное, так думать было неправильно, но Ребека решила, что проанализирует свои чувства потом. А пока ее очень интересовал ответ Рено. — Папа еще не поквитался со всеми врагами?
— Скорее, наоборот, солнышко. Но не буду строить предположений. Посмотрим, что будет дальше, — ТУРК весело подмигнул Ребеке, поднимаясь с пола. — Думаю, в ближайшее время нас ожидает много интересного. Идем. Шеф вернулся, и все с нетерпением ждут продолжения спектакля. Так давайте займем места в первом ряду, милая дама! Ребека тихо засмеялась и церемонно вложила ладонь в театрально протянутую руку.
***
Вот, собственно, и все, что Зак помнил достаточно четко из модеохеймской миссии. Остальное — как в тумане. Короткий бой и победа, которая стала самым большим поражением в его жизни. Умирающий наставник, и рукоять Бастера. Теперь в его, Зака, руке. «Возьми. Он теперь твой. Возьми и помни обо мне. И о том, что даже если все уходит, твоя честь остается с тобой». А потом тело Анджила ласково обняли потоки Лайфстрима, и оно исчезло.
И почти сразу же в помещение вдруг стало очень много народу. Приковылял, держась за сломанные ребра, Ценг, за ним ввалился целый отряд вторых. Двое солджеров тащили под руки сопротивляющегося, выкрикивающего проклятия Холландера. Маленький пехотинец, новый знакомец — Клауд Страйф, тряс Зака за плечо и что-то спрашивал, тревожно заглядывая в лицо. Какая-то высокая блондинка в полевой форме резким голосом отдавала короткие приказы... Заку было все равно.
***
Фуршет в центральном здании корпорации организовали отменный, и Ребека, которая сегодня едва успела позавтракать и выпить в обед кофе, без стеснения отдала дань кулинарным изыскам. Народу в зале собралось предостаточно, но теперь она знала почти всех. Деловые партнеры корпорации, почетные гости, начальники отделов и руководители проектов — толпа разношерстная, не все были ей приятны, но, в целом, вечер удался. Она вкусно поела, потанцевала с Ценгом, с Руфусом и с молчаливым неулыбчивым Рудом. Посмеялась шуткам Рено (он весь вечер таскал за собой под руку очень красивую и очень молчаливую миниатюрную блондинку) и поболтала с преисполненным достоинства вутайцем, оказавшимся каким-то то ли магом, то ли служителем древнего культа. Вутаец приглашал в свою резиденцию, обещал показать древние магические артефакты. По его взгляду Ребека догадалась, какой артефакт он так жаждет ей продемонстрировать и сделала вид, что совсем дурочка и не понимает. При первой возможности ухватившись за вовремя предложенную Ценгом руку, распрощалась с колдуном, пообещав обязательно заскочить... как нибудь.
— Как вам господин Шоджо? — с очень светской улыбкой поинтересовался Ценг, подводя ее к столу сплошь уставленному мнатюрными пирожными.
— У-у! Большой специалист по части магии. Сразу чувствуется, — преувеличенно-серьезно ответила Ребека, протянула руку и на мгновение зависла, не зная, какой выбор сделать. Корзиночка с фруктами или вот это небольшое круглое пирожное с сладким, масляным и явно очень вредным для женской фигуры кремом.
— Пирожное, конечно, — правильно понял ее вутаец. — Думаю, оно очень вкусное.
— Да, — она уверенно наколола сладость на двузубую блестящую маленькую вилочку и откусила сразу половину. — М-м. Вкусно.
— Вкусно, — кивнул Ценг не отрывая задумчивого, чуть лукавого взгляда от ее губ. — Знаете, Ребека, настоящие женщины сейчас большая редкость. Вот такие...
— Какие? — Ребека понимала, что выпросила комплимент, но ей было хорошо и никаких угрызений совести.
— Живые, оригинальные, — Ценг чуть прикусил белыми ровными зубами нижнюю губу, теперь его темно-карие внимательные глаза с бездонными черными зрачками улыбались. — А если они, к тому же, умны — просто на вес золота. Красота сейчас в ассортименте. Пластическая хирургия, мако инъекции — ее поставили на тираж, и этим обесценили.
— А вы большой ценитель естественного и натурального?
— И почитатель, — совсем не смутился вутаец. — Просто красивые женщины, даже очень красивые, меня не привлекают.
— Скажите, Ценг, кто предупредил директора Лазарда? Чтобы свернуть лабораторию и увезти незаметно сотрудников нужно время, — решила перевести на интересующую ее тему разговор Ребека.
— Лабораторию террористы стали сворачивать, как только пропал профессор Холландер. Они не знали, где он, естественно, рисковать не стали. Но окончательную отмашку дал Вельд. Он и задержал операцию ТУРКов. К сожалению, о его предательстве мы узнали много позже. Уже после Нибельхейма.
— Ваш бывший шеф?
— Да. Бывший глава отдела ТУРК. Его дочь была одним из лидеров Лавины. Мы не знали. Да он и сам не знал до определенного времени. Не знал, что она выжила , когда город Кальм, где жила его семья, сгорел. Вельд винил в смерти жены и дочери себя. Поэтому, когда Лавина вышла на него, принял решение помогать.
— Он выжил?
— Нет, — ответ был короткий, но спрашивать, как погиб Вельд, почему-то сразу расхотелось. Температурная кривая их беседы на мгновение замерла, а затем со стоном рухнула вниз.
— Я бы не хотел, чтобы у вас создалось превратное впечатление, Ребека, — Ценг почувствовал, что совершил промах, и постарался его смягчить. — Не стоит думать что Лавина — это сплошь борцы за справедливость и рыцари в сияющих доспехах.
— Террористическая организация, — кивнула Ребека, отправляя в рот вторую половину пирожного и приглядываясь к очередной сладкой жертве. — Никакой романтики, Ценг. Террор — тактика запугивания для достижения цели. Идеология насилия.
— Верно, — Ценг мягко кивнул. — Целью Лавины было уничтожение мако реакторов. Это то, что знали боевики организации. А по сути — уничтожение Шинра— транснациональной корпорации, монополизировавшей власть на планете, после захвата Вутая. Согласитесь, цель достойная и, на первый взгляд, благородная.Террористические организации всегда обозначают свою миссию очень красиво. А вот методы у них строго определенные и, к сожалению, действенные. Насильственные акты против мирного населения, чтобы добиться от власти нужных решений или спровоцировать необходимое развитие событий. Шинра поддерживала на своих территориях порядок. Конечно, можно говорить о несовершенстве, но, по крайней мере, хоть какой-то порядок. Лавина старалась его разрушить, не дав ничего взамен. Если бы ей удалось взорвать реакторы и свалить власть Шинра, как думаете, что бы началось?
— Хаос и конец света, — догадаться, что начнется в городах лишенных электроэнергии, полиции, армии, а вскоре и продовольствия, было не сложно.
— Я рад, что вы не строите иллюзий. В наше время это — большая редкость. А представьте себе, что бы произошло, если бы все это совпало с падением метеорита? Лавина не оставила нам выбора. Пришлось применить жесткие, можно сказать, жестокие меры, — Ценг был само спокойствие. Не смотря на слова, которые он произносил и щекотливую тему, его голос звучал мягко и почти бесстрастно.
— После Вельда главой департамента ТУРК стали вы? —
Ребека холодно улыбнулась вутайцу и съела засахаренную вишню, сняв ее с большой белой горки крема в корзиночке из тонких вафель. — Тогда взрыв опоры над седьмым сектором — ваших рук дело.
— Да. Это сделали Рено и Руд. Очень успешная операция в рамках программы антитеррор. Мы накрыли сразу и лабораторию по производству клонов, которую туда переместили из Дипграунда, и несколько особо опасных террористических групп с лидерами. Погибли гражданские, — Ценг скопировал ее улыбку почти один в один.
— Извините, — Ребека сообразила, что ее занесло, и теперь испытывала некоторую неловкость. — Я не имею права давать оценку действиям ТУРК и президента Руфуса. Для этого надо было быть в том месте и в то время. Но хорошо, что вы не сослались на приказ. Я думала, вы поступите именно так.
— Все приказы тогда отдавались устно. Если бы я хотел оправдаться перед трибуналом — у меня ничего бы не вышло. Я разрабатывал операцию и руководил ею. — Ценг позволил себе легкий поклон. — Последние дни перед падением метеорита все выглядело, как бег по кругу на выживание. Непроходящее ощущение бессмысленности любых телодвижений. Рено тогда чуть не погиб, мы еле успели вытащить его и доставить в госпиталь.
— Реакторы — зло, компания — зло, разрушение реакторов и гибель компании — полное светопреставление. Круг замкнулся, — Ребека, так и не выбрав ничего на столе, повернулась к Ценгу и вопросительно посмотрела ему в глаза.
— Руфус Шинра — единственный, кто имеет желание, ресурс и пытается разорвать этот круг. Ему нужна помощь.
— Спасибо, Ценг, могли бы во мне и не сомневаться. Если не решить проблему Гайи в ближайшее время, то через три месяца мы будем вынуждены остановить первый реактор. Иначе вскоре он остановится сам. А дальше все сорвется в штопор. По сравнению с тем, что начнется, когда Лайфстрим окончательно иссякнет, действия ребят из Лавины покажутся просто детским праздником, а гибель под куском плиты сотни несчастных... Боюсь, многие решат, что им тогда очень повезло. Я прекрасно понимаю, что президенту Руфусу приходится думать сразу обо всем. Пусть богиня даст ему силы, — Ребека демонстративно выдохнула. — Я немного устала и хотела бы отправиться спать. Если вы проводите меня до кара, буду вам очень благодарна, господин ТУРК. Компания любезно предоставила мне личного шофера. Кажется, это кто-то из ваших бывших коллег.
Ребека подошла проститься с Руфусом и немного удивилась, что Ценг тоже попрощался, а потом предложил проводить ее.
***
— Не плачь, — сказала ему вечером Аэрис. — Наверное, там им будет лучше. Этот мир нетерпим к тем, кто непохож на других.
Зак кивнул и вытер катившиеся по щекам слезы, сдержать которые не получалось. Как всегда, Аэрис была права. Вот так, даже не знала в чем дело, интуитивно угадала самую суть.
— Ну... не знаю, — осторожно начал Мэл. — Твой наставник же был солдатом? А в бою иногда убивают. Если человек решил стать солдатом, он должен быть готов умереть. Не всегда же шинровцам кого-то? Иногда и их.
— Наверное, ты прав, — вяло согласился Зак. Объяснять про проекты сумасшедшего ученого, как и от чьей руки ушел Андж, он был не готов.
— Не обижайся, — недолго помолчав, продолжил Мэл. Ему показалось, что он был груб, расстроил Зака, и теперь испытывал чувство неловкости. — Вот ребята из Лавины. Они ведь тоже умирают. Но знаешь, чем они отличаются от твоих друзей?
— Только не говори, что им не платят, как солджерам.
— Нет, Зак. Им не платят, — грустно покачал головой Мэл. — Может, совсем немного, чтобы не голодали. И то, не всегда хватает средств. Но дело не в этом. Они сражаются за идею и умирают ради благородной цели. А вы — наемники. Убивать — ваша профессия. Вы ее выбрали сами и не интересуетесь, за что отправляете в Лайфстрим очередную цель. Шинра вас оценивает и оплачивает не как людей, а как инструмент сохранения власти. А Лавина тратит деньги на производство клонов и боевых дроидов, чтобы не кидать живых людей...
Зак смотрел на Мэла в упор, не мигая, и тот осекся, сообразив, что сболтнул лишнее.
— Для простого плотника из трущоб не слишком ли ты осведомлен?
— Что, позвонишь своему дружку ТУРКу? — горько усмехнулся Мэл, даже не пытаясь оправдываться.
— Нет, — помотал головой Зак. — Нет, Мэл. Не позвоню.
***
— Я снял небольшой пентхаус недалеко от Шинра-билдинг, — сообщил вутаец, шагнув за ней в лифт. — Очень удобно. Ехать совсем недалеко. Я приглашаю вас в гости, Ребека.
— Вы тоже хотите показать мне магические артефакты? — о, язык всегда был ее главным врагом, иногда сдержаться просто не получалось. А сейчас настроение, как на зло, было самым что ни на есть боевым. — Господин Шоджо мне уже предлагал. Подозреваю, это какая-то вутайская традиция или хитрость — держать дома магические артефакты для совращения юных дев.
— Помилуйте, Ребека, откуда у бедного ТУРКа такие дорогие вещи? — легко рассмеялся Ценг. Тонкие пальцы мягко легли на ее голые плечи. Он стоял сзади и теперь нагнулся так, чтобы говорить в самое ухо. Ребека почувствовала теплое дыхание, и как короткие волоски на шее встали дыбом, когда оно коснулось кожи. — Все, что я могу показать юным девам, — заговорческим шепотом продолжил Ценг, — это моя большая и очень одинокая постель. И я — в качестве гида. Соглашайтесь, Ребека. Обещаю, вы не пожалеете.
— Какая нарочитая и агрессивная реклама, — сказала она , чтобы хоть что-то сказать.
— Главное — достигла ли она цели, — почти невесомо выдохнул Ценг, едва касаясь губами ее шеи.
— Скажем так... Вы смогли меня заинтриговать.
— Решения принимаете вы. Никаких обязательств, — быстро внес ясность вутаец. — Стоит вам что-либо пожелать или остановить меня — все будет, как прикажет, как пожелает госпожа.
— Как пожелает госпожа... — предложение звучало слишком заманчиво. — Что ж. Мне нравится, господин Ценг, — Ребека медленно повернулась на каблуках и посмотрела в темные, казалось, ставшие совершенно бездонными глаза вутайца. Сейчас с ТУРКом они были одного роста. — Почему бы и нет?
***

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

ФБ-17 Зима. Я болельщиком.

Афигенно позитивный клип. Я буду читать в ожидании задорных текстов.

За наших, естественно.

@темы: Разное

---

Герои и монстры. ФФ-7

Глава 7.



Глава 7.
Глава 7.
Миссия легкой не стала. Как Сефирот и обещал. След дезертиров обнаружился в пятом мако-реакторе, вот туда они и отправились в качестве авангарда впереди армейских подразделений. Их группой руководил Сефирот, и все его приказы и действия чем дальше, тем больше удивляли Зака. Теперь ему казалось, что Сефирот совсем не собирается кого-то ловить, тем более, убивать, а вызвался на эту миссию исключительно с целью предупредить беглецов. В отношении Анджила Фэйра это вполне устраивало, но, когда они столкнулись в реакторе нос к носу с Рапсодосом, Сефирот и не подумал нападать. Мало того, даже говорить с другом при Заке не стал. Приказал пойти и поймать Холландера, который, как сообщил перед миссией Лазард, предал корпорацию и убежал к Рапсодосу и Хьюли. Тот, действительно, обнаружился в реакторе. Зак гнался за оказавшимся на редкость проворным профессором по техническим коридорам, пытаясь сообразить, почему Холландер предал. Проще было спросить об этом самого беглеца. Но когда Зак припер его к стенке, тот вдруг сообщил, что скрываться не собирался, что его похитили злые враги прямо из Шинра-билдинг, и он с радостью вернется назад. Но теперь сбить Зака с толку стало не так просто. Ценг ведь говорил: «Думай!» Вот он и подумал, какой смысл в том, что профессор драпает от него, если он не предатель?
Додумать эту мысль не получилось — появился Анджил и преградил ему дорогу, а Холландер сразу забыл про то, что он жертва злодеев, и быстро юркнул в какую-то дверь. Разговор с наставником вышел сумбурным и странным. Зак спросил, что он хочет, а Андж ответил, что, наверное, господства над миром, как все монстры. Издевку в голосе не уловить было невозможно. Но потом наставник показал свое крыло и сказал, что просто хочет стать человеком, а дальше воткнул свой меч в пол и от души навалял Заку по шее. Снова. Чтобы он «скорее включал мозги». Зак так растерялся, что даже не попытался спросить, ну что, что опять было не так?!
Он рухнул сквозь прогнивший пол и полетел ниже — в трущобы под плиту. Провалился через крышу в старом храме, где росло много цветов и жила очень красивая девушка — Аэрис. Аэрис зарабатывала тем, что продавала букеты. Заку она понравилась сразу. А в родной Гонгаге все знали — лучший способ заинтересовать красавицу — показать, что ты для ее хозяйства очень даже нужная, просто необходимая вещь. Так Зак и поступил. Он сразу предложил Аэрис отличную идею. Надо сделать красивую коляску для цветов и продавать их на плите богачам из верхнего города. Цветочница сразу перестала его бояться и заулыбалась, идея ей понравилась.
Трущобы... Они неприятно поразили воображение. Зак, конечно, знал, что жизнь там не очень, но солдаты корпорации в бедные кварталы спускались только для выполнения заданий и, так получилось, раньше ему сомнительные миссии не выпадали. Оказалось, что тут, почти в полной изоляции от остального мира, живет очень много людей. Намного больше, чем над плитой. «Тут те, кто не так лоялен Шинра», — мягко сказала Аэрис «Кто не лижет ей зад», — сказал парень по имени Мэл, с которым он случайно познакомился. Зак узнал, что живущих над плитой здесь никто не любит, а солджеров совсем не считают героями. «Они какие-то ненормальные, — сказала Аэрис. — Агрессивные, грубые». Она тогда еще не знала, что Зак тоже солдат корпорации. «Солджеры — наши враги, убивают за деньги. С их помощью Шинра подавляет бунты и держит за горло тех, кто не хочет отплясывать под ее музыку, — сказал Мэл. Он помогал делать цветочную коляску для Аэрис, и с Заком они быстро подружились. — Они спускаются сюда, чтобы раздавать смерть». Когда новые друзья узнали, что Зак тоже солджер, да еще первого класса, то даже не стали извиняться:
— Если ты что-то сделаешь Аэрис... — зло зыркнул на него Мэл из-под упавшей на лицо русой челки.
— Ничего я вам не сделаю, — окончательно обиделся Зак. — Я не на миссии, а вы — не террористы.
Парень не то чтобы успокоился, но немного осадил назад, а Аэрис только мило улыбнулась:
— Не бойся, Мэл. Зак не хочет причинить нам вреда. Я вижу.
Это стало поворотным моментом. Его с опаской, но приняли. Если Аэрис что-то говорила, то тут, в трущобах, все ей почему-то верили.
Монстры... Монстры здесь ходили прямо по полутемным и грязным улочкам, тянувшимся между безликими, серыми коробками домов — потрясающая разница с вечно праздничным, многоэтажным и ярким верхним ярусом над плитой.
Несколько зубастых тварей на куче мусора в тупиковой улице показались Заку опасными, и, к тому же, очень хотелось показать Аэрис, что он настоящий герой. Но особого эффекта его подвиг не произвел. «Зачем ты напал на них? — удивилась она. — Эти звери вполне безобидны. Падальщики. Поедают мертвую органику». А когда Зак удивился и спросил, не боится ли она, Аэрис сказала, что нет. Если бы животные были опасны, то ее давно бы съели. Но они на людей нападают редко, а на нее и вовсе никогда. Некоторых из них жители трущоб используют в пищу. Тех, чьи тела после смерти не забирает Лайфстрим. Или забирает не сразу, а тогда, когда они уже начинают разлагаться. Если такую тушу успеть разделать свежей, то получается отличная белковая еда. Выживать в трущобах тяжело. Мало нормальной пищи, света, плохая вода. Зато тут нет полиции, и тут свои законы. Может, даже более справедливые, чем наверху. Аэрис хоть и сирота, но ее никто не обижает.
Они долго болтали, прогуливаясь по узким едва освещенным улицам, вдоль домов и серых мрачных заборов, которые оживляли только искусно выполненные цветные граффити: «Смерть псам Шинра». «Солджеры — каратели». «Артур Шинра — мудак». «ТУРКи, идите нахуй!». Заку все стало предельно понятно буквально в первый час: тут им не рады. Почему же так? Директор Лазард когда-то говорил, что в трущобах живут те, кто не хочет соблюдать закон, работать и готов жить в нищете, лишь бы иметь возможность целый день ничего не делать. «Не хотим гнуть шею на богатеньких дядей и гробить здоровье за гроши. Не хотим быть вторым сортом. Здесь мы свободны», — сказал его трущобный знакомец Мэл. «Тут живут разные люди, — мягко улыбнулась Аэрис. — Есть лодыри и просто невезучие, есть те, кто сделал свой выбор сознательно, и кого заставила сделать его жизнь. Есть те, кто и здесь неплохо устроился и кто скрывается под плитой от глаз департамента ТУРК. Тут у каждого своя история...» Договорить они все равно не успели. Опять очень не вовремя позвонил Ценг, и им пришлось проститься. Зак пообещал обязательно вернуться и доделать цветочную коляску.
***
Руфус печально прикрыл глаза, откинулся в кресле, но в перебранку встревать не собирался, Ребека тоже решила помолчать и послушать. Столько интересной информации, сколько она получила за последние три дня, раньше не удавалось нарыть и за год. Но полностью систематизировать ее пока не получалось. Отсутствовали большие куски, а некоторые моменты выглядели так нелепо, что явно нуждались в переоценке.
— Но позвольте, профессор, Мидгар был разрушен метеоритом. Это факт известный. Не станете же вы отрицать...
— Обломками метеорита.
— ...что на город не падал никакой...
— Обломки метеорита! Ну что за тупой болван этот господин Дон — не помню — как дальше!
— Профессор Ходжо, вы забываетесь!
— Дон Корнео, если вы еще раз повысите голос на профессора Ходжо, — бриллиантово-нежно улыбнулся Рено Ландре, — то у мидгарского рынка завтра будет новый Дон. Тоже Корнео. Такое уже случалось, дело плевое. Поэтому давайте-ка вы заткнетесь и внимательно послушаете, что говорит уважаемый человек.
— Обломками метеорита! — послушно повторил Дон Корнео, безвольно рухнув назад в кресло, из которого так необдуманно вскочил. — Какая разница!
Руфус Шинра незаметно исполнил классическое «рукалицо», но скорее, чтобы скрыть улыбку, адресованную Ребеке. Вутаец Ценг демонстрировал непроницаемое спокойствие, смеялись у него только глаза.
— Какая разница — какая разница, — возмущенно проскрипел Ходжо. — Вот из-за таких придурков, которые не уделяют внимания нюансам, рождаются нелепицы и дикие истории про магические бои Света и Тьмы, про злого колдуна, силой натуживания какого-то органа призвавшего метеорит, и про святую бабу, которая этот метеорит победила. Заметьте, всем уже насрать на то, что город таки превратился в руины! Что, Дон Корнео, не сильно помогла Мидгарду белая Святость? Или как там у вас в трущобах обозвали эфемерную хрень, которую никто не видел, но все в нее верят?
— По мне хоть как, — буркнул Дон Корнео. — Было указание говорить, что город спасла Белая Святость — мы и говорили. Да хоть Белая Задница! Лишь бы никто не лез на баррикады.
— А что, идея с задницей мне нравится больше, — обрадовался Рено. — Только оставьте эти выдумки для наших друзей из Лавины. Здесь все в курсе, где заканчиваются сказки и начинается геополитическая необходимость. После падения метеора забот было и так до жопы. Мы удержали Мидгар на грани полного хаоса, для тотального пиздеца не хватило совсем чуть-чуть: повода поднять мятеж.
— Ваш папенька очень предусмотрительно создал убедительнейший образ врага, — затрясся в беззвучном смехе Хайдегер, повернувшись к президенту Руфусу. — Вешать на него дохлых чокобо было легко и приятно. Никто и не подумал усомниться.
— Не уверен, что это можно расценивать как удачный шаг, — задумчиво помассировав переносицу, отозвался Руфус. — В конечном итоге, это стоило отцу жизни.
— Что не помешало вам, став президентом, и дальше эксплуатировать идею, — парировал Хайдегер.
— Почему бы и нет? — президент устало пожал плечами. — На тот момент все считали, что Сефирот мертв. За ним уже числилось так много всего интересного, начиная с нибельхеймской резни и заканчивая взрывом опоры над седьмым сектором, что чуть больше, чуть меньше — какая разница? — тема Руфусу была явно неприятна. — Рухнувший на Мидгар метеор — всего лишь ягодка на верхушке всей этой пирамиды из слухов, полного бреда, полуправды и домыслов.
— А что тогда есть правда? — невинно поинтересовалась Ребека, понимая, что этот вопрос хотел бы задать в зале каждый второй, но ехидное выражение лица ее папульки охлаждает пыл даже самых отчаянных.
— Правда? — усмехнулся президент, сделав удивленные глаза. — Правда в том, что люди готовы поверить в любую ерунду, если ее правильно подать.
***
Заку прямо из трущоб пришлось срочно бежать в здание корпорации, где творилось полное сумасшествие: Лавина снова атаковала и теперь — главный офис. Сначала они с Сефиротом с трудом отбивались от многочисленных клонов Генезиса, боевых дроидов и странных монстров, которых раньше Зак никогда не встречал. Самое удивительное, что в этом им помогал неожиданно появившийся Анджил. Но стоило только обрадоваться, как оказалось, что наставник совсем и не думает возвращаться в компанию. «Прорыв на шестьдесят седьмом уровне. Это вход в лабораторию научного департамента. Сефирот — срочно к президенту. Фейр — к профессорау Ходжо», — коротко скомандовал в наушнике голос директора Лазарда.
Когда запыхавшийся Зак прибежал спасать профессора Ходжо, Андж и Генезис были уже в лаборатории , но что самое обидное: его тут никто не ждал. Рапсодос и Ходжо едва обратили внимание на прыжок Зака в центр зала с обнаженным мечом наперевес. «Такой убогий осел, как Холландер, не вылечит и простуды!» — смеялся Ходжо, совсем не боясь обнаженного Стикса в руках Генезиса. Но тот, похоже, и не собирался его убивать. Читал странные стихи, пытался что-то объяснять, профессор отвечал, что все это полная чушь, он не видит никакой связи и не стоит выдумывать. Рапсодос горячился, зло косил на замершего в стороне Анджила. Ходжо издевательски смеялся: «Наконец, вся компания придурков Холландера в сборе». Наставник пытался их мирить. Все выглядело более чем странно. Зак попытался защитить профессора, но от него опять отмахнулись — Ходжо совсем не жаждал, чтобы его спасали, его вдруг заинтересовал предмет беседы и он не сильно, но обидно оттолкнул Зака:
— Не мешай, солджер. Твое дело — махать мечом, когда скажут, и не лезь в разговор. Умные думают — дураки колотят их врагов по головам железной палкой. Как ты сказал? — он опять обращался к Рапсодосу:
«Я вернусь, если ты будешь ждать,
Если будет к кому мне вернуться.»
Интересно... Обещаю подумать. Только потом, когда мне действительно будет нечем заняться , - Ходжо театрально рассмеялся, запрокинув голову. Зак немного обиделся, а Генезис очень разозлился, но профессора так убить и не попытался. Просто лупанул в стену фирагой — Зак такое однажды уже видел в Баноре, и вылетел в образовавшуюся в стене дыру. Андж просто последовал за ним, даже не обернувшись. Так Зак ничего и не понял. Ходжо тоже ничего объяснять не стал, грубо выставил его из лаборатории, обозвав походя бестолковым качком. А когда Зак решил спросить Сефирота, то оказалось, что тот заперся в архиве Шинра — комнате с компьютерами и большим складом всевозможных электронных и бумажных носителей, что он злой, как бахамут, шлет всех к херам, обещает отрубить все, что просунется в дверь, и выходить оттуда не собирается.
Зак почесал затылок, но потом решил, что все равно рано или поздно Сефирот появится. Жрать захочет — вылезет. Вот тогда он и спросит его, что все это значит. Ведь рассказал Сефирот ему на прошлой миссии про проект «G». Пусть и немного — про деградацию, но теперь Зак хотя бы знал, почему такое произошло с Рапсодосом и его наставником.
А потом была миссия в Модеохейме, и ему стало не до чего. Потому что в Модеохейме Зак — веселый бесшабашный парень из Гонгаги — умер. А тот, что теперь занимал его место, был похож на старого только внешне. Казалось, этот новый просто копирует манеру общения Фейра, пытаясь обмануть посторонние взгляды.
***
Ребека знала, что после памятной истории в Нибельхейме Сефирот действительно пропал. По словам Зака Фейра и Клауда Страйфа, он погиб, прыгнув в жерло мако-реактора. Учитывая, что на тот момент Сефирот был тяжело ранен, а это подтверждала его кровь, обильно залившая пол в месте последней схватки, сомнений ни у кого не возникло.
Версия о том, что вутайский демон сошел с ума и перед смертью разговаривал со своей матерью — трупом древней цетра, который находился здесь же в колбе с питательной жидкостью, и от которого Сефирот (видимо, в состоянии помешательства) оторвал голову, вполне устраивала руководство Шинра. Президент разумно рассудил, что герой уже мертв, как это ни печально, а его слова про господство матери над этим миром вполне подходят под нужную концепцию. Вот, собственно, здесь все и началось.
На тот момент компания находилась просто в аховом положении. Она потеряла трех лучших солдат — весь первый класс. Зак Фейр, который на тот момент тоже получил первый класс, до него, если смотреть объективно, не дотягивал. Он не обладал теми способностями, которые давали клетки цетра, и заменить Рапсодоса, Хьюли , а тем более, Сефирота никак не мог.
Но это было полбеды. Тогда же оказалось, что в лабораториях Дипграунда Лазард Дезерикус вместе с профессором Холландером производил боевые клоны для Лавины. Прямо на мощностях компании и за ее счет. Когда Холландера поймали, и ТУРКи взялись за него серьезно, он тут же рассказал все, что знал, не знал и еще поделился своими соображениями по всем интересующим Ценга вопросам вплоть до космических перелетов. Но кто-то предупредил действие оперативников отдела, и им досталось мало. Лаборатория успела свернуться, сотрудники скрылись, а вместе с ними скрылся и директор Лазард. В командной цепочке образовался разрыв. Кому можно, а кому нельзя доверять — никто не понимал. Все понимали, что Лазарда Дезерикуса кто-то предупредил. А вскоре из тюрьмы форта Юнон сбежал Холландер.
Совет директоров в те дни почти не расходился, все чувствовали — корпорация доживает последние дни, и спасти ее может только чудо.
Артур Шинра уже не надеялся ни на силу своей армии, ни на ТУРКов, и опять призвал своего карманного гения. А профессор Ходжо слишком хорошо понимал, что деньги и власть будут у него до тех пор, пока Шинра процветает.
— Э-хе-хе. Пришлось поработать немного не по профилю, — довольно хохотнул Ходжо, — но если человек гениален, то он гениален во всем. Вы не представляете, с каким удовольствием я наблюдал, как все придурки этой долбаной планеты с пушками и проклятиями носятся по городам и континентам, пытаясь ухватить за край плаща зеленый призрак космической вирусной бабы, э-хе-хе, — веселился профессор. — Представляете? Вирус! С крылышками! — он отставил ладони в стороны и помахал ими. — Совсем люди без мозгов! С беленькими крылышками. Э-хе-хе! То Сефирот со своей железной палкой , а то — баба с во-от такими зелеными грудями, — Ходжо показал внушительные размеры Дженовы и победно осмотрел притихших зрителей. — То появится, то исчезнет, а еще ругается и пророчества выкрикивает. Просто мечта идиотов всех мастей! Хоть бы подумали, за каким хреном вирусу крылья. Он же вирус, хе-хе-хе! Он думать не умеет. Он вне клетки вообще не живой, примитивней уже некуда, э-хе-хе! Нуклеиновая кислота и оболочка для нее, а-ха-ха! Ну откуда у него груди, крылья, мозги? Но не-ет — мы придумали этому каламити коллективный разум, хе-хе-хе! И все поверили, что если из дерьма сложить очень большую, огро-омную кучу дерьма, она обязательно начнет думать, разум в ней зародится — во как!.
— Точно, — рассмеялся Рено Ландре, ткнув в сторону профессора указательным пальцем, как пистолетом. — А сиськи зеленые Руд придумал, — сидевший от него слева чуть за спиной высокий чернокожий ТУРК в темных очках одобрительно кивнул. — Дизайнеров к секретному проекту как-то привлекать не рискнули, — обратился Рено теперь уже к Ребеке. — Пришлось своими силами образ врага, так сказать, создавать. Сколько споров и ругани было! Но, в конце концов, получилось вполне достоверно. Жаль, ни одно из моих прекрасных предложений не прошло, — он трагически развел руками. — Успех был бы еще круче!
— Куда уж круче?! — усмехнулся Ценг. — Почти вся Лавина с Барретом во главе переключилась на ловлю этой Дженовы-Сефирота, оставив Шинра и реакторы в покое. Ну а Клауд Страйф...
— А Клауд Страйф оказал нам просто неоценимую услугу, — криво улыбнулся Ходжо. — Мне пришлось изрядно повозиться с мозгами этого парня. А когда он сбежал вместе с Фейром из лаборатории, то я уже думал — все, пропал прекрасный экземпляр. Он тогда больше овощ напоминал, чем солдата, немного не успел я его доделать, но, слава Миневре, оклемался. И, такой молодец, сразу Сефирота ловить кинулся! — Ходжо уже смеялся так, что из глаз текли слезы. — Я очень постарался, чтобы тот у него в голове накрепко засел. Этот Клауд целый бродячий цирк придурков тогда собрал для погони. С пулеметами и мотоциклами.
ТУРКи весело заржали, совсем не стесняясь присутствия президента. Ценг тоже улыбнулся. Ребеке было совсем не смешно. Через какой долгий и тяжелый период реабилитации прошел Клауд Страйф для того, чтобы покинуть свой персональный ад, куда, не задумываясь, сунул его папаша, и вернуться к нормальной жизни, она уже знала хорошо. Стало неприятно и неуютно. Рено Ландре, только недавно вызывавший расположение, сразу отдалился, стал совсем непонятным, острым и жестким. ТУРКи... Ребека крепко сжала зубы и еще раз дала себе слово, что не купится на обаяние и такт Ценга, как бы он ей ни нравился.
— Наведенная проекция появлялась периодически то в одном населенном пункте, то в другом, выкрикивая странные угрозы и обещая захватить власть над миром, — резюмировал Хайдегер. — У нее даже появились свои поклонники, пытавшиеся объединиться с идолом и устраивающие какие-то странные ритуалы в честь своего кумира. Но — пусть им. Результат мы получили. Интенсивность атак на корпорацию снизилась, а все происходящие катаклизмы стало легко объяснять кознями этой самой Дженово — Сефир — Сефирот — бахамут знает кого.
Безголовый труп несчастной цетра был перевезен в лабораторию в главном здании Шинра. Его опять погрузили в саркофаг с питательным раствором, чтобы клетки не погибли, но разума в этом теле было столько же, сколько в куске размороженного мяса.
Компания получила серьезную передышку и возможность почистить и восстановить ряды. Вот вам и вся правда. Думаю теперь многое из того, что говорит Руди, не покажется откровением.
***
Сефирот надежды не оправдал и из архива не вылез, а еду ему таскала симпатичная лаборантка Ходжо. По доброте душевной, или кто приказал — Зак не знал, с ним она не разговаривала, только высоко задирала нос и гордо проходила мимо. Поэтому в Модеохейм на завод по переработке мако, где были замечены Хьюли и Рапсодос, Зак опять отправился с Ценгом, захватив с собой двух пехотинцев. С одним из них он сблизился довольно тесно. Парня звали Клауд, и он тоже родился на окраине в маленьком городке, как и Зак, только в Нибельхейме. Но все это неважно. Главное — теперь он знал точно, что убивать Рапсодоса не собирается. Не говоря уже о своем наставнике. Может, из-за Анджа или из-за Сефирота. Конечно, он еще в пятом реакторе понял, что эти трое — более близкие друзья, чем казалось. А может, понимание пришло после его «экскурсии» в трущобы. Когда пришлось поверить, что Рапсодос и террористы Лавины — не единственные, кто считают Шинра злом. Есть еще люди, вполне нормальные, приятные, простые люди, которые думают точно так. И если предположить, что правы все-таки они, а не Ценг, не директор Лазард, не Сефирот с рекламного плаката Шинра: «Враг коварен! Будь начеку!» то многие вещи объяснялись вдруг сами собой.
В Модеохейме он надеялся встретить Анджила и поговорить, но судьба распорядилась иначе: сначала падение вертолета, из-за которого разрыв между их группой и арьергардом уменьшился, потом долгий путь по снежной равнине. Спутники отстали, он рвался вперед, надеясь, что успеет предупредить наставника и Рапсодоса, что за ним идут армейские подразделения и реактор почти окружен. В результате вывалился из лифта в центральном зале как раз в самый разгар разборок между Генезисом и Холландером, опять встряв в середину разговора. Перепуганный Холландер пятился от наступающего на него с обнаженным мечем Рапсодоса и кричал что-то про свою нужность, и что обязательно придумает, как остановить деградацию. Рапсодос ему явно не верил, и тогда профессор проорал, что ему нужны клетки Дженовы и про то, что он бы давно все решил, вот только никто не знает, где хранится тело цетра. И никогда никто об этом не узнает, а, скорее всего, Ходжо его совсем уничтожил, когда у него забрали проект «D», и он слетел с катушек. Глаза у Рапсодоса недобро полыхнули мако. Вот в этот момент Заку и показалось, что Холландеру конец. Может, если бы он тогда не бросился защищать этого никчемного человека, а сделал, что планировал — попытался поговорить с Рапсодосом, все закончилось бы совсем иначе, но время не вернуть. Это сейчас Зак думал, что, если Джен Холландера и прибил бы, то только лучше бы стало, но тогда — нет. Тогда он ринулся в бой, как... как дурак, и с Генезисом они сцепились серьезно. Конечно, Зак чувствовал, что деградация, о которой говорил Сефирот, серьезно ухудшила боевые качества Рапсодоса. Он стал медлительным и был слегка рассеян. Иногда он что-то говорил в пустоту, словно вел беседу сам с собою, только в шуме схватки и криках Холландера коротких реплик было не разобрать. И вдруг он просто упал. Зак мог поклясться, что не достал его, разве что чуть, на излете, но Рапсодос неожиданно рухнул на одно колено, тяжело опершись на руку, и опустил голову:
— Мечты о счастье мне терзают душу, — глухо, но очень четко проговорил он.
Но крылья порваны и близок мой конец.
И чести нет.
Зак от неожиданности остановился и опустил меч, разве что рот не открыл от недоумения. Он смотрел, как Рапсодос пытается тяжело подняться и не может. В конце концов, он упал ничком. Крыло едва заметно трепетало, распластавшись по бетонному полу, словно отдельное живое существо:
— Удел всех монстров
Таков, — с трудом приподняв голову, произнес Рапсодос.
Это что? Опять Ловлес? В поэзии Зак был не очень силен. Точнее, совсем никак. Но в том, что этот поэт сейчас собрался помереть — вот в этом он был полностью уверен.
— Эй! Эй! Подожди! — закричал Зак. — Даже не думай!
Рапсодос неуверенно поднялся, прижимая руку к груди. Его шатало:
— Но даже если утро
Не даст душе такого обещанья,
Ничто не помешает
Мне вернуться.
Генезис попятился к краю старой воздухозаборной шахты и тяжело взлетел на парапет:

— И если мир захочет моей смерти,
То пусть уйдет и он
Тогда со мною.

Раз мир желает гибели моей,
То сбился он с пути.

И Генезис, закрыв глаза и раскинув руки, камнем рухнул вниз.
— Джен! — нет, такого Зак точно не ожидал. Он подбежал к шахте, заглянул в жерло темного проема, но услышал только отдаленный глухой звук удара. Тело встретилось с землей. О, бахамут, о сраный бахамут, если бы он мог подумать, что Рапсодос так плох, он бы... он бы что-нибудь придумал. Он бы точно не стал с ним драться! Но, вроде бы, поплохело ему после того, как Холландер сказал, что клетки какой-то Новы достать невозможно. Неужели из-за этого Рапсодос решил умереть?
Но сейчас думать об этом времени не было. Надо связаться с директором Лазардом, обязательно найти Анджа и сказать ему про Рапсодоса. Сказать, что это не Зак его, что он сам упал... или прыгнул. Зак достал коммуникатор, руки заметно дрожали...

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Герои и монстры. ФФ-7

Автор здесь www.facebook.com/CrimFFVII/
Глава 6.

— Я знал, что рано или поздно ты придешь, — иронично скривился Рудольф Ходжо, не отрываясь от экрана монитора в своем кабинете. — Сколько можно бездумно мечом махать? Пора и наиграться в солдатики, уже не мальчик.
— Проект «G», — Сефирот пропустил тираду мимо ушей и уселся на круглый лабораторный стул у Ходжо за спиной, подняв сиденье до предела вверх. Все равно неудобно. Как чокобо на насесте, но других точек приземления в кабинете не оказалось. Ходжо во время работы предпочитал стоять или расхаживать взад-вперед, скрестив руки на груди — когда вел эксперимент , а если просто думал, то сцепливал их за спиной. — Я знаю, Руди, ты не очень любишь Холландера, но мне на это плевать. Еще я знаю, что в его фиаско, как ученого, твоей вины нет. Что бы кто ни говорил.
— А еще тебе стоит узнать, что мне глубоко плевать на Холландера, его фиаско, неудачный проект и особенно, на то, что говорят и думают на мой счет, — Ходжо наконец оторвался от монитора и повернулся вместе с креслом к Сефироту. — Но мне очень интересно, что ты нарыл и какие вопросы задашь. В последние годы ты стал слишком скрытен, мой мальчик, — Сефирот поморщился. Он терпеть не мог, когда Руди называет его «мой мальчик», но пока решил потерпеть. — Артур в тебе души не чает, - продолжил профессор, — а ты воспользовался, и теперь я, можно сказать, «отлучен от тела». Мне бы очень хотелось провести кое-какие вполне стандартные обследования и послушать твои откровения. И знаешь, почему-то я уверен, что сегодня у меня это получится, — Ходжо усмехнулся. Сефирот посмотрел на него удивленно, и тот с удовольствием пояснил. — Ты даже не одернул меня за «мой мальчик». Значит, тебе от меня что-то оч-чень нужно. Поторгуемся? — он сверкнул стеклами очков, ловко подмигнул левым глазом и азартно уставился на Сефирота.
— Охотно, — улыбнулся тот. Старый ящер всегда понимал его с полуслова и не любил ходить кругами. В этом была своя прелесть.
— Тебе нужна информация по проектам «G» и «S»?
Сефирот кивнул. Он давно понял, что проект «G», в рамках которого создали Джена и Анджа, и проект «S», в результате которого появился на свет он, связаны общей идеей, но несколько разнятся путями достижения результата.
— Если бы мне нужна была просто информация, я бы потряс Холландера, и он выдал бы мне все и еще немного. Того, что успел украдкой подсмотреть у тебя, Руди, — оскалился Сефирот. — Но мне некогда разбираться, да и вряд ли это получится. Несмотря на твои усилия, ученым я так и не стал.
— Это пока поправимо, — буркнул профессор, — мозги у тебя на месте, а знания можно дополнить и обновить. Было бы желание. Но ты предпочел развивать тело, а не логику и интуицию. Просрал все, что я вложил в тебя в детстве.
— Обещаю подумать. В будущем, — согласился Сефирот и поймал еще один подозрительный взгляд. — Мне нужен твой опыт, Руди, твоя оценка и совет. Мне тоже плевать на крах научной карьеры Холландера, но мне не наплевать на моих друзей. Я знаю, что тебе не нужно рассказывать, что я имею в виду. Ты знаешь все еще лучше меня. Как остановить процесс?
Только не пытайся меня убедить, что у тебя нет идей. Идей у тебя может не быть только в одном случае — если ты уже труп.
— Не дождетесь, — польщенно хмыкнул Руди Ходжо. — Только, сам понимаешь, моя помощь будет равноэквивалентна твоей искренности.
— Равноэквивалентна, — хмыкнул Сефирот и поднялся. — Ладно. Знаю, ты мне никогда не врал. Так и быть, начну первым.
С тихим хлопком большое черное крыло материализовалось у него за спиной.
Ходжо замер, кажется, даже перестал дышать. Он медленно и не спеша огляделся, обошел Сефирота по кругу, откровенно любуясь, а потом неожиданно-робко спросил:
— Я могу его потрогать?
Сефирот никогда и никому не давал прикасаться к крылу. Какое там прикасаться? Ходжо был первый, кто увидел его и остался жив. Даже Андж и Джен... Им он так и не показал. Почему? Иногда он не понимал себя. Наверное, эти двое были ему слишком дороги, и он опасался... да, так и есть. Его внешность и так кричала о нечеловеческой сущности. Крыло могло бы стать последней каплей.
— Потрогай, — почему-то он вполне мог допустить, чтобы Ходжо прикоснулся.
Тогда как только мысль, что это сделает кто-то другой, вызывала легкое чувство тошноты. Разве что Джен. Ему бы он позволил. От одной мысли об этом по телу прокатилась сладкая волна. Ох... Что бы ему хотелось сделать с Дженом — Сефирот теперь понимал слишком хорошо.
Ходжо осторожно потрогал перья, потом прошелся по плечу...
Интересно, где Генезис сейчас? Вряд ли изменяет привычкам. Скорее всего, не скучает. Оказалось, думать о том, что Джен, вполне возможно, сейчас стонет в чьих-то объятиях, глубоко принимая в себя чужую страсть, Сефироту явно было противопоказано. Зрачки тут же приняли вертикальную форму, черты лица заострились и стали хищными.
— Браво, — несколько раз хлопнул в ладоши Ходжо. — Спасибо за презентацию. Ты великолепен. Я даже не мог представить себе, что так близко подобрался к решению проблемы. Потрясающе.
— Доволен результатом? Конечно. Вутайский демон. Идеальный убийца, — хмыкнул Сефирот, приходя в себя и пряча крыло. — Рад, что сумел произвести впечатление.
— Дурак ты мидгарский, а не вутайский демон, — скривился Ходжо. — Ничего не понимаешь. Даже не в состоянии оценить идею великого творца. Смотришь в зеркало, а видишь комбинацию из пяти пальцев.
— П-фф... Это ты, Руди, великий творец?
— Смейся-смейся, недоучка. Посмотрим, что ты запоешь при следующей нашей встрече, — беззлобно буркнул Ходжо. — Нибельхейм, мальчик мой, — он поднял вверх указательный палец в любимом жесте. — Там ответ на твои вопросы. Научный городок у подножья реактора — очень удобно. Неограниченный доступ к энергии мако, и вдалеке от посторонних глаз. Тебе стоит слетать туда. Посмотри, подумай. Там есть старый замок, принадлежащий компании Шинра. Большую часть информации по проекту «D», которым я тогда занимался, пришлось уничтожить, чтобы не досталась стервятнику. Так что, в электронном виде мне показать тебе нечего. Все теперь хранится тут, — Ходжо постучал себя по виску. — Моя голова — главный капитал корпорации. Пусть ценят. Но в юности я предпочитал записывать свои наблюдения и вести дневники экспериментов на простой бумаге. В подвалах старого замка, там смотри.
— Что такое проект «D»? — Сефирот снова вскарабкался на свой насест.
— Древние, мальчик мой. Ты же не думаешь, что я создал тебя для бесцельного махания мечом, и во славу боевой мощи корпораци?
— Теперь — не думаю.
— Вот и хорошо. Признаться, меня оскорбляет, когда считают, что я стану тратить свое бесценное время и энергию мозга на подобную чушь.
Наука давно топчется на месте. Последние лет сто, не меньше. Материалисты и идеалисты — каждый тянет одеяло на себя, подгоняет факты под свою концепцию бытия и усиленно не замечает того, что противоречит их убеждениям. После великого Декартиуса, который смог увидеть картину в целом, — ни одной умной мысли. Энгелсис, на труды которого опираются все материалисты Гайи, — просто аферист, научившийся передергивать карту прямо под носом стаи чокобо. У Холландера ничего и не могло получиться. Эксперимент без видения того, что его ждет в финале, сродни гаданию на кофейной гуще. Различие в генкарте человека и шимпанзе составляют один процент. Один! Тогда почему мы не говорим, что человек — это такая разновидность обезьяны? Так чем отличаются животные от человека? Это просто! Наличием абстрактного мышления и способностью логически мыслить. Но что отличает человека от представителя расы древних? Должно же быть отличие, а? Как ты думаешь? Крыло? Да, мой мальчик, древние были крылатыми. Но эта часть тела не делает из человека цетра. Она делает из него просто человека с крылом — все! Люди и древние способны свободно скрещиваться и давать плодовитое потомство. Это доказывает, что мы один вид. Но что дальше?
Сефирот молчал. Знал по опыту, что вот такие спонтанные монологи иногда могут нести много, очень много полезной информации, которой Ходжо делиться не любит и не имеет привычки. Почему для него он сделал исключение — оставалось загадкой.
— Дальше как раз и начинается самое интересное, — Ходжо усмехнулся. — Расскажи мне о себе. Расскажи, что ты скрываешь. Я догадываюсь. Догадываюсь, что все не так просто, но мне будет приятно услышать, что я не ошибся. Давай! Ты же знаешь — я в долгу не останусь.
И Сефирот рассказал. Профессор слушал внимательно. Только иногда задавая наводящие вопросы и уточняя какие-либо моменты. А потом надолго задумался:
— Развитая кинестетика... Я предполагал это. Ты воспринимаешь мир через ощущения. Понимаешь язык тела, как речь. Очень интересно. Обостренное и более тонкое обоняние, феноменальный слух, зрение... Нет, это — не то. Это, конечно, важно, но среди людей встречается. Может, в меньшей степени, но оно есть. Это относится к первой сигнальной системе. К этому способны и животные.
Почему гардхунда можно научить по команде давать лапу, но нельзя научить по команде вилять хвостом? - Ходжо требовательно уставился на Сефирота, ожидая ответа. Прямо как в детстве.
— Не знаю, — удивился тот. — Когда гардхунд виляет хвостом, не обязательно, что он радуется. Он так разговаривает. Со мной, со своими соплеменниками. Злится, здоровается... Просто сообщает какую-то информацию — неважно.
— Правильно! — засмеялся Ходжо. — Но для обычного человека виляние хвостом — это то же самое, как дать лапу за кусок мяса — обычный условный рефлекс. Люди не видят оттенков и не понимают разницы. Они научились болтать и у них отпала необходимость использовать другие способы коммуникации, а, вместе с этим, они перестали понимать и животных. Орган, который не упражняется, постепенно атрофируется — вот, что произошло с человечеством. Но генетически это в людях заложено. Поэтому думай еще. Это — не то. Очень интересно и удобно, но не делает тебя...
Ходжо отвернулся к монитору и яростно забарабанил пальцами по сенсорам.
— Эй! Эй! — Сефирот стал терять терпение. — У тебя будет время обдумать информацию. Теперь твой ход. Я хочу знать, чем можно помочь моим друзьям. Сейчас. А в Нибельхейм я слетаю, не сомневайся.
— Мне нужно подумать. Отстань, — Ходжо даже не повернулся. — Еще нужны пробы твоей крови и.., — стул вылетел из-под профессора, как живой и, ударившись об стену, завалился на бок. Ходжо шлепнулся задницей об пол и удивленно вытаращился на Сефирота.
— Ты получил от меня больше, чем дал. Не провоцируй меня. Или вместо стула я пну тебя. Поверь, я еле сдерживаюсь.
Ходжо встал и, посмотрев на Сефирота с укоризной, пошел поднимать стул.
— Я увлекся. Извини, — напуган он не был. — Если коротко, то Холландер оказался еще большим мудаком, чем я думал. Когда мы обнаружили во льдах тело мертвой цетра, появился реальный шанс выяснить, какими они были — давно ушедшая раса. Какими способностями обладали. Мы знали, что геном человека совместим с их геномом. Я предложил ряд экспериментов... Это сейчас неважно. Но потом вмешалась действительность. У меня возникли серьезные разногласия с президентом. Он забрал у меня проект, а стервятник, он тогда работал со мной, проявил невиданную прыть и сплясал на моих костях. Холландер получил лабораторию в Нибельхейме, проект, деньги, моих сотрудников и тело древней, которую мы назвали Дженова. Только вот мозгов Артур Шинра ему добавить не мог, — Ходжо рассмеялся. — Холландер ввел генматериал Дженовы двум новорожденным. Украл идею. Но не удосужился все хорошо проверить. Клетки древней оказались больны. Космический вирус, внутриклеточный паразит каламити попал в организм младенцев вместе с генетическим материалом. Ты знаешь, что вирус имеет свойство встраиваться в ДНК носителя? Поэтому Холландер его и не обнаружил. Зато обнаружил я. Деградация — результат активации вируса. Он пожирает клетки реципиента изнутри. Но кровь древних сильна, она сражается.
Сефирот удивился. Древние погибли в результате эпидемии, охватившей планету, — эти сведения были в свободном доступе и считались доказанным фактом. Они не нашли лекарства. Если Ходжо прав — Джен обречен.
— Значит, все бесполезно?
— Я переработал много информации, связанной с древними, — отмахнулся профессор. — Археологические раскопки, антропологические данные, радиоуглеродный анализ, мако-трансдукция. И могу с уверенностью утверждать, что это ерунда. Древние победили болезнь. Подумай! Они дети Гайи, и их тела забирает после смерти Лайфстрим. Но только не тело Дженовы! Почему? Ответ прост. Из-за вируса. Пораженное вирусом тело инородно Лайфстриму. Он не принял организм с чужеродной генетической информацией. Понимаешь?
Сефирот кивнул. Кажется, Руди все-таки прав, а значит, есть надежда.
— Нигде, нигде на Гайе нет массовых захоронений древних, — продолжал Ходжо, расхаживая по кабинету и сцепив руки за спиной. — Они исчезли не из-за эпидемии.
— Создали вакцину?
— Вряд ли. Не думаю. Природа вируса такова, что это почти невозможно, а технологии древних не отличались совершенством. Не техногенная раса. Но это долгий и сложный разговор. Ты не поймешь и половины. Может, потом, когда прилетишь из Нибельхейма... Скорее, появились особи, которые смогли побороть болезнь. Иммунитет — обычное дело среди людей. Возможно, из крови иммунных сородичей они смогли получить сыворотку. Не знаю. Не уверен!
Сефирот внимательно слушал Ходжо. Люди не болеют каламити - это ученые выяснили довольно быстро. Но это Сефирот знал и так — врожденный иммунитет.
Ходжо утверждал, что его научный оппонент, как последний кретин, пошел по проторенной дорожке. Он переливал своим экспериментальным моделям - Рапсодосу и Хьюли, человеческую кровь, заменял спино-мозговую жидкость, стараясь таким образом победить каламити. Основывался он на том, что, на ранних стадиях развития, человеческие гены блокируют развитие вируса. Но Ходжо считал, что это глупо. Вирус все равно размножается в генетических цепочках древней. Результат, действительно, оказался противоположным. Человеческая составляющая вошла в антагонизм с составляющей древних. К каламити в придачу, развился иммуноконфликт. После временного улучшения пошло серьезное ухудшение.
— Я поступил иначе. Я облучал тебя мако, усиливая влияние противоположной генетической структуры... — Руди, как всегда в тех случаях, когда его несло, все-таки ляпнул то, что искусно скрывал и, проговорившись, сам замолчал от неожиданности.
— Ты хочешь сказать, что в моем организме тоже есть вирус? — глаза Сефирота опасно сузились. — Ты же говорил, что...
— Я смог решить вопрос! — почти выкрикнул Ходжо. — Вирус стал неактивен!
Если бы это было не так, то сейчас ты был бы такой же развалиной, как твои друзья.
Сначала головные боли, потом слабость, анемия и...
— У меня появились головные боли, Руди. Уже полгода. Почти постоянные.
— Нет! — профессор хлопнулся в кресло, словно его подсекли мечом под колени. — Этого не может быть! Я не мог ошибиться!
Сефирот молчал.
— Полгода... Ты младше Рапсодоса и Хьюли на год... Значит... Где? Где я просчитался? — Рудольф Ходжо на глазах превращался из уверенного в себе мужчины в трясущегося больного старика.
— Не знаю, — новость оглушила Сефирота.
— Мне надо... Мне надо разобраться. Провести обследования и... Я думал, сыворотка из твоей крови может спасти этих двоих... О Гайя! Это наказание. За мою самоуверенность. За гордыню . За...
— Заткнись! — прошипел Сефирот. — Когда Джен был ранен, и рана не заживала, ты запретил переливать ему мою кровь! Ты просто хотел еще раз макнуть Холландера мордой в грязь, не думая, что Джен может умереть!
— У вас разные группы, — бесцветно огрызнулся Ходжо. — Холландер справился и так.
Даже если бы и нет, твоя кровь не поможет от деградации. Ты болен. Но...
— Что? — Сефирот подскочил к Ходжо и сильно затряс его, схватив за отвороты медкостюма. — Что?
— Есть еще одна вероятность. Пусти меня. Пусти, ты меня задушишь! — кресло с профессором откатилось и ударилось спинкой о столик с монитором. — Мне надо разобраться. Мне нужны новые образцы тканей. Должно быть... Оно должно быть, если есть все остальное...
— У тебя есть две недели, чтобы подумать. Две недели. И не надейся, что я позволю тебе прикоснуться к себе. И еще раз назовешь меня «мой мальчик» — голову откручу!
Сефирот пнул так раздражавший его круглый стул и вышел.
— Мой мальчик, — проорал в закрывающуюся дверь Ходжо и быстро вытер скатившуюся по щеке слезу.
***
Рено Ландре влетел в кабинет, как только Сефирот покинул его, и чуть не перецепился через многострадальный стул:
— О, святая жопа президента Шинра! Я чуть не обосцался, когда у него зрачки стали вертикальными. И это крыло... Оно а-ху -енное! Теперь я знаю откуда у вутайцев легенды о кровавом демоне ночи, уносящим жизни солдат пачками. Зрелище, и правда, не для слабонервных. Признаться, когда утром Лазард понес околесицу про крылатого Рапсодоса, я подумал, что он наконец-то сбрендил окончательно. Что не удивительно, при его родителе и занимаемой должности, а...
— Помолчи, ТУРК!
— Молчу! Больше ни слова, клянусь сиськами Миневры, больше вы не услышите от меня ни слова, профессор. Даже если попросите! Даже если будете меня пытать! И я даже не стану спрашивать, почему вы не послали Сефирота туда же, куда отправляете всех, кто пристает к вам с расспросами про проекты. А точнее, прямиком в задницу. Хотя, я бы выразился по-другому...
— Не твое дело, ТУРК, — отмахнулся Ходжо. — Глаз с него не спускать. По возможности, мне нужна его кровь. Хоть капля. Принесешь мне его волос, ноготь — что нибудь — не важно. И держи язык за зубами. Если я узнаю, что хоть кроха информации о том, что ты слышал, попала в руки кого-то еще: президента Шинра, шлюхи из мидгарского борделя, жабул из трущоб под плитой — не важно, ты поздороваешься со своими дружками из ТУРК в Лайфстриме в этот же день. Обсудите там с ними, какой я негодяй и грязный подонок.
— Не волнуйтесь, профессор, — Рено перестал балагурить, вдруг в один момент став ТУРКом — правой рукой Ценга. Опасным, умным противником, успешно носящим давно ставшую родной маску. — Мы с напарником хорошо помним, кому обязаны жизнями. Президент нам платит, но в Лайфстриме гиллы не в цене. Артур когда-то приказал выполнять ваши распоряжения. Вот мы с Рудом и будем... следовать указаниям президента. С точки зрения субординации, приказ вышестоящего командира отменяет приказ нижестоящего. Так что, большой болт мы забили на Вельда и Ценга вполне законно.
***
— Он вам доплачивал? — задумчиво поинтересовалась Ребека, ковыряя ложечкой мороженое в небольшой пластиковой вазочке.
— Конечно, нет, солнышко, — усмехнулся Рено. Панибратское и пошлое в исполнение любого другого «солнышко» ТУРК произнес так, что Ребека почувствовала себя польщенной. — Руди прекрасно знал, что взаимозачеты, в нашем случае, намного надежней. Мако — это, конечно, здорово. Но чтобы применить лечебную материю, надо сначала сложить конструктор. Чтобы куча дерьма, в которую ты внезапно превратился, стала опять похожа на человеческое тело. А в этом вопросе Руди был лучшим. Учитывая специфику нашей работы, можно было не сомневаться, что рано или поздно ситуация повторится. И такими знакомцами, как профессор Ходжо, пренебрегать не стоило. Если не хочешь сдохнуть или остаться перекошенным инвалидом с ногой, растущей из живота, и чужим лицом. Был у нас такой случай, когда лечебную материю применили немного... не своевременно.
— Значит, в Нибельхейм Сефирота отправил мой отец.
— Значит, да, — Рено с громким булькающим звуком втянул почти закончившийся фруктовый коктейль через розовую трубочку и лучезарно улыбнулся. Это получилось совсем не противно, скорее, забавно. Сидящий на мако-инъекциях ТУРК за прошедшие годы совсем не изменился и выглядел все так же юно и бесшабашно, как тогда, когда Ребека увидела его у отца в кабинете впервые много лет назад. Рено Ландре — один из немногих выживших участников событий тех дней - получил не только разрешение, но и прямой приказ президента Руфуса рассказать все, что знал. Маленькое мидгарское кафе “Счастливая черепаха” под плитой он счел подходящим местом. Безопасным и укромным. Не верить новому главе отдела ТУРК было смешно, и Ребека просто наслаждалась вкусной едой и интересным разговором.
— Отдел ТУРК выполнял много заказов вашего папаши. Особенно, если дело касалось чего-то противозаконного. В таких вопросах, детка, мы лучшие, — поболтал ногой развалившийся в кресле Рено. — Если что — обращайся. Ну, а мы с Рудом тогда выполняли при нем функции то ли подай поднеси, то ли ангелов — хранителей.
— Да, я слышала. Похищение Аэрис Гейнсборо, — она как раз недавно прочла документы по этому делу и удивилась, как играючи Шинра избежала связанных с этим неприятностей.
— О, это мой шеф постарался, — довольно кивнул Рено. — Ценг. Вы с господином вутайским дуайеном уже знакомы.
— Говорят, у него с Айриз что-то было. Она ему нравилась. Знаки внимания и все такое.
— Аэриз? Нравилась? — Рено жизнерадостно заржал. — Это — вряд ли, моя прелесть. Аэриз — прелестная, но оч-чень простая девушка из мидгарских трущоб. Хоть и была полукровкой цетра. Точнее, какой то там мизер сраных процентов. Но даже такая доля кровности представляла для Руди интерес. В его поле зрения Аэриз попала случайно, и он держал ее в резерве. А следить за человеком намного легче, если для этого не нужно скрываться. Несчастный и робкий воздыхатель — прекрасное прикрытие. Объект слежки тебя никак не заподозрит. Ты безобиден и немного жалок. — Рено сделал несчастное лицо, Ребека рассмеялась. — Комплимент, букетик цветов, иногда приглашение выпить кофе — большего и не надо. Остальное женское воображение дорисует само.
— Вы так уверены, господин Ландре?
— Рено, называй меня Рено, — подмигнул Ребеке рыжий ТУРК. — Я уверен. Только не спрашивай, почему. Эта тайна к интересующему тебя вопросу не относится. Президент попросил меня рассказать все. Все, что тебя заинтересует, но... Скажем так. Он не учел моей осведомленности в некоторых вопросах. Не будем пользоваться невольно предоставленным нам преимуществом. Сейчас немного опаздываю, а завтра, если найдешь для меня время, расскажу, что было дальше.
***
— Тебе понравился мой подарок?
— Да. Он совсем ручной и уже вполне обжился.
— Как ты его назвал?
— Мне нравится имя, которое дал ему ты. Дарк Нейшл. И... Ценг, это дама!
— О, почему я не посмотрел? — в трубке тихо и счастливо рассмеялись.
— Как себя чувствуешь? Ты заставил меня поволноваться.
— Нормально. Я скучал.
— Я тоже. Ты свободен... сегодня вечером?
— Сегодня вечером, после десяти.
— Я буду ждать.
Руфус Шинра нажал отбой. Сегодня вечером. Сильные руки на его теле, горячая упругая кожа под пальцами, черные длинные локоны ласкают спину. Он любил, когда Ценг распускает волосы, когда чуть кусает, а потом целует его между лопаток, когда прижимается грудью к спине и легонько дует сзади в шею... Его собственный ТУРК, его маленькая тайна.
***
Древние — самая большая тайна Гайи. Ребека третий день изучала файлы отца — очень много исследований, экспериментов и просто наблюдений, попыток оценить то, что лежало в истории вроде бы на поверхности, но не замечалось. Теперь ей казалось, что она стала лучше понимать многие аспекты проблемы. Древние и люди — один вид. Поэтому заменить части в ДНК человека на участки ДНК генома древних не представило сложности. Главное было — разобраться в генкартах. Бесконечные попытки воссоздать цетра, используя другие организмы, населявшие Гайю, не приводили ни к чему. Результат — появление монстров с измененной структурой генома. Просто клонирование, с использованием клеток найденной во льдах цетры — опять никакого результата. Особи рождались нежизнеспособными. Вирус каламити не удавалось полностью уничтожить никаким способом. А вот человеческий геном обеспечивал стабильность и жизнеспособность даже пораженных клеток цетра и угнетал размножение вирусных частиц... Как оказалось, только на время.
Две ветви в эволюции — люди и древние жили на Гайе одновременно. Каждая шла своим путем, и в какой-то момент древние вдруг исчезли. Это случилось внезапно. Ни эпидемия, ни какой-либо катаклизм однозначно причиной назвать было нельзя. Вот они были и вот их больше нет. Человечество потери, казалось бы, не заметило.
Зачем отец с таким маниакальным упорством пытался возродить цетра? Пока ответа она не нашла. Да и был ли он? Наука ради науки, ради чистого познания — вполне достаточное объяснение и оправдание для Рудольфа Ходжо. Но почему-то Ребеке казалось, что это не так. Она была почти уверена, что разгадка случившегося с Гайей лежит где-то рядом с проблемой древних. Но Ходжо только усмехался и бурчал про дурную обезьяну, которой дали в руки изумруд, а она не понимает, что делать с этой стекляшкой — раскусить или засунуть в зад. К третьему дню почти безвылазного сидения над документацией Ребека поняла, что сейчас мозги закипят, надо срочно отвлечься. Приглашение от президента Руфуса оказалось очень кстати. Небольшая вечеринка в Шинра по поводу Дня Рождения компании. Узкий круг приглашенных, роскошный фуршет и танцы. Ребека была не против. Конечно, на такие мероприятия лучше всего приходить со спутником, но Тони окончательно остался позади, а с тем ритмом жизни, который она взяла, новый приличный воздыхатель грозил не появиться на горизонте очень долго.
Но вечером ее ждал приятный сюрприз. Красивый вутаец, давно бросавший на нее недвусмысленные взгляды, предложил себя в качестве сопровождающего, прислав по электронке небольшое письмо и цветы с курьером. Конечно, она сразу вспомнила и папину болтовню про Юффи Кисараги, и рассказ Рено про ухаживания его патрона за Аэрис Гейнсборо, точнее, чем это для той закончилось, но почему-то ни страха, ни раздражения не испытала. Скорее, небольшое волнение и интерес. В конце концов, согласие ее ни к чему не обязывало. А вутаец мог знать много интересного. Ребека улыбнулась и поставила букет из нежно-кремовых орхиарий в вазу. Ей будет о чем поговорить с господином Ценгом.

***

Сефирот не помнил, как вернулся к себе. Кажется, он с кем-то здоровался и кому-то улыбался, говорил какие-то слова. Все на автомате. Думать он мог только об одном — он тоже деградирует. Все, что сейчас происходит с Генезисом и Анджем — это его будущее. Год, может, полтора. А сколько потом еще? Пока он не превратится в развалину, в пугающую пародию на человека, пока не станет похож на монстра внешне и не сойдет с ума от медленного, но неотвратимого регресса. Пока его прекрасное тело воина не трансформируется в... Он не знал, чем закончится процесс, но воображение рисовало ужасные картины полуразложившегося живого трупа. «Пока я не начну терять части тела прямо в коридорах Шинра», — так сказал Генезис. И неужели это правда? Желание задушить Ходжо стало непреодолимым, но он понимал, что чокнутый профессор — может быть, единственный их шанс на спасение.
Сефирот разделся и долго стоял под холодными жалящими струями воды в душе, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок, а потом голый встал перед большим, во всю стену, зеркалом. Объективно пока все было не так страшно. Никаких внешних признаков. Совершенное тело воина, гладкая упругая кожа, здоровые волосы — все, как всегда. Если бы не постоянные головные боли. Но сейчас, не смотря на весь ужас, который он испытывал, голова не болела. Совсем. Он попытался вспомнить, когда она прошла. Это оказалось довольно сложно.
К боли он давно относился, как к чему-то не важному, Сефирот просто научился не замечать ее. Ран, и довольно тяжелых, он получил за свою жизнь более чем достаточно. Это только в легендах Сефирот был неуязвим и всесилен. Солджер первого класса — это не бог. Сколько раз случалось, что из боя его, в буквальном смысле, выносили на руках без сознания. Сколько раз он тащил на себе кого-то из своих друзей — Джена, Анджа...
Штопал его обычно Руди и делал это очень аккуратно, после применения лечебной материи следов почти не оставалось. Штопал и при этом не переставал ругаться. Обещал, что когда-нибудь поменяет задницу с головой местами, и никто не заметит — тупому вояке мозги ни к чему, и дальше — в том же духе.
Вутайская война закончилась бы в один день, если бы первый класс обладал такими способностями, какие приписала ему молва. Корпорация поддерживала слухи. Такой имидж для лучших воинов — уже, считай, половина победы. Сильные, смелые, очень ловкие и умелые, но не всесильные...
Сефирот отвлекся на воспоминания и незаметно успокоился. Понял, что снова взял под контроль свой разум. Голова не болела с миссии в форте Тамблин. Это — точно. Теперь он даже отчетливо вспомнил, после чего прошла. Сефирот задремал, прижав к себе Джена, а когда проснулся — все опять было в норме.
Может быть, Ходжо ошибся, и в его теле вируса нет?
Увы, он сам понимал, что вырванное хитростью признание не могло оказаться ложью. Он бы понял сразу. Тогда почему он больше не чувствует боли? Или это явление временное? В любом случае, он не остановится. Нужно было придумать, как попасть в Нибельхейм. Сефирот догадывался, что следить за ним станут теперь, после дезертирства Джена и Анджа, очень внимательно. По сути, за ним следили всегда. Он к этому привык. Самая большая ценность корпорации, если не считать мозгов Руди. Он усмехнулся и уже спокойно выдохнул. Пока ничего неотвратимого не произошло. А поэтому стоит завершить задуманное на сегодня, и как можно скорее. Если у Джена опять начнется кровотечение, то... То все плохо. Андж не справится, у него не хватит знаний и опыта. Сефирот оделся, сварил кофе и позвонил профессору Холландеру.
Холландер звонку удивился. Даже по коммуникатору Сефирот ощущал в его голосе нотки вибрирующего страха. Поэтому он, вежливо поздоровавшись, попросил о приватной встрече, намекнув, что не хочет чтобы профессор Ходжо знал о его звонке — дело касается профессиональной пригодности.
— Что — что — что случилось, Сефирот? — опасливо и заинтересованно затвердил старый жук.
— Я хотел бы получить у вас небольшую профессиональную консультацию. Вы знаете, что с профессором Ходжо мы ладим не очень, — Холландер не знал. Точнее, этого секунду назад не знал и сам Сефирот. С Руди они вполне общались. Другое дело, что опытов над собой, заручившись поддержкой президента, он давно уже проводить не позволял. Просто сказал наугад, но, видимо, попал. — У меня начались мигрени. Довольно тяжелые и...
— Ни слова больше! Только приватная встреча! — восторг в голосе Холландера спутать было невозможно ни с чем. Он так возбудился, что чуть не согласился на встречу в Мидгаре, но осторожность взяла верх. Сефирот не стал настаивать и предложил обзорный павильон на самой верхушке здания Шинра рядом с вертолетной площадкой. Профессор с радостью согласился. Место ему показалось вполне безопасным.
***
Когда он поднялся на крышу, Холландер уже ждал его в одном из многочисленных залов отдыха, расположенных по периметру этажа. Здесь, под прозрачным колпаком, чтобы содержимое не унесло и не перевернуло порывами ветра — полноправного властителя высоты на семьдесят первом этаже Шинра — считай, под открытым небом, стоял столик с тремя удобными креслами и стационарная система самообслуживания «быстрый завтрак». Все а-абсолютно бесплатно, что и не удивительно. Доступ в эти небольшие изолированные друг от друга кабинетики имел далеко не каждый. Это считалось своего рода привилегией, говорившей о высоком статусе, за которую многие работники компании готовы были продать душу кому угодно. Сефирот не любил кофе из автомата, поэтому налил себе минеральной воды. Холландер обычно не упускал случая съесть что-нибудь поплотней, но сегодня, на удивление, не взял себе ничего. Он так волновался, что даже забыл про еду.
— Садись, Сефирот, садись скорее! — чуть не подпрыгивал Иржи Холландер, стараясь не радоваться уж слишком открыто.
— Только между нами, профессор, — буркнул Сефирот. — Стараясь сделать правильное выражение лица. Холландер отчаянно закивал. — Последнее время... Головные боли. Постоянные. Вот здесь, — он ткнул себя указательным пальцем в висок. — Я пробовал обычные средства, и ничего не помогает. Признаться, меня это очень раздражает. Как вы думаете, это что-то серьезное?
Холландер замялся. Видно было, что ему очень, очень хочется рассказать, вывалить на Сефирота все про деградацию, чтобы посмотреть, как он задергается, а если повезет, то и Руди отправит в Лайфстрим на волне гнева. Но вот в этом уверенности у него не было. Вдруг не добьет или, наоборот, решит, что Ходжо может его спасти, и помирится с вредным апсом? Поэтому сейчас профессор быстро прикидывал, что лучше, и в конце концов решил, что рассказать он сможет и потом. Вначале надо убедиться, что это деградация. Тогда он пойдет к президенту и расскажет, как на самом деле «гениален» его личный ручной упырь Ходжо. Шарлатан, жалкий фигляр и неудачник! А пока... пока стоит сделать так, чтобы Сефирот проникся к нему доверием.
Все это было так легко прочесть по Холландеру, будто он произнес всю тираду вслух.
— Мне сейчас сложно сказать, — осторожно начал профессор. — Нужно кое-что проверить. Но, определенно, помочь я тебе смогу. Только детально разберусь в сути проблемы. Приходи сегодня... Вот, бахамут! — Холландер вспомнил, что сегодня у него день занят под завязку. — Завтра приходи в мою лабораторию.
— Я сегодня улетаю на миссию, — задумчиво проронил Сефирот, как будто прикидывая, как ему лучше поступить. — Дней на десять — пятнадцать. Как только вернусь — сразу к вам, профессор. Но что мне делать до этого? Эти боли снижают мою работоспособность. Кто знает, если ничего не делать две недели, я могу не вернуться. Вдруг меня убьют?
— О, нет! Это совершенно нельзя допустить! — Сефирот отчетливо увидел, как испугался, как занервничал Холландер, сообразив, что может потерять единственный шанс расправиться со своим врагом и оппонентом. — Я... Я дам тебе совет... Только ничего не подумай, пожалуйста, Сефирот. Ну так... просто совет. Чтобы ты дотянул... По крайней мере, какое-то время тело не так болит и голова... Только я боюсь, что ты неправильно меня поймешь.
Сефирот видел, что толстяк действительно опасается, но все никак не мог сообразить, чего он боится.
— Рассказывайте, профессор. Мне очень нужен ваш опыт.
— В конце концов, ты можешь и не воспользоваться...
Сефирот стал медленно закипать. Да когда же этот придурок уже перестанет лебезить и тянуть время! Очень хотелось схватить его за отвороты халата и трясти до тех пор, пока не выложит все, что знает.
— Ладно. Попробуй секс, — забавно смутившись и покраснев, пискнул Иржи.
— Что? — Сефирот ждал чего-нибудь эдакого, странного, но все равно немного растерялся.
— Секс, говорю. Попробуй, — оглянувшись по сторонам, как будто предлагал кого-то убить или обокрасть, зашептал Холландер. — Помогает, хоть и на время. Я так и не выяснил, почему, но хоть какая-то передышка. Ты знаешь... А, ладно! Просто, попробуй.
— Неужели? — Сефирот хищно улыбнулся и почувствовал, как сразу поднял в душе Холландера волну ужаса. — Это все, что ты выяснил за столько лет? Или тебе наплевать, что ты практически отправил Джена и Анджила в Лайфстрим, что их смерть будет долгой и мучительной, что... — он все-таки не выдержал и схватил Холландера за торчащую в расстегнутом халате футболку, повернув руку так, что слегка придушил его воротом, — ... ты подписал им смертный приговор. А потратив бешеные деньги, выяснил, что спасение в ебле? В ебле, как я сразу не догадался?! Это же лучшее средство от смерти!
— Я старался! — вытаращив глаза, перепуганно заорал Иржи, и Сефирот прихватил чуть сильнее, прикрутив звук. — Случайно выяснилось, что помогает! Генезис сказал!! Ну, я и говорю ему : «Давай, чего уж там!» — Холландер в панике задергался, замахал руками и смахнул со стола стакан с минералкой.
— Он и давал!
— Ты не понимаешь! Когда такие боли... когда-а-ч... Я переживаю! Я готов приложить все силы...Спасти!
— Отлично, — Сефирот нажал кнопку управления стеклянным куполом, и створки медленно разъехались, впуская внутрь холод вечернего Мидгара. Конечно, он заранее отключил систему блокировки, готовясь к встрече, но Холландер про это не знал. Он явно решил, что сейчас отправится вниз без парашюта и забился еще сильней. — У вас есть прекрасная возможность осуществить задуманное, профессор, и предложить... Что вы там считаете нужным? Вот прямо сегодня и начнете. Помогать и спасать! — Сефирот легко вскочил на парапет, увлекая за собой тяжелого, сопротивляющегося изо всех сил Холландера и резким рывком подарил свое тело ветру.
— А-а-ш! — отчаянно заорал профессор, перестав отбиваться и намертво вцепился в рукав кожаного плаща. Сефирот, пролетев вниз несколько десятков метров, аккуратно развернул крыло. Пока их тела не набрали слишком большую скорость.
Холландер сдавленно пискнул, когда мощный рывок заставил его пальцы разжаться, и он полетел камнем вниз. Сефирот догнал его почти тут же и перехватил поперек туловища, но профессор потерял сознание. Так транспортировать тело стало даже проще, а что он не помер с перепугу окончательно — оставалось только надеяться. Сефирот взмыл вверх и понесся над облаками в сторону пятого реактора, где они с друзьями договорились о встрече.
***
— Зак, твой рапорт принят во внимание. Президент Шинра принял решение. Мы получили приказ устранить Рапсодоса и Хьюли.
— Убить, директор Лазард? — Зак понимал, догадывался, что это решение будет принято, но, все равно, это стало для него, как удар по голове.
— Да.
— Это должен сделать я?
— Нет. Этим займется армия Шинра. Ты тоже пойдешь, но, извини, Зак, мы знаем, какие отношения вас связывают с Анджилом Хьюли.
— Вы не доверяете мне?
Лазард ничего не ответил, зато ответил сидевший на краю директорского стола Сефирот:
— Я тоже иду на это задание. Вместе с тобой. Легким оно не будет.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

С Новым Годом, друзья! За прекрасных дам!

С Новым Годом, друзья!

Маленький новогодний рассказ.
Ну, не очень маленький, но я не смог остановиться, извините.

Спасибо Shee за пинок под зад моему вдохновению.

Пэйринг или персонажи: Любимые герои ФФ-7 - доблестные рыцари и прекрасные дамы двора короля Артура.
Бета: Eanatum
Предупреждения: AU, бессовестное и беззастенчивое почесывание любимых кинков.





Юффи Кисараги с удовольствием рассматривала свое изображение в зеркале. Сегодня она себе нравилась: высокая прическа — когда она жила в Вутае, то даже не представляла, что такое из волос можно соорудить без помощи магии, — жесткий корсет, соблазнительно облегающий тонкую талию и одновременно поднимающий и значительно увеличивающий ее довольно среднего размера грудь до величины «ух-ты-ничего себе»; и тонкое сливочного цвета белье, настолько красивое, что очень хотелось, чтобы кто-то уже оценил.
Две расторопные служанки — их папенька нанял уже здесь, в Мидгаре, — отлично разбирались в последних веяниях придворной моды и теперь тщательно «вылизывали» и украшали цветами ее модную прическу. Третья служанка принесла новое платье. В нарядах, сшитых специально для нее модными портными, Юффи себе очень нравилась. Подходящее оформление ее красоте и остальным достоинствам, из которых знатное происхождение и вутайские земли в качестве приданного — далеко не единственные преимущества наследницы самого Годо Кисараги.
В новом обрамлении она походила на тот образ, который ей нравился в дамских романах, в достатке имевшихся в папенькиной библиотеке — такая прекрасная, гордая и неприступная дама, что у самой дух захватывало.
Юффи было немного стыдно за свои мысли, но сделать с собой ничего не получалось, и она в который раз порадовалась, что война Мидгара с Вутаем закончилась. Пусть папенька ее и проиграл. Ну и что такого? Не всегда поражение в войне — горе побежденным. Иногда все как раз наоборот. Вутай под протекторатом Мидгарда вполне неплохо устроился. Торговля развивалась стремительно. Границы теперь защищались не просто папенькиными асигару, которые не всегда могли позволить себе приобрести самую простенькую кирасу окэгава-до из дубленой кожи, а хорошо вооруженными отрядами самого короля Артура, под предводительством его отважных рыцарей.

Ее отец — Годо Кисараги — выторговал для себя самые лучшие условия сдачи. А поскольку в планы короля Артура не входило проливать лишнюю кровь новых подданных, то сошлись они с ее стариком быстро и вполне накоротке. Уже через неделю угощали друг друга вином, ездили в гости и вели бесконечные разговоры об испорченности нынешней молодежи и о «вот, раньше помню, бывало...». Никто и не удивился, когда Годо остался на своем месте, теперь в качестве наместника и ленного вассала, с правом передачи титула и земель по наследству. А по наследству все это богатство как раз Юффи и причиталось, как единственной дочери. Папенька денежек со своих подданных греб не меньше, чем до войны — провинция развивалась стремительно. Даже учитывая, что часть податей приходилось отдавать в мидгарскую казну, все равно такой богатой и завидной наследницы, как дочь Годо, при дворе не было и близко.
Да и ей — Юффи — от проигрыша в войне только радость, хоть признаваться в этом даже себе было очень стыдно. При дворе короля Артура Шинра — не то, что в их вутайском захолустье. Тут каждый день — праздник: турниры, балы, пиры и много милых сердцу дамы развлечений. То сэр Мэл новые главы из летописей дворцовых читает, то придворные соревнуются в искусстве стихосложения, то менестрели поют о деяниях храбрых рыцарей короля. А когда живого героя из сказки можно вот так прямо видеть перед собой... Ах, рыцари мидгарского двора! Их гордые образы заставляли сердце Юффи биться быстрее и сладко замирать в предвкушении будущих побед.
Одно было плохо. Папенька, пусть бы его клюнул в задницу чокобо, недавно объявил, что в ближайшее время ей придется выйти замуж. Против «замуж» Юффи не возражала. Замуж — это было бы совсем неплохо. Но вот кандидатура жениха ей не нравилась совсем. Сэр Мэрлин Ходжо знатен, богат, а при дворе и влиятелен, но отнюдь не молод и внешне совсем не хорош собой. Да и особых рыцарских подвигов за ним не числилось. И не особых тоже. Не герой был этот сэр Ходжо, по всем меркам, как ни крути. К тому же, как шепнули уже злые языки (а именно сэр Хайдегер, который выполнял при Юффи обязанности опекуна и самоназначившейся подружки), сэр Ходжо — еще колдун и чернокнижник, ко всему. Мало того — по дамам большой ходок. Говорят, такого... активного сэра ни один двор еще не видел.

Какая едкая моча стукнула папеньке в голову, когда он придумал выдать ее замуж за этот скрипучий пенек, Юффи не понимала. Но девушкой она себя считала умной, деятельной и напористой. Поэтому, пока свадьбы не случилось, а помолвку не объявили, она решила предпринять собственные шаги. С наследством в виде всего Вутая она могла рассчитывать поймать удачу не только с кем-нибудь из рыцарей, да хоть... Хоть с самим сэром Руфусом Мордредом Шинра. В конце концов, сыном король признал его вполне официально.
Сэр Руфус ей очень нравился. Такой весь беленький и голубоглазенький. Прямо, как святой ангел на гобелене в маменькиной спальне, который та всегда задергивает ширмой, если Юффи к ней заглядывает. Даже меч в руке у ангела почти такой же. Юффи нравилось думать, что и все остальное, скрупулезно и с фантазией вытканное рукой мастера, было у сэра Руфуса похоже, а может быть, даже и лучше.

***
Но в последние две недели Юффи ни разу не подумала про сэра Руфуса и его достоинства. Не так давно мыслями ее завладел совсем другой, не менее достойный сэр. Когда она увидела его при дворе впервые — сразу поняла, что в этом прекрасном теле бьется одинокое сердце, которое срочно следует приласкать.
В тот день рыцарь с медно-красными волосами победил сэра Винсента Валентайна в состязании «кто дальше плюнет» и принимал поздравления придворных дам и кавалеров. Но выглядел он при этом не счастливым, а совсем наоборот — таким печальным и задумчивым, так безутешно вздыхал и горестно подымал к небу лазурно - голубые, чудо, какие прекрасные глаза, что любой истинной даме сразу становилось понятно — храбрый рыцарь скрывает глубокую душевную рану.
— И как зовут этого красавца? — почти не размыкая губ и не поворачиваясь, как умели все придворные дамы, поинтересовалась Юффи у Аэрис Гейнсборо.
Аэрис была зачислена в штат наследницы Вутая, и девушки быстро подружились. Им обеим нравился сэр Руфус, а встретить понимающую душу, человека, с которым можно все детально обсудить — это была большая удача.
— Любимец короля, — тихо пропела ей на ухо дама Гейнсборо. — Генезис Рапсодос. Приемный сын владетельных сеньоров Баноры. Ныне безутешный сирота и наследник оч-чень немалого состояния. Видите, как печально его прекрасное лицо? Говорят, он расстался с любовью всей жизни и теперь безутешен.
— А что стало с любовью всей жизни? — поинтересовалась Юффи.
— Ну...
— Сэр Кисараги вряд ли одобрит, если узнает, что его невинное дитя осведомлено о тех аспектах придворной жизни, о которых приличным дамам знать не положено, — сладко пропел у них за спиной сер Хайдегер. — Если не хотите назад в штат леди Скарлет Морган, постарайтесь, чтобы память у вас стала под стать фигуре. Девичей.
Леди Гейнзборо назад, к даме Морган, совсем не хотела и поэтому язык прикусила намертво. Так Юффи от нее ничего и не добилась.
— Так сэр Генезис безутешен и не женат? — еще раз уточнила она, хищно облизнувшись.
— Да. Но, нет, — испуганно пискнула леди Гейнсборо.
— Никаких «нет», — Юффи была настроена решительно. Тем более, сэр Джен уж больно напоминал ей паладина с фрески в старой часовенке, воздвигнутой в незапамятные времена в честь богини Миневры. Девушкам туда настоятель заходить не разрешал. Но они, конечно, старика не слушали.
Паладин с фрески стоял на берегу реки во всей неземной красе. Казалось, только искупаться решил, а тут увидел... интересное на другом берегу. И облик у него стал внушительный и решительный. Старичок настоятель не зря запирал двери часовенки на большой замок. Юффи частенько лазила туда через окошко во флигеле. Паладин ей ну уж очень нравился. Только она раньше думала, что в жизни такого счастья не бывает, но двор короля Артура Шинра оказался, воистину, волшебным местом.
Юффи решительно направилась к ожившей мечте и, не выдумывая никаких оригинальных ходов, уронила к ногам красивого рыцаря перчатку. Тот, конечно, тут же ее поднял и, коснувшись губами и опустившись на одно колено, протянул Юффи.
— Сэр Генезис Рапсодос Банорский, — представился он и печально вздохнул.
— Юффи Кисараги, — представила ее материализовавшаяся рядом Аэрис. А сама Юффи присела перед рыцарем в изящном реверансе.
— Единственная наследница вутайских земель, — сообщила она на всякий случай. Так, чтобы сразу все стало ясно. Девичья скромность — дело хорошее, но сэр Ходжо как раз вошел в бальную залу, и Юффи очередной раз слегка передернуло.
— Ах, прекрасная дама! — сэр Генезис тут же предложил ей руку в алой перчатке, о которую «наследница» с удовольствием оперлась, и повел к высокому цветному витражу у небольшого фонтанчика. — Ваши чудесные глаза, не поверите, я ночью видел во сне. А сегодня — о чудо! — сказочное видение ожило, и богиня подарила мне счастье встретить в мире живых то, что, как думал я раньше, можно лицезреть только там, где обитают властители судеб человеческих, — он отвесил Юффи легкий изящный поклон. Длинная челка упала на бледное лицо, закрыв на мгновение левый глаз и щеку, но сэр Джен гордым движением откинул пряди в сторону.
«Ничего себе, завернул», — совсем не по-дамски подумала Юффи. Иногда она себе позволяла что-то в этом роде. Недаром женщины ее клана в десяти поколениях онна-бугейся, и владели оружием наравне с мужчинами. Конечно, виду Юффи не подала, но в душе от этих слов у нее все перевернулось на голову, а потом назад. Вот это мужчина! Вот это рыцарь! Не то что папенькины генро, которые, в целом, ребята неплохие, но уж больно простые и Юффи боятся до дрожи.
— Разрешите, о прекраснейшая из прекрасных, назвать вас своей дамой сердца! Ибо подвиги, совершенные в честь вашу...
«Б-зы-дынь! Хр-ряць!» — громко звякнуло вдруг что-то слева и чуть позади. Юффи непроизвольно вздрогнула и повернула голову.
Там какой-то высокий и красивый сэр с длинными — ну прямо до попы! — серебряными волосами, видимо, случайно раздавил рукой в черной кожаной перчатке украшенный драгоценными камнями золотой кубок и, очень расстроившись из-за своей неловкости, в отчаянии запустил им в стену.
— ... принесут мне и вам, о несравненная, почет и славу! — совсем не обратив внимания на досадное недоразумение, продолжал сэр Джен. — Я прошу разрешения носить ваши цвета, прекрасная дама. Подарите мне что-нибудь. Какую-нибудь безделушку. Например, ленту из ваших волос, и я прикреплю ее к своему камзолу, как символ...
«Да-дадж —бум!» — хлопнула входная, а точнее выходная дверь в залу. Это испоганивший кубок сэр, окончательно расстроившись, бурно покинул королевский замок.
***
На следующий день сэр Генезис пришел ко двору с фиолетовым бантом на груди, сделанным из ленты, которую подарила ему Юффи, и посвятил ей написанную ночью балладу. Ах, какой у него был красивый голос, и как он играл на лютне! Дамы хлопали и вытирали украдкой слезы. Потом начались танцы, и они с сэром Дженом один раз соприкоснулись пальцами, незаметно стянув перчатки. Это было очень приятно, но очень нескромно, и Юффи быстро осмотрелась по сторонам — никто ли не заметил? Вот хорошо бы дама Морган... Но никто не увидел. Разве что вчерашний серебряноволосый сэр. Теперь она знала, что это сам Сефирот — Лучший из Лучших, прославленный рыцарь короля Артура. Своей прекрасной дамой он давно выбрал Скарлет Морган, и Юффи ей немного завидовала.
Сэр Сефирот Юффи тоже очень нравился. Такой строгий и красивый! Прямо архангел с карающим мечом, как на картине ее любимого художника — о-го-го! — покарает кого угодно! Художник свои модели в одежде рисовать не любил. Говорили, что он приверженец «школы натурализма». Школа эта и Юффи была по сердцу, хоть в живописи она не слишком понимала. Но архангела запомнила во всех подробностях. Папенька, правда, когда картину привезли, очень ругался, даже сжечь обещал. Но пожалел денег и просто приказал повесить ее в дальней комнате.
Но когда Юффи поделилась впечатлениями о сэре Сефироте с Аэрис, та разочаровала ее. Оказалось, рыцарь давно дал обет безбрачия. Так что, в качестве альтернативы сэру Ходжо не годился. Разве что потом... Если папенька проявит настойчивость. Да и даме Морган нос утереть очень хотелось. Но это — не сейчас. Об этом думать было рано.

***
А вечером королевский летописец — сэр Генри Мэл, пригласил всех в главный зал, чтобы зачесть очередную написанную им главу из книги о подвигах рыцарей короля Артура.
— На сей раз поведаю я вам о том, как появился у доблестного сэра Сефирота наследник его любимый и, кстати, — летописец зорко осмотрел притихших придворных, — королем нашим милостивым признанный, — никто из придворных не возражал.
— А что, есть наследник? — удивленно шепнула Юффи, вокруг которой уже толпились обретенные при дворе друзья. С ее состоянием и положением в обществе это было не удивительно. — А как же обет безбрачия?
— При чем тут обет безбрачия, милая дама? — искренне удивился откуда-то из-за спины сэр Хайдегер. — Брак — это одно, а дети — совсем другое.
Юффи прикусила губу и закрыла лицо веером, чтобы скрыть краску смущения. Нет, к скромницам она себя не причисляла. Но вот так, умудриться ляпнуть полную глупость! Хорошо, хоть дама Морган не слышала.
— Есть наследник, — тихо хохотнул Хайдегер и тут же испуганно огляделся по сторонам. — Как же ему не быть? — еще тише продолжил он. — Наш сэр летописец Мэл очень неплохо при дворе устроился. Месяца три тому, за душераздирающую историю о том, как сэру Генезису богиня даровала за подвиги его ратные ребеночка новорожденного — наследницу любимую, говорят, получил запряжную повозку золоченую с четырьмя фризами, кошель золота и здоровенного мавра-евнуха, во всяких лечебных снадобьях знающего. Оплата достойная. Рассказ получился душещипательный, король прослезился и девочку сразу законной признал. Будь ты хоть Артур Шинра, а с богиней спорить не стоит. Тем более, про особое покровительство сэру Генезису самой Миневры давно поговаривают. Ну, а сэр Ходжо — мудрец наш и волшебник, факт того чуда подтвердил. Говорят, что наследница Рапсодосов зеленоглаза, светловолоса и... Ай!
— Прошу прощения, пресветлый сэр, — склонил голову в вежливом поклоне незаметно подошедший Генезис Рапсодос. — Я оступился. Очень скользкий пол. Вот, давеча, шел так, чистил кинжалом, королем, кстати, подаренным, яблочко банорское. Поскользнулся и упал прямо на своего управляющего. Теперь вот, нового ищу... не такого разговорчивого.
— Ах, какая досадная случайность! — зацокал языком сэр Хайдегер и моментально испарился, как и не было.
— Ехал как-то доблестный рыцарь сэр Сефирот по темному-темному лесу, — противно взвыл сэр Мэл. — А надо сказать, прекрасные дамы, что ранен он был тяжело в бою с сарацинами и испытывал от этого страдания невыносимые. И вдруг, на исходе дня, возник перед ним замок черный. А из замка того вышла навстречу ему дева красоты необычной и назвалась та дева Джен... Ген... Дженеврой, тфуты, Гвеневрой! Как-то так... Какая разница? Все равно обманула она рыцаря, за другую себя выдавая. Одежды и вуаль ук... одолжила на время, — летописец перепугано осмотрелся по сторонам, но все поощрительно улыбались и ждали продолжения.
— И поднесла дева рыцарю чашу вина хмельного и испить предложила. Волшебное то вино было и для исцеления заговоренное. А так как ранен был сэр Сефирот и устал премного, то мозги у него отключились враз. Темно в том замке было, а та дева еще и напустила на рыцаря чары магические. Захмелел он и совсем не соображал, что делает. Перепутал спьяну... — летописец внезапно запнулся.
И тут Юффи заметила, что он во все глаза смотрит на сэра Сефирота, сидящего за столом по правую руку от короля, а тот задумчиво поглаживает рукоятку своего меча. Сэр Мэл громко втянул воздух, нервно икнул, закашлялся и ненадолго прервался. А потом решительно хватил сразу полкубка «вина хмельного», вылупил глаза и только тогда немного успокоился.
— Так вот, — завыл он громче и еще противней. — Хоть и ранен тот рыцарь был и устал премного, но не захмелел он от вина волшебного, и вообще, в здравом уме был и при памяти. Сразу догадался, кто под одеждами скрывается. Да! По доброй воле и большой любви возлег с девой этой, как же ее... Дж..Бж...Гв..., и любил ее, и пылала их страсть почти до утренней зари. И сейчас забыть ее рыцарь не может.
— Хоть и зараза та дама, каких свет божий не видывал, и мастерица мозги заморочить, — буркнул сэр Сефирот, но летописцу кивнул и меч в покое оставил.
— А проснулся он утром среди поля чистого. Замка и дамы как ни бывало, — продолжал сэр Мэл.
— О! — восхищенно и удивленно загомонили придворные.
— А так же кошелька и сапог, — буркнул сэр Сефирот.
— Кто старое помянет — тому глаз вон, — безразлично и в сторону негромко пропел сэр Джен.
— И плащ жаль. Почти новый был, — ехидно добавил сэр Сефирот.
— Так магия лечебная недешевая нынче, — в унисон ответил сэр Джен, — а кто-то вел себя, как настоящий хам.
— Кха-кхе-кха! — закашлялся Лучший из Лучших и тоже потянулся к своему кубку.
— Догадался храбрый рыцарь, с кем ложе делил, — между тем, продолжил летописец.
— С кем? — защебетали дамы. — Не томите, сэр Мэл.
Летописец победно оглядел притихших придворных и, подняв указательный палец, строго ответил:
— Понял, что подарила любовь ему сама богиня наша Миневра.
Сэр Сефирот довольно кивнул и осторожно покосился на стоящего в отдалении рыцаря Генезиса.
— А нескучно у вас тут, — хмыкнула Юффи.
— Да уж, не грустим, — согласился невесть откуда взявшийся сэр Хайдегер.
— И пошел доблестный рыцарь в цитадель свою, именуемую замком Веселой стражи, в чем на свет этот явился, и впал в глубокое расстройство и тоску по прелестям неземным, — продолжил летописец. — Понял, что наказан за гордыню свою и за то, что не принимал любовь в сердце, которая есть высший дар богини. И раскаялся.
Сэр Сефирот опять кивнул, подтверждая слова о своем глубоком раскаянии.
— Вот так, попользовалась богиня рыцарем и исчезла, — восхитилась Юффи. — И вещички с собой прихватила. Интересное наказание.
— А кто бы и не попользовался? — ответил сэр Хайдегер. — Сэр Сефирот очень достойный мужчина. Чему удивляться?
— Вскоре пришли к замку этого доблестного рыцаря пилигримы и принесли колыбель разукрашенную с младенцем новорожденным. Взял владетельный сеньор мальчика на руки и, по божественным знакам на теле ребенка, признал сэр Сефирот наследника своего. И возрадовался, и назвал мальчика Галахадом.
— Каким-таким знакам божественным? — удивилась Юффи.
— Каким-каким, — зашипел сэр Хайдегер, увидев, что сэр Джен отошел к королю. — Рыжий был и веснушки. Милая дама, ну неужели вы не читали рыцарских романов? Там ведь подробно и многократно такое рассказано. Написанное слово — оно крепче меча будет. Верят люди. Вот и нам не стоит сомневаться.
Юффи подумала и решила, что бывает такое, действительно. Она читала.
История про Лучшего из Лучших и переодевшуюся даму ей, на самом деле, понравилась. Так романтично получилось! Она представила, как сэр Сефирот, например, целует ее в полной темноте, потом стискивает рукой в перчатке грудь, а сам думает, а сам думает... что это его Дженевра. Идея Юффи очень понравилось. Нет, это потом, а сейчас и так есть, чем занять воображение. То ребенок из черного замка от тайной дамы, то дочь от самой богини. Что у сэра Генезиса есть наследница — ее не тревожило. Даже наоборот. У папеньки бастардов полный двор бегает. Если дочь родилась, значит и у Юффи дети будут, когда они поженятся. Смущало другое. Уж больно странно сэр Сефирот на ее будущего супруга поглядывает. Как будто проглотить хочет, но боится уколоться.
— Вот так, чудесным образом был продлен род великого рыцаря, и обрел он сына. Пока единственного. О чем в хрониках теперь упоминание на многие лета останется, — многозначительно закончил летописец. Придворные зааплодировали.
— Теперь дело за малым, — снова встрял Хайдегер. — Король ребеночка признал. Завтра грамоту на то выдаст, что так мол и так — чудо, наследник законный.
— Странно у вас с Мидгаре дети родятся. И быстро, — подозрительно прищурилась Юффи. Но Хайдегер молчал. Видно, вспомнил про печальную участь управляющего банорского поместья.
***
Улицы Мидгара уже несколько дней были празднично украшены, а жители города встречали многочисленных гостей — представителей всех сословий. Через день — большой Новогодний праздник, а в Мидгаре он всегда отмечался с размахом. Многочисленные торговцы спешили сюда даже из других стран. На улицах устраивались бесплатные угощения за счет короля и танцы. Бродячие труппы показывали представления, а менестрели пели о подвигах храбрых рыцарей и самого короля Артура. Но главным украшением праздника, конечно, стал традиционный новогодний турнир, собравший огромное количество зрителей. Рыцари сражались конными и пешими, и схваткам этим не было конца. К середине дня Юффи прилично устала и захотела есть.
Сэр Генезис посвятил все свои победы в этот день ей, а она подарила ему рукав, оторвав его от платья. Это было прекрасно! Она внимательно следила за гибкой, красивой фигурой своего рыцаря, за его точными ударами в парных поединках, а затем — как он вел отряд рыцарей на рыцарей сэра Сефирота на большом ристалище, в групповой схватке, которая под конец превратилась просто в свалку. Казалось, это зрелище ей не надоест никогда. Юффи очень волновалась, но все закончилось хорошо, и никто из участников сражения серьезно не пострадал.
Строгими судьями лучшими из лучших были признаны доблестные сэры Руфус, Сефирот, Генезис, Хьюли, Ценг (за этого рыцаря Юффи тоже немножко волновалась — он оказался вутайцем), и сэр Зак, который недавно только был посвящен в рыцари, но проявил чудеса мастерства и мужества.
Поединки между лучшими король назначил на следующий день — на сам Новогодний праздник. А пока участникам и зрителям стоило отдохнуть и набраться сил.

***
Утро встретило теплом и солнцем. Гости и придворные оживленно беседовали, обсуждая вчерашние поединки, наряды рыцарей и дам, вооружение и организацию турнира. Все с нетерпением ждали начала.
Юффи чувствовала себя королевой. Ах, как прекрасен был ее рыцарь в алой броне. Его огненно- рыжий конь был подобен мифическому дракону, а крылатый шлем дополнял ощущение полета, когда сэр Джен, разминаясь, пускал скакуна в галоп на небольшом, специально отведенном для этого поле.
Увы, остальные рыцари-победители не уступали ему в мощи и элегантности.

Здесь был огромный и черный сэр Хьюли на караковом, злобно косящем на других коней жеребце. Гибкий и смертоносный сэр Руфус в серебряном светлом доспехе на сером в яблоках. Строгий и точный в ударе сэр Ценг на темно-гнедом дестриере. Горячий и быстрый сэр Фейр на черном с белыми гольфами и звездочкой фризе и, конечно, сэр Сефирот. В черных латах с серебристыми наплечьями на черном очень высоком, явно побывавшем не только на турнирах, но и в настоящем бою жеребце. Из-под крылатого, почти как у сэра Генезиса, шлема на спину сэру Сефироту падали серебряные длинные волосы. В хвост он их никогда не собирал.
Только стоило этому рыцарю появиться на разминочном поле, как на трибунах возникла дама Морган. Эта, увы, всеми признанная первая красавица королевского двора очень хотела получить венец королевы турнира, и почти все зрители были уверены, что так оно и будет. Грело Юффи только одно. Аэрис недвусмысленно намекнула вчера, что Скарлет, безусловно, дама сердца сэра Сефирота, но в ее постель он ни-ни. Ни ногой и ни чем другим. Как та ни пыталась, как ни колдовала и ни приманивала грозного рыцаря, он дарил ей победы и внимание, но в остальном делал вид, что не понимает, чего дама Скарлет от него так ждет. Говорят, сэр Сефирот — дитя Хаоса и чуждой этому миру богини. Рожден он от какой-то ужасной магии. Поэтому не человек. Не знает ни любви, ни жалости, ни сострадания. Каким тут боком неизвестная Дженевра, было не совсем понятно. Врут или нет — Юффи не знала. Точно известно было одно: Скарлет Морган не обломилось — вот это несказанно радовало.

***
После разминки, которая проводилась еще и для того, чтобы порадовать зрителей, доблестные рыцари отправились в свои шатры, чтобы отдохнуть перед финальными схватками, а Юффи с Аэрис решили прогуляться по торговым рядам и купить что-нибудь сладкое и очень вредное для фигуры. Но не успели они сделать свой выбор, как запыхавшийся и перепуганный сэр Хайдегер преградил им дорогу:
— Беда! Беда, мои прекрасные леди! — зашипел назойливый старикашка Юффи прямо в лицо. — Сэр Сефирот совсем поехал мозгами от ре... рехнулся наш сэр Сефирот! Совсем с ума сошел! Отказался он биться с сэром Генезисом. Говорит, что его высокое происхождение не позволяет скрестить меч с мечом какого-то...бастарда.
— О, богиня! — испуганно всплеснула руками Аэрис.
— Оно-то, по сути, так и есть, — тараторил сэр Хайдегер. — Сэр Джен — не родной сын банорским правителям. Да только король наш Артур милостивый плевал на происхождение. Лишь бы рыцарь достойным воином был. А сэр Сефирот заартачился. Раньше его, видишь ли, все устраивало, а теперь — нате вам! Не знает, чем еще сэра Генезиса зацепить. Вот и надумал! А тот, как узнал, разозлился не на шутку. Кому приятно, когда по больному? Меч свой схватил и — в шатер к Сефироту пошел. «Никто со мной пусть ходить не смеет! — шипит. — Зарублю гада! Достал он меня до самых печенок!»
Вот теперь Юффи, наконец, поняла, что дело нешуточное и испугалась по-настоящему. Если эти двое, да по-серьезному схватятся — все! Быть ей женой колдуна Ходжо!
Она уже подхватила юбки, чтобы бежать к шатру сэра Сефирота, но Аэрис вцепилась в рукав мертвой хваткой.
— Куда! Дама не может позволить себе совать нос в дела мужчин! Да они тебя и не послушают. Наоборот! Еще сильней сцепятся!
— Что же делать? — Юффи остановилась. Подруга права, как ни крути. Если два рыцаря решили устроить поединок, присутствие дам их только подстегнет. А если она полезет разнимать... Нет, это значило не только нанести оскорбление рыцарям, но и ее выставит в дурном свете.
— К королю, прекрасные дамы! — нашел выход сэр Хайдегер. — Только он может остановить кровопролитие!
Юффи и Аэрис переглянулись, а потом наперегонки побежали туда, где сейчас должен был завтракать его величество.
***
Сэр Сефирот, блаженно расслабившись, без доспеха полулежал на расстеленном в шатре сарацинском пушистом ковре. В одних черных штанах. Длиные волосы его покрывали подушки. В руке он держал кубок со слабым чуть терпким вином, но почти не пил, а как бы прислушивался и ждал чего-то.
Вдруг он услышал шум и крики оруженосца, а потом полог шатра распахнулся, и внутрь вошел белый от ярости, с перекошенным от гнева лицом сэр Джен. Рука без перчатки сжимала рукоять его любимого меча.
— Ах, ты...- задохнулся он от ненависти, увидев непринужденно развалившегося на ковре рыцаря. — Ты назвал меня ублюдком!
Сефирот вскочил, но к своему мечу, лежащему рядом в ножнах, не притронулся. Только ехидно ухмыльнулся, как бы намекая, что драться с бастардом не собирается.
Тогда сэр Джен, бросив и свой меч, медленно подойдя, вдруг с размаху залепил ему увесистую пощечину.
— Убью! — прорычал он прямо в лицо Сефироту и, грубо схватив за волосы, впился в губы яростным поцелуем.
— Да! — облегченно выдохнул тот и вместе с сэром Дженом рухнул на ковер.
— Трахну наглую сволочь, а потом убью! — уточнил свои намерения сэр Джен, одним движением разрывая на себе рубашку, и дернул пояс штанов Сефирота. Пояс жалобно затрещал. Сефирот зарычал и выгнулся, чуть приподнимая бедра, позволяя содрать с себя остатки тряпок, которые еще недавно были штанами, и вцепился в плечи Рапсодоса, оставляя на них красные кровавые полосы.
— Выебу наглую тварь и отправлю в Лайфстрим! — рычал сэр Джен, скидывая сапоги и стаскивая с себя штаны. — Убью!
— Убей! — опять согласился сэр Сефирот, сгибая ноги в коленях и широко разводя их в стороны.
А потом, долго застонав, откинул голову на подушки. Серебряные волосы в беспорядке рассыпались по ковру.
— Ох! — выдохнул сэр Джен, толкнувшись вперед бедрами.
— Да, давай! — опять застонал-попросил Сефирот. Из разбитого носа на губы и подбородок стекала алой струйкой кровь, глаза были полузакрыты. — Джен! — шептал он, выгибаясь дугой и закидывая ногу на талию Генезису. — О, дьявол! Как же я скучал по тебе! Тварь ты упрямая! Ты же мне снился каждую ночь. Я же руки до крови стер...
— Ненавижу! — охнул сэр Джен, яростно целуя сжатые губы. — Ненавижу тебя! Попробуй только выкинуть опять что-то из своих штучек. Задушу!
— Да, давай, задуши. Двигайся, дьявол тебя... — отвечал Сефирот. — Шевели задницей!
— Сволочь! Наглая, бездушная, лицемерная сволочь! — рычал сэр Джен, отчаянно толкаясь в распростертое под ним податливое, послушное тело.
Зубы больно сжали белую кожу на так доверчиво подставленной беззащитной шее.
Сефирот опять застонал от боли и рвущегося на свободу удовольствия, громко выкрикнул что-то про дьявола и святую деву и, вцепившись в спину Генезиса, стал яростно двигаться ему навстречу.
— Да ты еще...! — глаза сэра Джена вспыхнули яростью, он до боли сжал в кулаке влажное, горячее достоинство сэра Сефирота но, уже не в состоянии сдерживаться, забился в его руках, откинув назад голову, приоткрыв рот в безмолвном крике, а потом рухнул на него всем своим немаленьким весом, совсем не заботясь, придавил или нет.
— О, дьявол! — сэр Сефирот до капли выплеснул свою страсть, зажатую между двух горячих тел.
— О, богиня и все ее паладины! — выдохнул Генезис.
— Не вздумай опять встать и уйти!
— Заткнись! Заткнись или я сейчас...
— Ом-м, ты прокусил мне губу.
— Почему ты пахнешь розовым маслом? — сэр Джен навис над лежащим под ним Сефиротом, опершись на чуть согнутые в локтях руки. — Почему я тоже пахну розовым маслом?
Он несколько секунд смотрел в довольное лицо Сефирота, не зная смеяться ему или злиться, но потом все же не выдержал и, перекатившись на бок, тихо рассмеялся:
— Раскаялся, говоришь?
— И принял дар богини, — Сефирот довольно погладил его по бедру.
— Ты — подлый интриган! И ты это устроил специально! Специально вывел меня из себя! Знал, что приду. Даже... даже задницу себе маслом намазал.
— Я тебя слишком давно знаю, но свой зад я тоже давно знаю и тоже люблю. Мне сегодня на нем еще скакать, — проворчал Сефирот.
— Гад, — подытожил сэр Джен.
Сэфирот драматически закатил глаза:
— Извиняться все равно не стану. Не умею я говорить про любовь. Хоть до Вутая меня голым протащи. Я был расстроен, зол, одинок... Я скучал! А когда вокруг тебя стала виться эта красавица...
— Ты ревновал. Я так понимаю.
— Нет!
— Ревновал.
— Вовсе нет! Просто... Просто ты мой. Вот и все. Нечего тут больше понимать.
— Ты меня спровоцировал!
— Да, я такой, — Сефирот попытался вытереть рукой кровь с лица, но только сильней ее размазал. — Весьма коварный! Не только тебе представления устраивать, — сейчас он был готов согласиться со всем и на все. — Но если ты меня убьешь, то вечером, после турнира, тебе станет скучно и одиноко. И тогда ты пожалеешь.
— Вот еще!
— Еще как пожалеешь. А если не убьешь, тот, кто победит в турнире... — он нагнулся к самому уху сэра Джена и зашептал ему что-то такое, что громко произносить не стоит. Даже если вы одни. Совсем не стеснительный Генезис от этих слов густо покраснел и удивленно уставился на сэра Сефирота.
— Ты с ума сошел!
— А если турнир выиграешь ты? — тоном змея искусителя спросил Сефирот.
— Я выиграю, — оскалился в улыбке сэр Джен. — Готовься.
— Да-а? — подзадорил его Сефирот.
— Подожди-подожди! — вдруг спохватился сэр Джен, и глаза его опасно сузились. — Откуда ты знаешь про такие вещи? — рука неосознанно потянулась к бедру, где должен был висеть в ножнах Стикс, но обнаружилось только колено сэра Сефирота, которое он, немного поразмыслив, решил погладить.
— Один сарацин пленный поведал. Вечером на привале.
— Поведал или... — пальцы медленно сжались на колене, как на горле.
— Мы были вместе с его величеством, — обиженно буркнул Сефирот. — Можешь у него спросить.
— А, ну если с королем, тогда - конечно, — было не совсем понятно, какое чувство испытывает сэр Джен. Разочарование или облегчение.
Сефирот поцеловал подставленные губы, а потом перевернулся на спину, блаженно и сладко потянулся всем телом, закидывая руки за голову. Получается, он все продумал и сделал правильно.
Сэр Джен немного подумал, а потом, сев рядом, облизнул указательный палец и медленно обвел еле заметный на бледной коже Сефирота светло-розовый маленький сосок:
— Тоже покажу тебе кое-что новенькое.
Он нагнулся, лизнул чуть солоноватую кожу и стал медленно прокладывать поцелуями влажную дорожку вниз, до пупка, и потом, облизав губы, нежно поцеловал уже почти полностью окрепшее оружие сэра рыцаря.
— Что ты делаешь? — удивился тот и замер, завороженно следя за действиями Генезиса.
— Хочу ослабить своего противника перед боем. Тактика у меня такая. Помолчи, — и Джен не совсем умело — а был это у доблестного рыцаря первый опыт — но очень старательно и, главное, с удовольствием, стал облизывать Первый меч королевства. Тело среагировало на ласки бурно и с большим энтузиазмом.
Уже через минуту сэру Сефироту стало, в общем-то, все равно и абсолютно наплевать, что доблестным рыцарям не пристало заниматься всяким непристойностями и непотребностями. Он и не заметил, как стал очень пошло постанывать, непроизвольно подаваясь вперед бедрами и стараясь как можно глубже погрузиться в горячий плен мягких ласковых губ. Одной рукой он жестко гладил, мял сильную шею и плечи с не богатой россыпью таких обворожительных, почему-то невероятно возбуждющих своим видом веснушек, а вторую положил Джену на поясницу. Он довольно гладил восхитительно сладкую ложбинку и обводил подушечками пальцев ямочки над упругой задницей, до которой никак не мог дотянуться. Такого удовольствия он не испытывал никогда и даже не слышал о подобном. Поэтому старался продержаться подольше. Уж слишком оказался упоителен и головокружительно прекрасен сам процесс. Но Джен так сладко и самозабвенно то целовал, то нежно облизывал, а то вдохновенно и влажно чмокал, целуя его достоинство, что не помог ни счет до пяти, ни попытки вспомнить рыцарскую клятву, ничто вообще. Сефирот вцепился одной рукой в ковер, а другой зарылся в рыжую шевелюру, громко застонал, напрягся всем телом, долго и сладко толкнулся вперед, и...
В этот момент, конечно, полог шатра властно откинула тяжелая рука в кожаной перчатке, и сам король Артур, спешащий на помощь своим любимым рыцарям, сопровождаемый придворными, шагнул внутрь.

***
— Зарубленный дракон! Вот это... — больше удивленно, чем возмущенно воскликнул сэр Ценг и почему-то в упор уставился на сэра Руфуса. Тот густо покраснел, но взгляда от распростертого на ковре обнаженного рыцаря не отвел.
— Богиня! Зачем он мучает сэра Сефирота? — испуганно пискнула Аэрис Гейнсборо, увидев, что лицо доблестного воина все в кровавых разводах. — Он убьет его! Отпустите немедленно! Лекаря сюда!
— Не надо лекаря! — проворно отозвался сэр Хьюли.
— Ах, какая интересная мысль! — восхитилась дама Скарлет, не в силах отвести глаз от волшебной картины. — Как же раньше до этого никто не додумался? Это же так просто!

Сэр Генезис проворно выпустил меч сэра Сефирота из своих ножен , изящно изогнувшись, схватил с пола красный плащ и накинул на себя и на самую интересную часть Лучшего из Лучших. Потом что-то с усилием проглотил, поднял стоящий на полу (как только не разлили) кубок с легким вином, и провозгласив:
— За прекрасных дам! — отпил добрую половину.
— Ой... — только и смогла выдавить Юффи. — А что это...?
— Немного поспорили по поводу...святого писания, — пояснил сэр Генезис. — Но...
— ...все разногласия исчерпаны, — быстро добавил Сефирот и очень уверенно кивнул. — Да.
— Я так понимаю, — насмешливо поднял левую бровь король, — геральдические вопросы тоже разрешены? Сэр Генезис смог? доказать свое высокое происхождение? Турнир состоится?
— Смог, в смысле, состоится турнир! — закивали оба рыцаря одновременно.
— Тогда мы вас оставим, — наконец улыбнулся король. — Идемте, господа. Сегодня нас ждет незабываемое зрелище.
— Да уж, как такое забыть? — хмыкнул сэр Ценг, облизнул губы и опять мечтательно покосился на королевского наследника. Придворные постарались убраться из шатра как можно скорее. Юффи шла последней и, на всякий случай, старалась не попасться на глаза королю.
***
— Откуда столь интересные новые умения? — взревел сэр Сефирот, не успел последний из королевской свиты переступить порог, а полог шатра опуститься. Он схватив сэра Генезиса за плечи, грубо повалил на ковер и подмял под себя.
— Сарацин один рассказал. Пленный. На привале, — безмятежно сообщил сэр Джен, с насмешкой глядя ему в лицо.
— Рассказал или показал?
— Рассказал, конечно, — честно удивился Генезис. — У меня и свидетель есть. Сэр Клауд Страйф.
— Тот, что месяц назад ускакал в земли сарацинские за Святым Граалем? — недоверчиво уточнил Сефирот. Край губы у него дрожал.
— Вернется ведь.
— Коне-ечно. Годика через два.
— Вот, — назидательно кивнул сэр Джен. — Спросишь тогда.
— А сарацин пленный куда делся?
— Да... Убежал ночью.
— С твоим кошельком.
— Он клятвенно пообещал чтить Богиню. Наш добрый король против лишнего кровопролития, а знания никогда не бывают бесполезными, — скороговоркой сообщил Генезис.
— И умения.
— Когда шел сюда, — вдруг растеряв всю игривость, сказал Джен, — думал, зарублю насмерть. А увидел... Решил, что все равно убью... Потом. Зря остановился. Надо было сразу.
— Надо было, — опять согласился Сефирот, подумал недолго и с удовольствием поцеловал такого необычно-серьезного Генезиса. Сначала в подбородок, а потом по-настоящему, нежно слизывая языком с чуть приоткрытых губ легкий винный привкус.

Юффи позволила Аэрис и сэру Хайдегеру увести себя на трибуны. Подруга молчала, видимо, сама не меньше потрясенная их неудачей. Зато сэр Хайдегер заливался соловьем и уверял, что король нисколечко не расстроен, скорее, наоборот. Что он очень любит обоих рыцарей и очень рад — они не только не убили друг друга, но и, наконец, помирились.
— Не на шутку мы опасались, что прибьют эти двое друг друга по глупости, — вздыхал старикан. — Все решить не могли, кто из них лучший.
Юффи слушала его, но не слышала. Главное, о чем она думала — как же хорошо, что она вутайка из онно-бугэйся, и в обморок не упадет точно. Сэр Мерлин Ходжо, уже занявший место рядом с королем, отвесил ей вежливый поклон, напоминая, что если хочется получить нормального мужа, то стоит выбросить из головы всякие глупости и что-то срочно придумать. Но соображать в ту сторону пока не получалось.
Между тем, турнир начался.

***
Все было очень красиво и пышно. Юффи очень жалела, что не могла насладиться зрелищем в полной мере, потрясение все-таки оказалось слишком сильным. Но время шло, и она потихоньку стала успокаиваться. Жонглеры, фокусники, а особенно вид рыцарей в дорогих доспехах на украшенных гербами горячих дестриэ, вернул ее душе покой, умиротворение и ощущение праздника. В конце концов, у Артура только в любимцах числится двадцать четыре рыцаря, а при дворе их три с лишнем сотни, не меньше. Неужели она не найдет себе подходящую партию?
Юффи заставила себя на время откинуть мрачные мысли и стала смотреть поединки. Сначала сэр Фейр проиграл сэру Руфусу, что было неудивительно. Все-таки Заку, который еще недавно был оруженосцем сэра Хьюли, не хватало выдержки и опыта.
Потом на ристалище вышли сэр Сефирот и сэр Анджил Хьюли — двое из трех фаворитов сегодняшнего турнира. Поединок длился долго. Рыцари сражались на копьях, потом на коротких одноручных мечах, и почти до финала невозможно было предположить исход. Сначала все указывало, что перевес на стороне сэра Хьюли. Сила и точность исполнения им ударов вызывала удивление. Сэр Сефирот защищался щитом, но еле сдерживал тяжелый натиск соперника, спасали его только быстрота и ловкость. Но, в конце концов, победил сэр Сефирот. Казалось, в какой-то момент у него прибавилось сил. Словно он вспомнил, что от этой победы зависит очень многое.
Сэр Джен сегодня сражался на подъеме и легко победил сэра Ценга, который часом раньше с третьего раза высадил из седла сэра Руфуса и, кажется, совсем этому не обрадовался.
Теперь Генезис Рапсодос готовился к бою с самим Сефиротом, и Юффи заволновалась. В финальном поединке традиционно разрешалось применять магию, и в бой рыцари шли со своими любимыми магическими мечами — тяжелыми и длинными, которые они все равно держали одной рукой. Заклинания же кастовались другой, свободной рукой, и обычный щит в таком бою не использовался. Финальный поединок всегда был жестким и очень опасным. И какой бы гад ни был этот сэр Джен, но Юффи за него переживала, да и стать королевой турнира очень хотелось. Она даже решила, что если так получится, то простит ему сэра Сефирота. Нет, ну не то, что простит, нет. Просто... она подумает. Если, сэр Генезис справится, конечно. Потому что дама Скарлет Морган сияла на трибуне звездой. Юффи очень хотелось подойти и облить ее холодной водичкой, чтобы не перегрелась от надменности и спеси. Можно было подумать, что венец королевы турнира уже красуется на башне из белых кудрей, возвышающейся у Скарлет на голове.

***
И тут зрителей ожидал небольшой сюрприз. Сэр Сефирот через герольдов сообщал, что старые раны не позволяют ему сесть на коня и участвовать в копейном поединке. Видимо, так оно и было. Во время боя с сэром Анджем Лучший из Лучших чуть не вылетел из седла после мощного удара в забрало шлема, и все заметили, что на лошади он сидит как-то... странно.
Конечно, сэр Генезис проявил благородство и согласился на пеший поединок на мечах. Два самых сильных рыцаря королевства сошлись на ристалище. Стикс — так назывался меч сэра Джена, и Массамуне — так звалось оружие Сефирота, вырвались из ножен. Зрители замерли. А потом рыцари завертелись друг вокруг друга в смертоносном танце, демонстрируя величайшее искусство. Дамы восторженно ахали, мужчины вскакивали, не могли заставить себя усидеть на месте, когда сталь со звоном встречала сталь. Сэр Генезис, ценимый королем за владение огненной магией, кастовал сложные защитные заклинания, вспыхивающие алыми кольцами, и метал огненные вихри, то распадающиеся на множество мелких жалящих огней, то, наоборот, сливающиеся в огненную стену, обрушивающуюся на противника.
Сэр Сефирот защищался магией холода, воздвигая ажурные, почти прозрачные, и очень крепкие защитные арканы. Но они не выдерживали натиска противника и разлетались под ударами огненных смерчей колючими осколками зеленоватого, как глаза рыцаря, кристаллами льда. Он метал молнии и неожиданно исчезал прямо на месте, внезапно возникая за спиной или сбоку от Генезиса. Тот каким-то невероятным чутьем воина раз за разом предугадывал действия противника, успевал парировать удары и отражать белые холодные молнии, которые Сефирот создавал сложными пассами правой руки, свободной от меча.
Вскоре все поняли, что эти двое сильнейших равны друг другу, но уступать никто из них не собирался. Как будто на кону стоял бесценный магический артефакт. Сэр Генезис бился целеустремленно, и сегодня чувствовалось, что он на подъеме, а сэр Сэфирот, напротив, стал заметно уставать и, в конце концов, рухнул на одно колено.
Рапсодос тут же остановил поединок, но герольды все равно присудили победу ему. Все отметили благородство Сефирота, поздравившего своего противника. Он никак не выдал досады от проигрыша и выглядел вполне довольным. А вот дама Скарлет чуть не приземлилась вниз головой с трибуны, и когда сэр Сефирот, отвесив ей низкий поклон, принес извинения за невольно причиненные переживания, так лязгнула зубами и вцепилась в подлокотники кресла ногтями, что Юффи испытала настоящее незамутненное ничем удовольствие, по сравнению с которым надеть венец королевы турнира уже казалось так, просто приятным дополнением к празднику.
Поэтому когда золотой венец, прикрепленный герольдом к наконечнику копья сэра Джена, скользнул ей на колени, Юффи очень искренне поблагодарила рыцаря за подаренную ей победу и вполне дружелюбно произнесла слова о его доблести, силе и смелости.
А от короля сэр Генезис получил в подарок коня и небольшой городишко на границе Баноры, в качестве новогоднего подарка.
Вечером всех придворных ждал гостеприимный королевский дворец. Традиционное праздничное застолье и танцы — что могло стать лучшим завершением празднику?
***
Только придя в отведенные ей покои, Юффи позволила себе дать волю чувствам и, в клочки разорвав тонкую вутайскую вуаль, громко и некрасиво разрыдалась.
Нет, не то, чтобы она любила сэра Генезиса неземной любовью до смерти, как эти странные дамы в маменькиных романах. Просто... Просто ей было очень, очень обидно. К тому же незабвенный образ сэра Ходжо опять замаячил на горизонте.
Аэрис не могла понять, что с подругой, и почему Юффи рыдает, если сегодня у нее такой счастливый день. Она, конечно, бросилась утешать, но слова звучали неискренне и только раздражали.
— Не надо плакать, милая дама! — вынырнул откуда-то вездесущий сэр Хайдегер. — А вы видели физиономию дамы Морган? — тут же поинтересовался он и показал, как выглядела Скарлет, когда сэр Генезис провез венец королевы мимо ее носа. Получилось очень похоже, и Юффи невольно рассмеялась. — А вы знаете, что теперь любая дама при дворе почтет за честь называться вашей подругой? — попытался он поднять Юффи настроение.
— Да-а! — опять заплакала Юффи. — Скарлет я видела-а. Мне понравило-ось. Но какой негодяй!
— Рапсодос? Да, он такой, очень грозный рыцарь. Но вы просто еще слишком мало при дворе. И боюсь, не понимаете некоторых моментов.
— Он назвал меня своей прекрасной дамой! — рыдала и не могла остановиться Юффи. — А сам?!
— А что такое? — искренне удивился Хайдегер. — Вы — его прекрасная дама. Вам стихи, лютня и — вот, — он с интересом повертел в толстых пальцах венец королевы турнира и положил назад на стол, — почести. На мой взгляд, сэр Генезис условия договора соблюдает. Может, у вас в Вутае как-то по-другому, а у нас так. Духовное — отдельно, а плотское, так сказать, это совсем другое дело, и совмещается редко. «Прекрасная дама» — это... Это скорее символ, идеализация чувств. А рыцари — они же живые люди.
— Живые, — рыдала Юффи.
— А у вас папенька грозный.
— Папенька, — соглашалась Юфи.
— А у сэра Сефирота нету папеньки. Сиротинушка наш Лучший из Лучших. И подумайте еще, каким образом сэр Генезис может воспевать в своих стихах прелести сэра Сефирота? Или вот, — Хайдегер опять взял в руки венец королевы турнира. — Не примет он в подарок эту штуку и не наденет, не стоит и пробовать.
— А жени-и-ться? — хлюпала носом Юффи.
— Жениться? — сэр Хайдегер задумался. — Нет. Это — вряд ли. Жениться на сэре Сефироте у сэра Генезиса тоже не получится. Король не одобрит. В летописях, конечно, можно много разного понапридумывать, но наш правитель старается, чтобы привирали по-минимуму. Там... имя поменять, кое-что пропустить, к делу не относящееся. Вы же не думаете, что сэр Мэл историю про наследника сефиротова всю из пальца высосал? И лес был, и рана, замок черный, платье краденное и любовь. Даже голым сэр Сефирот в замок свой возвращался. Свидетели тому есть.
У нас же королевство непростое. Магическое у нас королевство. Все тут насквозь колдовством пропитано и ворожбой. Видели, как доблестные рыцари сегодня скакали и огнем друг в друга пуляли? Если бы король наш справедливый силой своей барьер не держал — половину бы народа поубивало. Вот так, милая. И дети в нашем королевстве у рыцарей не от единения тел приключаются, а от магии и единения душ. Хотя... всякое случается, — подумав, добавил он. — Но если бы не магия, так все рыцарство давно перевелось бы. Ведь как оно?
Юффи, наконец, перестала рыдать и теперь во все глаза уставилась на сэра Хайдегера. Кажется, он ее не обманывал. Но вот так поверить и сразу принять все, о чем он говорил — не получалось.
— Как? — шепотом переспросила она.
— А так. Банорский замок с цитаделью Веселой стражи землями граничит. Удобно же! Вместе владетельные сеньоры оборону от врага держат, вместе хозяйство ведут. В походы военные, опять-таки, один шатер тащить, не два. Удобно же!
— Удобно, — согласилась за Юффи воинственная онна-бугэйся.
— Постель одну возят, — продолжал Хайдегер. — Оруженосцам легче. Сразу на двоих готовят. По очереди. А если надобность в наследнике — сэра Ходжо зовут.
Не зря его король при дворе держит. Уже давно бы чернокнижника и злодея на костер отправил. А нельзя. Ой... — Хайдегер испуганно присел. — Извините, прекрасная дама. Забыл, что скоро супругом он вам станет. Но не переживайте. Наш Мерлин хоть и не юн, но ваш батюшка не зря его выбрал. Есть у этого сэра неоспоримые достоинства. Он среди придворных дам что-то вроде мечты и большой награды.
— Д-а-а? — очень удивилась Юффи. — А как же сэр Хьюли?
— А сэр Анджел Хьюли, милая дама, очень ценит доблесть и отвагу сэра Зака Фейра.
Юффи смутилась, но... Нет, больше она ничему не удивлялась.
— А у сэра Лазарда?
— ... замок рядом с вотчиной сэра Валентайна.
— Удобно? — уже весело и немного ехидно осведомилась Юффи.
— Еще как. Четверть часа — и чай вместе пьют, разговаривают о том... о сем.
— А сэр Руфус? — Юффи охватил азарт.
Хайдегер воровато наклонился ей к самому уху и быстро шепнул:
— Сэр Ценг. Только т-с-с! Король не знает. Ну, или делает вид...Сэр Ценг знатный, мужественный рыцарь, и...
— Нет смысла ссориться?
— И то верно, — кивнул и мило улыбнулся Хайдегер.
— Так что, из лучших один сэр Клауд Страйф и остался, — подала признаки жизни Аэрис. — Только он за Святым Граалем в неведомые земли подался. Вот как один раз с сэром Генезисом в поход сходил, так сразу о божественном и задумался...
— Угу, — тихо хмыкнул сэр Хайдегер. — Или кое с кем по возвращению встречаться не рискнул.
— Значит, сэр Клауд... — задумчиво протянула Юффи. — И сэр Ходжо... Больше никого не осталось... По-нятно теперь.
— Вот и хорошо, что понятно, — закивал Хайдегер. — А теперь давайте умоемся, прекрасная дама. На сегодняшний день ваши обязанности королевы турнира только начинаются.
Пир прошел вполне ничего. После объяснений Юффи видела кое-какие вещи в новом свете. Прекрасные дамы прекрасно играли свои партии, а доблестные рыцари щедро дарили им свое внимание и заботу.
Сэр Генезис с фиолетовой лентой на камзоле проявлял чудеса рыцарской добродетели. Он сыпал комплиментами, подносил ей самые лучшие и красивые плоды со стола и предлагал сразиться тому, кто не признает, что леди Юффи Кисараги — самая прекрасная и добродетельная дама этого королевства. Постепенно игра захватила ее, и к концу вечера Юффи чувствовала себя вполне счастливой, и на своем месте.
Но вечером в спальне воинственный дух десяти поколений онна-бугэйся снова взял верх над здравым смыслом. Она подумала и решила, что наглеца все-таки стоит примерно наказать. А несколько бокалов «белой баноры», выпитых за ужином, подстегнули воображение.
Завтра вечером, когда все соберутся в зале для танцев, она нечаянно уронит перчатку. А когда сэр Джен поднимет ее... Она скажет: «Положите на стол». Или нет. Она скажет: «Передайте моей служанке». Вот так. А если он посвятит ей стихи... Она засмеется и скажет: «Какой вздор!». Пусть знает, что с вутайками так поступать нельзя. Заснула Юффи полная решимости отомстить и проснулась тоже с нешуточным боевым задором.

***
Только этот день преподнес очередной сюрприз:
— А вы знаете новость? — ехидно осведомилась у Юффи дама Морган, только та вошла в залу, и все придворные, как по команде, повернулись в их сторону. А самые любопытные стали резво двигаться к источнику ожидаемого скандальчика. — Сэру Генезису Рапсодосу сегодня ночью было видение.
— О?! — заинтересованно зашумели придворные и подобрались еще ближе.
— Ночью ему явилась сама богиня наша, Миневра, в торжественном одеянии...
— С серебряными волосами и зелеными глазами, б-г-г, — хохотнул несдержанный сэр Рено, только вчера вернувшийся ко двору из сарацинских земель и, видимо, нахватавшийся там дурных манер.
— Нет. Настоящая, сэр Рено, а не «б-г-г» и то, что вы подумали , - высокомерно одернула его дама Морган, обдав холодом. — Золотоволосая и пышногрудая была, — сэр Рено сделал покаянное лицо, демонстрируя, что очень устыдился. — И пообещала богиня сэру Генезису наследника. В придачу к наследнице, уже посланной за ратные подвиги.
— Ого! — оживились придворные.
— Разумеется, не просто так, — продолжила Скарлет, — а только если подвиги свои он теперь будет совершать в ее честь.
— Какая корыстная богиня! — ехидно засмеялась Юффи. Лицо надо было держать, хоть больше всего хотелось развернуться, лихо пнуть дверь и три круга оббежать вокруг замка. Она не успела совсем чуть-чуть, хитрый сэр опять опередил ее.
— С богиней спорить не стоит, — опасливо толкнул ее в бок сэр Хайдегер. — Может и рассердиться.
— В Вутае свои боги, — тихо огрызнулась Юффи, но язык прикусила.
— Вы совершенно правы, сэр, — мило улыбнулась Хайдегеру дама Скарлет. — Богини — дамы капризные. Злить их не рекомендуется.
— Особенно если у них такие крепкие кулаки и такой большой меч, как... Хах! — болезненно скривился сэр Рено. Кровь женщин-воинов все-таки взыграла, и Юффи, незаметно в толпе, дала болтливому рыцарю тычок под дых. Сэр Рено так и не понял, откуда прилетело. Древним искусством клана онна-бугэйся тут явно не владели. Юффи удивленно улыбнулась хватающему с открытым ртом воздух сэру, и тот, превозмогая боль, улыбнулся ей в ответ.
Дама Скарлет посмотрела на рыцаря удивленно, но никак его состояние не прокомментировала, а продолжила:
— Так вот. Явилась сэру Генезису богиня. Тогда он, как был, обнаженный, кинулся в часовню и пал на колени перед статуей святой Миневры, припадая к ногам ее и шепча молитвы.
— Прямо, как был? — мечтательно сложила на груди руки Аэрис Гейнсборо. — Ах, как романтично!
— И произнес он обет безбрачия! — сурово закончила Скарлет.
— Значит, и правда, помирились, не врут... — вслух подумал сэр Рено и на всякий случай быстро осмотрелся по сторонам.
— Так что теперь, — Скарлет из-под тишка показала Юффи кончик острого розового языка, — у него новая дама сердца. Миневра. И это уже навсегда.
— Э-хе-хе! — подхватили придворные на все лады. — С богами не спорят. Бедный сэр Джен! Счастливец! Ах, какая прекрасная история! Он такой красавчик! А что сказал король? А что сказала богиня, когда увидела сэра Джена без.... А сэр Мэл напишет... — все принялись обсуждать важное событие.
Юффи, еще раз обозвав про себя сэра Генезиса разными неприличиствующими даме словами, решила, что расстраиваться не будет. Двор короля Артура большой. Рыцарей много. Пусть не первый класс, но есть вполне даже ничего. Вот, например, этот сэр Рено. Только вернулся из похода, красив, молод и чем-то неуловимо напоминает сэра Джена. Последний опыт показывал, что при дворе зевать не стоит. Юффи целеустремленно двинулась к намеченной цели и ловко шлепнула перчатку прямо к ногам рыжеволосого сэра.
Тот понял все правильно. Ловко нагнулся и, протянув Юффи ее вещь, традиционно опустился на одно колено:
— О прекраснейшая из ныне живущих! — радостно оповестил он всю залу. — Разрешите мне стать вашим верным рыцарем!
Ну, что? Съели? Юффи победно обвела взглядом повернувшихся к новому источнику интереса придворных. По кислому лицу некоторых дам она догадалась, что успела вовремя. Еще чуть-чуть, и рыжеволосого красавца бы увели.
— Я только сегодня вернулся из странствий дальних ко двору, совершив множество великих подвигов ратных. И хочу посвятить вам... — продолжал сэр Рено, странно кося куда-то влево и чуть вверх.
Юффи незаметно посмотрела туда и просто обомлела. Огромный чернокожий паладин, совершенно лысый, с многочисленными сережками в ухе, в просторном белом сарацинском облачении и с огромным мечем на поясе ослепительно скалился, подмигивал сэру Рено, украдкой облизывал жесткий рот, и улыбался ее новому рыцарю всем своим немаленьким паладинским телом.
«Ну почему мне так не везет! — вскипела Юффи, автоматически кивая и улыбаясь своему новому рыцарю. — Придется, видимо, ждать сэра Клауда. Ничего не поделаешь». Через всю залу мимо нее медленно и величаво в обществе дамы Морган плыл сэр Ходжо. Сегодня он показался Юффи совсем даже не старым, а очень милым и интересным. И вообще, папенька определенно обещал этого сэра ей, но вот еще чуть-чуть — и уведут же последнего! Нет, дама Скарлет обойдется! Надо бы придумать, как наказать ее, чтобы не протягивала руки к чужому, а потом... Потом Юффи докажет рыцарям, что дама на поле брани или на ристалище кое-что может и тоже достойна внимания.Только надо хорошенько обдумать, как к этому правильно подступиться.

запись создана: 31.12.2017 в 17:50

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Герои и монстры. ФФ-7

Глава 5.
.



Ценг ожидал Зака на крыше небольшого ангара возле фабрики.
— Генезис убил своих родителей, — сообщил он, предвосхитив расспросы. Вельд связался с ТУРКом минут десять назад и, особо не церемонясь, приказал спихнуть двойное убийство на Рапсодоса, чему Ценг совсем не удивился. Чего-то в этом духе он и ожидал. — Я нашел тела в могиле. Их и еще двух наших.
— Как «убил»?
— Застрелил, — коротко бросил Ценг. Придумывать какую-то страшную смерть не хотелось. Все и так выглядело идеально мерзко. Как раз в духе Шинра. Он поморщился. Иллюзии по поводу корпорации и ее политики Ценг утратил давно. Блядь, как он иногда ненавидел свою работу! Хорошо, щенок не спросил, почему тела не принял Лайфстрим. Удобоваримое объяснение подобрать было бы сложно. Но парень так полыхнул, что опять забыл подумать. — Мы ожидали что-то в этом духе, — серьезно кивнул ТУРК. — Идем. Их убийца сейчас там, — он показал на открытые ворота фабрики.
Они спустились во двор, вошли и долго крались по каким-то коридорам, опасаясь внезапной атаки, но так никого и не встретили, пока не услышали тихий голос:
— Сюда.
Генезис сидел на деревянном полу посреди большого пустого помещения и, казалось, ждал их.
Оборудование давно вывезено. Металлические балки перекрытий над головой, покрытые облупившейся краской, напоминали ребра гигантского мертвого монстра.
— Рапсодос! — кажется, щенок не предполагал, что встреча произойдет так буднично. Он ожидал, что будет бой, готовился, волновался и сейчас сразу принял боевую стойку. Но, увидев, что враг не собирается атаковать, тут же отпустил меч. Плохо. Очень плохо.
Джен позволил "найти"себя, он настроен на разговор. Этого они не предвидели. Если сейчас дать ему заговорить, если Зак поймет, что его обманули, ТУРК вряд ли уйдет отсюда на своих двоих, а корпорация лишится еще одного солдата первого класса. И ситуацию и задницу надо было срочно спасать:
— Мы видели твоих родителей. Во дворе под тупояблоней, — бросил он. Двусмысленность в этой фразе мог уловить только Фейр, ему она и предназначалась.
Зак дернулся — понял намек правильно, вспыхнул сразу, как файербол и схватился за рукоять меча. Ценг едва успел поймать его за локоть. Пока не время.
— Моих родителей? Эти люди — не мои родители. Ты знаешь это, ТУРК, — голос Рапсодоса в пустом помещении звучал спокойно и глухо. — Они предавали меня. Раз за разом. Предавали меня ради сытой жизни. Ради покоя и ради денег корпорации. Компания легко заставила их плясать под свою дудку, эти двое даже не думали сопротивляться. Их все устраивало.
— И ты убил их! — щенок все-таки не выдержал. — Их и двух ТУРКов! Мы видели могилу!
— Что? — Джен вскочил быстро и почти бесшумно. Синие глаза полыхнули зеленью мако. — Я убил?! Ах, вы, шинровские псы! — фирага сорвалась с его пальцев неожиданно. Чтобы скастовать заклинание нужно время и материя, а это было что-то новенькое. Ценгу показалось, что рожденный Рапсодосом огонь всегда дремал у того внутри и теперь, проснувшись, легко вырвался на свободу. ТУРК попытался увернуться, но ничего не получилось. Удар бросил его на стену, жгучая боль пронзила тело, и сознание накрыла тьма.
***
Как Зак ни готовился к бою, но опередить солджера первого класса не смог. Глупо было и надеяться. Не успел огненный шар ударить ТУРКу в грудь, как алый клинок Стикса уже сверкнул в воздухе — ни увернуться, ни успеть отвести удар. Все, что Зак мог — не закрывать глаза, чтобы увидеть, разглядеть вблизи, как выглядит смерть. Но богиня смилостивилась над ним, и сталь встретила сталь. Меч Зака, который вынула из ножен чужая рука, отвел судьбу в последний момент. У него за спиной стоял наставник:
— Пожалуйста, Джен! Он еще совсем щенок. Просто многого не понимает. Ты же знаешь, что это не он? — Андж стеной встал между ними.
— Ты слышал, что он сказал? Они не смогли убить меня, поэтому назвали убийцей! — глаза Джена пылали, губы кривились в жестком оскале, а голос больше походил на рык зверя.
— Пожалуйста. Ради меня, — Андж меч не опустил, но другу им не угрожал. Просто держал в руке.
Джен промедлил, но Стикс опустил :
— Твой щенок сражается на их стороне. Не забывай это... старый друг. Не оставляй спину без защиты, — досаду и горькую иронию он не скрывал. Скорее наоборот — хотел, чтобы Андж заметил. Он замер на миг, откинул со лба волосы рукой в алой перчатке и, не обернувшись, вышел.
— Анджел! — Зак так обрадовался встрече, что кинулся учителю на шею. Поблагодарить за спасение и просто... Просто потому что он скучал. Рука в кожаной перчатке без пальцев мелькнула в воздухе, тяжелая пощечина откинула его в сторону, охладив пыл. Собственный меч глубоко воткнулся в деревянный пол. Учитель сверлил его суровым, тяжелым взглядом и молчал. Заку очень хотелось съежиться, стать маленьким и незаметным. Было больно и очень обидно. Что он сделал не так? Почему Андж так разозлился? Зак не понимал. Но наставник ничего не сказал, молча повернулся и вышел. Желание мчаться следом становилось непреодолимым, и Фейр чуть не поддался соблазну, но лежавший у стены Ценг застонал и открыл глаза. Зак досадливо выругался и никуда не побежал — бросить раненого ТУРКа одного он никак не мог, этот рыжий гад приложил его серьезно. Если Рапсодос убил своих родителей, то следующий, с кем он расправится, будет Джиллиан — вдруг понял он настолько отчетливо, что по спине пополз холодок. Зак заторопился: вызвал помощь, дождался, когда снова потерявшего сознание ТУРКа погрузят в геликоптер и побежал к дому Хьюли.
Его худшие предположения оправдались. Входная дверь оказалась широко распахнута, Джиллиан лежала ничком на полу посреди комнаты, в которой он ее оставил, и она была мертва. Андж, уставившись в одну точку невидящим взглядом, замер у стены.
— Ты убил ее! — Зак не хотел верить собственным глазам. — Зачем?! Зачем ты это сделал? И... как же твои понятия о чести?!
Андж молчал, даже не посмотрел на него, словно Зак был пустым местом. Тогда негодование и ярость плеснули через край, он наотмашь ударил учителя по лицу. Тот не защищался, не отвернулся. Будто согласен с приговором и готов, хочет понести наказание. Сила удара вынесла Анджила в открытый дверной проем. Зак, не помня себя, кинулся следом, но земля вдруг подпрыгнула и оказалась совсем близко. Он грохнулся плашмя на живот посреди большого двора, на мгновение потеряв сознание.
В себя он пришел почти сразу. Не поднимаясь, резко повернул голову и сразу увидел, что сзади, за спиной, стоит Рапсодос:
— Оставь его в покое, щенок, — тихо то ли приказал, то ли попросил Генезис. — Он же ничего не соображает, разве ты не видишь? Ему сейчас так тошно, что он без колебаний даст вонзить меч себе в сердце, чтобы больше не испытывать боли. Только в мои планы это не входит. Извини.
Подножка! Этот гад сделал ему подножку! Ах ты, сволочь!
Зак вскочил одним прыжком и выхватил меч. Генезис ловко отпрыгнул, что-то громко выкрикнул, вскинув вверх руку, и вдруг из-за угла полуразвалившегося сарая на Фейра выскочил самый настоящий дракон. Андж уходил от дома, не поворачиваясь, не обращая внимания на происходящее за спиной, но дракон закрывал дорогу, мешая догнать наставника, и Зак атаковал. Краем глаза он видел Рапсодоса, безразлично наблюдающего за схваткой. Этот гад даже не пытался помочь ему. Удар-выпад-удар. Дракон ловко уворачивался, силы заканчивались. Пару раз ему удалось ранить тварь, но она даже не обратила на это внимание и нападала так же яростно, как в начале боя. Генезис опять что-то выкрикнул, подняв руку, и неожиданно бой закончился. Противник попросту исчез. Зак в недоумении опустил меч, только теперь сообразив, почему Рапсодос не вступил в схватку и не помог ему.
— Ты! Ты умеешь вызывать монстров Лайфстрима! — удивлению, негодованию и, одновременно, восторгу Зака не было предела. — Ничего себе! И ты тратишь свою мощь, чтобы сражаться с солдатами корпорации! Где твоя честь, Рапсодос?
— А я монстр, — рыжеволосый солджер печально улыбнулся, болезненно остро бросив на Зака взгляд из-под упавшей на глаза челки. — Ты же слышал, что сказал твой друг — ТУРК? Почему бы тебе не поверить ему? А у монстров нет ни совести, ни чести. Так же тебя учили? Поэтому солджеры и убивают монстров, солдат.
— А как же «обними свои мечты»?! Так говорил Андж...
— Выжить, — Рапсодос не повернулся, и Зак видел только его спину в алом плаще и странного оттенка медно-рыжие волосы. — Это все, о чем мы можем сейчас мечтать. С остальными мечтами теперь покончено, — Генезис отвернулся. Черное блестящее крыло вдруг расправилось у него за спиной. Оно росло откуда-то из — под лопатки и оказалось таким огромным, что Зак не мог понять, как и где оно такое могло прятаться. Джен черной птицей взмыл в небо, теряя перья.
Монстры. Нелюди. Зак завороженно смотрел в небо, где парила маленькая крылатая фигурка. Вот почему корпорация объявила охоту на этих двоих! «Ни совести, ни чести». Голос Генезиса повторял и повторял эту фразу. Он вернется и расскажет все Сефироту — да, именно так он поступит. Великий воин придет и победит, как это было всегда. Андж вернется. Все опять станет, как раньше, все будет хорошо.
***
Снова звякнул коммуникатор. Вызов от Ценга, значит, с ним все впорядке. Но обрадоваться Зак не успел.
— У нас проблемы, — тихо шепнул ТУРК в трубку, не поздоровавшись. Слова явно давались ему с трудом, но он держался. — Сведения из Мидгара. Рапсодос теперь с «Лавиной». Наш агент сообщает, что через полчаса начнется бомбардировка Баноры. Генезис решил спрятать концы в воду, скрыть свои преступления. Они сотрут поселение с лица земли. Скорее, убирайся оттуда!
— Но почему?! Неужели они...
— Заткнись... пожалуйста. Мне тяжело говорить. Просто поднимай зад и включай скорость, — досадливо зашипел Ценг и отключился.
Нет! Не может быть! Чтобы вот так взять и разбомбить собственный город, в котором родился и вырос?! Где живут твои друзья и знакомые? Ни при каких!.. Ни при каких обстоятельствах Зак не причинил бы вреда родной Гонгаге! Но Рапсодос убил своих родителей, а Андж — свою мать. Он видел это сам. Почему? Что происходит? Неужели эти двое действительно стали чудовищами? «У монстров нет ни совести ни чести». Вначале он не поверил словам Рапсодоса, а зря. «Ни совести ни чести...» Но он, Зак Фейр, — не монстр! Он солдат корпорации, а корпорация защищает простых людей! Спасать свою шкуру он точно не станет. Ни за что!
Зак кинулся вдоль по ближайшей улице:
— Бегите! — заорал он, отчаянно молотя кулаками в окна, ворота и двери домов. — Бегите, люди! Террористы! «Лавина» хочет уничтожить ваш город! У вас мало времени! Спасайтесь!
Но городишко безмолвствовал. Двери домов так и оставались наглухо закрытыми, и только то там, то тут шелестели, опускаясь, внешние ролеты. Тихо. Казалось, Банора окончательно вымерла.
— Люди, да послушайте вы меня! — надрывно орал Зак. — Вам надо уходить в лес! Террористы! «Лавина»!
Он мчался уже по другой улице и везде результат получался одинаковый. Его не хотели слушать, ему не верили и его боялись. Только рык гардхундов и шипение багнадран почти за каждым забором — солджер уже сообразил, что в Баноре они просто охраняли дома. Зака охватило отчаяние и злость, время уходило впустую. Идиоты, просто тупые идиоты! Он опять поравнялся с тем небольшим домиком, во дворе которого оставил старика с мертвыми багнадранами. Острое чувство вины обожгло огнем, теперь Зак понимал, что сделал. Но на стыд и переживания не было времени, и он отчаянно заколотил в двери. Старик — единственный, кого он «знал» в Баноре. Хреновое вышло знакомство, но этот хоть не боялся его, как все остальные, поэтому шанс оставался.
— Дедушка, — заорал он в темную глубину дома, разбив локтем стеклопакет. — Они мне не верят! Через двадцать минут тут все взлетит на воздух. Бомбардировщики террористов уже летят сюда! Мне приказали спасаться, но я не могу оставить людей умирать! Это Рапсодос и «Лавина»! Скажите им, дедушка! Может, они вам поверят!
Дом безмолвствовал. Зак в отчаянии махнул головой и опять рванул по улице. Что делать, он себе не представлял.
— Шин-ра! — вдруг услышал Фэйр за спиной звонкий пронзительный визг. — Спасайтесь! Шин-ра!
Зак обернулся. Его недавний знакомец стоял посреди двора, подняв руки вверх, и, сжимая в одной толстую короткую палку, словно дубинку, тряс ей в воздухе — Люди! Бегите в лес! Шинра несет нам смерть! Я видел ее сегодня утром! Я заглянул ей в глаза!
Дверь соседнего дома с грохотом распахнулась, оттуда выскочила молодая женщина с грудным ребенком на руках и яростно забарабанила в окно соседям:
— Шинра! — выкрикнула она почти в лицо открывшему ей мужчине. — В лес! — ужас в ее голосе полыхнул в душе солджера обидой. Как же так? Это не Шинра, это же Рапсодос, террористы! Почему же они...
— Шин-ра! — надсадно орал дед. — Бегите! Спасайтесь!
— Шинра! — испуганно кричал невысокий мужчина, изо всех сил лупя ногами в дверь соседу.
Теперь уже из всех домов выбегали растерянные, ничего не понимающие люди. Они тащили за руки детей, волокли какие-то сумки, а за ними, такие же испуганные, бежали гардхунды, бладтейсты, топали багнадраны и неуклюже ковыляли апсы. С грохотом мимо Зака промчалась повозка с людьми, в которую был впряжен некрупный ифрит.
«Шинра-Шинра-Шинра!» — непреодолимым ужасом разливалось по Баноре. — Бегите! Прячьтесь!
— Шин-ра! — во всю мощь легких заорал Зак. Обида обидой, но эффект ему понравился, и цель была достигнута.
Двое подростков испуганно шарахнулись от него в сторону. Девушка, быстро окинув его взглядом и безошибочно угадав знаки различия солджера корпорации, пронзительно и отчаянно завизжала: «Мамочка! Солдаты!» Люди побежали. Бросая поклажу и волоча за собой ревущих перепуганных детей. Исход превратился в паническое бегство. Но сейчас это было единственным, что могло спасти. Времени совсем не оставалось. Улицы, только что представлявшие из себя сплошной живой поток, быстро пустели. По всей дороге валялись брошенные вещи, темные провалы незакрытых дверей таращились на Зака с упреком. Из открытых ворот небогатого дома прямо навстречу ему, смешно переваливаясь на толстых лапах, бесстрашно вышел совсем маленький гардхунд. Черный как смоль. Он грозно поднял холку и звонко залаял на непрошеного гостя. Месяца полтора, не больше, автоматически оценил Зак.
— Тебя бросили, малыш? — он крепко ухватил маленького агрессора за загривок и поднял на уровень глаз. Тот зашипел и оскалился, но, когда Зак взял его двумя руками, успокоился и когти не выпустил, — Ладно, считай, что вытащил счастливый билет. — Надо было спешить, пора самому уносить ноги. Зак сунул внезапно притихшего малыша под мышку и повернулся туда, откуда доносился мерный шум винтов. Большой геликоптер компании вынырнул из-за пустого теперь дома Рапсодосов, двое ТУРКов стояли в открытом боковом люке и отчаянно махали ему руками. Машина снизилась, и те, не ожидая, когда Зак сам залезет, ухватив за плечи, почти кинули солджера внутрь. Ему осталось только упасть на бок так, чтобы не придавить хунда. Геликоптер резко пошел вверх. Силы у Зака внезапно закончились, сделали «пшик», словно кто-то открыл клапан-предохранитель. Он неожиданно впал в ступор и теперь равнодушно смотрел на то, как два бомбардировщика с логотипами Шинра заходят на объект. Объект... На мгновение ему показалось, что там, внизу, обреченная на смерть Гонгага. Зак рванулся и сел на жестком полу, поджав под себя ногу. Показалось... Геликоптер удалялся. Он еще видел опустевшие улицы Баноры и одинокую фигуру старика посреди площади. Тот, подняв лицо к небу, гневно потрясал кулаками и что-то выкрикивал. Наверное, проклятия. Слов было не разобрать. Старик совсем не боялся, он бросал вызов — маленький мертвый человек в уже мертвом городе. Вряд ли это возможно будет забыть. Черный малыш-хунд завозился под мышкой, проявив признаки жизни, и Зак очнулся, поднялся и осмотрелся по сторонам. В вертолете с ним летело еще четверо. За штурвалом сидел рыжий ТУРК. Рядом — девушка из того же отдела. Чернокожий гигант с гладко выбритым черепом стоял к нему спиной. Он неотрывно смотрел туда, где в вихре огня умирала яблочная Банора.
Ценг сидел в одном из пассажирских кресел, тяжело откинувшись на спинку, и внимательно смотрел на солджера из под полуприкрытых век:
— Ты заставил меня поволноваться, — голос его в шуме винтов был еле различим.
— На них логотипы Шинра. На бомбардировщиках, — скорее констатируя факт, чем спрашивая, бесцветным голосом пророни Зак. Рыжий ТУРК в кресле пилота, не поворачиваясь, громко и издевательски прыснул. Ценг тяжело вздохнул и с трудом приподнялся, сев чуть выше:
— Основная цель террористической организации «Лавина» — дискредитировать компанию. Отсюда и логотипы. Разве это так сложно понять, солджер?
«Бахамут, и верно! — удивился своей наивности Зак. — Как же я сам не догадался?»
— Смотри-ка, черный! — Ценг чуть улыбался — он с интересом разглядывая маленького хунда. — Я таких и не видел.
— Я не знал, — снова погрустнел Зак. — Не знал, что они домашние. У нас в Гонгаге нет ручных монстров. Они... просто живут в лесу рядом с поселением. Иногда разоряют чокобятники или крадут утаку на заливе. Тогда мужчины устраивают облаву, а монстры могут напасть на людей. Но чтобы вот так, прямо в домах...
— Гардхунды Рапсодосов нас бы сожрали и не подавились. Если бы ты их не убил, солджер, — Ценг смотрел на него внимательно и... странно . — Перестань думать о ерунде.
— Да я не про них. Я... — Зак досадливо махнул рукой. — Баноры теперь нет, но большинство людей успело убежать в лес. У меня получилось, я успел! — он не хвастался, просто констатировал факт.
— Ты молодец, солдат. Молодец, — взгляд ТУРКа Фейру очень не нравился. Только он не мог понять, чем. — Слушай, отдай мне хунда, — попросил вдруг Ценг. — Тебе он ни к чему в казарме, но есть человек, который очень обрадуется такому подарку. Обещаю, заботиться о нем будут по первому разряду.
Зак молча протянул Ценгу заснувшего гарда.
— Дарк-Нейшн, — Турк осторожно, чтобы не разбудить, взял зверя и погладил короткую черную шерсть на загривке. — Зак... Ты очень хороший парень. И... я сейчас скажу тебе то, что говорить не должен, — он помолчал. — Не доверяй никому. Не верь словам. Думай, смотри глазами, слушай и... еще раз думай. Если хочешь жить долго.
— И тебе не доверять? — Зак усмехнулся и, запустив руку в свою растрепанную шевелюру, почесал затылок.
— ТУРКи преданы корпорации полностью, солджер. Мы выполним любой приказ президента. Не забывай об этом, что бы тебе ни показалось.
— Любой? — удивился Зак. — Даже если...
— Любой, — Ценг предостерегающе поднял руку, демонстрируя желание закончить разговор. — Поэтому мне не стоит доверять в первую очередь. Спасибо, что не бросил на фабрике, — ТУРК снова прикрыл глаза и откинулся в кресле. Хунд копошился у него на руках, лизал лапу.
Зак удивленно пожал плечами. Почему все, как сговорившись, твердят, что ему стоит научиться думать? Неужели он выглядит и ведет себя, как чокобо? Вот сегодня: корпорация в Банору не успела, а он оказался молодец, и спас людей. И этого маленького хунда он тоже спас. Настоящий защитник, вот, прямо как на плакате — солджер корпорации! Настроение чуть улучшилось. Зак опустился в пустое кресло. Сегодня он слишком устал, чтобы начинать думать, а завтра... Завтра он посмотрит.
***

Хорошо отоспавшись в казарме, Зак отправился на поиски Сефирота, но оказалось, что тот на миссии, и когда вернется — неизвестно. Ждать в здании Шинра не имело смысла, и он уже собирался отправиться домой, когда получил вызов от директора Лазарда. Рапорт Зак составил и отправил, поэтому справедливо решил, что у начальства возникли кое-какие вопросы именно в связи с последней миссией. В директорском кабинете кроме господина Дезерикуса обнаружился Ценг. Он стоял боком к большому окну, скрестив руки на груди, и приветливо кивнул Заку, когда тот вошел. Судя по всему, чувствовал себя ТУРК неплохо.
На большом голоэкране лицо наставника располагалось теперь под лицом Рапсодоса. Только надпись «пропал без вести» в обоих случаях сменилась бескомпромиссным «погиб при исполнении». О дезертирстве — ни слова. Зак подумал, что руководство компании поступает благородно. Не хочет марать имена солджеров, в память о бывших заслугах. Пусть лучше «при исполнении». Если бы только...
— Директор Лазард, — он не понял, почему не обратили внимания на его рапорт. — Я не думаю, что Генезис Рапсодос и Анджил Хьюли погибли.
Лазард с интересом уставился на него, подперев подбородок рукой.
— Я писал — у них крылья. Они умеют летать, — быстро и несколько сбивчиво продолжил Зак. — Не знаю, как у Анджила, но думаю, тоже. Рапсодос сказал «мы», а у него крыло было. Такое большое и черное. Он, как огромная птица... И, пожалуйста, не думайте, что я приложился головой или курил шавалву.
— Я читал твой рапорт, Зак, — директор, наконец, кивнул, — уже проконсультировался в Департаменте по науке у профессора Ходжо. Если у меня и были сомнения, то он их развеял.
— Они стали монстрами, директор Лазард? — наверно, это прозвучало беспомощно и совсем по-детски, но он должен был спросить.
— Да, Зак. Пойми, они не виноваты. Так получилось. Профессор Холландер когда-то допустил ошибку в научных расчетах. Не специально, но... это привело к фатальным последствиям. Тела и разум этих солджеров изменились. Они перестали быть людьми, Зак, и теперь представляют угрозу для всех. Мы только защищаемся, пойми.
— Я понимаю, — он действительно все понимал. У Шинра просто нет выхода. Генезис может вызывать монстров Лайфстрима. Вместе с «Лавиной» они уничтожат Шинра. А компания несет людям добро. Дает электроэнергию, строит дома, предоставляет работу и защищает их. Разрушить компанию, взорвать реакторы — какой в этом смысл? Но ряды «Лавины» все растут и растут. Несмотря на то, что солдаты Шинра прореживают их регулярно. Откуда такой глупый фанатизм и непонимание? Когда-то Зак говорил с одним парнем. В баре под платформой. Нет, тот, конечно, был не из «Лавины», просто сочувствующий. Парень уверял, что реакторы высасывают из планеты жизнь, и что скоро настанет конец, Гайя налетит на свою ось, и все погибнут. Когда это будет — он не уточнял. «Скоро, Зак, очень скоро...» Но почему-то верилось с трудом. Зрачки у парня выглядели неестественно узкими, и слишком плотно от него разило шавалвой.
— Директор, зачем Рапсодос приказал «Лавине» разбомбить Банору?
— Сложно сказать, солджер, — Лазард ответил не сразу. То ли не имел права говорить, то ли, действительно, не совсем был уверен в правильности выводов. — Невозможно знать, что в голове у монстра. Это абсолютное зло, Зак. Неконтролируемая жажда крови и разрушений. Может, Рапсодос хотел отомстить кому-то, а все остальные просто попали под руку. Возможно, хотел дискредитировать корпорацию, или все вместе. Компания взяла на себя заботу о выживших, а президент высоко оценил твои заслуги в этой миссии и... Ты получил повышение до первого класса!
— Ох, спасибо! — Зак так обрадовался, что завертелся волчком, но почти тут же остановился. Ему так хотелось, чтобы Андж сейчас был здесь и разделил с ним радость, но наставник был далеко. Да и сомнительно, что ему теперь есть дело до своего бывшего ученика...
— Иди, получи новую форму и подпиши документы, — доброжелательно улыбнулся директор.
***
Когда Зак ушел, Ценг отмер и, наконец, подал признаки жизни:
— Хороший парень. Будет жаль, если Шинра сожрет его.
— Ты хотел сказать: «Когда Шинра сожрет его», — Лазард уже не улыбался.
— Какая часть населения спаслась?
Директор сверился с какими-то данными в компе:
— Чуть больше половины.
— Отправь его на несколько миссий подряд. Пусть займет мозги и отвлечется. Не стоит ему задумываться о некоторых вещах. Дольше проживет.
— Я как раз собирался это сделать. Помашет мечом, почувствует себя героем... — Лазард откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел ТУРКу в глаза. — Зачем ты пришел? Что ты хочешь знать, Ценг? Спрашивай. Наши ведомства идут рука об руку. Думаю, нам стоит дружить, и почему бы первый шаг не сделать мне? С твоим начальником у нас получается не очень. Но после смерти семьи Вельд очень сдал. Кто знает, что будет завтра?
— Никто не знает, — согласился Ценг. — Все просто. Кто отдал приказ о бомбардировке Баноры?
— Артур. Приказ отдал сам президент напрямую. Я был против, но он не стал слушать. Позвонил Ходжо — он единственный, чье влияние на Артура..., а тот вне зоны.
— Лично... — Ценг задумчиво кусал губу.
***
— Лазард тебе не соврал тогда. Но ты засомневался и мне потом не поверил, я знаю, — Руфус залпом допил вино и поставил бокал на стол. — Это правда. Приказ отдал отец. Подряд несколько нападений «Лавины». Чуть не взлетел на воздух реактор форта Кондор, и везде среди нападавших — клоны Генезиса. Отец был уверен, что тот давно подготовил свое дезертирство, а клонов они производят именно в Баноре, в подземной лаборатории, вход в которую — из здания старой фабрики. На деньги «Лавины» и при помощи ее специалистов. Городишко, действительно, выглядел странновато. Староверы, острое неприятие цивилизации. Там как раз пропало два наблюдателя, а тут дезертировавшие солджеры в самый интересный момент объявились. Отец был на взводе: за день до этого «Лавина» и клоны напали на главное здание Шинра. Его спас Сефирот, но... — Руфус досадливо покачал головой. — Ты неплохо знал отца. Он не был смелым человеком.
— Неплохо знал, — согласился Ценг, ловко откупоривая еще одну бутылку и аккуратно разливая вино. — Артур всегда был трусом. Лаборатория располагалась не в Баноре?
— Нет. Дипграунд. Сектор «С».
— Вы спрятали ее прямо под носом у совета директоров!
— Все знали, что Холландер занимается проектом «G» уже много лет. Часть сотрудников даже не подозревала, что дополнительно отдел производит солдат для «Лавины». На основе генматериала Рапсодоса.
— Как получилось, что клоны перестали подчиняться руководству «Лавины» и стали выполнять приказы Рапсодоса? Холландер?
— Нет, — усмехнулся Руфус, откинув упавшую на глаза рваную челку. — Точнее, не совсем. Клоны подчинялись Холландеру, как своему создателю, но почему-то, увидев своего истинного прототипа, они переставали замечать профессора и дальше ориентировались только на Рапсодоса. В экспериментах с генматериалом других людей такого феномена не наблюдалось. Холландер потом говорил, что иногда Генезису даже не приходилось открывать рот, чтобы клоны выполнили приказ.
— Ну, это мэтр уже с перепугу додумал, — тихо засмеялся Ценг. — Столько потрясений. Старый хамелеон запутался, какой цвет на какой менять. Жаль, что он не выжил. Мог бы рассказать много интересного.
— Жаль, — согласился Руфус. — Но он и так долго продержался. Хотя, с его гибкой системой принципов... После истории с убитой ТУРКом певичкой Ходжо впал у отца в немилость, но длилось это недолго. Рудольф уже тогда был совсем не прост. Сколько и чего содержится в его голове — не знал никто, а свои знания он выдавал дозированными порциями. Когда хотел добиться нужного эффекта.
Буквально через пару недель он преподнес отцу на блюде свое новое изобретение — мако инъекции, замедляющие процесс старения. За это Ходжо простили все. Отец его просто боготворил, верил ему безоговорочно, и по всем темам — неважно: политика, война или наука, консультировался только с ним. А вопрос с наследником, то есть со мной, отодвинулся лет на сто. Лазарду светило и того меньше — незаконный, непризнанный... Должность почетного вице-президента, которую отец мне швырнул, как подачку, превратилась в воздух. Он окончательно перестал замечать меня, и...
— И вы с Лазардом поняли, что, пока за спиной Артура стоят солджеры первого класса, отправить его в Лайфстрим чуть раньше не получится.
— Конечно. Деградация их доконала бы рано или поздно, но мы не исключали вероятности, что Руди Ходжо наконец надоест тыкать Холландера его ошибками, и он решит вопрос. А хоть бы и для того, чтобы доказать, какой он великий и непревзойденный, — Ценг рассмеялся. — Я предложил начать с Рапсодоса, но тут уперся братишка, — продолжил Руфус. — Убивать отказался наотрез. Чем больнее рыжий змей жалил его в сердце, тем сильней Лазард подставлялся. Меня это бесило. Жалость и, одновременно, стыд. Я был слишком юн, чтобы понимать... Не ожидал, что так закончится... Теперь я думаю, что и отца подвинуть он решился только из-за Генезиса. Кресло президента компании — неограниченная власть и возможности — такое произведет впечатление на кого угодно. Неважно. Рапсодоса мы временно отправили побегать от ТУРКов. А Хьюли ушел за ним, и это сыграло нам на руку. Зак Фейр был слишком прямолинеен и простодушен, чтобы считать его серьезной угрозой, но оставался Сефирот. Что делать с ним — этого мы не могли придумать довольно долго. Пока он не изъявил желание посетить Нибельхейм. Ну а «Лавина»... отличный инструмент. О том, кто финансирует организацию, знали только ее руководители. Их все устраивало,— Руфус задумчиво смотрел в свой бокал, осторожно наклоняя его влево-вправо.— Нет, я не стану врать, что мною двигали мысли о благе планеты, а наши цели были исключительно благородны. Ты имел полное право назвать меня сволочью. Сволочью я и был. Эгоистичной и неразборчивой в средствах, но в одном я тебе не врал... Я очень соскучился по тебе, ТУРК. Но если ты...
Когда надо, Ценг умел двигаться очень, очень быстро. Мгновение назад он расслабленно сидел в кресле, крутил пальцах бокал с вином и вдруг оказался совсем рядом, выдернув Руфуса из кресла и вцепившись в него, будто хотел навсегда вжать в себя, слиться в единое целое, прижался всем телом. Смуглые руки скользнули под рубашку, обожгли холодом и желанием.
— Пойдем, пойдем в постель. Пожалуйста, — отчаянно попросил-прошептал Ценг, прижимаясь губами к крепкой белой шее. — Я больше не могу ждать, Руфус. Я вернулся в Мидгар... Только ты. Только из-за тебя. Был готов на все: просить прощения, валяться на полу, целовать тебе ноги. Мне все равно, почему ты сделал это. Мне давно это безразлично. Даже если ты использовал меня...
— Пойдем, — сейчас Руфус был готов разрешить Ценгу все, что тому взбредет в голову. — Я не использовал тебя, ТУРК. Валяться на полу не стоит, а вот поцеловать ноги — эта идея меня вдохновляет, — ему сейчас было так хорошо, что плевать он хотел абсолютно

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Герои и монстры. ФФ-7

Глава 4
Рудольф Ходжо в юности. Пусть тут полежит. Чтобы были понятны коекакие моменты в главе.)


Глава 4.
Гардхунды напали, как только Зак вошел во двор перед домом Рапсодосов. Сразу трое — крупные, мускулистые, и, пока он отправил зверюг в Лайфстрим, пришлось изрядно попотеть. Ценг в схватке не участвовал, стоял в стороне и равнодушно наблюдал, как он разминался с монстрами. Зак не обижался. В конце концов, сражаться — задача для солдата, а не для безопасника. Для этого компания и отправляет солджеров на миссии.

Только откуда тут взялись эти твари? Видимо, Рапсодос говорил правду: в некоторых поселениях монстры так обнаглели, что заходят прямо во дворы.

Зак с интересом рассматривал дом. Большой, добротный, простой постройки, но множество мелких деталей говорило о том, что хозяева совсем не бедствуют. Выросший в Гонгаге, в таком же захудалом городишке, как и эта Банора, Зак в таких вещах неплохо разбирался: деньги у Рапсодосов водились, и немалые.

Во дворе росли, изогнувшись причудливыми арками почти до земли, деревья, сплошь усыпанные синими плодами. Такой же сад виднелся за домом. Он казался очень большим, дальнего края Зак не различал. О том, что это и есть тупояблони — он догадался сразу. Андж рассказывал ему про сад семейства Рапсодосов. В нем росли самые лучшие сорта, но учитель, когда был мальчишкой, в этом саду яблок не воровал. Потому что сын хозяев стал его лучшим другом.

Генезис. Зак был уверен, что, если бы не он, Андж никогда бы не дезертировал. Во всем виноват Рапсодос — нет никаких сомнений. Насмешливый, яркий и колючий, Генезис казался странным и вызывал к себе такое же странное отношение окружающих. Его или принимали полностью, или отвергали напрочь. Или любили, или ненавидели до дрожи. Стоило этому солджеру появиться в компании, как все вокруг начинало тлеть и заниматься пламенем. Только да или нет, но не безразличие.
Зак оказался с теми, кто Генезиса не любил и не понимал. Не понимал, что в нем нашел учитель, почему терпел скверный характер. Почему улыбался его выходкам, которые бы не понял и не простил никому другому. Но спрашивать Зак не решался. Чувствовал — слишком много связывает этих двоих.

После боя с монстрами они с Ценгом разделились. Вышло это неожиданно. ТУРК просто отправил Зака искать дом Джиллиан — матери Анджа, и ничего не объяснил. Как будто он имел право отдавать приказы солджеру. Но Зак решил не спорить. Они как раз обнаружили во дворе поместья Рапсодосов свежую могилу, и ТУРК собрался ее раскопать. Рыться в могилах — не совсем то, что нравилось Заку. Он будет сражаться, а вот это — как раз дело для службы безопасности. Трупы и все такое. Нет, он предпочитает еще раз пробежаться по Баноре.
Было заметно, что местных жителей появление на их улицах солдата корпорации не обрадовало. Они прятались в подворотни, не давая возможности спросить, где находится дом Джиллиан Хьюли. Даже не поворачивались, когда Зак пытался окликнуть их. Настороженное и опасливое отношение покоробило Фэйра, но он сделал вид, что ничего не заметил.
Очень старый дедок, мирно куривший трубку на пороге своего дома, скрыться явно не успевал, и Зак поспешил во двор его дома. Но только он распахнул калитку, как ему навстречу вышли две здоровенные багнадраны. Зак атаковал их и расправился с монстрами в два счета. Замерший на пороге старичок ожил. Он тяжело поднялся и, не обращая внимания на замершего с мечом в руках Зака, подошел к поверженным монстрам, сел между ними прямо на землю и трясущейся старческой рукой погладил голову самой большой:
— Зачем ты их убил, парень?
— Дедушка, — игнорируя странный вопрос, спросил Зак. — Где дом Джиллиан Хьюли?
— Зачем она тебе, шинровец? — горько усмехнулся дедок. Зак удивленно поморгал — не показалось: старик криво улыбался, но по сморщенному лицу текли слезы. — Ты и ее хочешь убить? Да? Ты — чужак. Ты пришел, не зная ничего! Пришел в чужой дом и сразу убил, — голос старика звучал все громче и звонче, — Убил, не задумываясь. Ты — волчонок Шинра, которого научили раздавать смерть, но не научили думать! Будь ты проклят! — старик уже кричал, потрясая в воздухе сухим кулаком. — Будь ты проклят, солдат! Я ничего тебе не скажу! Можешь убить и меня! Тебе тут никто ничего не скажет! Убирайся! Убирайся отсюда вон!
Драться с дедом Зак, конечно, не собирался. Понятно же, что у того просто не все дома. Найдет он жилище Хьюли и сам. Тела багнадран медленно таяли, утекая в Лайфстрим. Фейр пожал плечами и вышел со двора, не оглядываясь. За спиной всхлипывал старик, на душе было мерзко.
***
Чуть раньше.

В Банору они прибыли ночью, но, чтобы не пугать приемных родителей, Джен дождался утра и со странным чувством распахнул калитку во двор своего старого дома. Три молодых гардхунда выбежали из-за угла и, радостно виляя хвостами, теперь повизгивали, подпрыгивали, норовя лизнуть в лицо и требуя ласки.
— Хоть вы мне рады по-настоящему, — улыбнулся Джен, почесывая, поглаживая и тормоша мускулистые тела домашних охранников. — А где Мона? — гарды съежились, расстроено заложив уши, враз перестали веселиться, тоскливо косясь на свежую могилку под тупояблоней.
— Я понял, — конечно. Его Мона была старой, очень старой, но все равно сердце болезненно заныло, и он сглотнул горький ком в горле. Если бы он пришел вчера, то успел бы попрощаться.
Отец, услышав шум во дворе, вышел на крыльцо:
— Привет! Рад тебя видеть! Заходи! — крикнул он и замахал рукой.
«Вот бахамут! Как не кстати!», — сказали его руки и лицо.
Джен усмехнулся и пошел в дом. К такому положению вещей он привык давно. Знал, что его здесь не ждут, разве что...
— Привет, Нени, — его старая нянька. Единственная, кто всегда искренне радовалась его коротким визитам. Джен обнял старушку за плечи и с удовольствием поцеловал во впалую щеку, губы коснулись сухой, смуглой от банорского солнца и ветра кожи. Сразу стало тепло и запахло ванилью. Как в детстве.


В детстве было хорошо. Спокойно, радостно и вкусно. Пока однажды он не научился распознавать ложь под красивой упаковкой, пока не понял, что так и не стал Рапсодосам сыном.
Нени — единственная родная душа в огромном и пустом доме, до предела набитом ненужными, неинтересными вещами, к которым прикасаться не разрешалось. Вещами, которые купили те, кто раньше был беден и вдруг разбогател. Маленькие символы их теперешнего благосостояния и успеха. Безвкусные, безликие, ненужные и высокомерные, как сами хозяева.
Еще хуже стало, когда он узнал, что у него нет родителей. Тогда ему стало очень страшно — когда мама оказалась вдруг совсем чужой тетей, а папа просто... просто человеком, которому Джен безразличен. Они сказали ему сами, так, между прочим. Чтобы больше не раздражал своей любовью и не приставал с ласками и поцелуями. В тот день его привычный, добрый мир вдруг рухнул, растекаясь бурой пузырчатой слизью, и, если бы не Андж, то неизвестно, что бы он сделал. Именно друг удержал тогда над пропастью, не дав совершить фатальных ошибок.
В себя Джен приходил медленно, но постепенно он научился жить с этим и даже стал находить плюсы. Если у его приемных родителей нет перед ним никаких обязательств, то и он не считает себя должником.
Ровно по договору. А договор ему показал «папа». Там все оказалось аккуратно и обстоятельно расписано по пунктам. Как кормить, как поить, как ухаживать. Больше всего его тогда поразили именно эти циферки: 1-2-3. Очень много. Джен внимательно прочел все пункты. Дорогое домашнее животное, на содержание которого каждый месяц выплачивается кругленькая сумма. До совершеннолетия.

Этого самого совершеннолетия они с другом ждали с нетерпением. Почему-то казалось, что они стоят перед дверью в волшебную сказку, которая откроется им, как только пробьет час. Но все оказалось очень буднично. Прилетел небольшой геликоптер с логотипами компании, и мужчина в черном костюме крикнул: «Залезайте!» Родители провожать его не пошли, и только Джиллиан — мама Анджа — поцеловала их и заплакала. Джен еще долго видел ее маленький силуэт внизу, пока геликоптер не перевалил за банорский хребет.
Позже они узнали, что первоначально должны были попасть в Научный департамент, но проект сочли неудачей, и они стал солджерами. «Хоть на что-то сгодились, — бросил резко президент компании Шинра, посмотрев на замерших по стойке смирно Анджа и Джена. Тогда Генезис считал, что они вытащили счастливый билет. Стать солджерами хотелось очень, а в том, что они будут лучшими из лучших — сомнений не возникало.
«Такие деньги — считай на ветер! Верни мне хоть часть! Хоть как-то!» — орал тогда Артур Шинра, совсем не стесняясь их с Анджем присутствия. Деликатностью президент не отличался никогда. Ни тогда, ни сейчас. Он еще долго ругался и обзывал профессора Холландера, тот только кланялся и извинялся, а потом Артур резко развернулся на каблуках и вышел. Только позже Джен понял — они просто личные вещи корпорации, купленные за дорого, но вдруг сломавшиеся и ставшие ненужными. Такие, как те, что остались в родительском доме. Их просто стараются пристроить к делу, заставить приносить пользу хозяевам, и не более того.
— Привет, дорогой. Мы тебе очень рады, — пропела с порога мать. Как называть эту женщину, которая купила свое благосостояние и положение, усыновив его, он так и не придумал, поэтому решил не менять ничего. Слова не имеют значения. Важно содержание. Она никогда не пыталась стать ему матерью по-настоящему, но зорко следила, чтобы Джена кормили, хорошо одевали, чтобы он прилежно занимался по утвержденной Научным департаментом корпорации программе и не водил компанию с оборванцами. К сожалению, Андж Хьюли под ее критерий оборванца подходил идеально, поэтому Джен быстро научился скрывать свою дружбу и ловко заметать следы.
— Нени, принеси, пожалуйста... Джен, ты голоден? — в последнее время мать стала спрашивать. После совершеннолетия, после того, как перестали действовать условия контракта. До этого он должен был съедать ровно столько, сколько положено, и того, что предписано.
— Спасибо, я бы выпил чаю, — о, Минерва, как же он все-таки привык! К двуличию. К щедро разлитой вокруг лжи и лицемерию.
— Ты знаешь, твоя Мона вчера умерла, — состроила скорбную гримасу мать и молитвенно сложила перед собой руки. Джен знал все ее ужимки наперечет. Раз-два — несчастные глаза, ручки лодочкой, тяжелый вздох. — Мона была очень старая, болела. Мы взяли трех молодых гардхундов, пока тебя не было. За последний год они успели подрасти.
— Я знаю, — кивнул Джен. — Они мне сказали.
Отец дернулся, как от удара, посмотрел испуганно и недоуменно.
— Я пошутил, — поправился Джен, но ему не поверили. Неприятие и, кажется, враждебность. Если Джен разобрал правильно. Не показалось — этот человек его если не боится, то наверняка опасается.
— Тело Моны забрал Лайфстрим, — продолжала мать, — но мы, как принято, закопали под старой тупояблоней ее любимые вещи: ошейник, игрушку и миску. Нени посадила на могилке настурины и мяту. Хотели, чтобы осталась память.
Они хотели. Да. Хоть здесь не врали. Джен это увидел и благодарно кивнул.

Нени принесла чай и слоеные пирожки с яблочным вареньем. Он сел за круглый столик, накрытый дорогой скатертью, и налил себе в чашку из небольшого фарфорового чайничка. Хорошие манеры — женщина-мама придавала этому много значения. Он давно делал все на автомате, но сейчас очень захотелось запустить этим чайником в стену, а потом просто сидеть и смотреть, что будет.
Мать присела напротив, отец встал у нее за спиной. Джен видел его пальцы, лежащие на плечах жены. Они нервно подрагивали и то и дело впивались в коричневый бархат дорогого платья, обещая оставить на коже синяки. Это было мерзко. Нет, он слишком долго отсутствовал, почти отвык от всего этого, и назад, в липкие пальцы лжи, больше попадать не хотел.
— Ты боишься меня? — Джен постарался, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. — Я вижу. Не бойся. Нет повода меня опасаться. Вам я не причиню вреда ни при каких обстоятельствах.

Не верят. Точнее, мать вроде бы чуть потеплела, но отец... Стало даже хуже. Теперь его тело просто сочилось страхом. Иррациональным, животным и тягучим, как клероновый сироп.
— Если внятно ответите на несколько простых вопросов, обещаю — уйду и больше вас не побеспокою.
Недоверие, страх, вспышка надежды, опять страх. Джен чувствовал: больше всего эти люди жаждут, чтобы все закончилось, а еще — навсегда забыть о его существовании.
«Почему ты не можешь сдохнуть где-нибудь подальше отсюда? Хлопнули бы тебя в Вутае — и никаких проблем! На войне, как на войне.» — отца просто рвет на части: досада, раздражение, бессилие. Губы улыбаются, душа ненавидит.
— Хочешь, чтоб я сдох? Вот так жестко и однозначно? — Джен усмехнулся. Врать и притворяться вдруг расхотелось. Ему не так много осталось на этом свете, чтобы продолжать ломать затянувшуюся комедию.
— Как ты мог... — голос дрожит от негодования, глаза этого чужого человека выражают осуждение и обиду, но в их глубине плещется ужас, — ... так подумать.
«Как он понял? Как он узнал?» — паника. Джен слышит, как лупит о ребра сердце труса, бьется в истерике, хочет сбежать и пугает немедленной кончиной. Нет, ничего с ним не случится. Последние четверть века его хозяин неплохо устроился. Ел, пил, потягивал молодое винцо, бегал по утрам трусцой и отдавал приказы работникам. Сколько он выторговал себе за предательство — Джен знал в цифрах. Дохрена. Компания почему-то проявила невиданную щедрость.
Бессмысленно. Какая теперь разница? Пусть наслаждаются жизнью, это теперь не его дело. Слушать пустые слова и ненужные оправдания совсем не хотелось. А ведь раньше он почти жалел, что узнал про обман и научился видеть несказанное. Джен поморщился:
— Всего несколько вопросов, и все закончится, — кивнул он. — Начнем. Кто моя настоящая, биологическая мать? Быстро!
— Джиллиан. Джиллиан Хьюли, — испуганно пискнула мать.
— Ложь, — усмехнулся Джен. — Скажи ей, — теперь он обращался к мужчине. — Скажи, что меня нельзя обмануть.
Человек — отец судорожно сжал кисть руки своей самки. От него кисло, неприятно пахло потом и адреналином.
— Она была актрисой, — почти шепнула мать.
«Она была шлюха!» — выкрикнуло ее тело.
— Очень красивая, рыжеволосая, с нежной молочной кожей. Говорили — она очень талантлива.
«Шлюха и к тому же, редкая стерва! Капризная, яркая и горячая. Слишком красивая для такого таланта. Слишком талантливая для модной и дорогой куклы!»
— Какое отношение актриса имела к научному проекту G? — Джен удивленно приподнял бровь, и, закинув ногу на ногу, аккуратно отпил из фарфоровой чашки.

Время растекалось воском. Люди-родители очень боялись Шинра, и каждый ответ приходилось из них вытряхивать почти силой. Но его они боялись еще сильней. Только непреодолимый ужас, тот, что испытывает жертва, увидев над собой широко распахнувшуюся пасть хищника, заставлял их рты открываться и выталкивать дрожащие, извивающиеся скользкими червями слова.

Она выступала под псевдонимом Лав и была не просто известной актрисой. Примадонна, оперная дива, о которой знала вся Гайя. Ее талант вспыхнул факелом и разгорался все ярче и ярче, когда необычная, нечеловеческая красота Лав однажды обратила на себя внимание профессора Рудольфа Ходжо.
Ходжо, восходящая звезда корпорации Шинра, с маниакальным упорством искал на планете любые следы давно ушедшей в небытие цивилизации древних. Глаз у профессора был наметан, и, конечно, он не мог ошибиться. Двенадцать с половиной процентов крови цетра — результаты гентеста актрисы привели его в состояние эйфории. Ходжо бросился на абордаж. Неизвестно, что хотел, говорил, предпринимал и как планировал профессор уговорить Лав участвовать в проекте, но судьба распорядилась иначе.
Любовник примадонны, ревнивый ТУРК, не раз застававший Лав в обществе профессора (а в свое время тот был очень недурен собой и, к тому же, невероятно умен и обходителен, когда ему это было нужно), в очередной раз застукав Ходжо в гримерке примадонны, сначала погнался за профессором, потом, после короткой, но бурной сцены выстрелил в свою любовь, и дальше — пустил пулю себе в лоб.
Ходжо остался жив, даже не пострадал, Лав увезли в Шинра, где она скончалась, а ТУРКа — в прозекторскую.
Скандал разразился страшный. На компанию повесили всех чокобо, профессор Ходжо попал в опалу. Газеты трубили о несчастной любви, которую порушил злой гений корпорации, а его прикрывает сам президент Шинра.
Артур взорвался противопехотной миной, а на расправу он был короток. Ходжо урезали ассигнования, его проект передали Холландеру.
Как выяснилось, Лав была беременна от ТУРКа, и они собирались пожениться. Почему ранее уравновешенный и надежный оперативник внезапно устроил кровавое побоище — не понимал никто. В любом случае, что там произошло на самом деле — знал только сам Ходжо. А он, жестоко обидевшись, послал всех к бахамуту и отказался давать какие-либо объяснения. Мало того, обозвал Артура Шинра придурком. Артур побагровел как рутулак и вцепился Ходжо в горло.
Ситуацию спас Вельд — тогдашний глава департамента ТУРК. Вырвал полумертвого профессора из стального президентского захвата.
«Я ее любил, — полузадушенно хрипел ничуть не испугавшийся Ходжо, яростно сверкая глазами и пытаясь лягнуть своего спасителя носком туфли в коленку. — А вы тут все просто извращенцы и педерасты!»
Вельд понял, что надо выждать время. Сунул Ходжо под мышку, унес и закрыл в его кабинете, а Артуру налил коньяку. Но если кто-то думает, что Руди Ходжо угомонился, то просто не знает этого милого человека. В приступе ярости он разбил сконструированное лично им лабораторное оборудование, уничтожил пробы и образцы тканей и стер всю информацию, по проекту «D», который тогда вел, чтобы не досталась «стервятнику». Так он называл Холландера. На этот раз успокоить президента получилось не так просто. Тем не менее, из корпорации Ходжо почему-то не вылетел и вскоре опять гордо воцарился в любимой лаборатории с новым проектом, новыми идеями и одобрением Артура Шинра в кармане.
Джен — посмертный ребенок Лав. Эмбрион на первых стадиях деления-созревания подсадили Джиллиан, которая на тот момент уже была беременна Анджилом. Она родила двоих, совсем не против была двоих и воспитывать, но у компании оказались свои виды на проблему. Холландер посчитал, что мальчиков стоит разлучить. Так безопаснее и чище эксперимент, который планировался.
Чета Рапсодосов, работавшая в лабораториях Шинра, как раз собиралась на покой. Они оказались очень удобными родителями для Джена — подходящее образование и научное прошлое.
Когда ученые Шинра нашли замерзшую во льдах тело представительницы древнего рода цетра, то выделенную из ее тела культуру клеток ввели обоим новорожденным. Джен — уже носитель генов цетра по матери, сын сидевшего на мако ТУРКа, и Андж — его родители были простыми людьми . Холландера интересовало, как и насколько будет отличаться результат. Но вскоре все покатилось под откос. Профессор Ходжо, возненавидевший Холландера за то, что тот украл у него Лав, доказал, что клетки цетра поражены инопланетным вирусом. Он назвал его коломити и предположил, что именно он стал причиной гибели расы древних. Оба мальчика оказались заражены, а значит обречены. Президент компании, уже традиционно, метал молнии. Ходжо потирал руки и всем рассказывал о том, что вот его эксперимент и его проект будут удачными, а Холландер — а-ха-ха! — тупой чокобо, неудачник, вор и полный кретин: не смог отличить ДНК вируса от ДНК цетры, а плоды его научной деятельности — бесполезный мусор. Холландер не соглашался, делал умный вид и обещал результатов в дальнейшем.

— Мне все понятно, — к концу тяжелого разговора Джен выпил весь чай, но к булочкам не притронулся. Его мутило. Он знал, что болен. Но Холландер говорил, что это деградация, и связана она с аутоиммунным конфликтом. Организм человека вдруг стал воспринимать ту часть, что принадлежала цетра, как чужеродную генетическую информацию, какой она и была, и стал с ней бороться, уничтожая самого себя. Про инопланетный вирус, которым заразили его в детстве, Джен услышал впервые. Это выворачивало сознание наизнанку и меняло всю картину происходящего с ним. Холландер врал. Ощущать, что внутри тебя засел враг: молчаливый, но беспощадный, который жрет твое тело изнутри... Нет, сейчас он не мог позволить себе ни думать об этом, ни ударяться в панику. Время для этого еще найдется. Андж, он не знает о вирусе, а рассказать ему придется...
Непонятно одно. И этот вопрос он должен задать обязательно, перед тем, как покинет свой дом навсегда:
— Чего хотели добиться Ходжо и Холландер, если изначально их не интересовала боевая мощь корпорации? Какова изначальная цель проекта?
Женщина-мать смертельно побледнела, ее рот искривился вниз подковой. Нет, она не боялась открыть тайну. Казалось, она физически опасается слов, которые придется произнести. Как будто они могут ужалить или обжечь:
— Они хотели возродить древних. Искусственно, — шепнули онемевшие губы. — Ушедшую с Гайи расу цетра. Но у них не получилось. Вирус изменил ДНК и... Они получили монстров! — это она уже почти выкрикнула.
— Беги, Джен! — пронзительный крик Нени ударил с заднего двора. Далеко. Люди-родители не слышали — все так же дарили ему честные, обожающие взгляды. Предатели, — Беги, мальчик! Они сообщили в Шинра! ТУРКи!
Джен поднялся и, не оборачиваясь, быстро вышел во двор. Здесь ему больше делать нечего.
***
Зак вертелся вокруг него волчком. Это немного раздражало, но в целом, устраивало Ценга. Зато солджер был занят не слышал звуков, доносившихся из дома. Его надо было срочно куда-то спровадить. Если Зак зайдет в дом — вряд ли получится вразумительно объяснить необходимость того, что он там увидит.
Парень был прост, как яичница, но махаться умел отлично и лучше чтобы он был на их стороне. Рисковать не стоило.
— Смотри, свежая могила! — холмик попался на глаза очень вовремя. — Надо ее раскопать. Посмотрю кто там лежит, а ты пока найди дом Анджила Хьюли, — приказал Ценг.
ТУРК предположил правильно — оставаться раскапывать могилу Зак не захочет и с удовольствием выполнит приказ — пойдет искать дом родителей Хьюли.
Пусть отвлечется. Все равно мать Анджа он там уже не застанет. Операцию Шинра в Баноре планировала полномасштабно.
Когда солджер скрылся за воротами, Ценг выждал минуту и вошел в дом Рапсодосов. Там все было так, как он и думал, как догадался по доносившимся звукам. Два трупа и два ТУРКа, планомерно переворачивающие дом. Бородатый Дробовик оторвался от своего занятия и приветливо кивнул Ценгу:
— Признались. Они все рассказали Рапсодосу. Все, что знали.
— Признались — и хорошо, — Ценг пожал плечами. — Зачем вы их убили?
— Мы получили приказ. Можешь позвонить Вельду.
Ценг недоуменно пожал плечами и набрал номер. Вельд откликнулся сразу.
— Я в доме Рапсодосов, — сообщил Ценг. — Тут Дробовик и Сюрикэн. Они ликвидировали хозяев. Говорят, приказ отдали вы.
Вельд в трубке помолчал, потом сказал коротко «жди» и переключился на другую линию. Секунды тянулись бесконечно. Тело женщины стало медленно истлевать, мужчина лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, его рубашка почти полностью пропиталась кровью, но... труп никуда не исчезал.
— Уничтожь свидетелей, — проснулся в трубке голос Вельда.
— Но как же...
— Уничтожь свидетелей. Это приказ.
Ценг нажал отбой и тут же выстрелил Дробовику в спину. Первому. Он самый опасный из пары и опытный. Тот рухнул кулем на вываленные им же из шкафа простыни и, нелепо дернувшись несколько раз, затих. Сюрикэн соображал быстро. Сразу догадался, что сейчас будет, и что с Ценгом ему не справиться. Он почти успел вскочить на подоконники и сжать кулак, чтобы разбить стекло. Почти.
— Господин Рапсодос, господин Рапсодос, вы живы? Я вам помогу,— ТУРК убедился, что убийцы мертвы и нагнулся над распростертым на полу телом.
Мужчина открыл глаза:
— Мои гардхунды... — из темного провала рта показался и лопнул, забрызгав Ценгу рубашку, кровавый пузырь. — Они не тронули его. Не тронули. Они его признали.
— Генезиса? Ну и что? Что в этом такого, господин Рапсодос?
— Я притравливал их. Они должны были напасть, — мужчина захрипел. Его тело свела сильная судорога. — Но он разговаривал с ними. И он знал. Знал, о чем я думаю. Он не человек, понимаешь? — цепкие пальцы схватили и без того испорченный ворот рубахи ТУРКа. — Передай профессору Ходжо. Он больше не человек. Вам надо прервать эксперимент. Его надо уничтожить. Слышишь? — старик захрипел, мутные глаза широко распахнулись, рот открылся. Он глубоко со свистом вдохнул и перестал дышать навсегда.
Ценг разжал покойному сведенные пальцы и поднялся.
Приказ он выполнил, но, по прилету на базу, потребует у Вельда объяснений. Убийство четы Рапсодосов бессмысленно. Если только... Если только это не попытка спровоцировать Генезиса на открытое противостояние. Но зачем компании еще один сильный враг? Она и так еле справляется, из последних сил отбивает атаки «Лавины». Убийство ТУРКов было еще большей загадкой. Отдел ТУРК скрывал тайны посерьезней, чем смерть двух стариков. Разве что таким образом оперативников корпорации хотят настроить против Рапсодоса. Связать кровью, чтобы исключить дезертирство? Ценг задумался. Нет, полученной информацией он делиться не станет. Пока.
***
Джиллиан Хьюли Зак узнал сразу. Перед миссией ему показали фотографии. Пожилая, бедно, но аккуратно одетая женщина сидела за столом, как будто ждала кого-то. Обстановка в доме под стать хозяйке. Все добротное, чистое и опрятное, но не новое.
— Здравствуйте, мэм! Вы мать Анджила Хьюли? Я Зак.
Женщина повернулась. Напряженное лицо, испуганные глаза. Боится именно его, или он просто ворвался слишком неожиданно?
— Вы не знаете, где Андж?
— Нет, — Джиллиан покачала головой. — Он ушел. Теперь он с Генезисом. Прибыли сюда с целой армией солдат. Рыщут по Баноре. Многих убили, — механический, бесцветный голос. Короткие фразы. Глаза то и дело косят на закрытую дверь в комнату.
— Джиллиан, тогда вам надо спрятаться, — Зак схватился за рукоять меча. — Если все так, как вы говорите, то Рапсодос может вернуться и...
— Нет! — в голосе почти отчаяние. — Генезис не причинит мне вреда, мальчик. Не беспокойся. Ты же щенок? Зак писал мне о тебе. Много энергии и никакой концентрации.
«Вот спасибо, наставник! »
В кармане недовольно пискнул коммуникатор. Что? Что там еще? Ценг сообщил, что обнаружил дезертиров на старой фабрике и просил помощи. Очень некстати, не так он представлял себе встречу с мамой Анджила, но солджер должен выполнять приказы.
— Я сейчас, мэм, я скоро вернусь! — Зак выбежал из дома.
Скрипнула дверь. Двое ТУРКов тенью скользнули в зал из соседней комнаты.
— Вы сделали все правильно, мэм, — высокий чернокожий парень и худощавый рыжий, в расстегнутой белой рубашке без галстука. Оба в черных костюмах-парах. Чернокожий шагнул вперед. — А теперь позвоните Анджу и попросите его прийти. Мы знаем, что у вас есть с ним связь.
— Нет! Этого я не сделаю, — голос дрожит, но уверенность в нем железная. Решение принято, время остановилось. — Я не стану помогать вам убивать моего сына. Это не то же самое, что обмануть мальчика!
— Тогда собирайтесь, пойдете с нами. Ручаюсь, когда Андж узнает, что вы у нас, он сдастся еще до сумерек.
— Нет. Никуда я с вами не пойду, — женщина больше не боялась. — Пусть мой сын простит меня. Это все, что я могу сделать для него, — Джиллиан взяла со стола стакан и залпом выпила. Ее тело вдруг обмякло и сломанной куклой упало на пол. Голова громко стукнула о деревянный пол.
— Твою налево! Руд! Ты не можешь держать язык за зубами? — рыжий ТУРК проворно подскочил к женщине и приложил пальцы к неестественно повернутой шее. — Мертва! Дергаем отсюда.
Чернокожий досадливо передернул плечами:
— Она его мать. Но, все равно, я не ожидал.
***
— Руди! Привет, старина! — стоило призраку профессора Ходжо материализоваться возле включенного в конференц-зале Шинра компьютера, как Хайдегер проворно вылез из кресла и полез обниматься.
— Но-но-но! — Ходжо проворно отскочил в сторону, оставив толстяка посреди зала в идиотской позе с театрально распростертыми руками. — Не надо! Не надо вот этого! — недовольно проскрипел профессор, прищурив один глаз. — Не люблю. Знаю я вас. Поцелуйчики, объятия — только расслабишься и попался! — папа снова опасливо покосился на хайдегера.
— Папа! — от души рассмеялась Ребека. — Ты же призрак!
— Все равно не стоит, — упрямо гнул Ходжо. — Ну и что, что призрак? Я гетеросексуальный призрак, если кому не ясно!
— Руди, ну, Ру-ди, — расстроился Хайдегер. — Я же от всей души! А ты что подумал?!
— Я понял! Понял! — помахал рукой профессор. — Но, все равно, обойдемся.
— Здравствуйте, профессор, — поприветствовал Ходжо улыбающийся одними уголками губ вутаец. Рад, что промелькнувшие годы не изменили вас.
— И тебе не хворать, душегуб невидимого фронта, — буркнул тот.
— Итак, профессор, условия оговорены. Я жду ваш ответ, — Руфус Шинра долгих предысторий и приветствий не любил. Старался их по возможности, избегать. — Да или нет. А потом желающие смогут вспомнить прошлое в свое удовольствие.
— Пхе! Прошлое, — Ходжо скривился. — Помню тебя, Руфус, еще когда ты в горшок через раз попадал. Во-от с таким розовым чокобо на палочке все время ходил. Сефирот тебя толкнул как-то, а ты заревел и папке жаловаться побежал. Не поверил, что случайно. Противный ты был и плакса, никогда мне не нравился.
— Да или нет, профессор, — усмехнулся Руфус и взял стоявшую перед ним чашечку с черным кофе.
— Вы все равно ничего не поймете. Там километры текста. Эксперименты, наблюдения, замечания. За год не прочтете и не разберетесь. А если и разберетесь, то выводы правильные все равно сделать не сможете, — профессор засунул руки в карманы халата и уставился на президента с вызовом.
— Поэтому ключ от хранилища утраченных данных вы передадите своей дочери. Ее группа имеет достаточную квалификацию для решения вопроса. А нам нужны только ваши выводы и главное — рекомендации. Как спасти планету от гибели и предотвратить подобное в дальнейшем. Только факты. Все, что вы посчитаете нужным нам сообщить по этому вопросу.
— Плесень! — вдруг победно объявил Ходжо, поднял вверх узловатый указательный палец, многозначительно и победоносно осмотрев присутствующих. — Вы все — просто плесень!
Руфус поморщился:
— Будьте добры, профессор, выражайтесь яснее. Я в курсе, что при желании вы это умеете делать прекрасно. Когда я научился попадать в горшок не через раз, то неоднократно становился свидетелем ваших бесед с отцом. Когда надо, вы изъясняетесь очень внятно и вполне доступно для понимания неспециалистов. По необходимости даже умеете быть вежливым.
Господа, — обратился он уже к остальным присутствующим. А их в зале в этот раз оказалось немного, — на сколько я в курсе, профессор Ходжо разработал теорию, согласно которой человечество, населяющее Гайю, представляет собой вредоносную и чуждую для планеты колонию организмов. Жизнедеятельность этой колонии ведет не биологичский живой объект, а именно Гайю, к гибели. Поэтому «плесень» — это определение адресовано не конкретно вам, а всему населению планеты. Смиритесь. Теория достойна внимания.
В этом месте профессор Ходжо высокомерно хмыкнул.
— Планета, — продолжил Руфус, — в свою очередь, пытается избавиться от охватившей ее болезни. Она видит спасение в уничтожении человечества и... предпринимает для этого определенные шаги.
В зале зашумели, но скорее заинтересованно, чем протестующе.
— У профессора есть убедительные доказательства своей теории? — вежливо поинтересовался невысокий мужчина со сложной прической на голове.
— У профессора есть все, — тут же отозвался Ходжо, — но нет желания доказывать чокобо, что главное счастье в жизни — это совсем не нести яица. — Или вы верите мне на слово, или никаких договоров, и думайте сами, как вам коллективно не самоубиться и, одновременно, положить в карман лишний миллион гилл. Посмотрим, что вы будете делать со всеми вашими денежками в Лайфстриме. Организуете биржу и тотализатор? Или начнете торговать билетами в мир живых? А?
В зале опять зашевелились, но спорить с Ходжо никто не рискнул. Видимо, Руфус предупредил о характере научного гения. А о том, что договариваться надо, все знали и так. Умирать отчаянно не хотелось.
— Я даю вам информацию и помогаю всеми доступными мне способами, — наконец, решил Ходжо. — Если планету удается спасти, господин Ценг, — профессор отвесил вутайцу шутовской поклон, — выполняет свои обязательства. Если спасти Гайю не удастся, как я не старайся, то и в соблюдении условий соглашения надобность отпадет. Так что, все честно. Оплата по результату.
— Вы не требуете гарантий, господин Ходжо? — холодно осведомился, молчавший до этого, Рено Ландре.
— Гарантий, ТУРК? — профессор издевательски рассмеялся. — Поверь, если вы обманите, то иметь дело с Руди Ходжо в виде призрака компьютерных сетей вам оч-чень не понравится. Вы выполните все до последнего пункта! Если, конечно, не хотите увидеть, как Мидгар откатится во времена, когда люди слушали только музыку барабанов, а слово «радио» им не позволяла произнести конструкция челюстей. Но если мне не верят, и нужна демонстрация...
— Нет, — Рено выставил вперед кисть руки с длинными изящными пальцами. — Прошлый опыт общения с вами, уважаемый профессор, подсказывает, что обещания вы держите, а за обиды мстить умеете.
— Хорошо, что ты помнишь, ТУРК. Есть надежда, что проживешь чуть дольше, чем твои сослуживцы, — хищно оскалился Руди Ходжо. — И хорошо, что господин президент согласен забыть.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Грязная игра. ЛФБ-17

Название: Грязная игра
Автор: babay44
Бета: Собака серая, Eanatum

Пейринг/Персонажи: злодеи из «Гарри Поттера», герои «Аи но Кусаби», фандом
Категория: эээ... джен))
Жанр: ангст, стёб, мистика, пародия, эксперимент
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: это очень сложно описать в двух словах. Скорее, текст на один раз прочитать и улыбнуться.
Автор вдохновился следующими заявками (и хоть не считает, что он их исполнил в полной мере, но спасибо тем, кто помог с идеями):
1. «К Катце приходит его отец(!), который оказывается довольно странным чуваком...
Пост-Дана Бан. Катце бежит с Амои, попадает на Татуин, случайно убивает Люка. Оби-Ван фейспалмит, потом окидывает взглядом Катце и думает: "А, сойдёт". У Катце оказывается даже больше мидихлориан, чем у Люка. Правда, это суровые амойские мидихлорианы, и разбудить их можно только жёстким сексом. Пейринг на выбор: Оби-Ван/Катце, Йода/Катце, Вейдер/Катце, R2D2/Катце. Можно всем подряд. Все по очереди пытаются сделать из Катце крутого джедая, Катце страдает, всех ненавидит, жалеет, что его не утилизировали на Амои. Вейдер сначала юстится и ангстится, хочет, но не может трахать Катце, кричит: "Нельзя! Я твой отец!", рвёт на себе костюм... Но в конце концов не выдерживает и слегка рвёт Катце.
Потом Император делает наконец из Катце крутого джедая.
Катце понимает, что всё это время он любил Вейдера, и кокает Императора.
Катце и Вейдер валят в закат, держась за ручки.
Федерация в недоумении».
2. «Биоинженерные лаборатории вывели новую породу пэтов для сексуальных утех, скрестив геном человека с насекомым, получилось что-то вроде фей длиной 10-15 см. Эти феи по недосмотру сбежали и ночью пробрались в спальню к элитникам. Элита равнодушна к сексу, но эти маленькие ручки, массирующие чувствительные малейшие участки тела, покусывание, как иглоукалывание, возбуждающе воздействует на рефлекторные точки, вызывая самую сильную реакцию, и у фей получается то, чего не добились полноразмерные партнёры — возбуждение, эрекция, оргазм».
3. «Для решения продовольственной проблемы лаборатории Ама вывели зверька с короткой пушистой шёрсткой, круглым телом, с четырьмя лапками и острой мордочкой-рыльцем. Назвали пушариком. Пушарик — это 3-5 кг диетического легкоусвояемого мяса, малая масса тела компенсируется высоким уровнем размножения, самка откладывает минимум 50 яиц, из которых спустя неделю вылупляются полностью самостоятельные детёныши, через 1,5 месяца вырастающие до половозрелой особи. Пушарик всеяден, в худшем случае удовлетворится кусочком старой кожи или пожирает себе подобных. Пушариков доставляют на общую кухню Эоса, из которой сбегает пара зверьков, спустя некоторое время их вылавливают, но через несколько месяцев в Эосе воцаряется хаос.
Укушены за зад пэты (их сбруя из кожи), домогательства до пэток (ну, это они так думают, просто зверьки голодны), испорчена обивка мягкой мебели даже в личных комнатах, съедена любимая шуба Орфея, пушарики сыплются элите на головы: длинные волосы — прекрасный материал для гнезда. На важной видеоконференции пушарик проскакал по столу Ясона, у собеседников по ту сторону экрана глаза шесть на девять, эээ, глюк. Всё усугубляется тем, что на пушариков практически не действуют яды (лаборатория Ама делает свою работу качественно), поэтому только ручные методы (звучат лозунги "Прошёлся по этажу — наловил себе обед сам") и ловушки типа мышеловок в которые глупые пэты попадают чуть ли не наравне с пушариками. В общем, "весело"».
4. «В кухне Эоса решили воссоздать и опробовать старинный рецепт многокомпонентного соуса Сиест Бон. Вот только рецепт старотерранский, а ингредиенты местные (созданы в лаборатории Ама), и в таком сочетании, да при температуре соус дал неожиданный эффект непомерного раздутия. Поварята-фурнитуры перепугано выскочили из помещения, считая, что закрытых дверей достаточно, наивные. Кухня была на 2 этаже. Всех, кто находился в вестибюле первого этажа, встретило одуряюще пахнущее приятного кремового цвета цунами, за цунами, как по реке, в тазах, кастрюлях и на сорванных дверях, задорно загребая сковородками и поварёшками, следовали фурнитуры. Счастливчики у входа сбежали на улицу, за ними катились волны, остальные взгромоздились на мало-мальски пригодные возвышенности, просочившийся через потолок соус падал густыми крупными каплями.
Не будем портить драматический момент прозой — сколько дней отмывали Эос и как взгрели виноватых. Хотелось бы ещё подобных историй — как в Эосе кто(что)-нибудь сбежало или приготовилось с сюрпризом, ведь лаборатории Ама делают свою работу качественно, а кухни Эоса всегда готовы накормить вкусно, разнообразно и до отвала».
5. «Если будет желание, напишите, пожалуйста, как Гидеон решил провести проверку развлекательных учреждений Мидаса, и что из этого вышло».
Задание: Законы Мёрфи. «Любая ошибка, которая может закрасться в любой расчёт, вкрадётся в него».
Примечание/Предупреждения: AU, ООС, ненормативная лексика. В тексте присутствуют намёки на другие фанфики, которые автору понравились и которые он помнит и любит.


Воландеморт, самый страшный и злой волшебник в мире, сидел на чёрном троне в своём чёрном замке* в окружении преданных пожирателей смерти и тихо, но очень непристойно радовался.

В этом году его зловещий чёрный план должен был обязательно сработать.

— Мва-ха-ха! — традиционно для злодеев начал Воландеморт и состроил ужасную гримасу. Люциуса Малфоя брезгливо передёрнуло, а Питер Петтигрю испуганно икнул.

— Ы-ы-ы! — обрадовался произведённому эффекту злодей. — Но — к делу! В этом году, во время летней Фандомной битвы, мы всё-таки сумеем осуществить наш самый зловещий и коварнейший план — взорвём с концами этого красавчика и задаваку Минка, который с девяносто второго года с наглой мордой болтается в топе популярности и проваливать никуда не спешит! Это несмотря на то, что мы всему его фандому доказали: их канон — полный отстой, неудачная попытка заработать денег бездарной тёткой, их старая ОВА — с примитивной рисовкой, а новую... Новую мы путём коварных интриг вообще не дали доснять! Но каждый год от этого маленького, но злопротивного фандома на битву идёт команда, а авторы пишут — и пишут — и пишут по нему тексты! Поэтому я решил, что в этот раз всё должно закончиться. Я наконец избавлюсь от Минка, а его фандом разделю почти поровну со своими друзьями!

— У-ра! — дружно закричали пожиратели смерти.

— А зачем? — озадаченно спросил Люциус Малфой.

— Потому что его фаны совсем охренели! — зарычал лорд Воландеморт. — На днях мне звонил Адольфик. Почти час орал в трубку, что так войну ему не выиграть — все асы люфтваффе теперь поголовно 3,14дорасы, а он строит концлагерь где-то на Амои. Где это — он ещё не выяснил, но деньги уже украл какой-то «рыжий дилер».

— Кошма-ар! — всплеснула руками Беллатриса Лейстрейндж, и все пожиратели смерти, как паралитики, затрясли головами.

— Вчера! Вчера они спёрли любимого орка у Саурона, а потом и самого Тёмного повелителя утащили в Эос! Мы, профессиональные злодеи, собрались и хотели поговорить с Минком, попытаться образумить этого хлыща. Но он приехал на переговоры в стельку пьяным, матерно ругался, потом гонял со своим пэтом по Мидасу, нарушая правила дорожного движения, кидал в нас ботинками из окна аэрокара, а дальше и вовсе послал всех в...

— В 3,14?! — ужаснулась Беллатриса.

— Да! — Воландеморт вскочил. — Минка надо кончать! Это и так длится слишком долго! Сколько раз мы хоронили его фандом?

— Э... Тридцать две тысячи шестьсот семьдесят четыре раза, — покопавшись в записях, сообщил Крауч.

— Сколько раз вбрасывали в треды, что взорваться в Дана Бан — это и есть настоящий Хэппи Энд, можно сказать, мечта всей жизни главных героев?

— Одна тысяча двести двадцать четыре раза, — опять пробурчал Крауч.

— Вот! А эти фанатики всё спасают их и спасают, уползают и уползают! Это же никаких сил не хватит!

— Это всё он — фикбук! — выкрикнула Беллатриса и, побледнев, испуганно закрыла себе руками рот.

«Кр-рак!» — услышав страшное слово, Воландеморт в ярости сломал волшебную палочку.

— Блядь! Что вы наделали, наш лорд! — в ужасе взвыли пожиратели смерти.

— Блядь! Что я наделал! — заорал тёмный лорд, перепуганно осматривая две, но теперь очень короткие палочки. — Люциус, склейте суперклеем и замотайте изолентой, у нас нет времени! Всем приготовиться к основному сражению!

***

— В этом году нам страшно, стррррашно повезло, — продолжил лорд Воландеморт. На битву идёт команда по канону! По канону, друзья! А это значит, — его злодейство в восторге потёр вспотевшие от удовольствия ладони, — в конце обязательно будет большой БУМ!

— У-ра! — обрадовались пожиратели смерти. — Большой БУМ!

— Да! Наконец мы заставим Гая правильно убить Минка. Так, чтобы больше никакой надежды, и тогда самую вкусную часть его фандома — канонистов — я заберу себе!

— Будем их пытать-ы-гы-гы! — в восторге защёлкал крупными жёлтыми зубами Питер Петтигрю.

— Будем их име-еть! — довольно зарычал Фенрир Сивый.

— Н-е-е-т! — счастливо улыбнулся тёмный лорд. — Мы будем их бере-ечь. Это будут мои са-а-амые любимые фанаты!

— Лорд, так они же... это... и самые... — обижать новых любимцев его злодейства было чревато, а хороших слов Питер подобрать для них не мог. — Ну... это... Самые упорные, вот!

— Правильно! Этого мне как раз и надо! — тёмный лорд ткнул в Петтигрю поломанной палочкой, и тот поспешно нырнул за спины других пожирателей смерти. — Мой фандом в последнее время меня разочаровывает! — Воландеморт сверкнул змеиными глазами. — Мне надоело ходить беременным, любиться с боггартами и великанами, я не хочу детей от этой противной Гермионы Грейнджер! Мне, может, вообще Люци нравится (Люциус Малфой быстро ретировался за спину Долохова), а эти маньяки творят со мной такое, что я кричу по ночам от бессилия! А это же ка-но-нис-ты! Я заберу их себе, а значит, меня просто в конце убьют — и всё! По-человечески, без извращений и мучений! Как же мне этого не хватает в последнее время! Кр-рак! — и тёмный лорд опять поломал волшебную палочку.

— Блядь! — заорали пожиратели смерти. Люциус с каменным лицом молча вынул из кармана изоленту.

***

— А для того, чтобы осуществить наш коварный план, — продолжил Воландеморт, — у меня есть вот эта штука, — он достал из чёрного чемодана какую-то ерундовину и помахал ею в воздухе.

— У-ра! — опять грянули пожиратели.

— А что это за хрень? — осторожно поинтересовался из-за спины Долохова Люциус.

— Хреновёрт... тьфу ты! Хроновёрт! Одолжил у одной из наших команд на несколько дней. Только до выкладки визитки, потом надо вернуть. Это нам на всякий случай. Вдруг с первого раза укокошить Минка не получится? Этой штукой мы сможем повернуть время назад.

— У-ра! — охрипшими голосами прошипели пожиратели смерти.

— А нам Грейнджер за эту штуку люлей не отвалит? — опасливо поинтересовался Люциус.

— Кхе-бхе-гхе, — закашлялся тёмный лорд и, конечно, вопрос не услышал. — Проблемы будем решать по мере их поступления! Когда ещё выдастся такая возможность?! Все герои заняты на битвах в своих фандомах, и Минку не у кого просить помощи, кроме своих. Кстати, о своих. Доложите, какая проделана предварительная работа в фандоме, чтобы нейтрализовать героев этого проклятого ранобе, которые при помощи фикрайтеров могут нам помешать?

— Огр-ромная! — тут Люциус не выдержал и гордо выступил вперёд. — Все заняты так, что им не до Минка. Даже не заметят, что в Дана Бан поехал, а если и заметят, то ничего сделать не смогут.

— Главное — Катце! — заволновался лорд. — Он у этих фикрайтеров ну постоянно Минка спасает. Спасает и спасает, спасает и спасает — пристрелю рыжую сволочь!

— Катце положили в больницу, — хихикнул Малфой. — Член пришивать будем.

— Ха? А-ха-ха?! Вовремя-то как! — обрадовался Воландеморт. — Смотри-ка! Идея не нова, но стоит подкинуть её кому-нибудь из молодых авторов и — ОПА! Опять пришивают! — он демонически захохотал и приставил поломанную палочку к неприличному месту. — А?! Катце у нас скоро будет как новенький?!

Люциус побледнел. Лорд ему тоже немного нравился. Так, совсем чуть-чуть, поэтому, когда тот убрал палочку от причинного места, Малфой облегчённо выдохнул.

— Где этот говнюк Кирие? — этого типа Воландеморт опасался более всех из Бизонов. Какой пакости ждать от парня с разноцветными глазами — он не знал.

— Открыл туристическое агентство «Экстрим», поэтому временно болтается вниз головой на тарзанке где-то в районе башни Юпитер — хотел опробовать новый аттракцион, но не подфартило.

— Остальные Бизоны? — снова нахмурился шеф.

— За этих не волнуйтесь, мой господин, — замахал когтистой рукой Петтигрю. — Половина на плоту плывут по океану — пиратами стали, а вторая половина беременные. В очереди в консультацию стоят.

— От-тличное решение! — похвалил главный злодей. — Мимея?

— Ей долго ещё будет ни до чего. Двойню родила, плюс подработка в борделе — света белого не видит.

— Что фурнитуры?

— Утилизировали нахрен, мой господин, — Люциус провёл ребром ладони по шее. — Один наш общий друг постарался, ну вы понимаете, — он выразительно задвигал бровями. — И Дэрила, и Тома в один миг, в смысле в один фик. Раз — и нету!

— Ай, молодец! Какой всё-таки хороший человек! — расчувствовался Воландеморт. — Но главное — блонди. Там этих патлатых аж двенадцать штук, кроме Минка. Может, получится отправить их в космос или на прилегающие к нему территории?

В толпе пожирателей смерти кто-то весело заржал, но тут же заткнул рот ладонью, поэтому вычислить бессовестного негодяя не получилось.

— Мы справились, ваше злодейство, — ударил себя в грудь Антон Долохов. — Посадил всех наших, всем выдал по волшебному перу и пергаменту. Ночи напролёт придумывали и вбрасывали, придумывали и вбрасывали — вбрасывали — вбрасывали! Например, я сочинил заявку, что у Катце папа — Дарт Вейдер, там инцест и всё такое... Думаю, авторам понравится, кто-нибудь обязательно исполнит — интересная же заявочка!

— Не знаю, как авторам, — подозрительно-задумчиво потёр подбородок тёмный лорд, странно поглядывая на Долохова, — а Дарту Вейдеру оч-чень понравилась. Уже звонил. Рвётся из того, кто её подал... джедая сделать. Образцово-показательно.

— Э... не надо из меня... этого... жадая образцово, пожалуйста! — испуганно попросил Антон Долохов и спрятался в толпе.

— А я придумала про пушариков! — похвасталась Беллатриса Лейстрейндж. — Это такие маленькие зверьки с четырьмя лапками, красивой шёрсткой и острым рыльцем...

— Ч-чеем? — встрепенулся лорд.

— Рыльцем... Острым рыльцем, — смутилась Беллатриса.

— А, ну ничего-ничего, продолжай, — махнул рукой Воландеморт.

— Пушарики целыми днями занимаются тем, что жрут, срут и совокупляются. Причём не только друг с другом...

— Вот это ты молодец! — похвалил её темный лорд. — Если все блонди отправятся ловить этих покемонов...

— Пушариков, — поправила Беллатриса.

— ...шариков, то успех нашей затеи гарантирован.

— А я, я придумал идею про разбухающий соус, — сообщил Питер Петтигрю. — Если кто из авторов напишет — всё! Засрём весь Эос так, что никто выйти не сможет!

— Молодцы! Какие же вы у меня молодцы! — обрадовался его злодейство и смахнул непрошеную слезу. — А теперь давайте про то, какие из ранее вброшенных нами идей уже сработали.

— Орфей Зави теперь глава амойской СБ, — мстительно засмеялся Люциус. — Разбираться ему на новом месте до седьмого пота. Плюс я послал Добби, и он выпустил из клетки его карнаухую кракозябру, а та не растерялась — укусила за зад посла Федерации. Господину Зави теперь есть чем себя занять.

— Аиша Розен?

— Этот упёр у Ясона какие-то важные файлы, а тот его поймал. Аиша придумал отговорку и грохнул осведомителя. Минк всё равно всех в итоге переиграл, но поссорились стра-ашно! Так что Розен спасать не полезет, скорее добавит ещё и от себя.

— Гидеон Лагат?

— Поехал инспектировать бордели Мидаса, да застрял где-то на полдороге.

— Хьюберт Бома?

— Он теперь Адмирал. Улетел. У него через пару дней сражение где-то в районе Тау Кита.

— А о главной! О главной опасности не забыли?! — заволновался тёмный лорд.

— Конечно, не забыли, ваша тёмность! Раулю Аму подарили новый байк — последняя модель. Теперь наш учёный по Танагуре, по Мидасу туда-сюда, туда-сюда — и на всё ему плевать.

— А-ха-ха! Призрачный гонщик! — обрадовался Воландеморт.

— Точно! — радостно заржали пожиратели смерти.

— Остальные члены Синдиката?

— О, тут, мой лорд, постарался я лично, — загадочно улыбнулся Люциус. — Теперь по Эос летают такие маленькие пэты, похожие на зубастых фей. Они ловят элиту и насильно делают им минет, — Воландеморт испуганно вытаращился на Малфоя, но ничего не сказал, а тот продолжил: — Да так искусно, что не может устоять никто. Но если такую фею напугать, она может от страха пребольно тяпнуть, потом член опухает, и очень тяжело ходить. Сейчас вся элита с сачками носится за феями и боится ложиться спать, потому что маленькие проказницы осторожненько заползают под одеяло и...

— Люци, вот это у тебя фантазии! Я всегда говорил, ты — лучший! — тёмный лорд опасливо похлопал Малфоя по плечу. — Что федералы?

— Федералы нейтрализованы. Подарили Ясону старинный рояль, а он его использовал не по назначению, — Люциус вновь выразительно заиграл бровями. — Вещь антикварная, не выдержала такого безобразия, развалилась.

— Ах, они бессты-ыдники! — искренне возмутился Воландеморт. — Срам-то какой! Роялю поломали!

— Да, — участливо покивал Мэлфой. — Совсем распустились. Полное падение нравов! Так что обиделись федералы, не будут теперь помогать.

— А Юпитер! — спохватился Воландеморт. — Как же вы могли забыть!

— И ничего мы не забыли! — улыбнулась Беллатриса. — Юпитер теперь не мужчина, а женщина, и к тому же... Сюрпри-и-з! — она подпрыгнула и захлопала в ладоши. — Юпа вышла замуж и укатила в свадебное путешествие!

— 3,14! Да вы, блядь, звери! — только и смог испуганно выдавить тёмный лорд. — Совет да любовь!

***

— Итак! Если все персонажи качественно нейтрализованы, а Рики украли и посадили в бункер, то приступаем к главному! — потёр руки Воландеморт. — Гаю выдали взрывчатку? Не забывайте, убить Минка может только он — это канон!

— Выдали под расписку. Ещё телефон, новый байк и пятьсот карио на расходы. Так что теперь — только ждать.

— Отлично! Скоро я заберу твой фандом себе, Ясон Минк! — погрозил стенке кулаком Главный злодей. — Мва-ха-ха!

***

Следующие восемь дней, на которые Воландеморт смог одолжить хроновёрт, превратились для него и пожирателей смерти в сущий кошмар и сплошное разочарование.

Началось всё вполне безобидно. Утром Гай купил шаурму, слопал её, и у него прогнозируемо заболел живот. Ни в какой Дана Бан ехать он не мог, потому что каждые пять минут был вынужден... Но не будем вдаваться в печальные подробности.

Потом прибывший на место Питер Петтигрю случайно перепутал левомицетин и фенолфталеин**, и ситуация пугающе обострилась. Тут же внезапно заявились два здоровенных монгрела, которые сообщили, что Гай когда-то проигрался им в карты, но вот должок они решили взыскать именно сейчас, когда многострадальная часть монгрельского тела и так испытывала жестокие, невыносимые мучения.

Лорд Воландеморт понял, что они критически опаздывают, Ясон столько ждать в Дана Бан не будет, и крутанул время назад.

Питер пришёл к Гаю заранее и запретил не только покупать шаурму, но и пить воду. Однако тут же случилась новая беда. Вместо того, чтобы тихо лежать и ждать, когда Кот оттяпает ему член, Рики вдруг проснулся, дал в глаз и другу, и врачу, а потом смылся в Керес.

Тёмный лорд опять отмотал время, и в следующий раз Рики впаяли двойную дозу снотворного, чтобы опять чего не вышло, но тут начались неприятности с врачом-нелегалом, и Воландеморт серьёзно заподозрил, что дело нечисто — фандом усиленно сопротивляется и умирать не хочет.

В последующие попытки Кот забывал дома инструменты, его неожиданно «принимали» даркмены (причём в Кересе, куда они не заходили никогда), он ломал по дороге ноги, руки, его грабили и убивали, он напивался в стельку стаканом газировки и терял память. После пятидесятой неудачи к нему приставили Долохова. Тот только и успевал выхватывать беднягу из-под аэрокаров, отбиваться от неожиданно разбушевавшихся в этом районе банд и рисовать одну схему подхода к бункеру за другой, чтобы раз за разом получать очередную непредвиденную ошибку, портящую всю комбинацию. В конце концов одна из попыток увенчалась успехом, но радовались злодеи недолго. Спящий Рики вдруг превратился в огромного змея и одним щелчком мощных челюстей отхватил Коту член, а потом погнался за Гаем. Тут Воландеморту стало понятно, что если схему не упростить, то никакого времени на подбор и отработку вариантов ему не хватит, и решил эпизод с отрезанием члена просто пропустить, тем более что он ему никогда не нравился. Рики решили просто закрыть в бункере, Кота не вызывать, член руками не трогать. Охранять временную тюрьму поставить дементоров, а вместо пэт-ринга сделать муляж — вряд ли Ясон будет разбираться, настоящее ли кольцо.

— Мва-ха-ха! — радовался своей смекалке тёмный лорд. У него оставалось ещё немного времени.

Но дальше неприятности начались с самим Гаем.

Он поскальзывался в душе и, ударившись головой о кафель, то терял память, то вдруг раскаивался и бежал освобождать Рики. Он разбивался на байке по дороге в Дана Бан, проваливался в люк, где ему отхватывал ногу Ваджра или неизвестно как оказавшаяся там кадюка обыкновенная, он терял телефон и не мог позвонить Ясону или внезапно, увидев вывеску «Распродажа, только один день», бросал всё и мчался за покупками.

— Фикрайтеры-ы-гад-ы-ы! — на одной ноте тихо выл тёмный лорд, обхватив лысую голову ладонями. Он бы с удовольствием рвал от отчаянья волосы, но таковые отсутствовали, и это было обидно, руки занять было нечем. — Что за ерунду они пишут?! Где?! Где обоснуй?! — кипятился Воландеморт, размахивая волшебной палочкой, из которой сыпались на пол искры и мозговые тараканы. В чёрном замке чем-то отчаянно воняло.

***

Пожиратели смерти на руках несли Гая в Дана Бан, соорудив вокруг него из своих тел ощетинившуюся, как ёж, конструкцию, из которой грозно торчали волшебные палочки. Рауль на бешеной скорости носился по Мидасу, волоча за собой длинный хвост злых и уставших от погони даркменов. Орфей наконец загнал в угол кракозябру и пытался накинуть на неё ошейник, тварюшка злобно шипела и щёлкала зубами. Бизоны плыли на плоту и ругались в очереди к гинекологу, феи кусались, флот Амои вступил в неравную схватку с эскадрой яутов, Катце дали наркоз — ничто не должно было помешать совершению страшного преступления. Это была последняя попытка, на ещё одну времени уже не оставалось.

***

Чтобы Гай опять случайно не взорвался, как это случалось семнадцать раз подряд, Самую Большую Бомбу заложил Люциус Малфой собственноручно. Фенрир Сивый бежал впереди Гая по коридорам шахты, чтобы предостеречь в случае опасности. За ним шёл Питер Петтигрю с волшебным огнём, потому что любой фонарь в руках Гая сразу гас, как только он вступал в Дана Бан, и монгрел проваливался в какую-то дыру. Потом шествовал Гай, а за ним, выставив вперёд палочки, грозно выступали остальные пожиратели смерти. В небе над Дана Бан парила чёрная метка тёмного лорда. Смерть Ясона Минка была неотвратима.

***

Глава Синдиката битый час ждал монгрела, но тот или опаздывал, или решил не приходить совсем. В последнее время, как всегда перед очередной Фандомной битвой, в Эос творилось рагон знает что, и Ясон был почти уверен, что кто-то затеял нечистую игру, а вот кто — пока выяснить не удалось.

Да где же этот Гай? Минк посмотрел на таймер, ждать ему надоело. Ясон шагнул в угол, расстегнул ширинку, вздохнул и блаженно прикрыл глаза. Конечно, блонди — они прекрасны и безупречны, это знают все. Почти как принцессы, но только много, много лучше. И разумеется, они не люди, а считай что роботы-андроиды. Потому что так утверждает канон. Но вино блонди пьют — это точно, это — факт неоспоримый. И если есть вход, то обязательно должен быть и выход, даже у робота. С этим не отважится спорить и сам автор романа. Ясон довольно улыбнулся, застегнул брюки и почти тут же услышал приближающиеся шаги...

***

Они справились — сделали за Гая практически всё. Этому неудачнику оставалось только отыграть последнюю сцену. Суфлирующее устройство вставили ему в левое ухо, под язык засунули волшебную таблетку от маразма и всех остальных болезней, пол посыпали песочком, чтобы не поскользнулся. Пока всё шло по плану, до «большого БУМа» остались считанные секунды.

— Я заберу тебя с собой, проклятый блонди! — патетически взвыл Гай и со звериным оскалом нажал кнопку взрывного устройства.

Едкий, как кислота, электролит — переработанный вариант «Танагурского белого» вариации «сухое негазированное» — медленно, но уверенно разъедал контакты и внутренности Самой Огромной Бомбы.

— А-чих-пых-тр-р-ап-пчхи! — сказало взрывное устройство, над ним поднялось синеватое кисло пахнущее облачко дыма, и... ничего не взорвалось.

— Ха! — хищно оскалился Ясон, показав верхнюю кромку белых, как сахар зубов. — Со свету меня сжить решил, душегуб?! — он сложил пальцы в сложную конфигурацию, видимо, собираясь отвесить монгрелу крепкий щелбан.

— Паки-паки. Иже херувимы! — испуганно сообщил Гай. — Житие-е мое! — он прищурил левый глаз и скривил страшную рожу, ожидая неминуемого конца.

— Однако! — удивился Ясон и передумал, сделав монгрелу «козу». — Ути-пути-кусь!

Террорист-неудачник молча сполз по стене, а Ясон весело пожал плечами, рассмеялся и просто поехал в Эос.

***

— Сейчас! Сейчас приеду, Ясон! — орал в трубку Рики, в упоении гоняясь с кадилом по бункеру за перепуганными до смерти дементорами. — Ещё парочку поймаю Раулю на опыты — и домой!

Стемнело. До выкладки визитки оставалось полчаса.

— Не успеем, — обречённо проронил лорд Воландеморт и схватился за многострадальную палочку, но из-за толстого слоя изоленты она только гнулась и предательски не хотела ломаться.

— Даже ты меня предала! — лорд отшвырнул палочку в угол. И тут зазвонил мобильный телефон.

— Что? Съел, злодей? — ехидно спросил голос Юпитер. — Ты же знаешь, что это запрещённый приём — тащить в чужой фандом магические штуки из другого. Потому что вторая сторона тогда тоже имеет право... пойти налево. Тем более что твоими усилиями я теперь не папа, а мама. И не могла бросить детей без присмотра.

— Но как же так, Юпа? — растерянно застонал Воландеморт.

— А вот так! Это Амои, детка, а не твой фандом по детским сказкам с кучей фикрайтеров-школьниц. У нас всё сурово, и фаны серьёзные, матёрые! — демонически рассмеялся голос в телефоне. — Ну ничего! Попробуешь ещё раз. Зимой, — и Юпитер положила трубку.

Леонида-Мария-Августа дю Питер — Юпитер теперь знала, как её зовут по-настоящему — отключила и положила в маленькую чёрную сумочку генератор непредвиденных случайностей и ошибок в расчётах. Личная разработка самого Януса-У Полуэктовича Невструева, выданная под расписку, только что успешно прошла полевые испытания.

— Эх, молодёжь, — покачала головой Юпитер. — Всё им кажется, что они придумали что-то новенькое. Но куда им совладать с такими зубрами, как мы? Старые фандомы хоть и не такие многочисленные, но сил нет, какие живучие и друг к другу относятся с пиететом и пониманием — всегда готовы прийти на помощь.

Юпитер смахнула невольно навернувшуюся на глаза слезу. «Фандом опять не подвёл, — с гордостью думала она. — Старая любовь не забывается, и даже те, кто ушёл, всегда будут возвращаться, хотя бы ненадолго. Пишите, дорогие мои, пишите так, как вы думаете, как чувствуете. Про нас: про блонди — человечных и не очень, про Юпитер — бездушного монстра и заботливую маму, про любовь и ненависть, про верность и предательство. Потому что пока вы пишете и помните, нас не победить, а значит, Ясон и Рики будут жить дальше».



P. S.

До выкладки рейтинговых текстов оставалось ещё немного времени. Он должен успеть. Что это будет настоящий шедевр — он знал наверняка. Недаром в шапке гордо значилось: «NC-21, макси». А если вдруг команда не возьмёт в выкладку его работу, то... то он повесит её на фикбук! Там его ждёт настоящий читатель и слава!

«Первый Советник давно и безответно был влюблён в Первого Консула. Поэтому, когда небо над Эос темнело, он надевал на Мимею белый длинный парик и предавался с ней безнравственному, бесстыдному непотребству, — напечатал лорд Воландеморд и счастливо улыбнулся. — А-ы-э!» Патлатые у него ещё попляшут! Сделать врагам хоть какую-то гадость, хоть самую маленькую — это желание было непреодолимым.



______________

* автор не в курсе, есть ли у Воландеморта чёрный замок и чёрный трон. Но считает, что всем злодеям они положены по статусу. ↑

** антибиотик и слабительное. ↑

@темы: АнК стори, ФБ-17

---

Ради науки. ФБ-17

Внезапно это трилогия. Наверное.. Пусть будет трилогия.
Название: Ради науки 1
Автор: я
Бета: Собака серая, Eanatum
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: герои АнК
Категория: слэш
Жанр: стёб, PWP
Рейтинг: R

— Рагон тебя забери, Ясон, что тут происходит?! — Рауль Ам не мог поверить собственным глазам. В его новеньком, стоившем бешеных денег кресле для нейрокоррекции бесстыдно развалился Первый Консул со спущенными до пола штанами и отсутствующим выражением лица. Сверху на его бёдрах, безжалостно упираясь руками в металлические, причудливого дизайна подлокотники, устроился абсолютно голый монгрел. Чем именно занимались эти двое — сомневаться не приходилось.

Волосы Рики торчали в разные стороны, по смуглому мускулистому телу медленно сползали прозрачные капельки пота, яркие губы кривила гримаса болезненного удовольствия. Он скользнул по Раулю невидящим, расфокусированным взглядом и даже не приостановился — вверх-вниз, тихий стон, голова в беспомощном экстазе откинулась Ясону на грудь, подлокотник предательски затрещал.

Первый Консул тоже был не в лучшем виде: он сидел с закрытыми глазами, уткнувшись монгрелу в макушку, и сладко постанывал, безупречно попадая в такт его движениям. Одна рука судорожно вцепилась в ошейник, чёрный, кожаный с металлическими бляхами, неплотно охватывавший шею пэта. Ясон вполне ощутимо придушивал монгрела, но, похоже, тому это только добавляло удовольствия. Вторая рука Консула делала то, от чего щёки Рауля загорелись, а дыхание предательски участилось, самовольно пытаясь подстроиться под задаваемый Ясоном ритм. Член Рики задорно выглядывал из кулака Первого Консула и полностью игнорировал главного нейрокорректора, как, собственно, и его хозяин.

Если Ясон хотя бы соизволил открыть глаза, то Рики даже не подумал остановиться. Вниз-вверх — монгрелу было хорошо — пусть всё вокруг катится к рагону!

— В моём кабинете, Ясон! В моём... в моём новом кресле! — Рауль от возмущения не находил слов. — Смотри, он сломал подлокотник! — и господин Ам обвинительно ткнул пальцем в смуглую грудь.

— Рауль, не сейчас! — скорее простонал, чем попросил Ясон. — Клянусь, я всё компенсирую и накину сверху, только уйди!

— Но почему в моём кресле?! — ответ на этот вопрос волновал Рауля больше всего.

— Изучаю особенности организма элиты! Всё — ради науки! — победно выкрикнул Ясон, выгнулся под Рики дугой и облегчённо, расслабленно выдохнул. Рики громко охнул и выплеснулся прямо на бархат нового сиденья, а подлокотник со скрежетом оторвался.

— Ты не включил аппаратуру, изучальщик, — буркнул Рауль, повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Если Ясон сказал, что компенсирует — так оно и будет, волноваться не стоило.

Картина, конечно, была возмутительной, но Консул подал прекрасную идею...

— Господин Ам, может, вы не заметили, — осторожно и очень вежливо начал Катце, — но ваша левая рука располагается как раз... э-э-э... в районе моей задницы.

— Знаю, Катце, знаю, но ничего не могу поделать, — обречённо кивнул Рауль и добавил к левой руке правую. — Всё ради науки. Этого требуют мои новые программы и изыскания.

— Ах, ради науки! — прозрел Катце. — Если требуют, тогда — конечно! — и повернулся так, чтобы Раулю было удобнее проводить исследования. Потом придвинулся ещё чуть ближе, сделал серьёзное лицо и произнёс: — Без доказательной базы теория не имеет смысла!

Катце уже давно был обеими руками и за науку, и за её торжество. Особенно в лице господина Ама.


Часть 2
Правильный вывод


Что он попал — Рауль понял почти сразу, когда они с Леоном Клэром пришли в апартаменты Первого Консула для обсуждения кое-каких вопросов — по личному приглашению, между прочим, — а Ясона в гостиной не оказалось. Кэл, фурнитур Ясона, открыл двери, вежливо поздоровался, предложил присесть, принёс напитки, лёгкую закуску и куда-то испарился, предупредив, что господин Минк задерживается по очень важным делам и просит подождать. Из консульской спальни при этом доносились странные звуки; и Рауль, догадавшийся об их природе, моментально сообразил, какие «важные дела» у Ясона нарисовались. Видимо, опять случился «форс-мажор», а встречу перенести Ясон, конечно, забыл. Впрочем, посмотрев на таймер, Рауль убедился, что вины Консула тут нет — это они пришли немного раньше.

Поэтому сейчас господин Ам сосредоточенно пил апельсиновый сок, злился, отчаянно завидовал и пытался отвлечь Леона беседой, делая вид, что ничего особенного не происходит. Леон не отвлекался, только становился всё тревожней и тревожней.

— Рауль, тебе не кажется, что там кому-то очень плохо? — наконец, не выдержал господин Клэр.

Сказать, что там, наоборот, кому-то очень хорошо, так и тянуло. И пронаблюдать за реакцией господина Клэра — но тогда не избежать подробных объяснений. Леон был очень въедливым блонди и просто так бы не отступился.

— Я не понимаю, о чём ты? — Рауль, хоть убей, не мог придумать, как соврать, чтобы Леон от него отстал к рагоновой матери. И хорошо бы, чтобы ещё и заткнулся.

— Да неужели ты не слышишь?! А сейчас... Сейчас там кого-то пытают!

Спорить было сложно. Именно на что-то подобное эти звуки и походили.

— Леон... Ясон на своей территории в своём праве. Если он решил кого-то душить или пытать, то мешать не стоит. Может оказаться, что это — дело государственной важности. Тогда совсем нехорошо получится, если помешаем, — Рауль наконец придумал, что соврать, и облегчённо выдохнул. Получилось не очень, но хоть какое-то объяснение.

— Да, но зачем же собственноручно? — не отставал Леон. — Мог бы Жильбера попросить. У него отличные специалисты.

— Есть тайны, которые нельзя доверять никому! — глубокомысленно изрёк господин Ам. И тут, как назло, из спальни донёсся особенно громкий и протяжный вопль, а потом всё стихло.

— По-моему, это кричал Ясон, — Леон опасливо покосился в сторону приватной части апартаментов.

Рауль неопределённо пожал плечами и налил себе холодной воды, которая оказалась очень кстати: на воображение господин Ам не жаловался и приблизительно представлял, что может делать Ясон или что можно делать с Ясоном, чтобы он издавал такие звуки.

Леон вдруг резво подхватился и рванул в сторону дальних комнат. Рауль бросился за ним, но поймать господина Клэра не успел.

К счастью, Ясона в спальне уже не оказалось. Скорее всего, он пошёл в душевую комнату.

«Вспомнил наконец, что гостей пригласил, паразит», — опять с завистью подумал Рауль.

Но, к сожалению, куда-то делся только Ясон, а вот его монгрел совсем никуда не делся, и, войдя в спальню, Леон как раз поймал «нужный» ракурс — раскинутые в стороны ноги, между которыми в безволосом паху уютно устроился монгрельский член, такой же смуглый, как и весь его хозяин. «А ничего так», — оценил Рауль фигуру монгрела в целом. Невысокий, мускулистый и жилистый, пэт Ясона был далёк от того варианта, который предпочитал господин Ам, но тоже был вполне неплох. Напоминал большого хищного зверя из семейства кошачьих. Но Леон вряд ли сейчас мог оценивать внешние качества пэта. Он слегка повернулся к Раулю, пытаясь одновременно следить и за ним, и за монгрелом, и изрёк:

— У Ясона в постели пэт!

Голос Леона звучал именно так, как и ожидал Рауль. Сложно сказать, чего в нём было больше: изумления, возмущения или брезгливости.

Рауль мысленно выругался на кересском обыкновенном и выбрал самое невинное выражение лица из всех ста восьмидесяти шести, которыми владел.

— Рауль! У него в постели пэт! Смотри! — не унимался Леон и отчаянно тыкал пальцем в голого монгрела, как ребёнок — в большого усатого жука. Одновременно с ужасом и восхищением. Объект столь пристального внимания господина Клэра, развалившийся во всей красе на широкой консульской кровати, видимо, как раз собрался вздремнуть. «Хоть бы прикрылся», — досадливо подумал Рауль. Но монгрел мысли читать не умел, поэтому Леон получил возможность лицезреть всё в подробностях. Если Ясона Минка прозвали ледяным блонди, Орфея — блонди-совершенство, то Леона Клэра смело можно было назвать блонди-любопытство. Он очень любил всевозможные пикантные тайны, сплетни и подробности. Но в этот раз «подробности» монгрела подкачали и оказались весьма средними. Член его был не очень большим и не очень маленьким. В самый раз. Подходящий размер для того, чтобы поместиться в не слишком могучий, но твёрдый консульский кулак.

— Такого просто не может быть! — неудачно начал Рауль и тут же расстроился. Да, врать так, как это умеет Ясон Минк, у него не получалось никогда.

— Ну как же не может быть? Вот же он! — Леон сделал шаг в сторону кровати.

— Да, действительно, пэт, — пришлось согласиться Раулю. — Но, поверь, Леон, для этого есть серьёзная причина.

Тут Рауль задумался, но, к счастью, в этот момент монгрел проснулся и открыл левый глаз. С интересом посмотрел на Леона, заворожённо таращившегося на его член, и хищно улыбнулся.

Тут Рауль понял, что блонди, как и человеку, свойственно ошибаться. До этого сладко дремавший монгрельский половой орган, аккуратный и вполне миниатюрный, вдруг проснулся, потянулся, зашевелился, как живой, и быстро увеличился в размерах почти в два раза, на глазах изумлённого господина Клэра набирая мощь и наглость. Леон был очень осторожный и предусмотрительный блонди, поэтому сразу понял, что им серьёзно заинтересовались, и немыслимым кульбитом оказался у Рауля за спиной.

— Нихрена себе акробат, — удивился пэт, лениво почесал пятернёй яйца и, перевернувшись на живот, задремал. А Леон теперь рассматривал крепкую, небольшую монгрельскую задницу с отчётливым следом от укуса на правой полужопице и две очаровательные ямочки на пояснице.

— Рауль, а всё-таки — что делает пэт в кровати нашего Консула? — капризно спросил Леон.

«Только что чесал мошонку», — очень хотелось сказать Раулю, но ситуацию таки надо было спасать, поэтому господин Ам усилием воли взял себя в руки и выдавил:

— Спит, — на большее фантазии пока не хватило.

Леон саркастически поднял левую бровь:

— А почему он голый?

Та-ак... Почему он голый... Почему он голый...

— Видишь ли, Леон. Ты же знаешь, что пэт Ясона Минка совсем немножко...

— Что? — оживился Леон в ожидании какой-нибудь интересной сплетни.

— Он совсем немножко... монгрел.

— А-а... — разочарованно протянул господин Клэр. Это была совсем не новость, скорее наоборот.

— Так вот, — продолжил Рауль. — У монгрелов такой обычай. Они всегда спят голые, вообще всегда. Мне Гидеон рассказывал.

— А почему он весь в...

Действительно. Тело пэта украшали старые и совсем недавние засосы, и самый свежий красовался как раз на виду — на аккуратной монгрельской заднице.

— У... упал. А-а потом подрался, — быстро исправился Рауль. — Вчера в салоне подрался. И... его пэт Гидеона укусил. Это все видели.

— Но почему он спит не в своей постели?

— Леон, мне кажется, или мы пошли по кругу?

— Пэт должен спать у себя, — уперев руки в бока, назидательно произнёс Леон.

— Я открою тебе врачебную тайну, но держи рот на замке. Потому что Ясон не хочет, чтобы его пэт отправился в утилизатор, а если эта информация всплывёт...

Господин Клэр весело насторожился, и это был хороший признак.

— Полная конфиденциальность, Рауль! Полная! Даже не сомневайся! — глаза Леона горели огнём предельной заинтересованности.

— Пэт нашего Консула мучается кошмарами! — изрёк Рауль таинственно.

— И всё?

— Да! Страшная тайна, Леон, ты обещал! Пэту снятся ужасы, и тогда... Он прибегает к своему господину, чтобы тот его успокоил... Рассказал сказку. Только тогда пэт засыпает.

— А-х-т-да? — Леон Клэр выглядел очень разочарованным, и Рауль мысленно поздравил себя с победой. Наконец он нашёл хорошее объяснение.

— А то, что ты слышал, когда мы ждали Ясона — это пэт кричал во сне, снилось ему опять что-то, — фух. Кажется, он справился. — Пойдём, Леон. Ясону может не понравиться, что мы...

— Да-да-да! — заторопился господин Клэр. — Пойдём скорее!

***

— Спасибо, Рауль. Не знаю, что бы я без тебя делал, — сказал Ясон, расставляя на доске шахматные фигуры.

— Квиты, — улыбнулся господин Ам. — Но, увы, так виртуозно врать, как ты, я ещё не научился.

— Положение обязывает, — пожал плечами Ясон. — При моём создании Юпитер написала особую программу для качественного функционирования этого важнейшего для политика навыка. Эксклюзивную.

За несколько дней до описываемых событий.

Леон Клэр открыл дверь в кабинет первого Советника и остановился как вкопанный, широко распахнув глаза и хватая ртом воздух. Ясон, который шёл за ним следом, выглянул из-за плеча Леона, потом резво обогнул любопытного блонди и закрыл дверь прямо перед его носом.

— Ясон, а что там такое? А что они...

— У моего дилера заболела спина, и я послал его к Раулю, чтобы тот сделал ему массаж, — невозмутимо пожал плечами Первый среди равных.

— А почему Катце голый?

— Леон, ты когда-нибудь видел, чтобы массаж делали одетому?

— А почему голый Рауль?

— В прошлый раз, когда Рауль практиковал массаж, он испачкал ароматическим маслом свой любимый сьют. И теперь делает массаж голым. Всегда.

— О, как интересно! Всем? — восхитился господин Клэр и надолго задумался.

***

— И что, поверил? — усмехнулся Рауль.

— Какая разница? Но, как сказал один мудрец: «Если не готов к славе...

— ...двери надо закрывать на замок», — согласно кивнул господин Ам.

Часть 3.
И снова ради науки

Ясон с неодобрением покосился на вытянувшегося перед ним в струнку сапфира, и чуть заметно скривился, легко коснувшись виска указательным и средним пальцами. Голова трещала. Если бы не запланированная на раннее утро встреча с настырным элитником, он бы ещё полчаса повалялся в постели в обнимку с Рики. Просто так или не просто так — это по настроению. Но встречу с Тай Вэда он переносил уже два раза, и третий раз делать этого не стоило. Сапфир был «липким», но очень нужным элитником. Благодаря его святой уверенности, что стучать на начальника не только можно, но и должно, Ясон был прекрасно осведомлён обо всём, что происходило в Департаменте по науке. Нет, Рауль от него ничего не скрывал. Просто господин Ам, в силу сосредоточенности на научных вопросах, иногда кое-чего вокруг не замечал или не считал важным. А неважным он считал всё, что не касалось науки. Но в последнее время... Вот именно из-за этого «последнего времени» Ясон сегодня утром покинул тёплую кровать и теперь тоскливо смотрел на сапфира, пытаясь понять, чего тот от него хочет, почему мнётся, и одновременно вспоминал вчерашний вечер.

Вчера у Консула случилось плохое настроение, поэтому вечером он решил устроить проверку в ведомстве Гидеона Лагата. Вместе с Орфеем Зави и Раулем Амом. Рики не мог никак решиться, идти или остаться в Эос, но Ясон заверил, что подобные инспекции — не совсем то, что монгрел себе представляет, и тот согласился.

Начать договорились традиционно: с оценки того, как кормят и обслуживают в лучших мидасских заведениях самых дорогих гостей планеты. Может, потому, что хорошая еда — один из самых ответственных участков в работе развлекательного комплекса. Или из-за того, что Рауль сегодня не успел пообедать, а долгое время находиться рядом с голодным господином Амом опасно даже для блонди. Гидеон, конечно, вызвался их сопровождать, и, когда блонди сделали заказ, предложил попробовать новые террианские коктейли, только недавно появившиеся в барной карте. Конечно, все согласились. Вот, собственно, на этом проверка и закончилась. Потому что дальше Ясон всё, конечно, помнил... Ведь не может такого быть, чтобы блонди — и не мог вспомнить, как оказался в своей постели. Помнил, просто не совсем отчётливо. Начали они определённо с чего-то фруктового, а Рики попросил смешать коктейль по спецзаказу из террианских ингредиентов, названия которых Ясон не знал, но монгрел сказал, что вкус очень мягкий и нежный: два сорта водки, бурбон, джин и ломтик лайма. Ясон тоже заказал два коктейля из новых, и они ему пришлись по вкусу. Первый — зелёный чай с травяным ликёром и недозрелыми зернами чиго, а второй — взбитый в мелкую пену сок какого-то фрукта с тёмным ромом. Оба оказались довольно забористыми. Иначе почему Консул, подозвав официанта, вдруг решился, и...

— Мне то же, что пьёт мой пэт!

— Два по спецрецепту! — поправил его Рауль.

— Пять! — не стал мелочиться Гидеон. — И мы сами смешаем! Неси бутылки.

Дальше Ясон нечётко, но все же помнил Гидеона, который убеждал Рауля, что коктейли — не сухие вина, и пить их надо правильно. Рауль обещал согласиться, но только после серии экспериментов, а иначе — никак. Учёный он или кто? Гидеон возражать не стал, и блонди начали экспериментировать.

Официанты принесли заказ, они чего-то поели, и Ясона озарило временное просветление. Но потом Рики поспорил с Гидеоном о достоинствах амойской и террианской кухонь, а точнее, опять о пресловутых коктейлях. Остальные блонди вызвались быть третейскими судьями и вместе со спорящими попробовали традиционный кересский ассортимент. Что-то, лаконично называвшееся «Чпок» и «Ёрш», чуть менее лаконичные «Огни Кереса», а вот от «Кровавой Мимеи» Ясон однозначно отказался. Внешний вид не внушал доверия, и пить это согласился только Рауль. Гидеон в ответ предложил «Штурмовик», «Буравчик» и «Ржавый гвоздь». Судьи выпили предложенные коктейли, чтобы оценить и сравнить, и, по мнению компетентного жюри, господин Лагат однозначно проиграл.

Потом они познакомились с кем-то из посетителей, сдвинули столы, и дальше пошло веселее. Где-то в середине инспекции неожиданно появился Катце со списком вопросов. Ясон на всё глубокомысленно ответил «да» и веско кивнул. Катце смотрел из-под чёлки нехорошо — слишком весело, — и Консул невольно занервничал и засомневался, правильно ли ответил, но переживал недолго. Потому что внезапно появилась идея проверить навыки, которые он почерпнул у Рики. И когда Катце наконец уехал, в цепких консульских пальцах на память осталась почти целая пачка сигарет. Ясон открыл её, выбрал самую красивую, чёрную сигарету, выделявшуюся на фоне остальных, прикурил и с удовольствием затянулся. Рики танцевал дикий монгрельский танец вокруг господина Зави, а тот изображал жену террианского посла на приёме. Оба выглядели очень счастливыми. Блонди «раскурили» Ясона в один момент, но чёрненькие Консул всё-таки успел выудить из пачки и сунуть в карман для личного пользования. Сигаретки у Катце оказались забористыми, и дальнейшее Ясон помнил, как в тумане. Только что пил с кем-то на брудершафт, но не помнил, с кем. А потом в памяти запечатлелись злые глаза Рики и промелькнувший мимо лица кулак, со смачным «т-д-ж» врезающийся в челюсть этому кому-то, кого Консул так и не вспомнил. Но традиционной большой драки вроде не случилось... По крайней мере, о ней воспоминаний не осталось никаких. Потом все очень красиво стояли и пели «Юпитер, храни Амои», продолжили чем-то очень непристойным, про убежавшего в трущобы пэта, что закончилось нелогично и счастливо. Ясон ещё очень возмутился такому бредовому финалу и честно попытался донести свою мысль до окружающих. Но мысль потерялась по дороге. В конце Рики научил всех танцевать странный кересский танец под популярное в этом сезоне:

Дохлая змея не шипит, не сосёт мёртвая блядь,

Мёртвый федерал не идёт никого наебать.

Ай-яй-яй-яй, убили федерала, убили!

Ай-яй-яй-яй, ни за что ни про что монгрелы-суки замочили!

Руки сложив на живот, вот уж сутки не ест и не пьёт,

Федерал лежит и ни кого наебать не идёт.

Только мёртвый федерал никого наебать не идёт!

Ай-яй-яй-яй, убили федерала...

Кажется, хор вёл Орфей. По крайней мере, Ясон надеялся, что его собственный голос не слишком выделялся. В общем, всё как всегда при подобных проверках, ничего необычного, если бы не один момент, который заставил Консула насторожиться. А именно — вместо фурнитура за Раулем Амом приехал его собственный, консульский, дилер чёрного рынка. Точнее, насторожил Ясона не столько факт второго пришествия Катце, сколько счастливое выражение лица, когда тот, подпирая плечом тяжеленного, уже почти спящего Советника, очень бодро потрусил с ним к аэрокару, а Рауль внезапно проснулся и довольно успешно попытался поцеловать дилера в шею.

Вот тут Консул серьёзно занервничал, понял, что что-то упустил, и больше не стоит откладывать встречу с услужливым сапфиром из Департамента по науке. Не зря Тай третий раз за последнюю неделю просит аудиенции. Конечно, не стоило посылать уведомление о встрече вот прямо сразу, даже не добравшись до Эос, но почему-то тогда Ясону это казалось неплохой идеей. В тот момент он думал, что утром чувствовать себя будет прекрасно. Но утро оказалось недобрым.


***

— Так что вас беспокоит, Тай? Я весь внимание, — Ясон не стал вызывать секретаря, а поднялся сам, открыл холодильник, достал оттуда бутылку минеральной воды, а из шкафчика за спиной — пузатый бокал.

— Господин Минк, — начал сапфир, как всегда, издалека. Сволочью он был приличной и, как каждая уважающая себя сволочь, без оправданий своим поступкам к делу приступить не мог. Ясон обычно проявлял должное понимание и выслушивал до конца. — Я очень уважаю господина Ама, — продолжал сапфир. — Он мой начальник и, конечно, гений — это известно всем. Но то, что последнее время происходит, точнее, НЕ происходит в нашем департаменте, наводит на мысль, что гениальный ученый — это, конечно, прекрасно, но для организации рабочего процесса стоило бы подобрать кого-нибудь, может, не такого умного...

Тут сапфир понял, что увлёкся, замолчал и испуганно вытаращился на Ясона, сообразив, что немного поспешил. Но Ясон одобрительно покивал, и Тай, воспрянув духом, понёс стандартный набор банальностей про задачи, поставленные Юпитером перед элитой и необходимость строгого контроля и планирования. Консул делал вид, что внимательно слушает, и при этом думал, почему всю ночь ему снилось заседание Синдиката, на которое блонди пришли голыми. Что не мешало им с совершенно серьёзным видом решать какие-то проблемы, дискутировать по вопросам и при этом абсолютно не замечать, что прикрыты они только собственными волосами. Ясон решил возмутиться и строго отчитать безобразников за глупую шутку, но вдруг понял, что на нём тоже ни единой нитки. Более того: все это заметили и как-то странно поглядывают именно в его сторону. Аиша покраснел, Орфей то и дело бросал хитрые взгляды исподлобья, а Гидеон совсем обнаглел — прищурился, как кересский кот, нагло обвёл губы кончиком розового языка, и вот это взбесило Ясона окончательно. Почему они совсем не обращают внимания друг на друга, а таращатся исключительно на него? Только он собирался хватить кулаком по столу и спросить: «Какого, собственно, рагона?», как проснулся.

— ...совершенно игнорирует выполнение спецзаказа по линии ведомства господина Домины, который курирую лично я. Хотя было твёрдо обещано, что пэтов с двойным рядом зубов в прямой кишке они получат уже к началу года, — расписывал сапфир недочёты работы Департамента по науке.

Перед этим сообщением Ясон, как назло, решил попить водички, и, конечно, после последних слов Тая она пошла совсем не туда, куда планировалось. Господин Консул мучительно закашлялся, едва переведя дух, посмотрел на сапфира несчастными глазами и сдавленным голосом поинтересовался:

— Зачем... с зубами?

— Не знаю, — развёл руками тот. — Может, подарок кому-то хотят сделать. Ценный.

Ясон брезгливо скривился и опасливо посмотрел на сапфира — гадость-то какая. К горлу подкатила тошнота. Нет. О разработках Департамента по науке он определенно не желал слышать, пусть Рауль сам возится с вот этим всем.

— Да-да, это очень важно, — автоматически согласился Ясон. — Я обязательно приму меры. Но скажите, пожалуйста, мой дорогой друг... Вы же позволите вас так называть?

— Это большая честь, господин Консул! — Тай мелко закивал.

— Скажите, мой дорогой друг, что конкретно настораживает вас в поведении Рауля Ама?

— Господин Ам в последнее время полностью игнорирует работу Департамента, — печально вздохнул сапфир. — Это началось месяц назад. Вначале он просто сидел и ничего не делал. Почти две недели просто сидел в кресле, положив ноги на стол, и молчал. Нам иногда казалось, что господин Ам спит, но периодически он открывал глаза и просматривал какие-то файлы, а потом опять погружался в это странное состояние.

— А сейчас? — насторожился Ясон.

— А сейчас он приходит на работу и закрывается в кабинете с господином Катце. Выходят они оттуда только вечером. Причём господин Катце явно не совсем в норме. Выглядит заторможенным и очень, очень странно улыбается. Вы знаете, господин Консул, мне кажется, что Рауль Ам проводит с ним какие-то бесчеловечные эксперименты.

— С моим дилером?! Бесчеловечные?! Ах, он...! — возмутился Ясон и тут же вывел на экран сводки по чёрному рынку за последние две недели. Но там всё оказалось замечательно. Когда Катце успевал, если почти целый день проводил с Раулем — понять было невозможно, но деньги текли рекой, продажи росли, и удача улыбалась их бизнесу в тридцать два зуба. — Спасибо, Тай, я обязательно разберусь, что происходит. Вы мне очень помогли.

— Всё — для блага Амои! — важно кивнул сапфир.

— Амои в моём лице вас не забудет, — заверил его Ясон. — Идите, Тай.

Элитник ушёл, а Консул серьёзно задумался. Счастливое лицо собственного дилера, тащившего Советника к машине вчерашним вечером, не давало покоя, и он решил поговорить с Раулем. Конечно, это вполне можно было отложить до вечера, но Ясон не стал врать самому себе. Посмотреть, чем же занимается Советник и какие эксперименты проводит с Катце, было очень любопытно. Поэтому он не послал Раулю сообщение и не назначил встречу, а просто включил видеообзор в его кабинете, чего не делал раньше никогда, посмотрел в монитор и завис... Мозг отказывался верить тому, что видели глаза.

Первый Советник голый лежал на кушетке, которая стояла в кабинете. Золотые локоны в беспорядке свисали до самого пола. Глаза его были закрыты, лицо выражало крайнюю степень удовольствия, и причина этому была очевидной. Катце, тоже полностью раздетый, оседлав бёдра Рауля и запрокинув голову, медленно двигался вверх-вниз, издавая звуки, которые Консул не спутал бы ни с чем. Ясон от неожиданности выключил монитор, но почти тут же снова включил. Да, никакой ошибки. Эти двое в рабочее время, прямо на рабочем месте... Нет, такого безобразия Ясон себе не позволял никогда и теперь переживал острый приступ зависти и негодования одновременно. Но какой негодяй! Вот так, не дожидаясь вечера... Ах ты, идеальный блонди! Так вот какие «эксперименты» ты проводишь! День только начинался, но Ясону очень захотелось, чтобы он скорее закончился. Он не железный, хоть и блонди, а вчера вроде бы заснул и не успел... Или успел? Пока вспомнить не удавалось. А эти двое не успокаивались, они, кажется, только вошли во вкус. «Но Катце же бывший фурнитур, — Консул наконец понял, что его настораживает в этой ситуации. — Значит, он не может получать удовольствие от секса». Но удовольствие было налицо. Точнее — на лице. Его дилер полуприкрыл глаза, на щеках проступил чуть заметный румянец, худое, мускулистое тело блестело капельками пота, а на лице цвела шалая улыбка. Ясон чуть поменял угол обзора. Нет, член у Катце не обнаружился, и это вызывало недоумение. Но Консул решил пока в эту сторону не думать. А думать, как без потерь восстановить работу Департамента по науке. Поведение Советника переходило всякие границы, и если о его «экспериментах» узнает Юпитер, могут возникнуть серьёзные проблемы. Рауль на экране сладко застонал, выгнулся дугой, вцепившись пальцами в бёдра Катце, и широко распахнул зелёные глаза. В это же время дилер, выкрикнул имя Советника и рухнул ему на грудь, тяжело дыша. «Фух!» — наконец расслабился Ясон и мысленно поздравил друга с успешным финалом. Выключил монитор и отправил Раулю сообщение: «Срочно надо поговорить». Потом послушал совесть, которая ныла, что подглядывать нехорошо, и добавил: «Я всё видел. Случайно. Потрудись придумать объяснение». Консул подождал ответа, но его не было. «Что такое?» Ясон опять включил монитор и тут же понял, почему Рауль не ответил. Он опять был занят. Теперь Советник накрывал телом распластавшегося под ним Катце и горячо, влажно и яростно целовал ему шею и плечи, не забывая двигать бёдрами. Ясон видел только лицо своего дилера с гримасой болезненного удовольствия, зажмуренными глазами и его длинные ноги, широко разведённые и согнутые в коленях. Всё остальное было спрятано под Раулем и его золотой гривой. Зато у Ясона появилась возможность в подробностях разглядеть тыл Советника. В какой-то момент он понял, что завис на этой картинке и медитирует, счастливо улыбаясь. Задница у Рауля была просто великолепная. Спохватившись, Ясон выругался сквозь зубы, опять отключил картинку и подумал, что надо бы устроить себе обеденный перерыв. После увиденного заставить себя сосредоточиться на делах Амои стало невозможно. Перед глазами появлялись то счастливое лицо Катце, то зад Рауля с лёгким, едва заметным бесцветным пушком, и изгнать этот образ из памяти не получалось никакими экзорцизмами.

Господин Ам заявился только часа через два и с порога сообщил, что Ясон всё неправильно понял, сочиняет глупости, не надо мерить других по себе и вообще, как он мог подумать, что Рауль тратит драгоценное рабочее время на личное удовольствие и...

— ...и удовлетворение, — закончил за него Ясон, ехидно улыбнувшись.

— Всё — только ради науки! — гордо вскинул голову господин Ам.

— А если Юпитер узнает? — вкрадчиво поинтересовался Консул как бы между прочим.

— Он знает! — Рауль смутился. — Конечно, я не вдавался в подробности... Но в целом...

— А-ха-ха! — прокомментировал Ясон. — В целом!

— Завтра на Совете Синдиката я продемонстрирую новую разработку. Надеюсь, после этого ты извинишься. И убери эту улыбку, она мне не нравится, — всерьёз обиделся Рауль и величественно выплыл из кабинета, забыв попрощаться.

«За него же переживаю, — немного расстроился Ясон, но вскоре снова повеселел, вспомнив недавнюю сцену на кушетке. Тут же позвонил Дерилу и сообщил, что обедать сегодня будет у себя. Поэтому пусть Рики никуда не уходит, и да, еду можно не готовить и стол не сервировать.

На следующий день Рауль явился на Совет Синдиката с точно таким же гордо-обиженным выражением лица, какое Ясон видел накануне. И, не глядя в сторону Консула, сообщил, что сделал величайшее открытие и вот сейчас будет его демонстрировать. Блонди насторожились, а господин Ам достал из кармана маленькую коробочку, открыл, вынул два небольших колечка и показал всем. Потом подошёл к Орфею, попросил помочь и, когда тот согласился, аккуратно надел одно из них ему на палец. Кольцо сразу же изменило диаметр, став господину Зави по размеру, и Ясон понял — сделано по тому же принципу, что и пэт-ринг. Второе Рауль сначала надел себе на палец, потом снял и нацепил на ухо, как клипсу, видимо, демонстрируя возможности прибора. Кольцо уменьшилось в диаметре и стало чуть шире.

— В комплекте идёт пульт для регулировки настроек. Пока я поставил на автомат, — объяснил Рауль.

— Замечательно! — прокомментировал действия Советника Орфей, намекая, что неплохо бы перейти к основному.

Рауль что-то включил на маленьком пульте, а потом с силой дёрнул себя за нос.

— Ай! — подпрыгнул от неожиданности господин Зави и схватился за свой нос. — Что за!..

Рауль немилосердно отвесил себе подзатыльник, и Орфей тут же приложил руку к голове:

— Рагон тебя забери, Рауль, что за детские шутки?

Тогда Советник провёл себе кончиками пальцев по шее.

— О?! — заинтересовался Орфей. — Не сказал бы, что это изобретение так бесценно, как ты считаешь, — резюмировал он, — но что-то в этом есть, и может быть, даже...

— Постой-постой! — счастливое лицо Катце снова всплыло перед внутренним взором Ясона, и его просто выкинуло из кресла. — Ах, какое нужное, какое интересное открытие! — совершенно искренне восхитился он и раскрыл ладонь, в которую Рауль положил колечко из своего уха.

— Детская игрушка? — удивился Гидеон, но, посмотрев на Ясона, сощурился и тоже протянул руку, чтобы рассмотреть кольцо на пальце Орфея. — Подожди-ка...

— Рауль, можно мне один экземпляр? — осторожно попросил Ясон.

Господин Ам подцепил штучку у него с ладони, зажал в кулаке и гордо отвернулся. Всё было понятно. Ясон тяжело вздохнул.

— Рауль, я прошу прощения. Ты действительно старался ради науки, я был неправ, — он смиренно опустил голову, поэтому не сразу увидел, что лицо Советника озарила довольная ехидная улыбка. Совсем такая же, какая была вчера у Ясона. Потом этот паразит совершенно бессовестно подмигнул Консулу и нагло сообщил, что на самом деле тот понял всё правильно. Всё ради удовольствия, но предлог он нашёл такой, что придраться не получится даже у Юпитера. Ведь он, Рауль Ам, гениальный учёный, поэтому гениально и придумал, как получать бонусы за свой тяжёлый труд. Блонди недоумённо переглянулись, не понимая, о чём речь, но спрашивать никто не стал. Все скоростными темпами прикидывали, какие выгоды можно извлечь для своего Департамента, применив новую разработку.

— Мне тоже, пожалуйста, один экземпляр, — попросил Гидеон. — Для тестирования и оценки возможностей. А лучше три.

— И мне, — попросил Жильбер Домина. Оказалось, что получить интересную штуку хотят все. Вдруг над большим круглым столом, вокруг которого сидели блонди, материализовались синие пузырьки.

— Юпитер! — Синдикат почтительно встал.

— И мне, пожалуйста, один экземпляр, — смущённо попросил Юпитер. Синие пузырьки на мгновение стали розовыми и тут же исчезли.

Ясон задумчиво посмотрел на Аишу. На бесстрастном лице этого блонди не читалось ни одной эмоции, и только по бледным скулам густо разливался предательский румянец. «Э-хе-хе...» — позволил себе подумать Ясон. Но не более того. Ибо святое.


***

— Рики, иди сюда, — позвал Ясон почти с порога. — Снимай штаны!

— Опять?! — удивился, но совсем не расстроился Рики и с готовностью выполнил приказ.

Ясон посмотрел на пока ещё дремлющий член монгрела, на поблёскивающий на нём пэт-ринг, достал из кармана предоставленный Раулем образец и потянулся к объекту.

— Нет, Ясон, нет! — Рики попятился. — Если ты будешь цеплять на него все приглянувшиеся побрякушки, то в один прекрасный день он просто не встанет под их тяжестью. Ещё пара подарков — и мой член будет напоминать даркмена в боевой броне.

Ясон подумал, что доля правды в этих словах есть, тяжело вздохнул, снял пэт-ринг, положил себе в карман, а на его место надел новый девайс.

— Только ради науки! — будто сам себе, грустно сообщил он. — Пойдём!


***

Меньше чем через двадцать минут Первый Консул Амои выскочил из своих апартаментов босиком, едва завёрнутый в полупрозрачное покрывало, с разметавшимися по плечам волосами и полыхающими синим огнём глазами.

— Подъём! — кричал он. — Всем срочно собраться в зале для совещаний! — или что-то подобное, но тоже очень несдержанное и совсем не вяжущееся с образом первого среди равных. За ним по коридору мчались синие пузырьки и на всех частотах и во всех диапазонах повторяли команды Консула, сигнализируя что-то очень похожее на: «Свистать всех наверх! Одна нога там, другая тоже здесь! По фор-бом-брамселям!» По крайней мере, идея была приблизительно такой. Неудивительно, что блонди выскакивали из апартаментов в том, в чём их застал приказ Юпитера, и неслись к лифтам, на ходу пытаясь связаться друг с другом по коммуникаторам, чтобы понять, с чего такой переполох.

Даже в прошлом месяце, когда эскадра нарглов вторглась в космическое пространство Амои, чтобы завоевать планету и превратить всё её население в рабов, Ясон дал Синдикату спокойно выспаться и только потом спросил: «Сначала убьём их всех или сначала позавтракаем?» Почти все проголосовали за завтрак. Тогда Консул позвонил нарглам, объяснил ситуацию и попросил подождать. Но когда блонди допили утренний кофе и поинтересовались: «Так, что там у нас, а?», оказалось, что нарглы куда-то делись. Это было обидно. Сильней всех расстроился Рики, которого Ясон согласился взять на войну, и Консулу пришлось пообещать, что, если нарглы опять прилетят их завоёвывать... Но это совсем другая сказка, а в эту ночь было совсем иначе.

Блонди беспрекословно выполнили приказ Юпитера и через две минуты собрались на внеочередное совещание. А так как времени одеться и привести себя в порядок у них не было, то зрелище Синдикат представлял собой очень живописное. Большинство блонди примчались, замотанные в простыни и покрывала. Орфей Зави был в одном полотенце вокруг бёдер и с мокрыми волосами, а Гидеон Лагат — в длинных, почти до колен, роскошных шёлковых трусах с розовыми сердечками. Леон Клэр — в пижаме, Аиша Розен — в одном плаще, и только Рауль Ам гордо вплыл в помещение при полном параде. Казалось, он знал, что сегодня блонди ждёт скорый подъём.

Все с недоумением поглядывали на Ясона, и ему пришлось констатировать факт, что недавний странный сон был в руку.

— Всем немедленно сдать приборчики Рауля! — распорядился Ясон. — Мера временная и принимается в целях конспирации и безопасности до того момента, пока... Маркус! Немедленно подготовить пакет документов. Нам нужен «Самый Крутой Патент на изобретение от Всемирной организации охраны интеллектуальной собственности». Срочно! Исключительные права и приоритеты на максимальный срок!

— Двадцать лет? — педантично поинтересовался Маркус.

— Подходит! Жильбер, обеспечить максимальную секретность проекта. Чтобы за стены Эос не просочилась даже мысль! Руфус, приготовь к утру план переоборудования десяти процентов мощностей Танагуры под производство...

— Половины! — протестующе пискнул из-за плеча Консула синий пузырёк.

— ...половины мощностей под производство новой продукции. Советника Ама охранять! Срочно сюда моего дилера!

— Да на кой рагон нам столько этих штук? — наконец пришёл в себя Леон Клэр.

— На кой рагон? — Ясон хищно оскалился. — Это деньги, Леон, деньги, запах которых я не спутаю ни с чем.

Презентация нового амойского изобретения состоялась уже через месяц, и почти тут же начался настоящий ажиотаж, бум и просто светопреставление. А так как документы амойская сторона оформила таким образом, что не подкопаешься, и закрепила за собой эксклюзивное право производства на много лет вперёд, то деньги, о которых так нежно говорил Ясон Минк, сплошным потоком хлынули в широкие карманы Синдиката. Новый девайс пожелали иметь все, просто все люди на свете. Он стал популярней, чем индивидуальное средство связи, чем часы, чем зеркальце для дамы, и даже больше — вот такой спрос сформировался на «кольца Юпитера», как назвали это изобретение. Средства массовой информации, не останавливаясь, превозносили научный гений Рауля Ама, который сделал человечеству такой подарок. Даже поступило предложение поставить великому учёному памятник, с надписью «Раулю Аму от благодарных женщин» или «спасителю лучшей половины человечества и не только», но пока никак не могли договориться об окончательном виде этой надписи. Любой вариант, как ни крути, звучал несколько двусмысленно, но все сходились на том, что гению, победившему наконец половую холодность, обычного памятника будет мало. А Рауль Ам и не подумал отказываться. Он справедливо считал, что заслужил всё это, и даже дал интервью, как он «не спал, не ел, думал только об одном — как бы... осчастливить всё человечество», которое беспрестанно крутили по всем каналам во всех мирах. Консул Минк, слыша это интервью, всегда очень веселился.

Кольца Юпитера признали самым великим изобретением последнего столетия. Люди для удобства переименовали их в «амойки», и только в очень узком кругу блонди эти милые украшения, которые принесли планете такую известность и баснословные деньги, почему-то нежно называли «караульчиками».

@темы: АнК стори, ФБ-17

---

Герои и монстры. ФФ-7

Глава 3.


Спиртное уже подействовало. Бледная кожа Джена чуть порозовела, губы потеряли синюшный оттенок, глаза заблестели. Сефирот пододвинулся ближе, и… нет, не стоило ему так рисковать, так приближаться к Генезису, генерал понял это почти сразу, но было поздно. Терпкий запах накрыл его, ударил в голову, мешая сосредоточиться. Проклятье! Он понял, что последние полчаса еле сдерживается и сокращает разделяющее их расстояние хоть и бессознательно, но настойчиво, под любым предлогом. Отчаянно хотелось схватить Джена, сорвать с него рубашку и прижаться губами к голубоватой жилке, чуть заметно пульсирующей на шее. А потом можно умереть. Потом уже все равно, что дальше. Сефирот потряс головой, встал, подошел к столу и сделал несколько больших глотков воды из бутылки. Наваждение. Сумасшествие. Висок болезненно ныл, во рту пересохло, как будто и не пил.
Андж посмотрел настороженно, а потом опустил глаза.
- Я убил их всех. Всех солджеров, весь отряд положил, - в голосе Джена чуть заметная хрипота и привкус горького перца. – Но двое умерли не сразу. Сначала мы немного поболтали. Приказ отдал, вроде бы, Хайдегер, - Сефирот не удивился. Глава Отдела Общественной безопасности такой приказ отдать мог, если ведет свою игру. Он член совета директоров, но… но… Но с папашей Шинра ему тепло и комфортно, а занять пост президента - не та фигура. - Прислал в электронном виде по личному терминалу, - продолжал Джен. - После прочтения документ самоуничтожился. Очень странно. Вполне возможно, что Хайдегер тоже ничего не знает.
- Вполне возможно, - согласился Сефирот. Включить мозги, наконец, получилось. – Я вернусь и выясню все. Поговорю с Лазардом, с Ходжо. Сегодня ты, а завтра – кто-то из нас. Если неизвестный работает с «Лавиной», то его цель – ослабить корпорацию, а мы – ее главное оружие. Против нас у них шансов нет, и, чтобы убить Шинра, надо сначала расправиться с первым классом. Теперь ты объявлен дезертиром, и на тебя удобно повесить всех дохлых чокобо. Очень удобно. Даже если в начале цель была убить, то нынешнее положение вещей может их устроить намного больше. Те, кто ушли с тобой, тоже числятся дезертировавшими. Так что, согласно официальной версии, они не твои убийцы, они сообщники. Генезис Рапсодос и целый отряд обученных солджеров. Вполне реальная угроза, чтобы пугать тобой и жителей Мидгара и оставшихся в рядах Шинра. После твоего демарша перед миссией сомнений ни у кого не возникнет. Вопрос только в том, свяжут имя отступника Генезиса Рапсодоса с “Лавиной” или создадут для тебя личный образ врага и монстра.
- Я останусь с Дженом, - неожиданно сообщил о своем решении Андж таким тоном, что сразу стало понятно - спорить бесполезно. Да и не хочется. Он прав. Джену нужна помощь и хорошо бы помощь специалиста. Холландер! Осталось придумать, как к нему подступиться. Профессор труслив, самостоятельно покинуть теплые и уютные лаборатории Шинра он не захочет. Придется что-то придумать, и как можно скорее.
- Ну, все, - Джен аккуратно стянул рукав с раненной руки. – Откладывать не стоит, – он деланно улыбнулся Сефироту и похлопал здоровой рукой по дивану, - хочу тебя, красавчик. Обними меня крепко, но нежно. Будешь держать. Только не сломай кости, а я постараюсь не слишком вырываться. Обещаю, драться не буду, пинаться тоже постараюсь небольно.
Сефирот скинул плащ, берцы и залез на диван за спину Джена, оперся о стенку, широко раскинул ноги, усадил Генезиса между них спиной к себе, обхватив горячее тело поперек одной рукой, а другой крепко взял за запястье:
- Только не в глаз, Джен! Нет, лучше схватись второй за что-то. Так мне будет спокойней.
Джен тихо засмеялся и взялся здоровой рукой за край дивана.
- Ты где инструменты эти взял? – Андж крутил перед лицом блестящий зажим.
- Я тут третий день торчу. Нашел их больницу. Все вывезли, но кое-что просто припрятали, - объяснил Джен.
- Не совсем то, что нужно.
- Ну извини. Что нашел – все твое. Возьми корцанг, должен подойти.
Андж положил зажим, взял другую железяку и скептически осмотрел со всех сторон:
- Да. Длина подходящая. Жаль, пальцем не пощупать. Глубоко.
Джен трагически закатил глаза:
- Застряла в кости, но не целиком. Пулевой ход ровный. Андж… Это моя рука, не забудь про это!
Андж фыркнул, положил инструмент и осмотрел рану.
- Кровотечение я остановил, - объяснил Джен, - воспаление тоже, но дырку залечивать не было смысла. Надо доставать.
- Надо, - вяло согласился Андж. – Постарайся громко не орать. Мало ли кто тут поблизости ошивается. Ладно. Держи его, - это он уже сказал Сефироту.
Джен горячий. Нет, температуры у него не было, но Сефирот ощущал его тело, как раскаленный уголек. Прижмешь - останется ожог, след от которого, как клеймо – навсегда, навечно. Но Сефирот яростно жаждал обжечься и негодовал на себя за то, что нашел повод. Прикоснуться хотелось нестерпимо и, получив желаемое, он ощущал состояние, близкое к эйфории. Схватить и держать. Чтобы до боли, до синяков, до конца. Кажется, он забылся, сдавил слишком сильно. Вот так – враз потерял мозги: Джен застонал, и он спохватился, ослабил хватку. Нет, боли и так слишком много. Он никогда, никогда не причинит ему вреда. Пряный, терпкий запах теперь полностью обволакивал сознание Сефирота - не убежать, не абстрагироваться. Только принять, впустить в себя, сделать своей частью. Тогда станет легче. Он закрыл глаза и, опустив голову, уткнулся носом в бледное, напряженное плечо.
Где-то рядом вздохнул Андж, Джен напрягся. Раскаленная боль пронзила Сефироту тело чуть выше ключицы. От неожиданности он перестал дышать и широко распахнул глаза, стараясь не закричать. Даже не сразу сообразил, что с ним. Что боль, вонзившаяся в плечо, чужая, ненастоящая. Но тут Джен затылком откинулся ему на грудь, доверчиво подставляя шею, и Сефирот не выдержал, наконец, сделал то, чего хотелось так отчаянно. Крепко прижался к нежной коже губами. Джен опять тихо застонал, но это был не стон боли. Под лопаткой полыхал огонь. Андж возился где-то совсем близко и сосредоточенно сопел, иногда задевая рукой его волосы и лицо.
- Я ее нащупал, но сука, в кости таки застряла. Потерпи.
Джен напрягся, попытался выгнуться дугой, мышцы Сефирота отозвались синхронно, но он не отпустил, держал крепко. Боль опять обожгла раскаленным железным прутом и разлилась по всей левой половине тела. Сефирот сжал зубы и почти тут же почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Кажется… кажется, он прокусил Джену шею. О, Минерва! Он провел языком по губам и проглотил ставшую солоноватой слюну.
- И…извини…
- Все! – Андж победно поднял корцанг, сжимая расплющенный кусочек металла. – Теперь можно и материей… - он, как фокусник, открыл ладонь второй руки, демонстрируя лежащий на ней небольшой зеленый шарик.
- Фух, - Джен расслабился, но вставать не спешил, только еще сильней прижался к груди Сефирота. Кожа стала чуть влажной, и пах Джен теперь чуть по-другому. Одуряюще приятно и резко. Голова закружилась, мгновение растянулось, размазалось, безуспешно стремясь к пределу, почти замерло. – Спасибо. Было… нормально. Вполне терпимо. Намного легче, чем когда я сам, и… я не знал, что ты вот так умеешь, - Джен чуть приподнял голову и попытался скосить взгляд, чтобы увидеть лицо застывшего за спиной друга. Получилось плохо. Шевелиться Джену, видимо, было больно, он просто чуть сполз по груди Сефирота и теперь отдыхал. Андж возился с материей, и боль потихоньку уходила, становилась не такой пронзительной.
- Как “так”? – выдохнул генерал в рыжую макушку. Своего голоса он не узнал. Как будто слышал запись из динамика.
- Да ладно. Я же все понял. Еще один привет от цетра?
- Наверное, - вяло согласился Сефирот. Думать не хотелось. Отпускать Джена тоже, но он заставил себя медленно разжать пальцы и убрать руку. – Я и сам не понял, как получилось. Случайно. Первый раз такое.
Джен повернулся на диване, пристально заглянул в глаза, удерживая контакт до смущения долго, и через несколько долгих мгновений кивнул:
- Спасибо. Даже если случайно, то все равно спасибо.
Он встал. Плеснул себе в чашечку воды и жадно выпил. Сефирот видел почти затянувшуюся после материи рану, свисающую со второго плеча рубашку в свежих алых пятнах, и как двигается кадык под светлой гладкой кожей, как твердо очерченные губы аккуратно касаются серебристого края чашки, и не мог заставить себя отвернуться, отвести взгляд. Наконец, он, сцепив зубы, резко откинул голову на спинку дивана. Тогда только получилось закрыть глаза и немного расслабиться. Тело больше не болело. Даже голова прошла – последнее время такое случалось нечасто.
- Все, просыпайся. Тебе надо уходить, - голос Анджа слышался, как сквозь вату. Кажется, он ненадолго отключился. Заснул? – Зак беспокоится, что мы не выходим на связь с Шинра. Говорит, Лазард на ушах. Неудивительно – еще двое солджеров первого класса не вернулись с миссии. Да если он доложит такое Артуру, президент задушит его собственными руками.
- Последний вопрос, - Сефирот открыл глаза. Он сидел на диване в той же позе. Сколько прошло времени? Секунда? Час? Неважно. Важно было, что он забыл спросить насчет клонов. - Там, на лесной поляне Зак уложил двух придурков. Я, как увидел – чуть его… чуть не заорал. Твои точные копии, Джен. Один к одному.
Генезис уже оделся и, сидя на невысоком пуфе, пил кофе из все той же чашки, чуть заметно кривясь после каждого глотка. Сефирот отчетливо слышал кисловато-горький запах - кофе был не очень.
- Нет. Я за три дня шатаний самого себя тут не встречал, - удивился Джен. – А делать собственные копии пока не научился.
- Да… Ситуация полное дерьмо, - задумчиво почесал подбородок Андж. – И становится все дерьмовей и дерьмовей. Если клоны Джена станут атаковать солдат Шинра… Сейчас большинство не верит в предательство Генезиса, но, если нападения повторятся, то убедить их будет несложно.
- Это очень сыграет на руку тому, кто организовал подставу. Тогда в отступничество Джена поверят все, – закончил его мысль Сефирот. – Даже если руководство компании пока не имеет к этому никакого отношения, они объявят тебя врагом, - он повернулся к Генезису. - Тебя затравят, как зверя. У Артура есть ТУРКи, а это не второй класс. Это хитрость, неплохие мозги и опыт оперативно-розыскной работы. От ребят Вельда ты долго бегать не сможешь.
- Не смогу, - согласился Джен, и это удивило. Признать свою слабость для Рапсодоса подвиг. – В таком состоянии далеко не убегу, это точно. Поэтому я попробую решить вопрос. Но мне не хватает информации. Мы с Анджем знаем про проект G очень мало. Банора. Там все начиналось, и там я попробую найти ответы, которые не нашел в архивах Шинра. В компьютер Холландера я залез, но вся более-менее секретная информация, естественно, запаролена, - Генезис на мгновение задумался. - Мои приемные родители неплохо жили на деньги корпорации последние четверть века. Думаю, они мне кое-что задолжали.
- И надо расспросить Джилиан, - кивнул Андж. – Если рассказать ей про наши проблемы, она не станет больше хранить секреты Шинра. А вот про клоны Джена узнать придется тебе, - он ткнул указательным пальцем в грудь Сефироту. - Кто-то из научного департамента должен знать, откуда они появились. Для их создания нужен приличный ресурс.
У Анджа снова запищал сигнал связи, но он его проигнорировал, только посмотрел на дисплей:
- Лазард и Зак. То Зак, то Лазард. Настойчивые. Сеф, тебе лучше сказать им, как есть. Солджер первого класса Анджил Хьюли теперь дезертир. Никогда не думал, что так закончится. - Он положил коммуникатор на стол и вышел. Тот продолжал звонить, и Джен накрыл его сверху подушкой.
- Джен…- Сефирот подошел к нему совсем близко, намеренно нарушая личное пространство.
- Да? – Генезис смотрел в лицо. Они одного роста, поэтому все просто - глаза в глаза, и не отступать.
- Не знаю, заметил ли ты…- слов не хватало, но он знал, что Джену они не нужны.
- Не надо, Сеф. Ты мне друг, и пусть все так и остается. Это намного важней.
Сефирот положил руки ему на плечи и осторожно притянул к себе.
- Пожалуйста! – голос Джена стал резким. – Пусть все так и остается! Не с тобой, Сеф… Я не могу!
Сефирот не услышал, не понял и не отпустил. Глаза в глаза, не отступать! Он подался вперед, жадно вдыхая сумасшедший запах. Джен резко отвернулся, видимо сообразив, что сейчас произойдет, и губы только скользнули по скуле. Молчание повисло приговором. Вот так, как удар по лицу наотмашь. Он ошибался.
- Извини. Я понял, - Сефирот резко развернулся и вышел. Очень хотелось кого-то убить. Или сдохнуть самому. Или напиться. Пока не одной мысли, только эмоции. Целый клубок раскаленных до бела, рвущихся на свободу эмоций. За спиной что-то стукнуло. Джен… ударил в закрывшуюся дверь кулаком. Где-то в лесу Сефирота ждал Зак, а потом возвращение в Шинра. Завтра он пойдет к Ходжо и поговорит с Лазардом. Будь оно все проклято! А эту ночь он оставит за чертой реальности. Пока все живы, и все можно изменить. Он солдат, он будет сражаться. Где-то громыхнуло. Нет, не взрыв, гроза, это безопасно. Это значит, что скоро пойдет дождь.
***
Когда Андж вернулся, Генезис стоял у окна и смотрел на ворота, через которые недавно ушел Сефирот.
- Джен? – осторожно вполголоса позвал он. Имя прозвучало вопросом.
- Нет.
- Почему? – удивление скрыть не получилось. Вот этого он точно не ожидал. – Что случилось? Я же чувствую, как вы… Как ты относишься к нему. Я даже вышел специально, чтобы не мешать. Последнее время, когда вы вместе, я просто не могу находиться рядом. Вы дразните друг друга. Не знаю, понимает ли он, что происходит, но ты это понимаешь точно. Когда вы рядом, у меня встает от одного запаха. Я все понимаю, Джен, не маленький. Знаю, как выглядит твое желание, всегда чувствую, когда ты думаешь… хочешь... Извини, я не знаю, не могу правильно сказать. – Он стоял за спиной, говорить было трудно. Особенно на такие темы. Андж их всегда избегал. Но сейчас он не видел лазурно-голубых глаз, только седые пряди в медно-рыжих волосах и воротник алого плаща, и так было проще. – Знаю, что ты испытываешь к нему. И знаю, что он тоже. Тогда почему?
Джен повернулся:
- Знаешь, я много думал об этом, - теперь Андж отчетливо видел, что тот умело скрывал последние часы - Джен действительно устал и болен. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы обмануться. Тот держался из последних сил, не хотел, чтобы видели его слабость, он ненавидел ее, но бороться уже не получалось. – С тобой у нас одна дорога, - Генезис криво и вымученно улыбнулся. - Неизвестно, кого первого примет Лайфстрим, мы на равных. Поэтому я не стал отговаривать тебя остаться. Конечно, большинство людей предпочитают умирать на руках любящих родственников, верных друзей и рыдающих женщин. Наверное, это легче и приятней… чем в одиночку. Но это не про меня. Я не хочу портить ему жизнь, карьеру, не хочу, чтобы он испытывал мою боль. А если он останется, то запретить это не получится. Ты же видел? Видел? Я до сих пор не могу простить себе, что не понял сразу и позволил!
- Видел, - Андж крепко, до боли сжал челюсти.
- Пройдет несколько лет, и я останусь для него грустным воспоминанием. Это правильно, Андж. Мертвые не должны мешать живым. Я хочу знать, что тот, кого я люблю, счастлив в этом мире. Пусть и не со мной.
- Мы не умрем, Джен. Мы будем жить долго и счастливо, - сильные руки крепко обхватили предательски ослабевшее тело, смяли кожаный плащ.
- Ты веришь в это? – Джен устало опустил голову ему на плечо. – Ты. Веришь?
- Нет.
- Я не сдамся, Андж. Слышишь, не сдамся до последнего вздоха, - Генезис собрался, резко откинув слабость, как ненужную, докучливую липкую мерзость, сжал ладонями его лицо, поймал твердый взгляд из под нахмуренных широких бровей:
- Мой завтрашний день не дает обещаний
Но воля моя не заметит преград
Я лягу росою ему на траву под ногами,
Безмолвною жертвой слагая себя на закланье.
- Странные стихи, - Андж умел держать себя в руках, но иногда со слабостью и болью становилось бороться почти невозможно. И тогда он вспоминал, что нужен Джену. Или наоборот. Джен нужен ему – какая разница? Тот был его якорем, единственным по-настоящему близким человеком, наручником, соединяющим его с этим миром. Если Анджа бы спросили, как он хочет провести оставшиеся дни, он, наверное выбрал бы покой, но Джен решил бороться и не спросил, не оставил ему другого пути. Значит, так тому и быть. – Эти стихи… Никогда не понимал, о чем они, но последнее время в них стали проступать смыслы. Противоречивые, странные. Они мне не нравятся, Джен. Они мне не нравятся. Слишком похоже на пророчество.
- А предопределенность тебя пугает.
- Да. Хочется верить, что я просто устал.
- Хочется верить, - Джен опустил деревянные узорчатые роллеты и отошел от окна.
***
- Спасибо, что согласились помочь нам и уговорили отца, - голос вутайца звучал, как всегда, ровно и тепло. Но теперь Ребека знала про него чуть больше. Когда папаша отправился спать, она села за комп и откопала в сети все, что там лежало об этом человеке. Абсолютный доступ Шинра все-таки вещь замечательная. А заодно чуть ближе познакомилась с подробностями отгремевших событий и пришла в полный ужас, насколько реальная картина событий не совпадала с той версией, что стала уже историей и намертво засела в сознании жителей Мидгара. О том, что Сефирот - ее брат, информации Ребека не обнаружила. Все генетические карты, информация о проектах G и S отсутствовали. Она нашла только упоминания о работе групп Ходжо и Холландера, связанные с историей разрушения Мидгара метеоритом, смертью отца и его оппонента. Пришлось копнуть глубже. Но история событий того времени в ровную логическую цепочку не выстраивалась. Как она ни старалась. Слишком быстро и неожиданно уходили ее участники, а оставшиеся излагали исключительно свой взгляд на происходящее. Зачастую, эти взгляды противоречили друг другу.
Особо удивили ее показания пехотинца Клауда Страйфа. По всему выходило, что этот парень - довольно обычный, не обладающий сверхспособностями человек, не сумевший даже пройти отбор в ряды солджеров, - убил в прямой схватке самого генерала Сефирота. Причем почему-то три раза, при различных обстоятельствах и в разное время. Но потом, внимательно просмотрев медицинские отчеты по этому человеку, Ребека поняла причину. Клауду в свое время «посчастливилось» столкнуться с папенькой и стать объектом его научных изысканий. То количество мако - излучения, которое прогнал Ходжо через тело Страйфа, просто пугало. Парень практически жил несколько лет внутри мако, питался его энергией и, - Ребека знала это по опыту, - просто не мог не получить не только мако-токсикоза, но и последующей мако-зависимости. Этим и объяснялись его странные рассказы про магические артефакты, переселение душ и эпичные битвы в Лайфстриме. Парень однозначно страдал раздвоением личности, интоксикационным, а в последствии абстинентным психозами, синдромом обсессии, зрительными, звуковыми галлюцинациями и еще много чем настолько специфичным, что познаний Ребеки в области психиатрии для понимания всего объема катастрофы попросту не хватало. Периодами он идентифицировал себя со своим навязчивым образом, навязчивой идеей – Сефиротом, а его, соответственно, - со странной неземной сущностью, которую он представлял себе в виде голой зеленой женщины с многочисленными тентаклями. Ее он считал колонией инопланетного разумного вируса, пытавшегося почему-то захватить планету и использовавшего его, Клауда Страйфа, разными способами, заставляя делать всякие плохие вещи. Классический параноидальный бред про инопланетян, захвативших разум пациента и пытающихся использовать его тело - ничего нового и необычного. Все согласно справочникам по психиатрии. Поэтому Ребека уверенно закрыла папки с информацией по Страйфу. Полагаться на показания этого парня было бы просто глупо. Согласно свежей информации, сейчас он избавился от мако-зависимости, пережил постабстинентный синдром и находился в практически стабильном состоянии. И хоть диагноз «маниакально депрессивный психоз» врачи ему не сняли, опасаясь рецидива, но все-таки в жизни у него все наладилось. Он был женат на Тифе Локхарт – девушке, упоминание о которой постоянно встречалось в его кошмарах. Детей завести они так и не решились. Врачи отсоветовали. Папа Ходжо слишком преуспел, и генетические карты Страйфа искорежило таким образом, что прогнозы для ребенка были неутешительными. Но семья жила неплохо. Они держали небольшой, но популярный бар в Мидгаре, плюс Страйф получал хорошую компенсацию от корпорации, как участник боевых действий – так было написано в документах. Конечно, можно было встретиться с парнем, но Ребека сомневалась, что это поможет решить основной вопрос – проблему умирающей планеты. Разбираться в том, что из засевшего в голове у парня происходило по-настоящему, а что - плод его воображения, ей не хотелось. Не тот у нее профиль, да и дело это не на один день. Единственно, почему Ребека просмотрела всю документацию по этому пациенту – она никак не могла понять, чего добивался папулька, усиленно накачивая тело Клауда мако. Его самого, то есть Рудольфа Ходжо, спрашивать бесполезно. Вряд ли он захочет говорить про человека, который виноват в его нынешнем состоянии. А по хранившимся в архивах Шинра документам, убийцей профессора Ходжо числился вот этот самый милый паренек. Ребека невесело усмехнулась. Верилось с трудом, но рисковать не стоило. Нет, определенно, представителям семейства Ходжо с клаудами страйфами встречаться противопоказанно.
Друг Клауда – Зак Фейр. Этому парню она вначале симпатизировала. Весельчак, душа компании, он тоже попался в зубы папе Ходжо, но сумел ускользнуть и довольно долго скрываться. Ловили парня обстоятельно и со вкусом. А так как никаких секретов он не знал, то стоило предположить, что сам Зак Фейр, как живой объект, представлял ценность для Научного департамента. Но почему же тогда никто не озаботился взять парня живым? Его попросту расстреливает в упор пехота корпорации, даже не спросив, хочет ли он сложить оружие. Смерть более чем странная. Особенно после того, как она прочла, что душка - Фейр сначала убил своего наставника Анджила Хьюли, которого, по свидетельствам очевидцев, в боевых умениях не превосходил, но любил и уважал, за ним профессора Холландера, Лазарда Дезерикуса, а потом смертельно ранил другого солджера первого класса – Генезиса Рапсодоса. Рапсодос от полученных ран скончался. Вот такой милый парень - Зак Фейр. Конечно, на тот момент эти люди стали отступниками и вели с корпорацией войну. Тем более непонятно, почему такой верный клинок Шинра, в итоге, убит солдатами корпорации. Странные истории, странные смерти и странные свидетельства. Стало понятно, что одной ночи для того, чтобы разобраться в событиях тех лет, не хватит. Они следовали одно за другим, сворачиваясь в огромный снежный ком. Времени не хватало не только чтобы понять происходящее и сделать выводы, но и чтобы элементарно систематизировать факты. Информацию просто сваливали на сервера до лучших времен, потому что следующий день обещал новый бой. Свидетели слетали с шахматной доски битыми пешками. Диверсии «Лавины», гибель городов и война в Вутае, нибельхеймская резня и метеор, разрушивший Мидгар… И ее сводный брат. Сефирот. К нему она подбиралась осторожно.
Ребека вывела на экран изображение серебряноволосого генерала. Она видела его сотни раз, но теперь смотрела другими глазами. Необычная внешность. Не совсем человеческая, но что-то общее с ее собственным изображением улавливалось. Тот же нос, то же хищное выражение лица, твердые чуть узкие губы. Другой цвет волос, но та же светлая, фарфорово-гладкая кожа. Да, скорее всего, папаша не обманул. Кто, ты, генерал Сефирот?
Стандартная, всем известная история про героя войны, у которого съехала крыша, и он возомнил себя богом, казалась теперь детской сказкой и вызывала только улыбку. Сефирот хотел получить безраздельную власть над Гайей и для этого с помощью черной магии призвал метеор, который должен был разрушить планету. Бессмыслица. Слишком нелогично, неправдоподобно. Зачем разрушать то, чем желаешь владеть? Колдовство и злодей-монстр, способный, как балаганный фокусник, в нужный момент достать из кармана метеор подходящего размера. Белая магия или Святость, которая остановила надвигающийся катаклизм. Ее, по официальной версии, вызвала Айрис Гейнсборо. Айрис убил Сефирот – свидетельства все того же Клауда Страйфа. Но почему метеор тогда все же упал на Мидгар, разрушив город?
И опять магия. Папа всегда смеялся, когда слышал это слово. «Запомни, девочка, никакой магии не существует. Есть вещи, которые просто еще не смогли объяснить с точки зрения науки. Если ученый говорит «магия», он просто расписывается в своем бессилии». Ходжо знал много, и теперь Ребеке стало понятно, почему Руфус согласен забыть обиды ради сотрудничества. Глаза нестерпимо жгло. Она чувствовала себя надувным шариком, который накачали водой, как ее информацией. Еще капля, и он лопнет. Стоило прерваться, переварить полученное и, может, попробовать вызвать папульку на откровенный разговор. Если его хорошенько достать, он не выдержит и разговорится. Пусть даже в своей извечной манере. Даже если завтрашняя встреча с Руфусом закончится ничем, она знала, что теперь не успокоится, пока не разберется во всем досконально.
***
Лазард Дезерикус нервничал, но усиленно пытался скрыть это. Не удивительно и не ново. А вот та гремучая смесь чувств и эмоций, которую продемонстрировал директор, когда Сефирот рассказал ему о причинах дезертирства Рапсодоса и о том, что тому все-таки удалось вырваться из тесных объятий Шинра, настораживала и сбивала с толку. Какофония звучала так дико и противоречиво, что Сефирот затруднился уверенно разложить ее на составляющие. Но то единственное, что он видел отчетливо, взметнуло в душе пламя холодной ярости, как всегда, когда желание убить становилось нестерпимым, но обстоятельства не позволяли. Пальцы непроизвольно сжали рукоять Масамуне:
- Знаете, Лазард, - Сефирот хищно улыбнулся и бесцеремонно опустил задницу на край большого директорского стола. – А ведь вы мне врете. – Генерал придвинулся чуть ближе и интимно улыбнулся, демонстрируя оскал юного бахамута. – Я давно привык к тому, что люди врут. Иногда даже без цели, просто так. По сути, это ваши проблемы, мне до недавнего времени было на них наплевать. Но, по очень не счастливому для вас стечению обстоятельств, на этот раз мне не все равно. Если вы не сможете убедить меня в обратном, я убью вас прямо на месте без всякого сожаления. И пусть у компании появятся веские основания для охоты за мной. Не будет так обидно, как в случае с Рапсодосом.
- Ты ошибаешься, - Лазард то и дело поправлял очки, которые поправлять было совсем не обязательно. В словах Сефирота он не усомнился ни на мгновение, но выглядел скорее смятенным, нежели испуганным. – Я действительно не знал, но давно ожидал чего-то в этом духе. Просил его держать язык за зубами. Не намекал, говорил в лоб: «Они убьют тебя». Столько раз! Он не слушал, только смеялся. Ты же знаешь Джена?! Он говорил: «Наплевать». Поэтому я не то чтобы удивлен, - ручка в тонких пальцах директора хрустнула и развалилась на две части. Изнутри выпрыгнула проворная маленькая пружинка и запрыгала по полу. Сефирот завороженно наблюдал за ней. Прыг-раз-об - стену-бам...
- Он тебя трахал! – твою ж… Догадка пришла внезапно, почти одновременно с некрасивой, ненужной фразой. Как же он сразу не понял! Банорский кот и тут оставил свою метку. Сефирот безуспешно пытался не позволить расцвести огню обиды. Сколько ни задавай себе вопрос «почему?», ответ не придет. Почему, например, с этим? Цветок тепличный, а не мужчина, каждое перышко отполировано и с монограммой. Нет, так нельзя, так еще хуже… Зато стало ясно, почему полыхает. Конечно, не стоило, не надо так резко, но слишком неожиданно пришло понимание, и вылетели слова. – Лазард, - теперь голос Сефирота зазвучал тихо и вкрадчиво. Директор вздрогнул. – Если окажется, что ты к этому причастен, или ты знал и промолчал…
- Нет, - директор встал из-за стола. – Ты зря меня подозреваешь. Не знаю, как ты сумел догадаться, но не вижу смысла отрицать. В конце концов, это мое дело. Мое и Рапсодоса, - Лазард смотрел с вызовом. - У нас были… - продолжил директор, - не отношения, нет. Хоть, я бы, наверное, хотел… Он приходил, когда вздумается, и уходил, когда посчитает нужным. И никогда не спрашивал, есть у меня кто-то, согласен я, занят или нет… Потому что знал, что согласен! Всегда в его полном распоряжении, не стоит и сомневаться! Знал - я не смогу отказать, этого нереально. И забыть его тоже не смогу, - Лазард скрестил руки на груди. Сефирот видел, что его пальцы чуть заметно подрагивают, а на бледном лице проступил чуть заметный румянец. Эндорфины и адреналин. Пока не выговорится - не заткнется. Да, судя по всему, Джен был бесподобен, если только воспоминания заставляют эндокринную систему Лазарда так реагировать. Если вот сейчас взяться за эту белую шею одной рукой, и просто сдавить пальцы…крепко так… Но вместо этого он только до хруста сжал челюсти и понадеялся, что у этого гада сработает инстинкт самосохранения, и он не станет вдаваться в подробности.
- А потом он опять уходил к своему дружку. К этому безмозглому банорскому качку.
- К Хьюли? – удивился Сефирот. Банорцев в Шинра было не так много.
Лазард кивнул. В том, что между Дженом и Анджем нет ничего, кроме дружбы, Сефирот не сомневался, но директору он решил про это не сообщать. Маленькая постыдная месть. Ну и плевать!
Лазард опустился назад в кресло и обхватил себя руками. Его тело била мелкая дрожь:
- Не могу думать о том, как этот громила обнимает моего Джена. Как гладит его тело, целует в губы, как тискает своими огромными лапами...
- Заткнись, - попросил Сефирот. – Пожалуйста, - Теперь ему было жаль этого человека. По-настоящему жаль. Джен забрал, впитал эту душу, не оставив ничего взамен, но кто он такой, чтобы осуждать?
- Когда пришло сообщение о его дезертирстве, - Лазарда уже несло, и на просьбу генерала внимания он не обратил. – Я не знал, что испытываю. Ужас или облегчение, боль или радость. Я перестал себя понимать, Сефирот. Я знаю, вы дружите. Но будь осторожен. Не подходи к огню слишком близко, эти ожоги очень болезненны и не заживают.
«Поздно, уже слишком поздно». Теперь Сефирот понимал, почему Лазард сообщал такой шквал противоречивых эмоций, которым он невольно был дезориентирован.
- Хорошо, директор, - Сефирот снова перешел к официальному тону начальник-подчиненный. - Я вам верю и прошу прощения. Миссия оказалась сложной, я не совсем хорошо себя чувствую. Этого разговора не было. Если сможете что-либо разузнать – сообщите, пожалуйста, - легкий уважительный наклон головы.
- Да-да, конечно, - Лазард попытался пристроить на нос снятые очки, но ткнул дужкой в глаз и положил их на стол. - Спрашивать Артура в лоб бесполезно. Но я найду способ узнать. Сефирот, я вам очень благодарен за… за то, что поверили мне. Рапсодос и Хьюли - мои подчиненные. Отдел потерял двух первых за неделю. Президент в гневе, я сейчас не на лучшем счету.
- Доброй ночи, директор Лазард, - Сефирот еще раз вежливо кивнул и закрыл за собой дверь.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Герои и монстры. ФФ-7

Глава 2.

Форт Тамблин – почти на границе войны, но это еще Вутай, пока - Вутай, и солдатам Шинра ходу сюда нет. Поэтому высаживались осторожно. Теплая ночь мягко укрывала приграничный лес. Здесь Сефирот чувствовал себя, как дома, как будто появился на свет не в безликих лабораториях Шинра, а здесь, в самой глуши и самой темной ночью.
Сразу по прибытии на место они с Анджем решили разделиться. Тот направился к основной цели: Лазарду понадобились какие-то документы, спрятанные в форте. Что ж, они их добудут. Что в них – Сефироту было не интересно. Заодно Андж посмотрит, нет ли там следов Джена. Ну и уведет за собой Зака, чтоб не мешал, не путался под ногами. Щенок - парень неплохой, но уж слишком прост. Может, через несколько лет из него и выйдет толк, но пока первоклассно он умел только размахивать мечом. Опция «думать», к счастью, в его голове не отсутствовала, просто пока была не задействована. Сефирот усмехнулся. Пропагандистская компания велась на самом высоком уровне, не удивительно, что парень из провинции увяз в сладком сиропе славословия героическим солдатам Шинра по самую шею. Хорошо, чтобы не с головой. Андж события не форсировал, только пожимал плечами. Он считал, что Заку нужно время. Сефирот не спорил. Ему было все равно. А сейчас, когда Джен пропал где-то в глубине вутайских джунглей, и вовсе стало наплевать. Генезису нужна помощь. Он в опасности, болен, может, умирает – надо спешить. Сефирот не понимал, почему друг решился на такую авантюру. Его здоровье не давало возможности для маневра. Лаборатории Шинра и Холландер, который опекал Джена, были злом, но без них все могло закончиться очень плохо и очень быстро. Неужели Генезис этого не понимал?
Сефирот почти четыре часа планомерно обыскивал лесной массив, в котором потерялся сигнал маячка Генезиса, и только что почувствовал главное – то, за чем попросился на эту миссию, что ныло под лопаткой сломанным крылом. Запах Джена. Сначала он поймал его верхним чутьем, но внезапно потерял. Как будто Джен только что был здесь и вдруг растворился в воздухе. Но потом обнаружил и след. Тот уже хорошо остыл, дня три, только для привыкшего преследовать добычу хищника такая давность - вопрос времени. Беспокоило другое. Генерал отчетливо ощущал запах крови, крови Джена, и что она не из носа - Сефирот не сомневался. Генезис ранен, а последнее время с лечебной материей у него получалось не очень, видимо, привет от прогрессирующей деградации.
Сырая вутайская ночь хорошо сохраняла след, а яркие звезды дополняли сказочную картинку леса, но оценить прелесть пейзажа не получалось. Вцепившаяся в сердце тревога мешала связно соображать. Он с трудом затолкал ее в первый подвернувшийся в меру темный угол сознания и набрал Анджа:
- У меня есть две новости. Ну и, как водится… Плохая - Джен ранен, а хорошая – значит, догоню я его намного быстрее, чем рассчитывал.
Хьюли вполголоса выругался:
- В форте никаких следов. Документы Зак добыл, мы уходим. Будем двигаться в твоем направлении, но быстро не получится. Незаметно пройти не удалось. Охрана форта - боевые дроиды и вутайцы-боевики. Пока мы справляемся. Зак – молодец, отрабатывает на первый класс по полной.
- Насчет «никаких следов» ты уверен? – насторожился Сефирот. – Вы спускались в подземелья? Они очень большие и еще лабиринт…
- Нет, - уверенность в голосе Анджа звучала железная. – Джен в форте не появлялся. Я… я почувствовал бы.
- Почувствовал?
- Не спрашивай, - попросил Андж. – Не сейчас. У нас будет время поговорить.
- Не буду, - Хьюли прав. Сейчас есть другие приоритеты. Сефирот на ходу сунул коммуникатор в карман. Проклятье! Если он опять опоздает… Нет, думать об этом нельзя, мысли материализуются. Это еще Гаст говорил.
Шум далекого боя он услышал часа через два с половиной. За это время Андж и Зак вполне могли преодолеть расстояние от форта до точки, и вполне возможно, что бой вели именно они.
Сефирот не стал тратить время на пробежку и, выйдя на небольшую лесную поляну, развернул крыло.
До места он долетел за несколько минут, но приземляться не спешил. Его зрение вполне позволяло рассмотреть происходящее с высоты полета даже в темноте. При этом те, кто находились внизу, увидеть его не могли.
Это действительно был щенок Хьюли. Андж не преувеличивал. Техника у парня стала вполне приличной, он довольно быстро расправился с несколькими противниками, но тут из леса прямо на Зака выскочил довольно крупный и проворный ифрит. Фейр атаковал вполне успешно, но досматривать поединок у Сефирота желания не нашлось. Время поджимало. Он аккуратно спланировал за спину Зака, получив небольшое удовольствие от осознания того, что легко зашел в тыл тому, кому в недалеком будущем прочат «первый класс», - а значит, генерал так и остался непревзойденным, - и атаковал монстра сбоку.
- Сефирот! – восторженно заорал Фейр, и тот мысленно выругался. Все-таки Хьюли парня переоценивает. Каким бы он хорошим бойцом ни был, но мозги – дело нужное. Злой Сефирот – это живая смерть: монстр отправился в Лайфстрим, не успев понять, что произошло, а он уже склонился над одним из убитых Заком противников. Перед ним на траве лежал… Генезис. Потрясение было таким сильным и таким неожиданным, что в первые мгновения мозги заклинило напрочь, липкий ужас захлестнул сознание. Сефирот упал на колени перед мертвым телом, не чувствуя в себе сил даже поднять руку. Джен! Он был ранен! Ранен! Поэтому Фэйр так легко сумел справиться! Рука привычно сжала рукоять Массамунэ, зрачки сузились в две вертикальные линии. Сефирот медленно повернул голову, губы разошлись в остром оскале. Зак стоял к нему спиной. «Смотри, второй точно такой же! Это клоны!» - удивленный голос щенка привел генерала в себя, заставил вернуться в реальность и… спас тому жизнь. Бахамут, он совсем потерял способность соображать – Сефирот разозлился сам на себя. Нет, так нельзя, так он скоро станет похож на Фейра, а к добру это не приведет.
- Смотри же, смотри! Совсем одинаковые! – удивлялся Зак, взяв за медные волосы и вертя то в одну, то в другую сторону безвольную голову. А Сефироту хотелось ударить его по лицу наотмашь и обязательно чтобы губы в кровь. Просто чтобы он заткнулся и оставил мертвое тело в покое. Генерал еле сдерживался.
- Отставить, солдат¸- с трудом и сквозь зубы наконец прошипел он. - Где Хьюли?
- Он ушел, – растеряно сообщил Фейр. – Вон туда. Минут двадцать как. Сказал: «Останавливаемся, привал», а потом велел подождать его и ушел.
- Хорошо, - Сефирот вытер тыльной стороной руки непроизвольно выступившую на лбу испарину. – Выполнять команду. Разобьешь лагерь. Приготовь поесть, а я найду Анджа. Связь по коммуникатору, но лишний раз не беспокоить. Мы можем вернуться к утру.
- А как же…? – удивленно начал Зак.
- Отставить, - с мстительным удовольствием одернул его Сефирот, не переставая себе удивляться. - Если хочешь получить свой первый класс – научись беспрекословно выполнять приказы. У нас есть еще одно задание. Секретное. О нем ты знать ничего не должен. Документы из форта у тебя. Если не вернемся – передашь их директору Лазарду.
Зак быстро закивал.
- Вот и молодец.
Генерал завернулся в плащ и двинулся в темноту по еще не остывшему следу Анджила. Что-то подсказывало ему, что следы Джена и Хьюли скоро соединятся.

Конечно, он не ошибся. След Анджа вскоре пересекся с другим - более свежим, чем тот, по которому шел Сефирот, следом Генезиса, и через полтора часа генерал вышел на окраину небольшого провинциального городка. Не очень длительное наблюдение убедило его в том, что тот пуст или почти пуст. Выжить на границе с войной тяжело. Далеко не каждый станет рисковать. Люди просто уходят к безопасности и покою. А может, произошло что-то еще. Разбираться с этим не хотелось. Генерал тенью скользил по пустым улицам, идя уже верхним чутьем. Связываться с Анджем по комму не имело никакого смысла. Он знал, что встретит его через несколько минут.
Богатый дом в центре на главной улице, куда вел запах, пуст. Покидали его не в спешке. Все окна зароллечены, следов поспешного бегства нет. Даже собачий вольер аккуратно закрыт на ключ, миски нет. Видимо, пса увезли с собой.
Анджа и Джена он обнаружил в большой комнате, просторную нишу в которой занимала небольшая кухня. В доме было очень сыро и холодно, но тут горел камин. Воздух приятно пропитался запахом горящих веток. Мягкие кресла и диванчики аккуратно расставлены вдоль стен, как могло быть до войны. Камин не чадил, и, если бы не запах крови, который ощущался здесь намного сильнее, то картинка с развалившимся на невысоком диванчике Дженом, читающим что-то с небольшого планшета, который он держал в левой руке, и что-то деловито готовящим на столе Анджем, могла бы вызвать чувство умиротворения.
- Джен! – Сефирот с порога рванулся к другу. Сейчас ему на все было плевать. Больше всего хотелось крепко прижать этого гада к себе. Так, чтобы хрустнули кости и стало трудно дышать, но он вовремя заметил перетянутое бинтом плечо с чуть проступившим через ткань пятнышком уже запекшейся крови. Сефирот опустился на невысокий пуфик. – Твое дезертирство – это глупо! – задушенный порыв выплеснулся неожиданно резко. - Можешь носиться со своими идеями сколько влезет, но думать ты должен головой, а не задницей! Ты болен. И, пока мы не придумали, что с этим делать, Шинра – единственный твой шанс выжить. А потом – нет проблем! Хочешь пойти с «Лавиной» - это твое дело. Но я хочу быть твердо уверен в том, что ты не истечешь кровью где-то в подворотне просто потому, что не смог оценить риски и поддался порыву.
Джен медленно отложил планшет и сел на диванчике, согнув левую ногу:
- Тебе тоже привет и спасибо. Вот уж не думал, что твоя оценка моих умственных способностей такая низкая, - он холодно улыбнулся. Сефирот отметил, что Джен необычно бледен. Седины в волосах вроде бы не прибавилось, но глаза ввалились и темные тени под ними стали глубже. – Может, я излишне самоуверен, но вроде приступами идиотизма раньше не страдал, - продолжал тот. - Мое тело деградирует, а с мозгами пока все в норме.
- Ладно. Извини, я волновался, - Джен выглядел плохо, но он был жив, и Сефирот постепенно успокаивался. Только теперь он ощутил, в каком напряжении пребывал последние несколько дней. Конечно! Конечно, у Джена должны были быть серьезные причины. К непродуманным в мельчайших подробностях истерикам и демаршам Джен не склонен. Его поступки всегда даже излишне прагматичны. В какую бы яркую оболочку не засовывались и каким бы слоем эмоций не маскировались.
Джен просто кивнул, принимая извинения.
- Рана тяжелая? – Сефирот спросил, наконец, то, что волновало.
- Нет. Пуля застряла под лопаткой, легкое не задела. Поэтому лечебную материю я использовал только на то, чтобы предотвратить воспаление. Сначала надо вынуть пулю. А сам это сделать…- он поморщился. - Я пытался. О-очень больно, и левой рукой неудобно, - Джен виновато улыбнулся. – Так что вы кстати, ребята.
- Твою ж… - Сефирот только теперь сообразил, что делает Андж. Тот деловито вынимал из стерилизатора и раскладывал в неглубоком металлическом лотке хирургические инструменты. Рядом высилась белая горка нарезанных из бинта салфеток.
- Вот так, Сеф. А мы-то думали-гадали, что же произошло, - Андж старался на него не смотреть.
- Думали-гадали, - Джен вымученно улыбнулся. – Солджер первого класса Генезис Раподос с этой миссии вернуться не должен был .
- Лазард? – Сефирот не верил своим ушам.
Джен неопределенно пожал плечами:
- Не знаю. Не уверен. С самого начала я ничего не заподозрил. Даже когда моих ребят поменяли на солдат из группы Неро. Но аргументы там были железные. В последней миссии моих хорошо потрепало. Лазард отправил всех отдыхать, приказ пришел неожиданно. Даже если бы их собрали, то все равно вряд ли успели бы к отправке доставить на базу. Я пошел с чужими. Но это не первый раз, такое случалось довольно часто, особенно в последнее время. Ресурс первого класса выше, чем второго или третьего, мы работаем не с одним подразделением. Поэтому я не насторожился. Не насторожился даже тогда, когда, не успев высадиться, мы влетели в засаду «Лавины». Нас ждали – это стало понятно сразу. Они знали не только место высадки и способ, но и сколько приблизительно человек в отряде. Только не знали, что в составе первый класс. Иначе напасть бы не решились.
- И они тебя таки достали, - Сефирот показал на перебинтованное плечо и покачал головой. Он винил себя. Знал же, что Джен не в лучшей форме, но вместо того, чтобы поддержать Лазарда, наоборот, вступился за друга, и вот результат.
- Увы, - Джен театрально коснулся пальцами лба. – Достали меня не они, и немного позже. Но лучше бы это была «Лавина». Неприятно, когда рушатся воздушные замки и вера в честь и справедливость, - он помолчал. Сефирот видел, как заиграли от злости желваки под истончившейся кожей. - Вечером. На привале, когда я решил с полчасика вздремнуть. Это было ошибкой, но, к счастью для меня, не такой фатальной, как для тех, кто выполнял приказ Шинра.
- Не может быть! – Сефирот вскочил. – В смысле, ничего себе!
- Мы предполагали, что кто-то сливает информацию, но теперь он, видимо, перешел к активным действиям и решил избавиться от Джена. Это человек из руководства компании, - повернулся к ним Андж. Он достал флягу, в которой всегда хранил спирт, аккуратно налил в изящную фарфоровую чашечку сразу половину, добавил из пластиковой баклажки примерно столько же воды и протянул Генезису. Тот взял, задумчиво повертел в руке, аккуратно пристроил рядом с собой на диван, потом засунул руку в карман лежащего рядом плаща, достал небольшое зеленое яблоко, положил рядом. Выдохнул, в несколько глотков осушил чашку, и занюхал фруктом.
- Кто-то из высшего руководства, - скривившись, кивнул он, – кто сидит так высоко, что имеет возможность отдавать приказы военным подразделениям. И я очень сомневаюсь, что это Артур. Если бы я надоел президенту, то все провернули бы проще, и не выходя из Шинра - билдинг.
- Не скажи, - Сефирот задумался. – Ты не просто рядовой солдат корпорации, Джен. Ты лицо с плаката. Героическая смерть от руки врага – это, может, и не сыграет на руку имиджу корпорации, но и не сильно по нему ударит. А прибить тебя тихо достаточно сложно. Что-то надо сказать друзьям и товарищам, твоим фанаткам и просто, для прессы. Представляешь, какую волну поднимет «Лавина» и оппозиция? «Герой Шинра Генезис Рапсодос помер от болезни, которую вызвали бесчеловечные опыты над солджерами. Все вступайте в ряды боевого братства – будет там и для вас счастье». Понимаешь?
- Понимаю. Что уж тут не понять? – пожал плечами Джен. – Легче устроить мне героическую смерть, чем ждать, когда я, как ржавый дроид, начну терять части тела прямо в коридорах Шинра. В чем-то ты прав. Но Холландер давал мне еще два - три года. Не меньше. Конечно, при условии его медицинской помощи. Артур бы не стал торопиться. «Лавина» активизировалась, сам знаешь – сейчас каждый солджер на счету. Тем более первый класс. А я пока эффективен разве что чуть меньше, чем ты.
- Согласен, - Сефирот сел рядом с ним на диван. – Но я не стал бы однозначно сбрасывать президента со счетов.
- Не будем сбрасывать, - задумчиво согласился Джен.
***
- И чего у нас случилось? - профессор Ходжо перестал делать вид, что читает газету, и хищно уставился на дочь. - Наш гениальный президент, наконец, догадался, откуда запах? Что это не праздничный фейерверк - это под его бледной задницей дымится президентское кресло, – кажется, ей все-таки удалось, если не заинтересовать родителя, то хоть спровоцировать на разговор. - А ведь я предупреждал его папашу лет эдак тридцать тому, что с мако реакторами мы роем себе глубокую и сырую могилу. Многие тогда считали Артура Шинра придурком, но только не Руди Ходжо! Засранец он был редкий - это отрицать не получится, но совсем не идиот. Тогда старый боров очень внимательно выслушал меня, расспросил, насколько хватит ресурса планеты, и когда ждать неприятностей. А потом просто решил, что не будет морочить себе голову. Когда долбанет, то ему уже будет все равно. И пусть с проблемой разбирается, кто придет после. Спасибо хоть денег на исследования отсыпал, не особо заботясь, куда я их засуну. Знал, что не пропью.
- Так ты согласен?
- Снова работать на Шинра? – Ходжо брезгливо скривил узкий рот. – Да никогда! С удовольствием посмотрю, как этот мир покатится в пропасть. Жаль вот - подтолкнуть не получится.
- Папа, я знаю, что ты не такой, - Ребека, поджав одну ногу, уселась перед Ходжо на круглый стульчик с узкой неудобной спинкой. Давно надо было его выкинуть, но почему-то в последний момент всегда становилось жаль.
- Я тако-ой, - довольно проскрипел папенька. – Еще какой злодей. Ты просто не знаешь.
- Расскажи! – Ребека мило улыбнулась и, поставив локоть на стол, подперла рукой щеку.
- Обойдешься! – буркнул профессор. – Так что там условия? Я помню Руфуса еще ребенком. Подростком он был на редкость противным созданием, но не глупым уже тогда. Если умудрился выжить во всем этом дерьме и даже удержал президентский пост, значит, с возрастом мозги не растерял. Не стал бы приставать к старику, не имея на руках козырей. Не сильно он любит меня, дочурка. Не за что. Да и я его, мягко сказать, не очень. Ну да ладно, что там прошлое вспоминать. Давай, говори, что он готов предложить мне за помощь.
Ребека задумчиво посмотрела на родственника, раздумывая, пошлет папа ее сразу после того, как она озвучит предложение Руфуса Шинра, или сначала будет долго и обидно смеяться, вытирая почти настоящие слезы. Но потом решилась.
- Этот черноволосый вутаец, я говорила тебе…
- Ценг, - проскрипел папаша. – Он при папаше Шинра в ТУРК работал. Потом, когда Артур загнулся – младшему по наследству достался - Руфусу, но не надолго. Разбежались они почему-то. Вутаец на родину вернулся. А старый Годо Кисараги, не будь дураком, подобрал. Дочурка его – Юффи, она теперь полновластная хозяйка в Вутае, дева с таким характером, что если бы не папины старания, страну бы без наследника так и оставила. Не баба – солдат, кому хочешь по шее наваляет. Годо и рассудил, что если сам ей мужика не подберет – конец! Внуков не дождется. А этот Ценг как раз то что надо оказался. Мягко стелит, но ты осторожно с ним, дочурка. Он только с виду такой обходительный и вежливый. При папаше Шинра его стараниями на тот свет столько народу отправилось, что и не пересчитать. А все: «извините – разрешите». Воспитанный. Да только ТУРК он был - им и остался! Так что рот не разевай, - Ребека возмущенно фыркнула. Получилось так по-ходжевски, что она невольно улыбнулась. - Официально Юффи не замужем, - продолжал папаша, - но наследник вутайского трона – вылитый артуров пес, все видят. Знают, но помалкивают. У них там своя атмосфера.
- Откуда информация? – папа не уставал удивлять.
- Неважно, - неопределенно помахал рукой Ходжо. – Ценг этот при Юффи Кисараги типа главного советника. Ну и наставник при молодом наследнике. Годо мужик толковый был, сразу сообразил, что папаша за сына горой встанет, и никаких переворотов. Так что втащил этого Ценга на самую верхушку, а зубами цепляться тот и сам умеет. Так что там ТУРК?
- Папа, ты же не веришь в магию? Ты и меня всегда учил, что…
- …что магия – это наука, - раздраженно перебил профессор. - Умение управлять силовыми потоками. Все верно, дочурка, все так и есть. Магии не существует!
- Значит, тебя предложение господина Ценга не устроит.
- Пхе, - Ходжо скривился. – Ты веришь вот в этот стол? – сухой палец ткнул в деревянную столешницу, пройдя ее насквозь.
- В стол? – опять удивилась Ребека. – Он есть. Зачем в него верить?
- Тогда не задавай глупых вопросов и давай, рассказывай все подробно, - окончательно разозлился Ходжо и возмущенно засопел.
- Он предлагают в обмен на сотрудничество новое тело. Для тебя. Вутайская магия, и все такое. Можешь начинать смеяться, - скороговоркой выпалила Ребека и затаила дыхание.
Ходжо молчал. Молчал он долго и со смыслом. Но не смеялся. Это внушало надежду.
- Ладно, - наконец заговорил профессор. - Завтра. Завтра я встречусь с Руфусом и ТУРКом. Будем считать, что их предложение меня заинтересовало. А сейчас у меня по плану ужин, секс и сон.
Ребека опешила. Ужин – для папы было дело святое. Выглядело это так: он регулярно усаживался за стол три раза в день, таращился в тарелку с полчаса и требовал, чтобы ему подробно рассказывали, из чего и как приготовлены блюда. Давал советы, обсуждал с мамой, как можно улучшить вкус, и какие специи хорошо было бы добавить в следующий раз. Потом еда отправлялась в утилизатор, а папа - в любимое кресло. Спать он тоже укладывался в супружескую постель, как по часам. Но вот о сексе Ребека слышала впервые и решила, что обязательно поинтересуется у Люси.
- Пап, а пап, - не выдержала она. – А что такого ты сделал Руфусу, что он так тебя не любит? Ну, пааап! Интересно же.
Ходжо надулся. Но было видно, что ему очень хочется рассказать, просто распирает. Поэтому Ребека не стала его разочаровывать и просительно заныла на одной волне. Как в детстве:
- Ну, па-па-жееее!
- Сущую ерунду, - криво улыбнулся Руди Ходжо, - Чуть не отправил твоего Руфуса к папаше Артуру в Лайфстрим, взорвал к бахамуту Шинра-билдинг со всеми, кто не успел дать деру, а потом украл основные секреты корпорации и помер.
- Папа!! - не сдержалась она и всплеснула руками.
- Я знал, дочурка, что тебе не понравится, - профессор скорчил кислую мину, но было видно, что произведенным эффектом он доволен, - Сразу ведь предупреждал - я злодей. Зря ты мне не поверила.
- А… Артура Шинра случайно не ты? Не хочу завтра сюрпризов, - ядовито осведомилась Ребека, скрестив руки на груди.
- Этого – не я, - почему-то обрадовался папулька. – Этого – твой братик постарался.
- Братик? – она недоверчиво прищурила левый глаз. Сегодня явно выдался вечер откровений.
- Ага, - Ходжо посмотрел на нее снисходительно, как на маленькую девочку. – Сефирот. Слышала о таком?
…!!!
- Ну, я бы не сказал, что прямо вот такой засранец, - миролюбиво согласился профессор, - но характер нелегкий. Вспыльчивый он и на расправу скор. Весь в меня! А не надо нас, Ходжо, расстраивать – вот что я скажу! Ты давай, дочурка, посиди в архивах, почитай. Не только наукой единой... Допуск у тебя теперь есть. Обещаю, откроешь для себя много интересного. Папа еще раз гаденько улыбнулся и растаял в воздухе.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Предел прочности. ФБ-17

Твою мать! Оказывается достаточно было поменять дизайн, и текст вставился, как родной.
Название: Предел прочности
Автор: я
Бета: Собака серая, Eanatum
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Рики/Ясон Минк, Катце, Рауль Ам
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17

Примечание/Предупреждения: AU; идея пришла к автору после прочтения текста «Нестабильность» ficbook.net/readfic/3085026

Длинные пальцы гладят влажную горячую кожу, медленно сжимают, поглаживают и снова отпускают маленький тёмный сосок, синие глаза неотрывно смотрят в искажённое гримасой боли и удовольствия лицо. Ясон двигается медленно и размашисто, то погружаясь полностью, то почти выходя из напряжённого тела, сведённого судорогой подступающего оргазма. Рики громко и развратно стонет, широко раздвигая согнутые в коленях ноги, он уже не контролирует себя, бесстыдно подставляясь под жаркие ласки. Сейчас он согласен на всё, чтобы получить вожделенный финал. Почти на всё.

— Ясон, сволочь, дай мне кончить! Я больше не могу! — пересохшие губы кривит огонь неудовлетворённого желания.

— Ты мой пэт, Рики, скажи это! Так было и так будет всегда. Обратного пути нет, смирись, подчинись мне.

— Нет! Я монгрел! Я не твоя игрушка! Оставь меня!

Рики широко распахивает тёмные невидящие глаза и двигает бёдрами навстречу.

— Скажи, что ты мой! Я твой хозяин, твой господин.

— Нет! — Рики почти кричит. — Нет!

Тело выгибает острый спазм удовольствия. Капли спермы падают на живот. Он никогда не покорится, не сдастся. Это только тело. Тело — предатель! Рно не устояло, сдалось в плен, но разум и воля сопротивляются. Что бы ни делал с ним блонди, Рики не смирится, не позволит себе забыть, кто он. Свободный человек, не игрушка, не пэт! Ясону никогда не забрать его душу.

***

Тёмные коридоры шахты. Гай очень тяжёлый, и сил почти не остаётся, их едва хватит, чтобы вернуться. К тому, кого он ненавидел, к тому, кто стал его проклятьем и смыслом существования.

— Скучаешь? Вот, пришёл составить тебе компанию, — глупые слова, бессмыслица... Да какая теперь разница? Вся правда налицо — поступки дороже слов. Он садится рядом с Ясоном, достаёт сигареты — Катце сказал: «Боли не будет», — вынимает одну из пачки:

— Будешь? Покурим с тобой в последний раз?

Ясон берёт сигарету. Вспыхивает огонёк зажигалки. Рики достаёт вторую, тянется и подкуривает от той, которую сжимают бледные, бескровные губы. Их последний поцелуй. Яркая вспышка. Мир осыпается осколками битого стекла.

Рики улыбается, склоняет голову на грудь блонди — я твой, Ясон, теперь уже навсегда — и... открывает глаза.

***

— Добро пожаловать в реальный мир, парень. Мы думали, что уже не достучимся до тебя.

***

Катце дрожащими руками стянул с себя нейрошлем и расфокусированным взглядом осмотрелся по сторонам.

Господин Ам ждал, когда он придёт в себя, молча курил у окна.

—Это... Это потрясающе! — Катце наконец отдышался. Эмоции переполняли. — Когда он выбрал Гая, я почувствовал самое настоящее отчаяние, хотя знал, что всё закончится хорошо.

— Наглядный пример — так мне будет проще... объяснить вам аспекты нашей работы. Я хочу, чтобы вы знали, с чем можете столкнуться, если решите остаться в отделении. К нам обращаются в самых крайних случаях. Работа интересная, сложная, но... есть свои нюансы, — Рауль затушил окурок и повернулся. — В данном случае доктор Минк очень рисковал. Но его квалификация позволяет применять на практике нестандартные, необкатанные варианты решений нейроалгоритмов. Вам пока так делать не стоит. Ясон работал с этим пациентом полгода, но результата не добился. И тогда он принял решение пойти ва-банк — создал и внедрил в психику Рики индивидуальный нейроалгоритм, которому мы дали название «Дана Бан», и поставил пациента перед проблемой однозначного выбора. Очень рискованно — я предупреждал его. Но...

— Но он не послушал вас. К тому моменту это стало слишком личным.

— Вы правильно всё понимаете, Катце. Я уверен, что не ошибся, выбрав вас из всех претендентов, — Рауль сел в кресло напротив и вернулся к прежней теме. — Мы понимали, что какая-то часть сознания Рики желала избавиться от своего мучителя, но доктор Минк был уверен, что победит вторая его часть. Сыграл на всё, конечно, понимал, чем рискует. Вы пока работали только на симуляторах, но уже знаете, что при нейроконтакте, когда врач находится в сознании пациента, он не всегда владеет ситуацией. Психика больного выстраивает ролик событий так, что влиять на них почти невозможно. Ведущий по лабиринту здесь — пациент, и только глубокие знания психологии помогают нейрокорректору повернуть ситуацию в нужную сторону. Одно слово, один взгляд могут изменить сценарий, который «пишет» пациент для них двоих. А боль, страх и стресс, с которыми он сталкивает врач, настолько реальны, что тело реагирует на них, как на настоящие. Здесь была серьёзная угроза остановки сердца. Болевой шок. Фантазии пациентов бывают и более изощрёнными, чем перебивающая ноги бетонная балка, но всё зависит от того, насколько глубоко нейрокорректору пришлось погрузиться в абстрактный мир, какова степень отрыва от реальности. Даже в самых жутких кошмарах, у пациентов с острым параноидальным психозом, ориентироваться проще, чем вот в таких «спокойных», но подробных и детально сконструированных цветных мирах. В них легко провалиться самому, полностью потеряв ориентиры.

— Особенно если нейрокорректор позволил себе двустороннюю психоэмоциональную связь с пациентом.

— Иногда это необходимо, — Рауль посмотрел на Катце очень внимательно. — Мы здесь не просто лечим людей, Катце. Мы занимаемся наукой, и как раз такие нестандартные случаи дают нужную информацию для движения вперёд. Доктор Минк действовал сознательно, а проблема обсуждалась коллегиально. Вариантов развития ситуации мы выстраивали множество — это очень помогает ориентироваться, когда нейрокорректор остаётся один на один с иллюзиями больного. Эта фантазия была настолько реальна, что мы все очень испугались за доктора Минка. Не знаю, как у Ясона получилось справиться, но он справился.

***

Пальцы Катце летали по клавиатуре. Ничего сверхъестественного. Взломать защиту компьютера оказалось не сложнее, чем замок на входной двери в кабинете доктора Минка. Файлы со стандартной защитой... Вот и нужная папка.

История болезни пациента. Рики Дарк — старший пилот шаттла космофлота... Это неинтересно... Черепно-мозговая травма средней тяжести в результате аварийного столкновения... Досадная случайность, просто отказ оборудования. Весь экипаж погиб — всё это Катце уже знал.

Старший пилот — единственный, кто выжил. Физические повреждения особого беспокойства не доставили, но с психикой у парня случилась серьёзная проблема. Такое бывает, увы, очень часто — сильное потрясение, смерть товарищей. В боевых условиях люди готовы к любому повороту событий, их психика мобилизована, но боевых действий как раз не велось, а причина трагедии была так нелепа и так банальна, что поверить в неё долго не могли даже те, кто проводил расследование инцидента. Результат — стандартная защитная реакция мозга: Рики придумал себе мир, в котором все его друзья были живы, и полностью ушёл в него. Там он чувствовал себя хорошо и спокойно. Врачи военного госпиталя ничего не смогли сделать и обратились за помощью к узким специалистам.

***

— Доктор Минк совершил невозможное, — продолжил Рауль. — Да — жёстко, да — немилосердно, не спорю, но он использовал единственный оставшийся шанс вернуть Рики в мир живых. Близких у парня не было, а все друзья находились за чертой реальности, значит, и привязанности — там же. Здесь его не держало ничего. Надо было заставить его отказаться от придуманного образа, а все стандартные схемы рушились одна за одной. Рики к тому моменту «прекрасно устроился»: вольная жизнь, попойки с друзьями, гонки на байках и лёгкий заработок. Красавца-блондина, неожиданно появившегося в его такой детальной, так любовно нарисованной фантазии, он воспринял, как гром среди ясного неба. Ясон умеет произвести впечатление — отказаться от такой приманки Рики не смог, а всё остальное дорисовал сам: Юпитера, Танагуру, Эос и свой плен. Но, как доктор Минк ни старался, он не мог переключить Рики на себя полностью. Мы поочередно и беспощадно отсекали все его связи с тем миром, замыкая его сознание на Ясоне, но результата не получали. Рики — настолько цельная личность, что он не искал опоры, сумел организоваться для автономного существования. Ещё немного — и он бы создал вокруг себя такой непроницаемый кокон, что дальнейшие попытки стали бы бессмысленными. Тогда Ясон поступил нестандартно, придумав очень опасную для себя индивидуальную схему. Он поставил Рики перед вопросом выбора. Что доктор Минк оказался прав в своих предположениях, вы уже знаете.

— Что теперь с Рики?

— С ним всё хорошо. Он опять летает. Реабилитационный период прошёл на удивление просто. Повреждение головного мозга было не органического, а функционального характера, его удалось купировать полностью. Теперь у Рики новая жизнь. Но дело не в нём, а в Ясоне. Нейрокоррекция — нож обоюдоострый. Вы должны это понимать, если хотите работать в нашем отделении. И я рассказываю эту историю не потому, что мне не с кем поделиться, а чтобы вы смогли в полной мере оценить профессиональные риски.

— Я понял, спасибо. Но как же доктор Минк? Он не пытался связаться с Рики?

— Ясон никогда не сделает этого, — Рауль посмотрел на него изумлённо. — Профессиональная этика. А с Рики работали опытные психоаналитики. Их задача — объяснить выздоровевшим пациентам, что произошло. Донести до них мысль: то, что их заставили пережить — необходимо, чтобы вернуться к нормальной жизни. Им рассказывают о врачебной тайне и о том, что меры предприняты вынужденно, что постыдного в этом ничего нет. Ведь для врача они — только пациенты, которым надо помочь, ничего личного. Обычно всё проходит успешно, но иногда мы имеем проблемы и судебные иски. Для таких случаев клиника держит целую свору зубастых и злющих юристов. Но с Рики всё прошло нормально, хотя этот случай был особым. Самый сложный в моей практике. И ещё, Катце, — доктор Ам помолчал. — Я должен предупредить... Не ждите, что выздоровевшие будут рассыпаться вам в благодарностях. Обычно люди не хотят встречаться со своими лечащими врачами после такого. Да и врачи этого не жаждут.

— И Рики с Ясоном...

— Нет. Они не виделись с того момента, как Рики пришёл в себя. Почти год.

— Чёрт... Ему тоже объяснили, что для Ясона он обычный пациент? Один из многих? Закрыл историю болезни и забыл... — теперь Катце понимал, почему доктор Ам предложил приватный разговор после профессионального собеседования.

— Да, Катце, именно так. Это не только помогает пациенту в реабилитации, но и серьёзно снижает риски для врача. Хотя в данном случае со стороны это выглядит жестоко. Я не хочу, чтобы в дальнейшем определённые моменты стали для вас неприятным открытием. Лучше знать всё с самого начала. Видите ли, Катце... Как вы думаете, кто мы с точки зрения непрофессионалов? Бездушные, циничные и хладнокровные чудовища, грубо и нескромно вламывающиеся в чужую жизнь, распоряжающиеся ей на своё усмотрение и жёстко диктующие человеку свою волю. Ну не хочет пациент... например, верить, что его жена погибла. Имеет полное право. Беседует с ней, наливает чай, кормит ужином — что в этом плохого? Он счастлив, зачем мешать? А мы бесцеремонно вламываемся в бессознательное, достаём оттуда то неосознанное, в чём человек не готов признаться даже самому себе, — и заставляем принять это. По сути, совершаем насилие над его супер-эго. Это меняет личность, порой до неузнаваемости: летят к чёрту многие моральные запреты, меняются нормы поведения, смещаются границы понятий «правильно» и «неправильно», и не каждому это нравится, не каждый готов простить и принять подобное. Поэтому правомерность наших действий с точки зрения морали — вопрос очень спорный. И ещё: наше общество очень гуманно, не стоит шокировать его подробностями, которые тяжело объяснить дилетанту. Поэтому я предупреждаю вас о строгом режиме конфиденциальности в отделении.

— Понимаю, господин Ам. Мне говорил об этом доктор Минк, когда подписывал приказ о назначении. Я работаю у вас три месяца, испытательный срок почти закончился... И я считаю, что у меня достаточно прав и квалификации, чтобы сказать вам, что с Ясоном...

— Он справится, — резко перебил Рауль. — Доктор Минк никому не позволит совать нос в личную жизнь. Советую вам запомнить это.

Катце кивнул.

***

Сильная пощёчина обожгла лицо, безжалостно оборвав цепочку воспоминаний. Катце вместе с креслом опрокинулся назад, на пол, и не сразу сообразил, что произошло. Пока, встав на четвереньки, не встретился с гневным, пронзительным взглядом Ясона Минка.

— Что вы делаете в моем компьютере?

Катце молчал.

— Советую вам в ближайшее время придумать внятное объяснение. Иначе мне придётся поставить вопрос о вашем увольнении, — Ясон резко повернулся и вышел, не закрыв за собой двери.

Катце помотал головой, приходя в себя, и достал телефон. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть — это он знал давно, поэтому набрал номер, который запечатлел в памяти, несмотря на жёсткую оплеуху.

***

Ясон Минк ужинал в небольшом кафе на площади возле медцентра. Идти домой не хотелось — там его никто не ждал. Личной жизни последний год, считай, не было. Так, иногда партия в бильярд с Раулем, шахматы с Орфеем по субботам. Жизнь разделилась на две части — до и после.

«Я не стану копаться в твоих мозгах, ты сам себе психоаналитик, Ясон, и всё прекрасно понимаешь. Сам знаешь, что с этим делать». Конечно, он знал — схемы были рабочие: отдых, курс препаратов, и всё подёрнется дымкой нереальности. Другое дело, что как раз этого он и не хотел. Не хотел забывать своего Рики, горячее, извивающееся под ним тело, губы, которые произносят «ненавижу», словно «люблю», и яростный взгляд, полный огня и страсти. Он понимал, что это почти болезнь, но знал, что лечиться не станет.

— С вас шестнадцать долларов пятьдесят центов, — вывел его из задумчивости голос официантки.

Ясон вздрогнул, как будто проснулся, и посмотрел на мило улыбающуюся девушку. Та была очень даже ничего. В другой ситуации он, может быть, и подумал бы — кукла с голубыми волосами призывно хлопала ресницами, складывала губки бантиком и всячески демонстрировала свою заинтересованность. Ясон, как всегда в последний год, сделал вид, что чем-то серьёзно озабочен, ослеп и сигналов не замечает. Задумчиво полез в карман — и с удивлением обнаружил, что бумажник оттуда испарился. Это стало неожиданностью, Ясон даже немного растерялся. Никаких проблем, сейчас он позвонит Раулю или...

— Привет, блондинка, — голос за спиной показался знакомым. Не может быть... Он боялся повернуться. Боялся, что иллюзия испарится, и окажется, что у него действительно поехала крыша.

— Так и быть, заплачу за тебя. Но в благодарность придётся немного прогуляться. Давно хотел вернуть тебе должок, да только мне сказали, что не ждёшь ты меня... блонди. Оказывается, обманули, демоны. Пойдём? Тут недалеко. Отель «Минос», слышал о таком?

Ясон, ещё не до конца поверив, медленно повернул голову.

— И не наказывай Катце. Он, наверное, романтичный зануда, но человек хороший.

— Я подумаю... Рики, — Ясон понял, что улыбается, как полный придурок. — Пойдём, — он почти вскочил и так удивился собственной спешке, что чуть не рассмеялся. Это же надо! Оказывается, его тело умеет принимать самостоятельные решения. Да и чёрт с ним! Лучше сделать и пожалеть... Нет, конечно, он был уверен, что жалеть ему не придётся никогда. Всё-таки этого парня он знал... почти пять лет.

@темы: АнК стори, ФБ-17

---

"Финальная иллюзия," ФБ-17

Обидно будет, если я перетащу сюда фики, а он возьми и загнись. Дайри.

Название: Финальная иллюзия
Автор: я
Бета: Собака серая, Eanatum
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Рауль Ам, ОМП
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Примечание/Предупреждения: по заявке: «Очень хотелось бы жёсткого Рауля. В любой области..."


Рауль Ам очень нравился Гюнтеру Штерну. Он так пах свежестью и невинностью, что при одном взгляде на его яркий чувственный рот у профессора член наливался огнём, а челюсти сводило в болезненном сладком спазме. Конечно, в том, что из юноши выйдет толк, и он добьётся в науке каких-то ощутимых результатов, Гюнтер откровенно сомневался. Но кое в чём этот милый ангел вполне бы мог преуспеть.

Профессор рассматривал местную амойскую знаменитость и уже представлял, как этот Рауль опускается перед ним на колени, обнажённый, со связанными за спиной руками и заплаканными щеками, как Гюнтер наматывает на руку золотые пряди, дёргает за них, вжимая испуганное лицо себе в пах. Как Рауль подчиняется: всхлипывает и послушно проводит языком по его эрегированному члену, а потом, облизав припухшие губы и не опуская глаз, медленно втягивает в горячий рот большую розовую головку вздыбленного профессорского естества. Попробовать определённо стоило.

- Рауль, вы, наверное, знаете, кто я и какой вес имею в научных кругах? - Гюнтер постарался, чтобы голос прозвучал дружелюбно, но в то же время так, чтобы юноша понял - он себе цену знает.

- Конечно, господин Штерн, - Рауль застенчиво улыбнулся, явив миру две замечательные ямочки на щеках. Гюнтер невольно сглотнул скопившуюся во рту слюну.

- Я, безусловно, нарушил ваши законы: нелегальный въезд на Амои, попытка проникновения на секретный объект, но это всё равно не повод вести себя со мной так грубо! Особенно после того, как я представился.

- Бога ради, простите, профессор, - Рауль расстроенно покачал головой. - Жильбер Домина - просто солдафон, на редкость тупой служака! Но я вмешался вовремя и вот теперь имею счастье беседовать с самим профессором Штерном! Кто бы мог подумать! - глаза юноши горели. Добыча сама плыла в руки, и Гюнтер уже понимал, что на Сартран он вернётся не один. Надо будет подобрать пупсику место в лаборатории, поближе к себе, чтобы был под присмотром.

- Межгалактическое Научное общество, наверное, уже потребовало моего освобождения, я улечу домой завтра, максимум - послезавтра. Вашему правительству придётся смириться с тем фактом, что держать в плену такого важного человека они не смогут.

- Увы, профессор, - Рауль несмело улыбнулся. - Но так и будет. Вы действительно мировая знаменитость, мы не посмеем вас задерживать, но мне немного жаль: хотелось бы пообщаться с вами дольше, вы очень привлекательный... собеседник, - юноша смутился своей оговорки и опустил глаза. Он нервно крутил в тонких пальцах хирургическую кюретку и отчаянно старался произвести хорошее впечатление.

«Ах, какой умница!» - профессор был доволен и польщён.

- Вы так юны, Рауль, и неопытны, но я вижу в вас серьёзные задатки, - Гюнтер мысленно ухмыльнулся, увидев, как зелёные глаза широко распахнулись от восторга. - Вам нужен хороший наставник, опытный... педагог... Вы не хотели бы поработать под моим руководством? - сладко пропел он. - Я мог бы помочь вам... сделать научную карьеру, приобрести известность.

У Рауля вдруг покраснели щёки, и он испуганно заморгал. « Вот и молодец. Быстро сообразил, на что ему намекают, - догадался Гюнтер. - Боится, но научную карьеру сделать очень хочет, отсюда парадоксальная реакция». Юноша оказался смышлёным, хотя таким невинным и сладким, что профессор боялся - ещё чуть-чуть, и он не сможет контролировать вспыхнувшее возбуждение. Мысленно Гюнтер уже стянул с Рауля медицинский костюм и с упоением мял аккуратные гладкие ягодицы, нежно покусывал розовую мочку уха, пальцы медленно играли с золотыми кудряшками в паху, гладили испуганно поджавшуюся мошонку...

- Подумайте, Рауль, - со значением произнёс профессор, чувствуя, что рыбка уже на крючке. - Если вы будете старательны и послушны, то я сделаю для вас многое.

От приятного предвкушения в его штанах стало тесно и горячо. Если бы не то, что сюда в любой момент мог кто-то войти, он бы нагнул красавчика прямо здесь: просто стянул бы штаны до колен, уложил животом на стол и вставил по самые яйца, до звёздочек в глазах, тот бы не отказал. Может, подёргался бы под ним для приличия, покапризничал, а потом всё равно согласился. Ещё бы - такая знаменитость соизволила обратить внимание на задницу с окраины галактики, из амойской дыры! Да любое юное дарование раздвинуло бы ноги без колебаний, но придётся подождать до Сартрана.

Профессор с удовольствием представил, как Рауль испугается, как удивлённо приоткроется его сладкий ротик, когда он почувствует на запястьях кожаный холодок наручников. Как он будет краснеть и смущаться, когда Гюнтер привяжет его к кровати. Обнажённый, распятый, растрёпанный и беззащитный, с широко разведёнными ногами, задранными вверх, с пылающим на щеках румянцем... Нет, он никогда не сделает Раулю больно. Зачем? Просто они немного поиграют. Профессор поплыл: юноша доверчиво смотрел зелёными, невозможными глазами, а Гюнтер уже представлял, как поставит его на четвереньки, просунет руку между ног, заставляя раздвинуть их ещё шире, как скользкие пальцы коснутся маленькой дырочки, которая сожмётся ещё сильнее, но он проявит настойчивость и, может, даже накажет за непослушание. Рауль будет стонать и извиваться, а он засунет в него пальцы и станет трахать: медленно, долго, пока тот сам не попросит...

- Ра-уль! - эротический экстаз накрыл Гюнтера с головой, так что он на какое-то время потерялся в пространстве и времени.

- Отлично, господин Ам! Считали всё до килобайта, как вы и говорили, - восторженный голос Эндрю заставил Рауля невольно улыбнуться. - Вы гениальны, просто гениальны, я до последнего не верил, что мы пробьём такую мощную защиту!

- Отключите систему подачи кислорода и питательной жидкости, - Рауль Ам задумчиво посмотрел на плавающий в прозрачной пластиковой ванне бледный гриб человеческого мозга. - Спасибо за предложение, профессор Штерн, но, к моему глубокому сожалению, я вряд ли смогу им воспользоваться, - бесстрастно произнёс биотехнолог. Он аккуратно стянул окровавленные перчатки и кинул их в медицинский лоток с органическими отходами, которые ещё недавно были черепом господина Штерна. - Эндрю, пусть тут приберутся, и утилизируйте профессора, будьте добры, - блонди безразлично махнул рукой в сторону ванны с мозгом. - Он мне больше не понадобится.

- Что ответить на запрос Межгалактического Научного общества?

Рауль безразлично пожал плечами:

- То, что мы обычно отвечаем в таких случаях. По данным таможенной службы, профессор Гюнтер Штерн на Амои не прилетал.

@темы: АнК стори, ФБ-17

---

С Днем Рождения меня. Вчера))

С Днем Рождения себя любимого поздравляю от всей души.
Спасибо за поздравления и подарки, друзья, мне очень приятно.
Черт-черт-черт. У меня чудит интеренет, и веселые смайлики не хотят цепляться. Но насторение у меня отличное, и все просто супер.)
Подарочек повешу. Очень уж он мне понравился.
Спасибо, LikeIason
likeiason.diary.ru/p214213035.htm
И тут:
vimeo.com/249911076
Подарок от z_iren
Перевод фика. Очень кинково, очень здорово!))
8705573iren.diary.ru/p214214536.htm?from=last&n...
Анекдотики от Eanatum

Лазард заходит к Джену с Анджем:
-Парни, У меня хорошая новость: миссию N отменили - готовиться к ней не надо.
-А мы давно уже заранее не готовимся)
-Мы же профессионалы!


- Рено, хошь глотнуть?
- Руд, так ведь ещё утро?..
- Так ведь ещё не водка!..

-Андж, я не знаю, что подарить Сефу на день рождения - ничего не придумал! Вишлиста у него нет…. 
- Вот! Подарим ему вишлист!
- Да, отличный выбор...


Клауд напутствует попутчиков:

-Монстры в Нибельхейме? Да, зимой они там есть. Немало следов уже у бывшего здания канатной дороги. Так что, дальше плато в одиночку желательно не гулять. Лучше ходить компанией.
Чтобы всем монстрам хватило.


- Ценг, какой крайний срок поставить?
- Ставь 31-е
- 31-е? Нормально, вы успеете?
- Успеем, конечно. Просто месяц не указывай


-Скарлетт, ты самая красотка там была. На твоем Дне Рождения!
-О, Джен, спасибо! Я старалась.
- Специально гостей подбирала?


К Джену в очередной раз лепятся журналисты
Джен, с тоской: Ну что вам надо?
Жур: Как мне задать вам пару вопросов?
- Не надо задавать мне вопросов. И я не буду вам ничего отвечать. Потому что вам со мной будет непонятно, а мне с вами скучно.
- Почему?
-Потому что вам уже непонятно, а мне — уже скучно.

@темы: Разное

---

"Дружеское участие" ФБ-17.

Всвязи с тем, что кончина дайри временно отменяется...а-ха-ха. Ладно, перетащу наконец тексты с битвы сюда.))
Название: Дружеское участие

Автор: я
Бета: fandom АНК
Размер: миди, 4395 слов
Пейринг/Персонажи: Рики, Саймон (Винс), Ясон Минк, Рауль Ам, Орфей Зави, Аиша Розен
Категория: джен, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: запутанная история с нападением на пэта Ясона Минка обрастает подробностями.


Он ошалело озирался по сторонам и никак не мог понять, что происходит, даже не сразу сообразил, кто он такой. Ощущение было странное: как будто он дроид, и его вот только сейчас внесли, поставили и включили посреди просторного холла, а те, кто это сделал, спрятались и осторожно наблюдают, не выдавая своего присутствия. В голове шумело, а мир вокруг выглядел очень странно - как яркие картинки из книжки, которую он недавно читал Мигелю, - излишне цветной, контрастный и... ненастоящий.

На вопрос «где он?» ответить оказалось проще всего - конечно, в Эос. Знакомый интерьер услужливо подсказал правильный ответ - лифтовой холл тридцатого уровня. Недалеко от одного из салонов для пэтов, в котором любили проводить время Мигель и полукровка Ясона Минка. Но что он здесь делает и как очутился? Этого Саймон не помнил.

Зачем он пришёл сюда? Откуда? Что делал до этого? Всё это из памяти испарилось полностью.

«Пойди и разберись с полукровкой, он оскорбил меня, он прогнал меня! - прозвучал в голове капризный голос Мигеля. - Иначе я скажу хозяину, что ты плохой фурнитур, что ты закрываешь спиной камеры слежения и бьёшь меня по лицу. Он отправит тебя в утилизацию». Саймон болезненно сморщился и потёр виски. Говнюк-Парадита жаловался на него хозяину не первый раз, но тот не был склонен к скоропалительным решениям и всегда после таких обвинений сначала внимательно просматривал записи с камер. Обычно фурнитур отделывался испугом - господин ни разу ещё не наказал его по жалобе злобного маленького придурка, и Саймон был благодарен ему за это. Знал, что некоторым фурнитурам повезло намного меньше. Тогда зачем он здесь? Чтобы «рассчитаться» с полукровкой? Да ну, не может быть, чтобы он решился на такую глупость!

Полукровку звали Рики, и он узнал его сразу. Как только тот появился в Эос больше чем четыре года назад. Не узнать его было невозможно: такая примечательная внешность для монгрела и такая харизма - Рики притягивал к себе людей, как магнит. Так было в Гардиан, так есть и сейчас. Даже сам Ясон Минк не смог устоять. Саймон в душе даже немного гордился этим - Рики всё-таки был монгрел; и хоть возмутительно нарушал все порядки и правила Эос, но чувства у Саймона вызывал двоякие. А вот то, что этот гадёныш Мигель ходит за ним по пятам, как привязанный, - вот в этом как раз нет ничего удивительного. Так же ходил за Рики в Гардиан Джанкер, и всё тогда закончилось плохо. Очень плохо, даже вспоминать не хотелось. Хотя Рики и не был виноват. Он и сейчас не виноват. Саймон знал, что Рики всегда отшивал Мигеля и никогда не давал ему повода преследовать себя, но это не имело значения. Неприятности обязательно случатся - в этом Саймон был уверен, но не очень представлял, как можно избежать их. «Разберись с полукровкой», - хорошенькое дело! Интересно, как мелкий говнюк это себе представляет? Устроить скандал или драку? Какой в этом смысл? Он же не может заставить Рики дружить с Мигелем. Да Саймон и не идиот, чтобы собственноручно подписать приказ о своей утилизации, а если он устроит разборки с пэтом Ясона Минка, то так оно и будет. Нетрудно догадаться, что с Рики он ничего сделать не сможет, только сам останется виноватым. Весь Эос говорит, что Ясон Минк трахает кересскую дворнягу и поэтому покрывает все её дикие выходки. Это возмутительно, для Саймона, который смог пробиться в фурнитуры, монгрелы из трущоб -мусор, аутсайдеры, которых ему удалось обойти: по его представлению, они теперь бежали далеко позади и глотали пыль из-под его ног. Представлять это, думать, говорить с другими фурнитурами о своих бывших однокашниках как о никчёмных отбросах было приятно. Но то, что один из них смог завоевать внимание самого Ясона Минка - иногда было тоже приятно вспомнить. В те редкие минуты, когда Саймон по каким-то причинам возвращался в прошлое, которое он так старался забыть и в котором опять был монгрелом из Попечительского Центра.

Нет, разборок с Рики он точно не будет устраивать. Парень столько лет провёл в Кересе и, говорят, был главарём целой банды. Сладить с таким невозможно. Дворняга порвёт его на куски раньше, чем Саймон успеет дотянуться кулаком, а потом и охрана добавит - в Эос кругом камеры, прибегут сразу.

«Разберись с ним», - снова сказал засевший в голове Мигель. Но теперь каким-то чужим и странно механическим голосом. В глубине затуманенного сознания вдруг открылись два карих, как у Парадиты, глаза, из их чёрных зрачков медленно вытекала вязкая бездна.

Саймон помотал головой и провёл рукой по лицу.

Что с ним? Стоит, как болван, посреди холла и вместо того, чтобы думать о своих обязанностях, размышляет о всякой ерунде. А где... Где сам засранец? Где Мигель? Страх холодком пробежал по позвоночнику, на лбу мгновенно выступила липкая испарина. Он что... оставил пэта одного?! Да что же с ним такое! Он заболел? Жар! Наверное, у него температура, и он бредит. Потому что иначе... Иначе вариант один... Эти провалы в памяти, и этот голос в голове... Он свихнулся! Вот так - взял и свихнулся на ровном месте, не выдержал внутреннего напряжения. Он слышал, с фурнитурами такое бывает. Тогда им одна дорога - в утилизатор. Саймон похолодел, зубы отбивали дробь, тело стало непослушным и вялым. Если кто-нибудь заметит, что с ним что-то не так - всё!

И тут он увидел полукровку. Тот был одет в короткие чёрные бриджи и майку, в ухе торчал наушник - Рики явно направлялся в салон для пэтов. Но, увидев Саймона вблизи, почему-то задержал на нём взгляд - и вдруг остановился, внимательно заглянул в лицо.

«Почему он уставился на меня? Неужели со стороны настолько заметно, что со мной что-то не так?»

«Ты должен разобраться с ним, - сказал голос в глубине сознания. - Давай!»

«Нет! Зачем! Не нужно! Это верная смерть!»

«Ты должен...» - глаза Мигеля, которые он видел в своём сознании, изменили форму и цвет, став из тёмно-карих какими-то странными...

- Ты! - Саймон с удивлением узнал свой голос. - Это ты во всём виноват! Почему ты? - он слышал себя как будто со стороны и никак не мог понять смысла звучащих фраз. - Чем ты особенный?

Рики удивлённо и внимательно всматривался в его лицо и не обращал на слова никакого внимания. Саймон знал, что в последнее время полукровка полностью игнорирует грубости со стороны пэтов, стараясь избегать любых конфликтов. Недавно он просидел в хозяйских апартаментах три недели безвылазно и не хотел получить ещё одно наказание.

- Это ты во всём виноват! А по морде и не скажешь!

«Я! Это мой голос. Почему я говорю это? Почему?» - Саймон хотел зажать себе рот руками, но уже знал - это не поможет. Слова выскакивали сами. Он видел только клубящуюся темноту, поглощавшую его закипающий мозг, и Рики; Саймон сопротивлялся, держался из последних сил, с трудом, но всё же держался.

«Успокойся! Ты сейчас сам себе выносишь приговор! Немедленно успокойся, если не хочешь в лабораторию господина Ама».

Напоминание о блонди-биотехнологе странным образом помогло. Как ледяной душ. Саймон немного пришёл в себя.

Рики сделал шаг вперёд и, как будто не веря своим глазам, медленно протянул руку:

- Винс, это ты?

«Как? Как он назвал меня? Почему? Я Саймон! Саймон! Я не... Винс?!»

В глубине сознания что-то ярко полыхнуло, фантастические глаза моргнули, и темнота хлынула со всех сторон, затопив сознание, поглощая остатки разума и здравого смысла.

Откуда в его руках оказался нож с лазерной заточкой - об этом он не думал. Наверное, захватил его из апартаментов господина. Какая разница? Бывший фурнитур Саймон снова стал монгрелом Винсом и атаковал.

- Винс? Ты что, идиот? Это же я - Рики! - вначале показалось, что фурнитур узнал его, но сейчас Рики уверен в этом не был. Слишком странным казалось ему это выражение лица - широко распахнутые глаза с сузившимися в точку зрачками и перекошенный судорогой страха рот.

Одинокая фигура у входа в лифты сразу привлекла его внимание. Судя по одежде, это был фурнитур кого-то из ониксов, и выглядел он очень странно. Как будто был под кайфом. Рики стало интересно. Он остановился, чтобы понаблюдать, и совсем не ожидал, что это окажется старый знакомый. Тем большей неожиданностью стало, когда парень вдруг шарахнулся, заорал что-то странное, но явно возмущённое, а потом кинулся на него.

- Да что же ты творишь?! - Рики не хотел проблем, их у него и так было с избытком, но когда лезвие распороло руку, понял, что выбора у него особо-то и нет. И всё-таки попробовал ещё раз: - Винс, ты с ума сошёл! Ты что, обдолбанный?! Немедленно прекрати, ты погубишь себя!

Фурнитур не реагировал и вёл себя более чем странно: странные слова и движения, странное выражение лица. Рики в прошлом участвовал во множестве кересских драк и прекрасно знал, как ведут себя люди в бою, но Винс не подходил ни под один из известных ему вариантов. Даже когда он располосовал Рики предплечье, выражение лица фурнитура ничуть не изменилось, кажется, он даже не понял, что ранил противника. Даже обдолбанные торчки ведут себя иначе. Разве что этот закинулся чем-то новеньким.

- Всё, Винс! Ты не оставил мне выбора! - Рики, намеренно промахнувшись, послал свинг фурнитуру в голову - с левой, травмированной руки. Винс шарахнулся, предполагаемо открылся справа и тут же пропустил прямой джеб - с правой, точный и сильный. Кересское прошлое не склоняло к милосердию. В трущобах все знали: пока противник не повержен окончательно - он опасен, не стоит давать ему шанс убить тебя. Поэтому Рики, не задумываясь, добил фурнитура вторым свингом с широким разворотом правой.

Винс отлетел к стене, но нож из руки не выпустил и почти тут же резво перевернулся и встал на четвереньки, хотя Рики был уверен, что после таких ударов он придёт в себя не скоро.

- Да что с тобой, парень? - удивился он, отчаянно надеясь, что камеры слежения зафиксируют всё происходящее, и это станет доказательством, что он только защищался.

Винс снова готовился к нападению, но Рики не стал провоцировать судьбу - благородные в Кересе долго не живут - и снял его сильным пинком в живот ещё до начала атаки, а потом без зазрения совести несколько раз добавил по рёбрам. Фурнитур наконец затих, глаза его закатились, он перевернулся на бок, поджал ноги и успокоился.

- Что здесь происходит? - из открывшихся дверей лифта вышел незнакомый фурнитур с девочкой-пэтом на поводке.

- Оскар, смотри! Он порезался! - девочка ткнула в Рики маленьким розовым пальчиком и широко распахнула большие кукольные глаза, неотрывно следя за бьющей из перерезанной артерии алой струёй крови. - Глупый полукровка порезался!

Оскар испуганно и растерянно водил глазами по сторонам, пытаясь оценить и понять, что произошло, и судорожно жал кнопки коммуникатора:

- Томас! Быстрей сюда! Бери аптечку! Лифтовый холл тридцатого уровня! - он нажал отбой, сунул комм в карман и опасливо показал Рики пустые ладони. - Я не сделаю тебе ничего плохого, пэт. Не бойся меня.

- Да всё нормально... Оскар, - Рики сел на пол, прислонившись спиной к стене. - Фурнитур сам на меня напал, я защищался. Камеры всё зафиксировали - можешь посмотреть запись.

Парень, казалось, успокоился и кивнул. Понял, что опасности Рики не представляет, и сразу стал очень деловитым. Снял с волос девочки широкую розовую ленту, встал на колени и туго перетянул раненую руку выше локтя. Это было очень кстати. Рики участвовал во многих поножовщинах, из которых вынес не один шрам. Ясон потом безжалостно приказал свести их, чтобы вытравить напоминание о его прошлом. Тем не менее Рики отлично понимал, когда рана серьёзная, а когда пустяк. Сейчас крови он потерял много: голова кружилась, во рту пересохло, а по телу разливалась неприятная слабость. Ничего фатального, но от помощи отказываться не стоило.

Девочка вдруг опустилась на колени и, закрыв лицо руками, громко и некрасиво разрыдалась:

- Ленточку-у! Он испачкал мою розовую ленточку-у!

Оскар посмотрел на неё растерянно, но ничего не сказал и перевёл взгляд на Рики.

- Посмотри, что с Винсом, - приказал тот.

- Э...? Кто такой Винс? Это Саймон, - Оскар действительно не понимал.

- Винс - это и есть Саймон, - болезненно скривился Рики. - Ты же тоже монгрел из Гардиан? Как и я? Как и он? Я догадался. Мы с Винсом были в одном блоке, только он - на год младше. Когда вы становитесь фурнитурами, то получаете новое имя? Так?

Оскар смотрел на него широко распахнутыми глазами и молчал.

- Хорошо. Я понял, - Рики раздражённо махнул здоровой рукой. - Пусть будет Саймон. Ему нужна помощь. Я, скорее всего, сломал ему несколько рёбер. И не вздумай вызвать охрану! Иначе Винсу... тьфу ты, Саймону конец. Я не хочу этого, понял?

- Хорошо, мастер Рики, - кивнул Оскар.

- Это невозможно, - фурнитур Аиши, Томас, вышел из лифта. В руках у него была аптечка. - Оскар, вызови охрану. Ты слышишь, немедленно! Странно, что её до сих пор нет! - Томас был в бешенстве.

***

- Не вижу повода для возмущений, - Ясон холодно посмотрел на сидевших напротив блонди. - Рики в этой ситуации - пострадавшая сторона. Фурнитур напал на него с ножом. Рана глубокая, мой пэт чудом остался жив.

Под предлогом лечения Рауль запретил Ясону посещать Рики - это злило, Ясон понимал, что сделано это для того, чтобы хорошенько допросить его пэта. Но на что-то посерьёзней, чем расспросы, они не решатся - в этом он был уверен. Без согласия хозяина - не решатся.

- Ах, Ясон, не пытайся убедить нас, что твой пэт - только невинная жертва, - саркастически улыбнулся Орфей. - У фурнитура множественные внутренние кровоизлияния, сломаны рёбра и ключица, его нашли еле живого.

- А мой пэт чуть не умер от потери крови, - парировал Ясон. - Это была самозащита!

- Начало драки никто не видел, - как всегда, бесцветным механическим голосом начал Аиша. - Кто был зачинщиком - неизвестно. Камеры слежения ничего не зафиксировали. Они были отключены - случайный сбой системы.

- Неужели?! - ехидно улыбнулся Ясон, и температура его голоса снизилась до нулевой отметки. - Какое забавное совпадение! Камеры отключились очень вовремя и как раз в нужном месте.

- Мы сейчас разбираемся с этим, - посчитал своевременным вмешаться Орфей. - Перерыв в вещании составил тридцать минут. Это очень плохо - у нас нет доказательств, что твой пэт невиновен. Однако у нас нет доказательств и обратного.

- В любом случае, фурнитур, бегающий по Эос с ножом, - это что-то экстраординарное. Виноват однозначно он, это должно быть всем понятно, - не сдавался Ясон.

Блонди закивали. Тут с Ясоном спорить было тяжело, а значит, первый раунд он выиграл, надо было дожимать:

- Я хочу знать, почему он напал на моего пэта. Выясните!

- К сожалению, это невозможно, - ответил ему Рауль и досадливо развёл руками.

Глаза Ясона зло сощурились:

- Почему?

- Мозг фурнитура в драке не пострадал, но разум повреждён серьёзно. Как бывает при остром кислородном голодании. Он в кататоническом ступоре. В сознании, но на окружающие раздражители не реагирует, боли не ощущает. Лежит на боку, поджав под себя колени и обхватив их руками, и смотрит в одну точку. Стоит ли говорить, что даже имени своего не помнит? И, конечно, не разговаривает.

- То есть он в состоянии овоща?

- Именно, - подтвердил Рауль.

- Как неожиданно! И чем это вызвано? - Ясон скептически приподнял бровь.

- Я не могу понять. Такое ощущение, что ему стёрли память. Разрушены нейронные связи. Теперь ему один путь - в утилизацию.

Ясон смерил Рауля долгим, тяжёлым взглядом. Теперь он был практически уверен, что нападение на Рики спланировано.

- Что говорит фурнитур платины, который первым оказался на месте стычки?

- Он пришёл, когда драка уже закончилась, - ответил Орфей. - Фурнитур Парадиты лежал на полу без сознания, а Рики сидел у стены. И... Ясон, на шее у проявившего агрессию фурнитура Рауль утром обнаружил следы удушения. Надо ли говорить, что фурнитур был под замком и под наблюдением системы безопасности? И тем не менее Рауль в своих выводах уверен, - нехотя продолжил господин Зави, а Рауль кивнул, подтверждая его слова. - Томас, фурнитур Аиши, был сразу вызван на место происшествия и говорит, что после драки ничего такого у него на шее не было. Ты понимаешь, что это значит?

Ясон нахмурился.

- У меня есть предложение, - легко продолжил Орфей. - Раз единственным свидетелем происшествия является твой пэт...

- Нет, - Ясон широко улыбнулся. - Если твоё предложение касается вмешательства в сознание моего пэта, то ответ - нет. Об этом не может быть и речи.

Орфей раздосадованно выдохнул.

- Ты знаешь, что весть о произошедшем разнеслась по всему Эос? - как будто между прочим, поинтересовался он. - Пока прибежала охрана, ещё несколько фурнитуров стали свидетелями сцены. Они напуганы и не понимают, что произошло. А пэту-самке, которую вёл на поводке фурнитур платины, скорее всего, придётся частично стереть память. Нам не нужны лишние слухи и тем более - беспорядки.

- Не знаю, зачем ты говоришь мне это, Орфей. Я по-прежнему уверен, что Рики невиновен. Что бы ни произошло с фурнитуром, это ошибка службы безопасности Эос, а значит, твоя.

- Ты назначишь полномасштабное расследование, Ясон? - Орфей нежно улыбнулся. - Или разберёмся тихо? Так сказать, в узком кругу?

Вопрос был плохой. С подтекстом. Если будет открытое расследование, то Рауль в любом случае доберётся до Рики. А если Ясон решит спустить дело на тормозах... Он серьёзно подставится. Инцидент нешуточный, и просто замять его не удастся, только в том случае, если остальные блонди дадут на это согласие. Пусть и косвенно. Поэтому он молчал.

- Все знают, что ты бредишь своим полукровкой, - когда Аиша говорил, то казалось, что это голос не блонди, а дроида. - Но это не должно отражаться на исполнении тобой обязанностей главы Синдиката.

Ясон тяжело вздохнул - что сказать? Второй раунд проигран вчистую, и он, мысленно выругавшись, стал готовиться к длительной и тяжёлой обороне.

- Я не дам копаться в мозгах моего пэта. Это может привести к серьёзным последствиям для его психики.

- Обычно сканирование памяти и последующее наложение новой личности проблем не вызывают, - посчитал нужным поддержать Ясона Рауль. - Но в отношении полукровки, боюсь, это не так. Он несгибаем.

- Ты хочешь сказать, что он бешеный зверь? - спросил Аиша.

- Скорее, дикий зверь. Но факт остается фактом. После вмешательства прежним он не останется, Ясон прав.

- Я не хотел бы назначать расследование до тех пор, пока не поговорю со своим пэтом, - принял решение Ясон. - Мне не хватает информации. Я знаю, как заставить его сказать правду.

- Хорошо, - Аиша кивнул. Поставь нас в известность о том, что он скажет тебе, и придумай какую-нибудь достаточно правдоподобную историю для фурнитуров. Мой Томас тоже напуган, а я не хотел бы менять его. Пока он меня вполне устраивает.

- А если фурнитур... находился под воздействием психотропных препаратов? - предположил Рауль. - Они попали на кожу... когда он чистил одежду хозяина. Оникс работает в химической лаборатории, а фурнитур пренебрёг правилами безопасности и не надел перчаток. Я почти уверен, что всё было именно так, - господин Ам выглядел очень расстроенным. - Какая досадная случайность!

Ясон посмотрел на него долгим взглядом. Рауль в ответ мило улыбнулся:

- Надо предупредить оникса и провести ещё один инструктаж по технике безопасности для фурнитуров. Я не хочу, чтобы трагедия повторилась.

Ясон кивнул. Он понимал, что в создавшейся ситуации это самый выгодный для него вариант развития событий. Сейчас он поговорит с Рики, а потом решит, как быть дальше.

***

- Он меня почти загнал в угол, - Ясон стоял у окна спиной к Раулю и смотрел на залитый огнями ночной город.

- Загнал. В угол он тебя загнал безо всяких «почти», - флегматично заметил сидящий в кресле Рауль.

- Наверное, ты прав, - согласился Ясон. - Счёт в игре за ним. Аргументировать причастность кого-то из элиты к нападению я смогу, но для того, чтобы назначить расследование, мне сначала надо доказать полную невиновность Рики. А это невозможно без сканирования памяти.

- Ещё бы! - Рауль усмехнулся. - Сбой в системе защиты, фурнитур ни с того ни с сего нападает на пэта главы Синдиката, а потом внезапно теряет разум при странных обстоятельствах. Думаю, следы удушения на теле таковыми считать вполне возможно. И всё это - непосредственно в Эос! Невероятно! Но ещё более невероятным выглядит то, что сам Ясон Минк чинит препятствия следствию и не даёт работать с главным свидетелем. Это даже не просчёт, не пренебрежение, не манкирование своими обязанностями. Это сознательное укрывательство с большой вероятностью злого умысла, Ясон. Ты понимаешь это?

Ясон молча стоял, скрестив на груди руки. Конечно. Он понимал. Его подставили, и он подставился. Если дело не замять, то неприятности могут быть... Они будут фатальными.

- Ты как-то сказал мне, - продолжал Рауль, - что пока ты справляешься со своими обязанностями, к тебе не может быть претензий. Сегодня ты отказался предоставить своего пэта для расследования серьёзного происшествия...

- Это могло повредить его разуму.

- Неважно, Ясон. Ты же знаешь, для Юпитера это не аргумент.

Ясон кивнул.

- Я вижу, как это выглядит со стороны, но я не отдам Рики.

Рауль тяжело вздохнул.

- Рики сказал мне, - прервал Ясон затянувшуюся паузу, - что фурнитур напал после того, как он узнал его. Рики назвал его старое имя - Винс. Мой пэт считает, что фурнитуру от этого «упало небо на голову» - так он выразился. Рики стал для него угрозой - всему тому, чего он добился. Как тебе такое объяснение?

Рауль тихо рассмеялся:

- Так боялся твоего пэта и утилизации, что совершил действия, заведомо зная, что они приведут его сначала в мою лабораторию, а потом туда, куда он попасть хотел меньше всего? Изощрённый способ самоубийства. Не находишь?

Ясон неопределённо пожал плечами:

- Знаешь, люди часто ведут себя странно. Два моих бывших фурнитура... Например, Катце, который залез в мой компьютер, Дерил, взломавший систему безопасности Эос, а теперь этот Винс. Такое чувство, что в них всех скрыта программа саморазрушения. Каждый из них знал, к чему приведут его действия, чем он рискует, - и тем не менее они сделали это. Глупо и нелогично.

- Нелогично и очень по-человечески, - Рауль взял со стола бокал с вином, покрутил в руках и, поставив назад на стол, задумался. - Винс... Фурнитур взбесился, когда Рики назвал его старое имя? Винс?

- Да, - Ясон кивнул. - Так он мне сказал.

- Тогда кое в чём ты прав, - Рауль прищурил глаз. - Программа! В голове у фурнитура дремала программа, которую запустило слово «Винс». Кто-то точно знал, что Рики узнает его и назовёт по имени.

- Простейшее программирование - на это способен любой из элиты. Я тоже догадался, было несложно, - Ясон кивнул и сел в кресло напротив.

- Я знаю, ты уверен, что это Орфей, - Рауль опять задумался. - Я - нет. Слишком всё явно. Сбой системы видеонаблюдения - это его участок работы. Следы удушения... Кто мог незаметно проникнуть в палату в медблоке, где закрыли фурнитура, а ещё интересней - как? Всё слишком явно указывает на Орфея, слишком открыто.

- Ты прав, - Ясон закинул ногу на ногу. - Даже не сомневайся, виновника рано или поздно я найду, но больше рисковать не намерен. В Эос Рики оставаться небезопасно.

- Небезопасно, - эхом отозвался Рауль. - Я не посчитал нужным врать тебе, что не полезу в мозги монгрела. Если таков будет приказ Юпитера - я сделаю это. Ты - это ты, а рисковать ради пэта я не стану, каким бы ни было твоё к нему отношение. Но и видеть его мёртвым я желания не испытываю. Никакого альтруизма, исключительно хорошее отношение к тебе. Если не дорожишь своей жизнью, то подумай о своём монгреле. Следующий раз может стать последним.

- Следующий раз, Рауль?

- Ты же понимаешь, если твоего пэта действительно захотели бы убить, он бы уже был мёртв.

Ясон медленно кивнул, не сводя с Рауля пристального взгляда.

- Монгрел и твоё поведение, Ясон, - это вызов, и это мало кому нравится.

Ясон промолчал. Всё, что сказал Рауль, он слышал много раз, и в различных вариациях - ничего нового, но раньше он не задумывался, что его провокационные действия могут быть опасны для Рики. Только сейчас, столкнувшись с угрозой в открытую, понял, что не готов потерять его. Нет! Это было немыслимо!

- Все мы имеем маленькие слабости, - продолжал Рауль. - Но зачем так открыто демонстрировать их? У Гидеона апартаменты в Мидасе, и всё, что там происходит, - если, конечно, ему есть что скрывать, а я этого не утверждаю, - остаётся за их звуконепроницаемыми дверями вдалеке от Эос. У Орфея резиденция в «Роял-центре». Как ты думаешь, почему тот, кто занимается вопросами Эос, так нелогично выбрал место работы за его пределами?

- А у тебя есть лаборатории Киира. Я всё это прекрасно знаю, - Ясон продолжал сверлить Рауля взглядом, под которым любой бы уже смешался, растёкся в лужу и попытался впитаться в пол, но только не господин Ам. Рауль был одним из немногих, кто говорил с Ясоном Минком на равных, и холодность и сарказм главы Синдиката его только разозлили:

- Тогда почему я вынужден тебе проговаривать это, Ясон?! Почему ты перестал понимать меня?!

- Я понял тебя, Рауль, успокойся. Я приму меры. Ты прав. Мы ограничимся внутренним расследованием, не стоит будоражить умы.

- Завтра ты сможешь забрать своего пэта из медблока. Он вполне здоров и, я надеюсь, раз мы поняли друг друга, то больше ему не грозит ничего, - Рауль был очень зол, но успокаивать его у Ясона желания не было.

- Хорошо... друг, - он иронично и церемонно склонил голову. Рауль вышел, не обернувшись, резко кивнув на прощание.

***

Да, Рауль прав, он не мог этого не признать. Если бы с Рики решили разделаться, то выбрали бы более простой и надёжный способ. Например, в еду или питьё - быстро распадающийся яд, следов от которого в теле не остаётся. Никто бы не удивился внезапной смерти монгрела. Он бы и сам не был уверен до конца, ведь с людьми такое случается иногда и по самым разным причинам - все это знают, а жизнь в Кересе здоровья не прибавляет.

После истории с Дерилом систему безопасности пересмотрели и принципиально перестроили, изменив доступы и приоритеты. Теперь вариант случайного сбоя был практически невероятен, а тех, кто мог отключить камеры, можно было посчитать по пальцам.

Нападение фурнитура нелепо само по себе. Никто из блонди не станет проворачивать сложный замысел с такой большой вероятностью срыва. То, что с главарём банды обычному фурнитуру, даже с ножом, справиться практически нереально - факт, для всех очевидный.

Значит... убивать действительно не хотели.

Понятная и достаточно простая демонстрация того, насколько он, Ясон Минк, стал уязвим из-за своего пэта. Действительно, подставили его красиво. Или он отдаёт Рики, или несоответствие занимаемой должности... Если бы неизвестный решил дожать ситуацию, то выкрутиться без потерь получилось бы вряд ли. Такая красивая шахматная «вилка», в которой Рики всё равно конец, а на доске из-под боя можно увести только одну фигуру.

Ощущать себя почти проглоченной добычей, которая всё-таки спаслась, было странно и неприятно. Тем неприятнее, что добыча не вырвалась, её сознательно отпустили, а ведь могли... Могли!

Ясон набрал текст в коммуникаторе и отправил сообщение.

Он всё понял правильно. Это не враг, а значит, он не отступает - он принимает помощь, а за помощь принято благодарить. Ясон удовлетворённо улыбнулся. Завтра он переведёт Рики в Апатию, и как хорошо, что о нападении на него можно теперь не думать. Всё прояснилось - этого больше не повторится. Поэтому думать сейчас он будет о Рики. Пэт стал слишком дорог ему в последнее время, но Ясон давно смирился с таким положением вещей.

***

- Я всё-таки считаю, что проще было уничтожить дикого монгрела, - Аиша, конечно. Как всегда, прямой и категоричный. Рауль иного и не ожидал. Он и сам был согласен, что так проще, но настоял исключительно из-за Ясона.

- У Юпитера долгое терпение, но в последнее время я вижу, что оно заканчивается, - продолжил господин Розен. - Если он примет решение - я уже ничего не смогу сделать.

- Надеюсь, Ясон поймёт всё правильно и не станет искать виновных, - Орфей изящно оперся о край стола. - Ликвидировать пэта мы успеем всегда, а пока, чтобы успокоить Юпитера, достаточно просто удалить монгрела из Эос. С обязанностями Ясон справляется, а эта маленькая неприятность со взбесившимся фурнитуром должна заставить Минка задуматься и сделать правильные выводы.

- Он задумался, - подтвердил Рауль. - А я сказал достаточно, чтобы он смог сделать выводы и принять правильное решение. Уверен, Ясон примет его очень скоро.

- Хорошо, - Аиша бесстрастно кивнул. - Мне бы не хотелось, чтобы нас стало двенадцать. С возрастом я стал привязчив.

Наверное, это была шутка, но так как на лице господина Розена не дрогнул ни один мускул, утверждать это наверняка Рауль бы не решился.

Сообщение от Ясона на коммуникаторах звякнуло у всех троих одновременно. Блонди переглянулись.

Орфей прочёл и удовлетворённо кивнул. Что подумал Аиша - не узнал никто, а Рауль наконец облегчённо выдохнул. Для чего нужны друзья, как не для того, чтобы указать на промахи и отвести угрозу? Он с самого начала знал, что Ясон не обидится и оценит. На экране коммуникатора зелёным светилось только одно слово: «Спасибо».

@темы: АнК стори, ФБ-17

---

Герои и монстры.

Автор: я
Бета: небэчено
Пейринг/Персонажи: Герои ФФ-7
Категория: слэш, джен
Жанр: ангст и все такое
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: историю пишут победители
Примечание/Предупреждения: для феста Crezis Core^Finai Fantasy-VII, 10 лет.
По заявке wyvern: Великая тройка|остальные СОЛЖДЕРЫ. Акцент на отличие и чуждость Старших, инаковость.
Прошу прощения заранее, но получилось, скорее всего, не совсем то, что подразумевал заказчик. В общем, я старался.
Продолжение следует.

Глава 1.
.
- Планета умирает, теперь это стало очевидно. Если год назад у нас еще была надежда, сейчас я могу сказать только одно. Мне очень жаль.
Ребека опустилась в кресло. Доклад длился долго, она даже не ожидала, что ей потребуется столько времени, чтобы изложить подробности и обосновать выводы. Она надеялась, что ни Руфус Шинра, ни вутаец, ни тем более все остальные, а их в зале, несмотря на полную секретность проекта, собралось человек десять, нюансами не заинтересуются, но все оказалось совсем наоборот - не отпускали ее долго. Вопросы задавались очень разнообразные, но ни одного идиотского так и не прозвучало.
В зале присутствовали самые влиятельные и богатые люди планеты, не имеющие к науке почти никакого отношения. "Почти" заключалось в их готовности расстегнуть тугой кошелек и дать деньги на научный проект, от которого ожидалась прибыль. Общение с сильными мира сего - совсем не то времяпровождение, от которого Ребека получала удовольствие. Почему-то казалось, что всех этих людей должны интересовать только собственные прибыли, и что хорошо они могут разбираться только в биржевых котировках. Но когда после почти полуторачасового доклада на нее посыпались вопросы более чем узкоспециальные, говорящие о том, что эти люди неплохо вошли в тему, она поняла - любимая поговорка папаши имеет под собой глубокий смысл.
Язвой тот был феноменальной и частенько, протирая круглые стекла очков, в разгар спора неожиданно ошарашивал оппонента чем-нибудь вроде: «Если вы такие умные, то почему такие бедные?», а потом с нескрываемым удовольствием наблюдал за лицом собеседника. В этом зале бедных не наблюдалось, дураков - тоже.
Конечно, папенька ей объяснял, что богатые вполне могут себе позволить просто прикупить мозгов, и не стоит недооценивать тех, у кого нет детей, а только наследники. Что он имел в виду - Ребека поняла только став намного старше, когда отца рядом уже не было.
Она полноценно работала на Шинра последние семь лет. Из них пять корпорацию возглавлял Руфус Шинра - сын покойного Артура Шинра, работодателя папеньки. Руфус смог поднять компанию из руин и снова обойти воспрянувших конкурентов, буквально за уши волоча за собой и весь Мидгар, но... Но это оказалось только началом. С главной проблемой лицом к лицу они столкнулись два года назад. Ресурс Гайи стремительно оскудевал - это было очевидно, и исследования ее группы однозначно подтвердили неприятный факт. Мако реакторы вырабатывали последние запасы, которые уже перестали возобновляться, а это могло значить только одно - Гайя умирала, а они - ученые, мозг корпорации, могли только разводить руками и констатировать факт: человечество в шаге от глобальной экологической катастрофы.
То, что Гайя - живая неклеточная сложнейшая саморегулирующаяся система, с жизнедеятельностью, не сопоставимой с гуманоидной, но, тем не менее, активная форма существования материи, доказал еще ее отец. И хоть многие считали, что профессор Ходжо проводил свои изыскания исключительно для совершенствования военной мощи корпорации, люди, которые работали с ним рядом, и она - его дочь, знали: всю свою жизнь профессор Ходжо посвятил именно изучению проблемы Гайи и Лайфстрима . А мако-модифицированные солджеры корпорации - это исключительно побочный продукт изысканий, по сути, они его не интересовали. За исключением Сефирота, но это отдельная история.
И все же Ходжо держался за Шинра двумя руками. На тот момент такими ресурсами и возможностями на планете не обладал никто. Артур Шинра не скупился в финансировании научных исследований. Особенно когда убедился, что они дают ощутимую пользу - многочисленные усовершенствования работы макореакторов, универсальные солдаты, защищающие деньги и монополию корпорации - всем этим профессор Ходжо расплачивался за возможность иметь любое необходимое оборудование, неограниченные ресурсы, ТУРков для выполнения любых задач, и за законы. Законы, которые удобно прогибались в зависимости от потребностей ученой группы.
Ребека не винила отца. Он ничего не брал для себя лично. Разве что, не считая, тратил деньги на ее обучение. Но это - скорее из-за гордыни - основной черты его характера. Дочь гения не могла вырасти дурочкой. Он и правда был гениален - этот человек, который генетически являлся ее отцом, и от которого она редко получала ласковое слово или улыбку. Он сделал из дочери отличного специалиста, ученого с большой буквы, авторитет которого признали в научных кругах безоговорочно. Папаша, не жалея, тратил драгоценное время, отвечая на все ее вопросы касательно изучаемых предметов, и никогда не интересовался, сыта она, с кем дружит и какое платье хочет в День Рождения. К счастью, для этого у нее была мама.
Ребека улыбнулась. По дороге домой она заскочит в кондитерскую возле дома и купит пирожных. Они с Люси будут пить чай, болтать о всякой ерунде, и ни слова о проблемах на работе.
Руфус тяжело выдохнул и коснулся тонкими пальцами висков. В подарок от ушедшей в небытие геостигмы ему остались приступообразные короткие мигрени. Бороться с ними пока удавалось не слишком успешно. Поэтому президент принял очень логичное с точки зрения Ребеки решение. Он просто не обращал на них внимания.
Руфус ей нравился. Даже больше, чем того бы хотелось. Последнее время они общались достаточно плотно, она смогла оценить в полной мере не только внешность младшего Шинра, но и его сдержанную, уверенную манеру поведения, его умение слушать и слышать, способность анализировать информацию и принимать правильные решения. Проанализировав свои чувства, Ребека сделала вывод, что президент Руфус - один из очень немногих мужчин, который интересуют ее не просто как партнер на одну ночь. С ним бы она не прочь завести то, что называют «отношения». По крайней мере, в разговоре с президентом ее не клонило ко сну, а перед визитами Руфуса в лабораторию, о которых он сообщал заранее, Ребека всегда смотрелась в зеркало. Это был верный признак, что объект ей интересен. Но пока Руфус вел себя ровно и признаков внимания ей, как женщине, не выказывал. Все в пределах вежливости и в рамках хорошего воспитания. Ребека вниманием мужчин была избалована с детства, а кровь Ходжо не давала усомниться - если она задастся целью... Но пока дальше кофе на рабочем месте и бесед об общей задаче они не продвинулись. Думать о чем-то еще у Руфуса, скорее всего, просто не получалось. Его ответственность, сознательную готовность решить проблему, затратив на нее любой ресурс, Ребека оценивала, как максимальную. Какая уж тут любовь?
- Как я понимаю, научный департамент констатирует факты, но никаких рекомендаций по текущей ситуации дать не в состоянии, - красивый вутаец в дорогом национальном костюме, с зачесанными назад и схваченными причудливой заколкой длинными черными волосами, задумчиво коснулся гладко выбритого подбородка.
- Вряд ли вам понравится, если мы пустим вас бродить по лабиринту предположений, гипотез и догадок, которые в изобилии высказываются и разрабатываются учеными нашего сектора, - вежливо кивнула Ребека. - Правильного ответа нет. Проблема или не имеет решения, или нам недостает информации, чтобы ее решить. В любом случае, ответ «нет».
- Спасибо за откровенность, - вутаец сложил ладони лодочкой и опустил к ним лицо. - Вы сделали правильный вывод. Обманываться - это не тот путь, который мы сейчас можем себе позволить.
- Если проблема не будет решена в ближайшее время, - добавил Руфус, скорее для присутствующих, чем для Ребеки, - станет все равно, кто на вершине. Энергетический кризис сметет все и всех, а оставшееся доедят монстры Лайфстрима. Нас ожидает полный крах экономики. И это только для начала. Если планета умрет, жизнь на ней тоже прекратится. Потеряв мако, Гайя быстро превратится в кусок остывшей материи без атмосферы и признаков жизни.
- Чтобы понять, что делать, мы должны дать ответ на вопрос, почему так происходит, - одышистый старик Хайдегер то и дело вытирал потеющее лицо большим синим платком. Он - один из немногих реликтов эпохи Артура Шинра. Все остальные ушли в Лайфстрим тем или иным образом, не пережив свалившихся на планету катаклизмов и смутного времени.
- Научная группа не может дать однозначный ответ. Мы в тупике, - Ребека поморщилась. Они не справились. Может, это и все, что можно было сделать, но расписываться в неудачах представители ее семейства не любили.
- Профессор Ходжо, знаете, почему вы руководите этим проектом, несмотря на свою... молодость и неопытность? - Хайдегер, похоже, дразнил ее специально. Он смотрел на Ребеку снисходительно, как на провинившегося подростка.
- Наверное, потому, что, несмотря на мою молодость и неопытность, господин Хайдегер, наша группа - лучшее, что есть у корпорации, - она не смогла удержаться и добавила в интонации каплю яда. Хайдегер довольно каркнул старческим, треснувшим смехом и тут же закашлялся:
- Вся в отца. Вот просто иногда смотрю на тебя и вижу перед собой старину Руди собственной ядовитой персоной. Такая же язва.
Ребеке вдруг стало смешно. А ведь дедок прав. Привет, папочка, я твоя дочь. Тобой зачатая, воспитанная, и ничего тут уже не поделаешь.
- Едкий прыщ был изумительной сволочью, - не унимался Хайдегер. - Но сволочью гениальной, это не возьмется отрицать никто. Думаю, с его помощью мы бы быстро смогли решить все вопросы. Когда он так не вовремя загнулся... извините, покинул этот мир, то утащил с собой много интересного. Архивы пропали, информация по проектам, которыми он занимался, стала недоступна. Уверен, он не уничтожил ее, не тот характер, но где спрятан ключ?
Дедок смотрел на нее глубоко посаженными, маленькими слезящимися глазками. В них читался веселый вопрос.
- У меня его нет, если вы на это намекаете, - холодно ответила Ребека. - Хайдегер, вас интересует проект S и проект G, который вел покойный профессор Холландер? Информации по ним более чем достаточно. К чему все это привело - тоже известно. Свихнувшийся Сефирот и нибельхеймская резня.
- Официальная версия, радость моя. Только официальная версия. - Хайдегер шутовски улыбнулся и замахал рукой. - Группа профессора Ходжо почти вся погибла во время нибельхеймского инцидента. Так сказать, концы в Лайфстрим. Скажу сейчас, что не говорил никому и никогда. Может, оно и к лучшему. Эти люди получили по заслугам, они толкали мир в пропасть, и тогда их смерти никого не удивили. Ни Артура, ни меня, ни покойную Скарлет Блер. Рискнувший сыграть с огнем должен быть готов сгореть. Я с самого начала выступил против авантюры Ходжо, но Артур не послушал. Он всегда был слишком самоуверен, за что и поплатился. Руди пообещал ему райские сады... Он в последние годы крутил президентом, как хотел, все это видели.
Вутаец, внимательно смотревший на старика, медленно кивнул:
- Тогда совет директоров по этому вопросу не собирался - Артур Шинра редко интересовался чьим-либо мнением, но я тоже предупреждал его. Предупреждал, что риск слишком велик.
- Я не совсем понимаю, о чем речь, - голос Ребеки упал до нулевой отметки.
- А! - Холландер мечтательно улыбнулся. - Это как раз и есть те маленькие гря-язные секреты, разглашения которых так боится корпорация. Генезис Рапсодос, милая. Этот солджер сам был огнем, и все вокруг него горело и плавилось. Игры с древней кровью опасны. Рудольф Ходжо знал это, и, тем не менее, рискнул. Почему? Этого не знает никто. Он убедил Артура, и тот отдал приказ. А когда полыхнуло, компании с трудом удалось замести следы.
- Вы хотите сказать, что Сефирот не сходил с ума? Что на массовое убийство его спровоцировали? Эти люди были в чем-то виноваты? И где тут Дженова?
- Ну... положим, перебил он только научников, а мако-реактор рванул совсем по другому поводу, и Сефирот тут...- Хайдегер на секунду замолчал и задумчиво потер ладонью двойной подбородок. - Город накрыло почти сразу. Это потом все трупы сложили в одну корзину. А вот про Дженову я бы и сам не против узнать по-подробнее.
- Значит, действия Сефирота можно квалифицировать как сознательные, преднамеренные и имевшие под собой объективную причину?
- Точно, милая. Очень сознательные и на редкость преднамеренные, - покивал Хайдегер. - И причина, и повод - все там на месте. Старо, как мир, но все так же действенно...
***
Генезис снова был пьян. Пьян и вымотан до предела, хоть умело скрывал это. Но его состояние скорее не раздражало, а беспокоило. Аромат дорогого виски приятно возбуждал обонятельные рецепторы. Он непонятным образом волновал и обострял восприятие остальных запаховых компонентов. А еще сегодня от Джена непривычно пахло женщиной. Наверное, для разнообразия. Раньше это были мужские запахи, они тонкой плетью били по обонятельным рецепторам, заставляя сужать спектр восприятия до минимума. Сефирот не понимал, почему это так его раздражает.
Он всегда чувствовал десятки, сотни запахов вокруг себя, мог отличить их оттенки и нюансы, если хотел, он мог узнать, кто и с кем сегодня спал, что ел, к чему прикасался и даже что думает по тому или иному поводу. Он привык к даже очень неприятным миазмам, их вокруг ощущалось намного больше, чем приятных, они его давно не беспокоили, Сефирот научился не замечать их без надобности. Запахи человеческого тела он воспринимал в основном нейтрально, просто как закодированную информацию: хочешь - читай, а нет - просто закрой книгу. Если они не исходили от Генезиса, если так плотно не смешивались с индивидуальными, очень специфическими и в последнее время неожиданно волнующими маркерами этого солджера, которые в чистом виде вызывали очень странные, ни с чем не сравнимые ощущения. Положительные или отрицательные - этого как раз Сефирот понять и не мог. Они были... другими, и присутствие чужого запаха в этом букете его подсознание отвергало категорически. Он казался не просто лишним, это было неправильно и нелепо. Чужеродно.
Принюхиваться постоянно очень сложно, и Сефирот большую часть времени просто закрывал тонкие каналы восприятия, отметая нюансы. Но с Дженом этот номер не проходил. Особенно последние месяцы. Когда Генезис оказывался рядом, обоняние принимало самостоятельные решения, без спросу улавливая малейшие оттенки, анализируя и выстраивая картину того, что происходило и чем недавно занимался солджер первого класса Генезис Рапсодос. Сефирот объяснял себе это тем, что его беспокоит состояние друга. Оно последнее время действительно внушало опасение, и не ему одному. Джен совсем слетел с катушек, это стало очевидно.
Давно надо было поговорить с ним, ничем хорошим такое не заканчивается - факт известный. Но с чего начать и главное - к чему вести? Выросший в лаборатории и не привычный к разговорам по душам Сефирот не знал. Но предпринять что-то хотелось отчаянно. Чтобы прекратить все разом. Чтобы не чувствовать больше чужих запахов от его кожи, чтобы не видеть белых прядей, появившихся в волосах, чтобы пропали глубокие темные тени под пока еще яркими, лазурно-голубыми глазами, а бледные, с легкой синевой, губы опять набрали цвет. А вот что нужно сделать для этого - Сефирот не знал и понять себя, свои реакции не мог.
Вот и сейчас он в мельчайших подробностях различал все оттенки сладковатого, острого аромата той, с кем недавно был Джен. Они подробно, безжалостно и откровенно рисовали картину произошедшего. Это бесило, но абстрагироваться не получалось. Приходилось сжимать челюсти, чтобы не сказать или не сделать что-нибудь такое, о чем потом бы пришлось пожалеть. Сефирот осторожно, так, чтобы никто не заметил, втянул запах и на мгновение прикрыл глаза, сосредоточился. Очень много ее эпагонов - половых атрактантов. Девушка очень старалась привлечь внимание, самец ей понравился сразу, с первого взгляда. Еще бы. Произвести впечатление Джен умел, даже если не стремился к этому. А если стремился, эффект обычно выходил сногсшибательным. Нет, не шлюха, Сефирот отчетливо различал нотку страха - это сказали ему торибоны - и более горячую, плотную и влажную - возбуждение и интерес. Это другие феромоны, которые выделяло ее тело, реагируя на поведение и внешний вид самца - биологические маркеры вида хомо сапиенс... их было более чем достаточно. Познакомились где-то на вечеринке, не в баре и не на улице... Совсем молодая, скорее всего, неопытная. Не девственница, в этом он был уверен. Джен ее надежды оправдал полностью... Да, она осталась очень довольна - эндорфины, энкефалины и еще много всего такого, названия чему Сефирот не знал, но это и не имело значения. Распознавал он эти вещества не по названиям. А Джен? Стандартный уровень, как обычно. Самка особого впечатления не произвела. Это странным образом сдерживало готовое выплеснуться раздражение, он смог взять себя в руки и успокоиться.
Принюхиваться давно вошло у Сефирота в привычку. Лет с семи, после того, как обоняние и зрение стали меняться, и он понял, что, научившись правильно использовать новые способности, приобретает массу преимуществ. Действительно, получение и анализ информации упростились. Понимание, что его способности - не совсем норма для человека, пришло позже и заставило задуматься. Кое о каких возможностях окружающим знать было совсем не обязательно. Так проще. Это не только избавляло от излишних расспросов, анализов и муторных, иногда болезненных обследований, которые так любил Ходжо, но и очень облегчало жизнь. Кроме того, узнавать про окружающих их маленькие тайны стало своего рода развлечением для мальчика, досугом которого никто, по сути, не интересовался. Но сейчас Сефироту казалось, что эти способности совсем не дар небес, а скорее проклятие. Лучше бы он ничего не чувствовал и не видел. Ни следа розовой помады на крепкой шее, который Джен - кожа в этом месте едва заметно порозовела - тщательно тер, но в порах все равно осталось несколько мельчайших частиц химической дряни. Сефирот видел их так же отчетливо, как роспись маркером на белом листе. Ни светлого, почти прозрачного чужого волоска - он зацепился за штанину черных брюк, ни сводящего с ума, выбешивающего до дрожи, до белых глаз запаха человеческого тела от одежды. Душ Джен принял, но переодеться, скорее всего, просто не успел.
Собственная реакция напугала Сефирота. Джен был его другом. Наверное, так это называют люди. По крайней мере, с Генезисом Рапсодосом и с Анджилом Хьюли он проводил большую часть свободного времени. С этими двумя Сефирот чувствовал себя комфортно. Они не смотрели на него, как на розового бахамута или Великое Серебряное Божество корпорации. Для Джена и Анджила он был равным, таким же, как они - это чувствовалось. Обмануть Сефирота в последние годы стало практически нереально, и он давно догадался, что дело не в простой наблюдательности. Его не просто обостренная - нечеловеческая сенсорная чувствительность делала обман невозможным. Запахи, мимика, жесты, реакции зрачков, кожи, мышечное напряжение, ритм дыхания - все это его мозг анализировал в комплексе и почти мгновенно. Каждый из показателей встраивался в картину, наглядно демонстрируя отношение человека к любой сказанной фразе, поведенческому моменту или изменению ситуации. Иногда человеку не нужно было произносить слов, чтобы Сефирот понял его. В детстве его всегда удивляло, что люди постоянно говорят ртом и телом разные вещи. Иногда диаметрально противоположные. Пока Сефирот был маленьким, он не понимал, почему такое происходит. И главное - не понимал, зачем они это делают. Ведь он все равно видит, где правда. Только став подростком, сообразил, что люди не догадываются о его способностях, они уверены - мальчик воспринимает только облаченное в словарную форму. Как они. Это казалось странным, но к тому моменту Сефирот уже знал - это не единственное, что отличает его от окружающих. Он почти смирился с инаковостью и уже решил, что он такой единственный, но судьба свела его с двумя банорцами, и оказалось, что все не так. Когда он говорил с Дженом или Анджем, сказанное вслух всегда совпадало с фразами, которые произносили их тела. Настолько, что Сефирот мог расслабиться в их обществе и отключить тонкую чувствительность. Нет, конечно, дело было не в том, что Андж и Джен всегда были исключительно правдивы. Хотя Андж старался. Слова "воинская честь" для него были не пустым звуком, а врать, по его представлениям, можно только врагу. Да и то только если преследуешь определенную цель. Конечно, эти двое могли иногда чего-то недоговаривать, мистифицировать друг друга и даже сознательно врать. Но тогда и тело повторяло то, что говорил голос. Именно это казалось Сефироту нормальным и естественным, а совсем не поведение других людей.
- На этот раз миссия в Вутае, форт Тамблин должен стать нашим. Война и так продлилась слишком долго, пора заканчивать. Но возникли и другие непредвиденные обстоятельства, поэтому пойдут две группы. Цель первой - форт, цель второй - зачистка территории, - голос Лазарда отвлек Сефирота от воспоминаний. - На строительстве нового мако-реактора возникли проблемы. Монстры снова напали. Работы приостановлены, есть жертвы. Ваша задача - зачистить территорию, чтобы строители могли вернуться.
- Зачем? - Генезис, развалившийся в кресле, изящно скрестил ноги и сделал непонимающий жест рукой.
- В каком смысле? - Лазард удивленно поднял светлую бровь.
- Зачем мы убиваем монстров, директор Лазард?
- Странный вопрос, солджер. Мы убиваем монстров, потому что они убивают людей.
- Да? - голос Джена сочился сарказмом. - А почему они убивают людей?
- Они их едят, - вежливо, как ребенку, пояснил Лазард.
- Раньше в Мидгаре монстры не нападали, - кривая улыбка, легкий взмах руки в алой перчатке. - На этой планете достаточно мест, где монстры не нападают, директор.
- Рапсодос, вы пьяны, но вызов экстренный, я не в претензии. Тем не менее, вам стоит отдохнуть, а инструкции получите завтра.
- Конечно, пьян, - отступать Джен не собирался. - До изумления, до утраты инстинкта самосохранения. Иначе я бы не нес всю эту чушь. Вы знаете, я немного покопался в архивах. Так, на досуге, и выяснил много интересных вещей. Например, про то, что раньше монстры не нападали никогда. Пока мы не построили эти бахамутовы реакторы, - Джен положил ноги на стол и откинулся на спинку кресла. Лазард сделал вид, что все прекрасно. - В Вутае их нет. А знаете, почему так происходит? Мы сломали их экосистему. Реакторы нарушили пищевые цепочки, погибли многие виды. И теперь хищники переключились на людей. Им стало нечего есть, они стали есть нас. Не правда ли, забавно?
Лазард тяжело вздохнул и приложил ладонь ко лбу.
- На этой планете еще достаточно мест, где животные не нападают. Где люди живут, не нуждаясь в помощи монстров корпорации.
Сефирот напрягся. Джен нес полную околесицу, но... смысл в ней явно улавливался.
- Настоящих монстров, директор. Нас. Это мы - создания лабораторий Шинра - и есть настоящие убийцы. В тех местах, где нет Шинра, люди живут спокойно, они не боятся созданий, обитающих рядом с ними на планете. Не строят стены вокруг своих городов и поселений. Вы знаете, почему Вутай так отчаянно сопротивляется «цивилизации»?
- Джен, пойдем, - Андж поднялся из кресла и теперь, подойдя к Генезису, упорно дергал его за рукав алого плаща.
- Пойдем, - Генезис поднялся. - Я, и правда, сегодня перебрал. Надо отдохнуть:
"Все, что ожидает тебя, - это мрачное грядущее
Не важно, куда подуют ветры",
- процитировал Генезис, театрально взмахнул рукой на прощание и закрыл за собой и Анджилом двери.
Лазард покачал головой:
- Я рекомендовал отстранить его от миссий... на некоторое время. Но президент против. Людей не хватает, а Рапсодос - отличный боец и командир.
- Он отдохнет и будет в норме, - твердо сказал Сефирот. В душе он такой уверенности не испытывал, но Лазарду знать об этом не стоило. Сефирот внимательно наблюдал за директором, пока Джен говорил, и теперь сомнений у него не оставалось - тот попал в точку. Лазард невольно подтвердил все, что говорил солджер. А значит, с монстрами все не просто. Да он и сам это знал. Большинство видов, которые вели себя неагрессивно еще лет пять назад, теперь были совсем не против отведать человечины, а другие исчезли, как будто их и не было. Или встречаются в границах Мидгара и его окрестностях крайне редко. А в той же Баноре, куда однажды он летал с Дженом и Анджем, они чуть ли не по улицам ходят. Ладно, пускай не по улицам, но за городком встречались то и дело. Люди не обращают на них внимания, монстры платят той же монетой. Сефироту это казалось странным, и он то и дело хватался за оружие, а Джен... Джен тоже дергался, но только в начале, потом, видимо, вспомнил детство и быстро успокоился. Кажется, именно здесь он начал задумываться о вещах, размышлять о которых солдатам Шинра не стоило - опасно для здоровья.
Наскоро просмотрев данные по предстоящей миссии, Сефирот отправился к себе, но спать ему не хотелось, состояние Джена тревожило не на шутку. Последнее время он даже пахнуть стал по-другому. Тревожно и пронзительно. Сефирот чувствовал: с другом что-то не так. С ними со всеми что-то не так. Например, о том, что такое головные боли, Сефирот раньше не догадывался. Теперь они мучили его все чаще и чаще, приходя острым уколом в левый висок, разливаясь на всю левую половину головы, и в последнее время стали постоянными, пусть и притупились. Или это он привык и перестал обращать внимание. Конечно, Ходжо он ничего не сказал. Доверие, которое он испытывал к профессору в детстве, давно сменилось глухой неприязнью, чтобы не сказать ненавистью. Этот человек - Ходжо многие считали его отцом - был лжив от кончика носа до носков стоптанных ботинок. Сефирот давно понял, что врет Ходжо не только ему. Он врал президенту Шинра, своим сотрудникам, без стеснения врал коллегам, особенно толстяку Холландеру, от которого всегда остро пахло жареными бифштексами с сырым маринованным луком. Профессор всех вокруг считал полными идиотами и откровенно наслаждался, когда кто-то из сотрудников научного департамента Шинра запарывал проект или совершал какую-нибудь глупость. Конечно, если этот человек не состоял в его группе. На удивление, Сефироту Ходжо врал по минимуму. Скорее, не договаривал или ловко обходил неудобные вопросы. Но его тело все равно проговаривалось, и Сефирот узнавал что-то новое. Чаще профессор просто отмахивался, не снисходя до беседы. Теперь Сефирот вырос и изыскал очень действенные способы заставить Ходжо обращать на себя внимание. Но почему-то теперь это стало неважным. Хотя... насчет того, что происходит с Дженом, старого перца можно и пощекотать. Решено. Вернувшись с миссии, он так и поступит. Сефирот прошёл по коридору и постучал в комнату Джена.
- Не заперто, заходи, - ответил ему Анджил. Странным образом они трое всегда чувствовали приближение друг друга и давно этому не удивлялись.
Андж сидел на диване в полутьме. Джен лежал, положив голову ему на колени. На нем были домашние мягкие брюки и белая расстегнутая на груди рубашка. Запах чужой самки от тела теперь был едва уловим. Джен прижимал что-то к носу, Андж успокаивающе гладил его по волосам, в которых поблескивали серебряные пряди. За последнее время их стало намного больше.
- Что? Опять? - Сефирот опустился на колени рядом с Дженом и двумя пальцам потрогал пакетик со льдом.
- Да, - Андж покачал головой. - За последний месяц это уже третье. Прошлый раз началось, когда мы были в городе. Сначала просто капнуло несколько капель, а потом кровь хлынула так, что пришлось вызывать вертолет и ТУРКов. Холландер всю ночь колдовал: переливание, колол что-то там. Еле справился. Боюсь, придется опять ему звонить. Видишь, не останавливается.
В доказательство его слов тонкая красная струйка бодро прочертила след по бледному лицу и шее, испачкала рубашку, оставив на ней большие алые пятна. И это несмотря на то, что Джен сдавливал переносицу пальцами.
- Не сворачивается, - Анж пояснил то, что Сефирот видел уже и сам.
Острый железистый запах крови смешивался с другим, странным, волнующим и новым. Так для Сефирота пах только Джен. Да и то в последнее время. Он снял перчатку, осторожно протянул руку:
- Я попробую?
- Материя не помогает, я и сам пытался, и... Ладно, попробуй еще и ты, хуже не будет. Хотя, маловероятно. Целительство - это не твое. У тебя, так сказать, противоположная направленность.
Сефирот ничего не ответил и сосредоточился. Он знал, какие заклинания надо произнести, какие выполнить пассы, но пальцы не слушались, рука рванулась вперед, поспешила, и пальцы мягко легли на холодный, влажный от испарины лоб, глаза закрылись. Вокруг разлилось теплое сияющее марево, его Сефирот видел внутренним зрением. Если он сможет, если у него получится... Джен теперь чувствовал его тело, как свое, и боль у них теперь была одна на двоих. Глухая и бездонная.
Сефирот отнял руку от лба, скинул плащ и встал на диване на колени, поставив их с двух сторон от распростертого тела, оперся на локти, нависнув над Дженом. Именно так было правильно, он чувствовал. Теплые волны от тела нежно коснулись лежащего под ним Генезиса, принеся откликом сладкую дрожь и благодарность. Боль ушла. Джен широко распахнул глаза:
- Однажды я видел сон, - тихо выдохнул он почти в лицо Сефироту, синие глаза смотрели в упор, не мигая. - Золотой дракон купался в хрустальных водяных струях под огромным водопадом. Стояла ночь, но тело его сияло так, что брызги вспыхивали в отраженном свете, как миллиарды звезд. А потом... Потом небо накрыла тень, и к нему спустился еще один, словно весь из текущего, переливающегося белого серебра. Они плескались и играли, они были счастливы, Сефирот. А потом... Потом они подарили друг другу свою любовь. Я проснулся, и в моей душе расцвела утрата. С тех пор я знаю, что значит потерять.
Джен снова закрыл глаза. Кровь остановилась, боль, почти постоянно терзавшая измученное тело, наконец, ушла, и он заснул.
- Деградация, - Андж нежно коснулся еще ярких, но уже посеребренных сединой волос. - Проект G оказался ошибкой. Холландер не может ничем помочь, а Джен не хочет смириться с неизбежным. Поэтому и мечется... алкоголь, химия... случайные связи, много... Они помогают притупить боль, помогают забыть. Хотя бы на время.
- А ты?
Сефирот поднялся, потом сел, опершись спиной о диван. Так, чтобы не видеть выражения лица Анджила, но чувствовать мягкие нежащие флюиды, текущие от спящего Джена.
- Дисциплина, - голос Анджа звучал спокойно, но в нем читалась обреченность. То же самое говорил и запах - воин не видит смысла в противостоянии. Он сдался. - Дисциплина помогает справиться с болью и слабостью, а физические упражнения подчиняют тело, которое рвется выйти из-под контроля.
- Как это началось? - Сефирот смотрел на входную дверь, боясь повернуться.
- Сначала пришли головные боли. Не постоянные, резкие, как укол. Потом стало болеть и все тело.
Джен на диване завозился, перевернулся на бок, но не проснулся.
- Спи, - Андж нежно погладил его по плечу. - Спи. Скоро все закончится. Уже скоро...
Сефирот поднялся и молча вышел. Говорить он просто не мог, горло сдавила невидимая холодная рука. Она не давала вздохнуть. Вторая - так же незримо и жестко сжала в ледяных тисках сердце. Завтра Джен улетит в Вутай, а его миссия забросит почти на противоположный полюс планеты, но через пару дней Сефирот вернется и выпотрошит Ходжо. Не для себя, для Джена. Тряхнет так, что вредный стручок или решит вопрос, или брызнет горошинами. Сефирот всех заставит быстро бегать и думать о главном, даже во сне.
А потом была миссия, и он задержался не на два дня, а на три. В геликоптере, который вез его домой с промежуточного аэродрома, Сефирот попросил не беспокоить его и, закрыв глаза, притворился спящим. Чтобы правильно нагнуть Ходжо, стратегию стоило обдумать заранее. Несмотря на кажущуюся хрупкость, этот ящер был слеплен из армированного кевлара, и в том, что запугать его не удастся - сомневаться не приходилось. Ходжо лучше сдохнет, чем признается, что трусит, или уступит угрозам. Но он найдет другой путь. Не все крепости берутся атакой на центральные ворота. Сефирот знал о противостоянии научных групп Холландера и Ходжо. Оно длилось много лет, и крах проекта G окончательно расставил акценты в этой невидимой борьбе. Ходжо победил, руководство корпорации признало его лидерство. Теперь самодовольная кривая улыбка не покидала его лицо, наверное, даже ночью. И дело было совсем не в финансировании. Гордыня - основная черта характера Руди -, наконец, получила свою порцию сладкого мако. Интересно, понравится ли профессору, если Сефирот пожалуется на постоянные головные боли и плохое самочувствие, например... непосредственно Артуру Шинра? Или спросит совет у профессора Холландера? Можно биться об заклад, что Руди это очень расстроит. Он уже привык ходить героем, и даже намек на то, что и проект S может обвалиться с грохотом снежной лавины, приведет его в ужас. А если еще намекнуть, что сотрудничество может оказаться взаимовыгодным... Например, здоровье Джена за откровенность Сефирота и возможность провести кое-какие исследования? Если Ходжо узнает, сколько интересной информации о свойствах своего тела и особенностях физиологии скрывает Сефирот, он пойдет на все, чтобы прикоснуться к тайне. Это казалось неплохой идеей, оставалось продумать детали.
Но дома его ждали плохие вести.
- Солджер первого класса Генезис Рапсодос с последней миссии не вернулся, - механическим голосом сообщил Лазард Дезерикус. - По одним данным, группа попала в засаду террористической организации «Лавина» и была уничтожена, по другим - Рапсодос дезертировал с подчиненными ему солджерами второго и третьего класса.
Сефирот молча опустился на корточки возле стены и, запрокинув голову вверх, стал рассматривать потолок. Чтобы не видеть на большом голоэкране в кабинете директора лицо Джена с короткой надписью под ним: «Пропал без вести», украшавшей теперь досье солджера. Слишком медленно он копался в себе, слишком долго принимал решение...
- Лазард, миссия Джена ведь осталась невыполненной? Я бы хотел...
***
- Спасибо, господа, - невежливо прервал старика Руфус. Мы получили достаточно информации, и теперь у всех есть время ее обдумать. Скажем... до завтрашнего вечера. Каждый из вас обладает определенными сведениями и тайнами. Тайнами, господа, которыми, я надеюсь, после сегодняшнего вечера вы решитесь поделиться. Я предполагаю, это поможет нам сдвинуться с мертвой точки и найти решение проблемы. Если мы, конечно, хотим выжить, сохранить статус и положение в обществе.
- Вутай с Шинра. «Гибель мира предвещают поединки между хищниками», - серьезно кивнул черноволосый. - Не стоит помогать древнему пророчеству сбыться. Сложим мечи, для этой игры они нам не понадобятся. Цена победы - жизнь, а проигрыш - гибель этого мира. Разве не увлекательно, господа? Такими высокими ставками мы еще не рисковали.
Люди в креслах закивали, зашевелились и стали подниматься, тихо переговариваясь друг с другом. Сидеть остались только вутаец, сам президент и возглавлявший в последние годы отдел ТУРК Рено Ландре.
- Пожалуйста, Ребека, останьтесь ненадолго, - фраза, произнесенная Руфусом Шинра, звучала мягкой просьбой, но в смысле сомневаться не приходилось. Каким тоном президент отдает приказы - в компании знали все.
Ребека дождалась, пока дверь в зал заседаний закроется, и повернулась к оставшимся.
- Если вы тоже думаете, что мне известен какой-то секрет моего отца, которым я не хочу поделиться с корпорацией, то смею вас заверить ...
- Нет, Ребека, не думаем, - Руфус позволил себе легкую улыбку. - Дело совсем в ином. Все присутствующие здесь неплохо знали Рудольфа Ходжо... при жизни. И вас не должно удивлять, что нам очень интересно, насколько изменился покойный после своей... безвременной кончины, и возможен ли диалог с ним сейчас. Нормальный диалог, а не все те милые сердцу профессора Ходжо недомолвки и намеки, которыми он так любил кормить свое окружение, опасаясь утечки информации. Нам нужны консультации по интересующим вопросам. А лучше - сотрудничество. Взаимовыгодное, добровольное и плодотворное.
Ребека тихо засмеялась и опустилась в кресло, из которого недавно встал Хайдегер. Глупо было надеяться, что ТУРКи не пронюхают. Они с мамой и так продержались слишком долго. Почти три года. Но Руфус зря надеется, что смерть изменила папашу. Хотя, может быть, не права именно она...
***
В тот день Ребека окончательно решила уйти от Тони. И дело было совсем не в том, что он опять запел старую песню про детей, а детей, тем более от Тони, который был солджером второго класса, что значит сидел на мако, как наркоман на игле, ей не хотелось ну ни как. Просто последнее время он стал ее раздражать. Бороться с собой она не видела смысла. Любовь прошла. В таком случае лучше расставаться сразу, не мучая друг друга, и идти по жизни дальше. Тем более, она наконец получила абсолютный доступ компании Шинра - высшая степень доверия руководства. Это значило, что для нее теперь открыты не только научные - любые архивы корпорации. Да что там корпорации - это снимало все ограничения для получения информации в масштабах планеты. Кто говорит «Шинра», тот говорит «власть».
Ребека позвонила в ТУРК, предупредила, что у нее могут быть проблемы «на личном фронте», и попросила удаленное сопровождение на ближайший месяц-два. Потом открыла коробку шоколадных конфет, съела сразу три и решила, что не будет звонить маме и сообщать о своем решении относительно Тони по телефону, лучше приедет сама и все расскажет. Мама все равно расстроится. Она до сих пор верит в любовь с первого взгляда и верность до гробовой доски. Люси, и правда, любила папашу, хотя мало кто мог понять, за что. Да что там, она любит его и сейчас. Ребека видела на тумбочке у мамы его фотографию, которую та клала изображением вниз, когда дочь заходила в комнату. Казалось странным, что совсем молодая и красивая женщина хранила верность погибшему мужу, которого все считали редким упырем и гениальным мерзавцем ( конечно, Ребека знала о том, как относились к Ходжо сотрудники), и совсем не интересовалась противоположным полом. Только однажды Ребека попыталась поговорить с мамой об этом, и вот результат - лежащая ничком фотография. Такого неожиданного и неприятного эффекта совсем не ожидалось, она чувствовала себя монстром. В конце концов, каждый решает сам для себя. С тех пор Ребека стала максимально терпимой, внимательной и осторожной по отношению к маминым причудам. Между тем, последнее время ситуация усугубилась. После того, как Ребека переехала к Тони, они с мамой большей частью общались по телефону. Созванивались по несколько раз на дню, а вечером иногда вместе ужинали в кафе. В небольшой, кукольный домик, в котором проживало последние годы семейство Ходжо (папенька, несмотря на всю свою занятость, о семье позаботился, и стеснения в финансах они не испытывали), Ребека заглядывала нечасто.
Первый раз это произошло во время телефонного разговора, и ей показалось, что мама просто оговорилась. Она сказала «папа читает газету». «Папа читает газету»... Это неприятно резануло слух, но Ребека сделала вид, что не заметила. Дальше становилось все хуже и хуже. Папа то "передавал ей привет", то подтверждал или опровергал чье-то мнение по обсуждаемому вопросу, то просил приготовить на ужин пирог с латуйей. Наверное, маму стоило показать врачу, но подсознательно Ребека чувствовала: та вряд ли согласится. Да и стоило ли вырывать человека из вполне безобидных иллюзий? Ответ на этот вопрос был очень спорным, и правильным решением казалось подождать.
А потом произошло и вовсе непонятное.
Ребека готовилась к завершающему этапу экспериментов по изучению спектра мако-излучения. Они всем отделом как раз завершили отладку экспериментальной установки и готовились к пуску. Ребека еще раз проверила готовность всех узлов, провела поэтапное тестирование схем и только, мысленно пожелав себе удачи, собиралась нажать пуск, как большой экран на стене, отображавший схему реактора, осыпался пикселями и на нее свирепо уставилась физиономия папеньки в любимом режиме «ну что, попался, придурок». «У тебя утечка в третьем блоке, идиотка, - проскрипел любящий родитель и показал пальцем характерный жест, поясняющий, что профессор Ходжо думает по поводу умственных способностей дочки. - Хочешь утром проснуться с шестью ногами вместо двух? Или в будущем сделать меня дедушкой маленького волосатого бахамутика?» Папенька секунд десять возмущенно потаращился на неразумное дитя через круглые стеклышки очков, которые он почему-то при жизни не поменял на контактные линзы, и исчез. Хорошо язык не показал. А Ребека еще минуту тупо смотрела на светящийся экран, пытаясь сообразить, что это было. Галлюцинация, или папенька засунул в компьютер какой-то странный вирус, который внезапно активизировался вот прямо сейчас? Шутка вполне в его духе. Когда утечка в третьем реакторе все-таки обнаружилась, задумалась она серьезно.
Про Тони Ребека по телефону так сказать и не решилась, поэтому мама ее звонку обрадовалась, и тут же сообщила, что папа просил на ужин жареного утаку, и, если она тоже не против, то надо бы взять тушку побольше. Ребека про себя тяжело вздохнула, ответила, что не против, и будет к восьми.
- Только не опаздывай, - обрадовано пропела Люси. - Ты же знаешь, папа не любит, когда ужин приходится разогревать.
Конечно, она задержалась и пришла на полчаса позже. Ребека открыла дверь своим ключом, разделась в коридоре, открыла дверь в небольшую уютную гостиную, где они раньше обедали всей семьей, и... К чести надо сказать, что в себя она пришла довольно быстро. Потом, конечно, ей стало очень стыдно, не так за то, что своим визгом она переполошила весь квартал, как из-за коробки с пирожными, которую она очень прицельно метнула в уютно устроившегося за обеденным столом папеньку. Коробка благополучно пролетела сквозь его голову и, смачно шлепнувшись о стену, превратилась в плоский блин, из которого в разные стороны цвиркнул шоколадный крем.
- И тебе добрый вечер, дочурка, - судя по выражению желчной физиономии, папаша был совершенно счастлив произведенным эффектом. - Спасибо за пирожные. Обожаю сладкое!
Ребека выбежала в коридор и сдернула с вешалки сумочку, в которой оставила мобильный телефон. Еще не хватало, чтобы сейчас сюда ввалилась дежурная группа ТУРКов. Судя по тому, что разговоры про папашу она слышит месяца три, он тут обосновался давно, основательно и никакой угрозы ни для нее, ни мамы не представляет. Она вернулась в комнату. Папулька сидел на том же месте и скалился улыбкой счастливого бахамута.
- Ты, и правда, живой, - нет, все-таки подобные новости надо сообщать осторожно. Прийти домой и увидеть за столом давно отправившегося в Лайфстрим родственника, увлеченно ковыряющегося в тарелке с жареным утаку - это не для слабонервных.
- Включай мозги, дочурка, - криво улыбнулся родитель, откинулся в кресле и сложил руки на груди. - Какой же я живой, если помер?
- Мертвые не едят, - хмуро огрызнулась Ребека и уселась напротив.
- Пфе, - сморщился папенька. - Если бы я мог. Если бы я мог съесть это все или хотя бы почувствовать запах... Я, наверное, ел бы не переставая. Я бы жрал. Я бы сдох от обжорства, но не оставил ни крошки. Иногда мы не ценим такие простые, обыденные вещи, не понимаем, какое счастье - быть живым, чувствовать, ощущать... А теперь я могу только смотреть! Но это неважно. Ты, наверное, хотела сказать нам с мамой, что, наконец, избавилась от этой горы мышц с большим членом и мозгами чокобо?
- И я тебя рада видеть, папочка, - фыркнула Ребека. Папа проявлял отличную осведомленность в вопросах ее личной жизни. И пусть родитель не считает себя живым, но определенно, это именно он - профессор Рудольф Ходжо собственной гениальной персоной, сомневаться в этом не приходилось.
- Я говорил Люси, что ты не самая тупая самка на этой планете, и рано или поздно поймешь, что член и яйца для мужчины - не главное, а жить без мозгов сложно, но многим удается.
- Папа волновался за тебя, - перевела Люси.
- Тони совсем не дурак, - миролюбиво проворчала Ребека. Люси всегда соглашалась с папой, значит, слезы и тяжелый разговор отменяются. Спасибо, папа, вот и ты на что-то сгодился.
- Конечно. Любая цветочница или певичка в этом городе просто лопнет от гордости, если на нее обратит внимание такой парень, как твой Томми. Я даже собирался написать научный трактат о том, где на самом деле у женщин расположены мозги. Если бы не загнулся так несвоевременно и трагично.
- Тони, - поправила Ребека. - Его зовут Тони.
- Один хрен. Рад, что ты переключила энергию с нижней линии на верхнюю, - Ходжо подвигал пальцем в пустоте в районе виска. - Не прошло и года.
- Папа гордится тобой, - снова перевела Люси.
- Спасибо, папа, - Ребека встала, обошла стол и чмокнула губами воздух где-то в районе профессорского лба. - Ты знаешь, а я ведь и правда, рада тебя видеть.
- Еще бы. Еще ни один умный человек на этой планете не отказывался выслушать профессора Ходжо. Всем нужны мои мозги. Только тебе не обломится, не надейся. Умственные способности надо развивать самостоятельно, дочурка, а помогать Шинра, благодаря которой я не могу теперь самостоятельно подтереть себе задницу, я не намерен. Тем более, бесплатно. А деньги мне теперь ни к чему, вот в чем парадокс, - Ходжо рассмеялся и послал Ребеке шутовской воздушный поцелуй.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра