Под небом голубым

Сегодня у меня выходной и образовалось немного свободного времени, а грибы в лесу не выросли, сухо и тепло, поэтому я никуда не уехал. Перетащу что успею с битвы сюда и на фикбук. А так как я привык сначала заново перечитывать ( и править, естественно)), то быстро не будет.
И вот сейчас я понял, какой же важный и нужный пост "деанон". Пошел туда и - вуаля: "Ничего себе, я накатал!" Пожалуй, начну по-порядку, а там - как пойдет.
Драбблик, который я слегка допилил.

Название: Под небом голубым есть город золотой...
Бета: Собака серая
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Джадд Кугер, сестра Астер
Категория: джен
Жанр: драма, пропущенная сцена
Рейтинг: PG-13

— Где-то далеко-далеко, а может быть, и не так далеко, как вы думаете, — сестра Цуоми сделала загадочное лицо, — есть прекрасный город. Небо над ним фиолетовое, а улицы так чисты, что можно ходить по ним босиком, не испачкав ног. Там нет границы между ночью и днём, потому что здания сияют миллионами огней. «Железный город» — так его называют. Строения там грандиозны и монументальны. Две высокие, величественные башни...

Астер зло комкала в руках носовой платок. Сдерживаться получалось едва. Полтора десятка детей выпускного возраста, замерев, внимательно слушали сестру Цуоми, а та с загадочной улыбкой на сморщенном временем лице в очередной раз рассказывала им любимую сказку.

— Скоро, Гай, — шепнул Рики, любимец Астер, крепко сжав запястье верного друга. — Нас отпустят отсюда, и мы увидим волшебный город, мы наконец увидим наш Керес.

Это стало последней каплей. Астер резко повернулась и, заставив себя не хлопнуть дверью, пошла искать директора Попечительского Центра Гардиан.

***

— Меня волнует, что сёстры врут детям, господин Кугер, — после ритуального приветствия пожаловалась Астер. — Они рассказывают им про Танагуру, про сказочный город мечты, а дети верят. Думают, что это и есть их будущее.

— Верят, — легко согласился Джадд Кугер и громко отхлебнул из чашки остывший чай. — Я знаю, сестра Астер. Вы у нас сравнительно недавно, поэтому давайте разбираться. Сёстры не врут. Ни одна из них не говорит детям, что они будут жить в этом городе. Даже не называют его, всё дорисовывает детская фантазия. Успокойтесь, это просто красивая сказка. Малыши не понимают, но у более старших уже возникают вопросы, отвечать на которые мы не имеем права. Вот сёстры и придумали выход.

— Но ведь это нечестно!

— Нечестно? — Джадд Кугер тяжело поднялся из кресла. — Идёмте!

Астер ни оставалось ничего другого, как последовать за господином директором.

— Вот, — Кугер заговорил снова, когда они остановились возле закрытой двери игровой комнаты, где самые младшие ждали ужина. — Я дам вам шанс, сестра Астер. Идите и расскажите им свою, честную сказку. Расскажите, что когда они выйдут отсюда, лучших из них кастрируют и сделают живой мебелью, безмолвной, бесправной прислугой в Эос. Что девочек будут осеменять, используя как живые инкубаторы. Каждый год, пока они будут в состоянии рожать. А потом утилизируют. Расскажите им, как это будет происходить. Что остальных, после воспитания и обучения, просто вышвырнут на кересскую помойку, где им не пригодится ничего, практически ничего из тех знаний, которыми мы их пичкаем. Они будут пить стаут, воровать и трахать друг друга в задницы. А потом сдохнут покрытые язвами, голодные, никому не нужные, и именно это их судьба. Другой не будет, как ни изворачивайся! Давайте, напугайте их до полусмерти! Пусть они думают об этом все оставшиеся годы в Гардиан! И если вы считаете, что ваша правда изменит хоть что-то, пусть не поможет избежать, но всё же улучшит их будущее, сделайте это, сестра Астер! Смелее!

Кугер открыл дверь и втолкнул её внутрь.

Шум в игровой сразу стих, и на неё уставилось два десятка пар детских глаз. Совсем малыши.

— Сестра Астер! — радостно загомонили дети. — Вы пришли рассказать нам сказку перед сном? Сказку! Расскажите нам сказку!

Астер растерялась. Больше всего на свете она боялась разрыдаться. Громко, горько, не сдерживая сдавившую душу боль, но она постаралась не заплакать при детях, чтобы не напугать и не расстроить их. Чему? Чему из того, что пригодится в Кересе, они могут научить этих малышей? Только дружить, держаться друг за друга и верить. Они могут подарить детям надежду.

— Сказку? — Астер улыбнулась, аккуратно опустилась в кресло, погладила тех, кто подбежал, взъерошив разноцветные макушки. Сказку... Ну, слушайте, — медленно начала она. — Где-то далеко-далеко, а может быть, и не так далеко, как вы думаете, — Астер изобразила загадочную улыбку, — есть прекрасный город. Небо над ним фиолетовое...

Холодный чай за время отсутствия хозяина кабинета покрылся перламутровой плёночкой танинов, и Джадд с раздражением выплеснул его в умывальник.

Хорошо, что девчонка оказалась так стандартно прогнозируема. Иначе пришлось бы поступить с ней, как с вот этим чаем. Он брезгливо посмотрел на желтоватые потёки на белой поверхности умывальника, потом включил воду и аккуратно смыл их в слив.

Астер — красивое имя. Ничего, она привыкнет.

Поначалу все дёргаются, но Джадд давно научился с этим справляться. Нашёл нужные кнопки, подобрал правильные слова и интонации. Они же все одинаковые, эти борцы с несправедливостью, на редкость скучные и стереотипные. Ничего нового, много лет одни и те же сцены с незначительными вариациями.

Клан Кугеров руководит Гардиан долгие годы. Хороший, жирный кусок для всей семьи, пусть и дальше так остаётся. Проблемы Джадду не нужны.

@темы: ФБ-19

---

Понравилось

Крнечно я помню эту песню у "Сплина", но вот такое исполнение почему-то больше зашло.

@темы: Разное

---

Мир на двоих

Ещё один миди с ФБ-19
tНазвание: Мир на двоих
Автор: я

Бета: eanatum, Tej_Nikki

Размер: миди

Канон: Final Fantasy VII
Пейринг/Персонажи: Генезис Рапсодос/ ОЖП, Генезис Рапсодос/ Сефирот, ТУРКи
Категория: гет, слэш, фемслэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R

— Прыгай! — резкий рывок разворачивает ее почти на сто восемьдесят.

— Куда? — собственный голос кажется визгливым и неприятно испуганным. В клубящемся едким дымом аду, то и дело расцветающем зелеными трассирующими всполохами выстрелов, который еще пять минут назад был мако-реактором Юнона, почти ничего не видно. Если бы Генезис не ориентировал ее, касаясь предплечья рукой в красной перчатке, вряд ли Сай смогла бы выбрать направление самостоятельно. Очки ночного видения потерялись, когда ударной волной ее отшвырнуло куда-то назад и вниз. Оставалось только благодарить богиню, что взрывчатка у «Лавины» была самая обычная, без мако-наполнителей. Иначе красовалась бы на месте реактора одна большая пустошь или воронка. Тут и сказке конец. Во всяком случае, для Сай и тех ТУРКов, которые пытались предотвратить катастрофу.

Передовой отряд влетел на территорию объекта бодрячком, легко смяв заград пост террористов, казалось, победный натиск не остановит ничто. И быть бы ей в числе тех, кто сегодня домой не вернется, если бы не вынырнувший, как бахамут из ниоткуда, на ее пути Рапсодос, в грудь которому она врезалась со всего размаха.

— Какого!..

— Стой, милая! — полупропел — полупроговорил Генезис в своей обычной, выбешивающей манере и, ловко приобняв за талию, украл еще несколько драгоценных секунд.

— Какого хрена ты вообще тут делаешь? — заорала она ему в лицо, пытаясь перекричать треск выстрелов, вопли нападающих, защищающихся и низкий, неприятный нарастающий гул, сочащийся как будто из-под земли. — Это операция отдела ТУРК!

— Тихо! — Генезис предостерегающе поднял указательный палец в перчатке, прислушиваясь.

Почти тотчас оно и рвануло.

Их откинуло далеко назад, а когда Сай поднялась на четвереньки, то увидела, что Рапсодос в обсыпаном чем-то желтым плаще уже стоит на ногах, протягивая ей руку, а там, куда он ее только что не пустил, больше нет ничего. То есть что-то наверняка есть, но живых там точно не осталось. Развалины, в которые превратился вспомогательный блок реактора, откуда осуществлялось управление системой, быстро заволокло густым вонючим дымом.

— Ложись! — резко крикнул Рапсодос и сам рухнул, как подкошенный, за кучу обломков. Сай была ТУРКом и поэтому выполнила команду максимально быстро, и не прогадала. Где-то сбоку грянул пулемет, в разные стороны полетели осколки рухнувшей после взрыва стены. Один больно оцарапал ей щеку, по шее потекло теплое. Сай аккуратно пошевелила рукой, прижала пекущее огнем место тыльной стороной кисти — ерунда.

— Хреново, — коротко описал их положение Рапсодос.

Где-то так оно и было. Если десять минут назад ТУРКи думали, что они тут охотники, то теперь роли поменялись, и численное превосходство явно на стороне противника. Сколько осталось в живых? Предположить почти невозможно. Мало. А помощь... Помощь придет. Когда-нибудь. Информация о готовящейся на реактор Юнона атаке всплыла неожиданно, Ценг, находившийся в этот момент в Мидгаре, бросил сюда всех, кого удалось подтянуть, но это были действительно все. Резерва на сейчас нет.

— Лежи тихо, — одними губами сказал Рапсодос. — Это Баррет, он сейчас уйдет.

— Почему? — так же беззвучно спросила Сай, замерев на земле.

— Потому, — не вежливо отмахнулся Рапсодос.

Стена густого дыма накрыла их неожиданно, и через минуту Сай поняла, что сейчас не выдержит и невольно выдаст место их нахождения — легкие рвал кашель.

— Ушел, — Рапсодос быстро поднялся, прижимая к лицу платок. — Идем.

Она мучительно закашлялась, раздраженно оттолкнула руку в перчатке, протягивающую ей скомканный кусок ткани, и достала из тактической сумки-рюкзака, которая все еще болталась на спине, респиратор. Спрашивать, откуда Генезис знает, что Баррет ушел, она не стала. Навыки и способности первого класса отличались разнообразием. Например, обостренный слух.

— Пойдем.

Спрашивать куда — тоже не было смысла. Направление Генезис взял, по ее прикидке, правильное — подальше от эпицентра, а дорогу... Дорогу среди развалин он выберет лучше, тут тоже сомневаться не приходилось.

— Быстрей, — поторопил ее Генезис, дополнительно дернув за предплечье.

— Почему?

— Потом, — снова короткий, ничего не говорящий ответ, вызвавший вспышку гнева, демонстрировать которую было не место и не время. Генезис — такой, как всегда, что непонятно?

Справа и спереди снова грянул пулемет, но стреляли уже не по ним. Его поддержали два автомата и потом что-то коротко ухнуло.

— Вот с-с...- зашипел Генезис и снова дернул ее за руку. — Назад. Не успеем.

Вибрирующий гул под землей нарастал, медленно переходя в металлический визг, больно бьющий по нервам.

— Прыгай!

— Куда?

Ее резко развернуло, и прямо перед собой Сай увидела большой и черный рваный провал.
— Зачем? — она непроизвольно отшатнулась назад.

Генезис снова ничего не ответил, обернулся через плечо, прислушиваясь, и вдруг, почти грубо обхватив ее за талию, прыгнул в темноту. Она чуть не вскрикнула от неожиданности, но сумела сдержаться и испугалась только когда поняла, что полет не заканчивается. Сай зажмурилась, почувствовала тихий хлопок и короткий рывок вверх, падение почему-то замедлилось и вскоре совсем прекратилось. В полной темноте они опустились на твердую поверхность. Почти сразу сверху бабахнуло так, что, если бы она не приоткрыла рот, звуковая волна разорвала бы барабанные перепонки.

— В сторону, — Генезис сильно толкнул ее в плечо. Сверху падали камни и что-то сыпалось. А потом наступила тишина.

***

— Что это было? — ее громкий шёпот гулко отразился от стен какого-то большого помещения.
— Основной взрыв, — соизволил ответил Рапсодос. — Ты же не думала, что «Лавина» ограничится разрушением центра управления? Его легко восстановить. Террористы хотели уничтожить мако-реактор — они его уничтожили.

Сай почувствовала легкое колебание воздуха — Рапсодос взмахнул рукой — и у них над головой расцвел голубой огонь, выхватив из темноты стены большой карстовой пещеры явно естественного происхождения. Они находились глубоко под землей. Где-то под взорвавшимся и обрушившимся реактором.

— У меня есть фонарь, не трать силы.

— Я и не трачу, — невозмутимо отозвался Рапсодос. — Мы рядом с открытым месторождением мако. Я могу поддерживать свет неопределенно долго.

Сай промолчала.

— С самого начала говорил Динамиту, что не надо лезть в реактор. Мы уже опоздали. Пусть бы взлетел на воздух, других вариантов все равно не было.

— Конечно, ты опять все знал, — не удержалась она от шпильки.

— Конечно, — невозмутимо парировал Рапсодос. — Встретили бы террористов после взрыва. Отделались бы потерей реактора, а так положили весь отряд.

— Мы ТУРКи, это наша работа, — ну как? Как у него получается достать ее до печенок парой фраз? И ничего же такого не сказал, все очевидно и правильно. Поэтому и бесит.

— «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб,»* — процитировал Рапсодос чьи-то стихи, и ей захотелось ударить. По лицу наотмашь. Чтобы губы в кровь, чтобы заткнулся. Но Сай знала, что никогда этого не сделает. Да у нее ничего и не получится.

— Давай выбираться, — она медленно выдохнула, все-таки достала фонарик и включила. Желтый свет скользнул по темным стенам со старыми наплывами лавы. Пещера оказалась большой, просто огромной, и очень высокой.

Рапсодос, игнорируя ее слова, подошел к стене, снял плащ, расстелил на более-менее ровном участке и сел. Здесь было тепло, даже жарко.

— Некуда выбираться, — Генезис недовольно скривился, когда луч фонаря уперся ему в лицо. — До следующего полого шельфа полторы сотни метров твердой породы — не пробиться, а сверху... Сверху все плохо и пожар.

Сай недоверчиво хмыкнула. Откуда такая уверенность? Но поднять Рапсодоса надежды не было никакой, придется самой.

Чтобы убедиться, что все так и есть, они в западне, ей понадобилось полчаса.

— Комм сдох, — она вернулась к безмолвно замершему Рапсодосу и протянула ладонь с бесполезным теперь устройствои.

— Он не сдох. Просто сильный мако-фон, — протянутая рука беспомощно повисла в воздухе, Генезис не пошевелился. — Бесполезная штука в таких условиях. У тебя вода есть?

Сай сунула «бесполезную штуку» в чехол на поясе, потянулась к фляге и с удивлением обнаружила, что ее на привычном месте нет. — Кажется осталась где-то наверху, — она озадаченно рассматривала оборванный или, скорее, срезанный кусок крепления. — Но у меня в аптечке есть таблетки для обеззараживания воды.

— Только ее здесь нет, — скривился Генезис. — В смысле, воды. Но ты можешь поискать. Если опять не веришь.

— Почему ты такой?

— Какой?

— Не знаю. Колючий. Как всегда.

— Обычный. Как всегда.

Ругаться не было смысла. Она устала и очень хотела пить. Поэтому больше ничего не сказала, просто опустилась рядом и положила голову на плечо Генезиса. Отчаяние навалилось внезапно, грозя перерасти в панику:

— Мы умрем, — голос показался чужим.

— Нет.

— Никто не знает, где мы. Нас даже искать не будут. Они подумают, что мы...

— Нет! Нас найдут, надо подождать, — Рапсодос крепко обнял ее за талию, прижимая к теплому боку и нежно коснулся губами виска. — Успокойся, — уверенности и безмятежности в его голосе хватило бы на роту солдат.

Сай напряглась и замерла:

— Я спокойна. Я ТУРК и я спокойна, — ничего. Совсем ничего не изменилось, просто Генезис хочет, чтобы она заткнулась. Ладно. Что-то запуталось в волосах, когда она попыталась отстраниться, и Сай подняла руку, коснувшись холодного цилиндра-подвески. Серьга.

— Я сам, — Генезис взял ее за запястье, чуть отведя руку в сторону. Кожи коснулись теплые пальцы. Когда он снял перчатку? Не заметила. Несколько ловких движений и ее волосы были свободны. Привычно-то как, — почти потухшая злость снова дала о себе знать. Сай представила, как он вот так же выпутывает свою серьгу из плена других волос, длинных и серебряных. Как тихо счастливо смеется, а потом наклонившись, нежно касается губами чужого лица. Лица мужчины.
Она помнила Генезиса таким — расслабленным, беззаботным и томным. Тело помнило, хоть мозг давно приказал забыть.

Джен.

Сай никогда не называла его так, даже в минуты страсти. А тот — другой — называл. Даже при всех. Джен — слишком интимно, он не должен был этого делать, но делал и это безумно раздражало. Может быть, если бы Рапсодос ушел к другой женщине, она бы только облегченно вздохнула. Но он ушел к другому. К тому, кто — это стало понятно почти сразу — ни отдавать, ни делиться захваченным не собирается. К тому, кто умеет владеть так, что даже сомнений не возникает — остальные без шансов. И самое обидное — похоже Генезиса все более чем устраивало. Дело, скорее всего, было именно в этом. Или нет? Неважно. Все, так или иначе, закончилось.

Их связь выглядела странно с самого начала. Бесперспективные отношения без будущего и без смысла, они слишком затянулись. Когда все сломалось, Сай даже испытала чувство, похожее на удовлетворение. Рапсодос все равно бы бросил ее рано или поздно, она всегда это знала, с самого начала. Поэтому и не хотела начинать, все случилось как-то само собой, и виноват в этом был, конечно, Генезис.

Тогда, под вутайской границей, он спас ее, что бы ни думали и ни говорили по этому поводу Катана и Бо. Поэтому не пригласить его на ужин было просто невежливо. Рапсодос пришел с цветами и конфетами. Она пожала плечами — цветы ей никто никогда не дарил: маленькая девочка из трущоб, скрывающаяся в глубине ее души, не понимала, зачем тратить деньги на то, что скоро завянет. Но официант поставил цветы в вазу, а конфеты она даже не заметила, как почти все съела.

Ей было хорошо, так хорошо, как не было давно.

Это пугало, но вино оказалось хорошим, а иногда расслабляться просто необходимо — так она объяснила себе все, что произошло после. Только она лгала, сознательно вводя себя в заблуждение, чтобы не видеть явное: ей просто безумно, отчаянно захотелось тепла.

Сай с самого детства привыкла, что ей холодно. Снаружи и внутри, на грязных улицах Мидгарских трущоб, в жалкой лачуге, в которой она родилась, куда приползла подыхать после неудачного налета их стаи на один из баров в городе под плитой, и откуда ее полуживую забрал Вельд. В холодных безликих стенах интерната, где Шин-ра выращивала из подобных ей оборванцев преданных солдат корпорации — холодно везде и всегда. Даже в отделе ТУРК, где она была на хорошем счету и где на них, тех, кто каждый день будет теперь рисковать жизнью во благо спасителя и работодателя, посыпались всяческие щедроты. ТУРКи в роскоши не купались, но корпорация обеспечивала им неплохое, безбедное существование. Не из душевной щедрости и широты: за верность надо было платить. За кровь, за время, за потенциальное согласие слепо выполнить любой приказ. Оборванцы, воры и маленькие убийцы — дети мидгарских трущоб цеплялись за жизнь зубами и когтями. И нигде на Гайе приобретенные ими способности не оплачивались бы выше, чем в Шин-ра, и к хорошему привыкаешь быстро, а вседозволенность развращает — ТУРКов боялись, им многое сходило с рук просто потому, что все знали: с этими ребятами лучше не связываться.

Сай иногда пыталась представить себе другую жизнь, «на гражданке». Получалось плохо. Маленький домик и сад еще так-сяк, но у мужчины, который стоит рядом, лица не разглядеть, а дети... их она не видела вообще. Тот, у кого глаза в темноте светятся мако, никогда не сможет завести длительные отношения с обычным человеком, а среди себе подобных вопрос о семьях воспринимался, как зубная боль. С их работой, с постоянным риском для жизни и угрозой шантажа... Вон, Вельд попробовал, и чем закончилось? Поэтому с поселившимся внутри холодом она согласилась добровольно, другого и не знала. Его вполне можно было терпеть, если рядом с тобой такие же души-ледяные кристаллы, но чувствовать возле себя чужое пламя больно и притягательно. Оно завораживает, от него остаются болезненные ожоги, к нему хочется одновременно придвинуться и от него отпрянуть.

Сай не питала иллюзий — Рапсодос не способен на длительную привязанность. Тогда она так думала — чувствовала, что у него были и другие женщины. Достаточно посмотреть, как он весело болтает с раскрашенными чокобихами из аналитического отдела или какой резвой рысью трусит за кофе и печеньем сиськастая секретарша Лазарда, когда Генезису приходится подождать шефа в приемной. Это ее не удивляло. Тепла хочется всем, а у Рапсодоса его в избытке, и делиться им он умеет. Только не всегда хочет.

Тогда он захотел, а она взяла. Так все и началось.

***

— Поговори со мной, — глухая тишина и полумрак пещеры медленно, но безжалостно давили на сознание. Как будто кто-то невидимый наматывал и без того натянутые нервы на незримый кулак.

— Нас найдут, — как всегда неправильно понял ее Рапсодос и начал утешать. — От Мидгара до точки — лету часа четыре. Помощь уже в воздухе. Пока разберутся с «Лавиной», ситуацией и...

— Мы для них мертвы, понимаешь? — неожиданно выпалила Сай, удивившись себе сама, чуть развернулась и пристально заглянула в глаза, светящиеся мако в полумраке пещеры.

Совершенно спокойные, почти ничего не выражающие, как будто смотришь в бездну. Сай не выдержала, отвела взгляд. Оказывается, Генезис все-таки попал в точку: не давила ни тишина, ни отсутствие еды и воды — все это можно вполне пережить, потерпеть, если их найдут, если их хотя бы ищут... Но Сай никогда не путала реальность с иллюзиями. Там, наверху, рвануло несколько килотонн конденсированного мако. Никому и в голову не придет, что кто-то, находившийся почти в эпицентре взрыва, может выжить.

— Найдут, — уверенности Генезиса можно было позавидовать. — Я же солджер первого класса, не забывай. У нас свои маленькие тайны.

— Позер, — буркнула Сай, понимая, что он так сказал специально — для нее, но почему-то успокоилась. А потом она догадалась, сообразила, на кого надеется Генезис, кого ждет с непоколебимой уверенностью, что тот обязательно придет.

***

— Рапсодос живет с Сефиротом. У них отношения, — победно провозгласил Бо, плюхнувшись на обиженно скрипнувший стул. — Снимают квартирку недалеко от Шин-ра билдинг. Ничего себе! Сефирот сегодня предупредил Лазарда, а тот Ценга. Чтобы знали, где искать на случай аврала.

— Действительно «ничего себе», — мрачно отозвался Катана.

Сай поставила на стол кофе. Новость сразила наповал.

— А я думал, ублюдок неравнодушен к нашей Сай, — хохотнул Бо.

— Ерунда какая-то, — буркнул Катана. Он был не в настроении с самого утра. — Два мужика и отношения. Бессмысленность, — он вопросительно посмотрел на Сай, но она молчала.

— Ну... — задумчиво протянула Сюрикэн. — А какой смысл в любых отношениях? Твоих, моих. Семью завести? Детей?

Катана неопределенно помахал в воздухе рукой с зажатой в ней вилкой.

— Смысл отношений в отношениях, — продолжила Сюрикэн. — Они или есть, или их нет. Если они есть — это хорошо. Вот тебе и весь смысл. Какой резон носить дорогое белье, если его некому с тебя снять?

— Поэтому я предпочитаю семейные труселя, — снова хохотнул Бо. — А что? Удобно, все проветривается и не натирает.

— Мне нравятся семейные труселя, — задумчиво протянул Катана. Бо посмотрел на него странно, но ничего не сказал и уверенно подвинул к себе тарелку с политым шоколадной глазурью пончиком.

***

— Ты изменял мне? Когда... Когда мы были вместе? — тихо спросила Сай.

— Это не самая лучшая тема для беседы, — после непродолжительного молчания отозвался Генезис.

— Какая теперь разница? Ответь.

— Никакой, — согласился он. — Отвечу. Мы никогда не были вместе. Была ты и был я... Нет, я тебе не изменял. Извини, — Рапсодос поднялся. — Надо отлить, — и пошел в глубь пещеры. Просто не захотел продолжать бессмысленный разговор. Сай его понимала. Зато не понимала, что на нее нашло.

***

Генезис опять оказался прав. Не были вместе... Даже постели у них были отдельные — у каждого своя. Она не хотела привыкать, и по этому поводу часто вспыхивали споры, но Сай умела настоять на своем, и после жарких объятий, даже если Генезис засыпал, она всегда будила его и отправляла домой. Так было проще. Привязанности ТУРКам не нужны, это им вдолбили в интернате, как молитву богине. То же самое говорили солджерам. Только Рапсодоса это не волновало, не хотел он это понимать и все время пытался поднять бунт. Это раздражало. Вот из-за чего они часто ссорились, но выяснять отношения, которых нет, она считала бессмысленным, поэтому быстро подобрала кнопку. Просто говорила: «Уходи, ты мне надоел». Это действовало всегда безотказно. Генезис замолкал, собирался и уходил, но на следующий день возвращался с цветами или подарком, и все повторялось снова. Но однажды после особо бурного секса и не менее бурной ссоры он больше не пришел.

— Кто я для тебя? — спросил он тогда от порога. — Парень для постели?

Сай хотелось спать и не хотелось ругаться, она просто пожала плечами, и в этот раз дверь за Генезисом закрылась навсегда. Сначала ей казалось, что все поправимо. Через два месяца пришла растерянность, еще раньше — острое чувство одиночества. Оказалось, Рапсодос ей нужен. Настолько необходим, что она была готова сама просить: хочет Генезис жить вместе? — нет проблем! Вместе есть, спать и проводить досуг? — она была готова согласиться с любыми его желаниями. А потом было утро и Бо со своей новостью. И Сай поняла, что все закончилось.

***

— Может, Рапсодос и законченный ублюдок, — прокомментировала ситуацию Сюрикэн, громко хрустнув яблоком, — но ты сама виновата. Взрослая девочка, должна была понять, что тебе нужно, а что нет. Он заносчивый, наглый, он хвастун и хочет быть героем — ты кругом права. Только что в этом плохого? Это в крови у мужчин. Если, конечно, мужчина настоящий. Если не хочешь иметь рядом тряпку, которой легко вытирать пыль, полируя собственные амбиции, тогда кое с чем нужно мириться.

Сай ревела навзрыд, наверное, впервые после того раза, когда много лет назад пришла домой и увидела, что мама... что ее больше нет. Ревела и кивала. Если бы ее согласие могло что-то изменить! Но Бо сегодня сказал, что она и до этого знала: все, Генезис решение принял. А чего удивляться? Она так часто прогоняла его, и вот, он наконец послушался. Но почему? Почему же ей так больно?

— Он, конечно, гад и все такое, — продолжила верная подруга детства Сюрикен, считавшая себя экспертом по отношениям, — но и ты не святая Минерва. Понятное дело, у нас тяжелое детство, психологическая травма и прочее, что твердила нам жирная психологша. Да никто и не против. Но Бо называл его ублюдком, а ты молчала. Между прочим, Рапсодос тоже сирота, у него приемные родители.

— Я знаю, — всхлипнула Сай.

— Ну... Ты возмущалась, когда он полез в драку.

— Я испугалась за Бо и Катану.

Сюрикэн понимающе кивнула. Они четверо, самые младшие — все, что осталось от стаи, которая больше двух лет держала в страхе город под плитой. Слишком юные, чтобы жить по правилам, но отчаянные и изворотливые, они верили, что неуязвимы, и прилично надоели не только жителям, но и местным авторитетам. Их было около полусотни, большинство — парни лет по пятнадцать-шестнадцать. Яростные, закаленные в уличных драках, неплохо умеющие владеть холодным оружием. Напоровшись в баре на двух, всего лишь двух ТУРКов, они были уверены, что легко победят, как всегда. И они напали.

— Мат-терые, — выплюнул вместе с темной струей крови Вэйс — их вожак, над которым склонилась Сай. Кривая хищная улыбка привычно стянула рот на одну сторону. В последний раз.

— Шинровские псы. Пощады не будет, — Эл, ее парень и первая любовь — ему тогда было тринадцать — одной рукой толкнул Сай к оконному проему, а второй достал из-за голенища короткий нож. — Беги, малыш. Я тебя люблю.

***

В интернате Шин-ра, в который Сай попала после медблока, все оказалось совсем не так, как она представляла, лежа на больничной койке, заранее готовя себя к противостоянию. Детей не били, не унижали и никто над ними не издевался. Зачем? Взращивать ненависть, которая и так цвела в юных душах, было глупо и бессмысленно. В Шин-ра работали по специальным программам, утвержденным профессором Ходжо. Постепенно, день за днем, час за часом — и те, кто больше всего ненавидели черные костюмы с белой рубашкой, однажды сами с замиранием сердца и трепетом примеряли эту униформу отдела ТУРК.

Став ТУРКом, Сай многое узнала о том дне, когда они четверо остались без стаи. Приговор всем остальным подписал именно профессор Ходжо. Нет, он не отдавал приказ. Просто старшие ребята не подходили — слишком взрослые, слишком опасные, уже распробовавшие вкус свободы и вседозволенности. Они были обречены.

Никаких иллюзий по поводу погибших товарищей Сай на тот момент уже не имела. Стая бешеных крыс, которую боялся весь нижний город. Но это была ее стая, ее семья, от которой остались только Бо, Сюрикэн и Катана. И теперь у них были новые имена, острые и опасные, как оружие, которое так называли, и новая жизнь.

— Ладно, — смилостивилась, наконец, Сюрикэн и протянула свой платок. Взамен старого, мокрого и скомканного. — Ты не виновата. И он не виноват. Просто...

— Ни любви, ни тоски, ни жалости, — мрачно шепнула Сай.

— Да. Не люблю эту песню, — Сюрикэн запустила огрызок далеко в кусты. — Слишком про нас. Среди ТУРКов нет нормальных. У каждого своя история, и, заметь, ни одна из них не веселая. ТУРКа поймет только ТУРК. У солждеров — то же самое, только там другие демоны и другая боль. Сефирот и Генезис... Я не удивилась. Давай я, — она забрала платок и стала осторожно вытирать Сай щеки. Та закрыла глаза:

— Наверное, ты права. ТУРКа поймет только ТУРК.

***

— Извини, — Генезис вернулся и снова опустился на плащ. — Нам действительно стоит поговорить. Давно пора.

— Начинай.

— Я не изменял тебе, веришь ты или нет — не так важно. Это было бы как... Как открыв книгу, пролистать ее, прочитав только постельные сцены. Сладко, но потом ты закрываешь обложку, а про что был рассказ — так и не знаешь. Не интересно.

— Наш рассказ был не очень веселый, — да, она понимала, о чем говорит Рапсодос. Теперь понимала.

— Не важно. Не все книги веселые, и ты всегда можешь открыть новую. Но сюжет увлечет, только если поставишь на полку старую.

— У тебя это получилось, — задумчиво ответила Сей. — У меня пока не очень. Как тебе с ним?

— Хорошо, — ответил Генезис так, что сразу стало понятно — не врет и даже не приукрашивает. Емкое слово, очень точное — хорошо.

***

— Ну дает! — весело хохотнул Бо.

— Кто дает? — Сай вместе с Рено только вошли в комнату отдыха и часть беседы пропустили.

— Да Рапсодос же, кто еще?

— Вчера у него был день рождения, — милостиво решил посвятить их в суть Катана. — Солджеры праздновали в «Пчелке». Напились в дымину. Именинник танцевал стриптиз с шестом, уже разделся до боксеров, все ждали чуда, но Сефирот обломал все веселье. Показал Рапсодосу кулак, и труселя тот таки не снял. Ребята боялись, что они теперь поссорятся, но не тут-то было. Сефирот подошел к Рапсодосу сзади и поцеловал в висок. Прямо над ухом, прямо при всех! А потом подарил подвеску. Представляешь? Такую длинную серьгу. Подарил у всех на глазах. А Генезис взял. Вынул из уха пусету и сразу туда серьгу засунул. И сегодня с этой штукой в Шин-ра пришел.

— Йо! — обрадовался Рено. — Теперь Рапсодос ващ-ще красавец!

— Глупость какая. Стриптиз, сережки, — буркнул как всегда недовольный по утрам Катана. — Как дети малые.

Рено рассмеялся.

— Сами вы дети малые, — показала ему язык рассудительная Сюрикэн. — Это же так приятно — дарить и получать подарки! Особенно от того, кому ты небезразличен. И носить такие подарки — это как бы сказать, что тебе этот человек тоже нравится. А еще можно обменяться какими-то личными вещами. Любимого рядом нет, а ты прикоснулся к его вещи, и сразу стало хорошо.

Катана неопределенно пожал плечами. Типа, все равно глупости, но спорить он не будет.

Сай снова молчала. Подарки Генезиса, которые она никогда не хотела брать («Зачем? Я не ношу украшения»), но он все равно приносил, пылились в столе. Колечки, серьги, браслет — ничего из этого она никогда не надевала.

— Йо! — удивился Рено. — Не думал, что наш Лучший из лучших такой ревнивый. Это я про стриптиз.

— Просто он знает своего ублюдка слишком хорошо, — оскалился Бо.

— А ты не любишь Рапсодоса, — прищурил глаз Рено, в одно мгновение из улыбчивого парня превращаясь в опасного психа. С Генезисом их связывало что-то вроде дружбы, а как она возникла — никто не знал. Рено не говорил, зато все знали, что о Генезисе в его присутствии, как о покойнике: или хорошо, или никак.

— Ну прости-прости, — сразу спохватился Бо. Ссора с Рено в его планы не входила. Невинная внешность рыжего ТУРКа была обманчивой, да и по натуре Бо ссориться не любил. — Он к нашей сестренке лип, а она не для него.

— Да? — на мгновение задумался Рено. — Ну и зря.

Что зря — так никто и не понял.

Потому что Бо почесал небритый подбородок и вдруг громко заявил:

— А мне нравится. В смысле не серьга, а подарки. И вещами обменяться. Не глупо это, а вполне нормально. Ну не цветы же друг другу дарить?

— Почему нет? — настороженно спросила Сай, вспоминая букеты Рапсодоса. Они всегда были оригинальные. Видно, что подобраны вручную и специально для нее, а не куплены случайно по дороге.

— Я имел в виду мужчин, — смутившись, буркнул Бо. — Вам-то понятно: цветы, цацки.

— Женщины примитивны, да? — тут же поддела ехидная Сюрикэн.

— Ну... — Бо, лучезарно улыбнувшись, развел руками, что должно было обозначать: «Ты попала в самую точку».

— Фигня все это, — уперто буркнул Катана. — Слушай, Бо, тебе нравился мой нож. Я вот подумал... А забирай. Мне он все равно в руку не ложится, а тебе в самый раз.

Он достал из ножен на бедре тактический нож с широким темным лезвием и протянул другу.

— Спасибо! — обрадовался Бо. Восторженно осмотрел подарок, поводил пальцем по желобку, как будто погладил и, вынув свой, довольно засунул обновку в ножны. — Получается, у меня теперь два ножа. С этим надо что-то делать, — и он бутафорно почесал затылок, демонстрируя крайнюю степень озабоченности. — Может, возьмешь себе? — осторожно спросил Катану. — Отличный нож, счастливый.

— Давай! — почему-то обрадовался тот и сразу ухватил за рифленую рукоять. — Ну вот, другое дело! — провозгласил он, положив его на ребро ладони и демонстрируя всем, что нож прекрасно сбалансирован.

Сюрикэн прыснула в кулак. Ножи были, как братья, не отличались друг от друга практически ничем, разве что номером:

— Йо! — прокомментировал Рено. — Вы бы еще трусами поменялись. Тоже никто бы не заметил.

— Надо будет — поменяемся, — ни капельки не обидевшись, добродушно отозвался Катана. — И это не то, что ты подумал. — Настроение у него резко поменялось с минуса на плюс, как всегда после утреннего кофе. Только сегодня позавтракать он еще не успел.

— Зачем они так? При всех... — спросила Сай, когда Бо с Катаной ушли, а Рено отошел к стойке за едой.

— Не знаю, — задумчиво ответила подруга.

— Йо! — тут же отозвался вернувшийся с подносом Рено, который все, конечно, слышал. — Чего тут непонятного? Иногда это просто невозможно держать в себе, милая. Так и хочется крикнуть всему миру: «Смотрите, она моя! Только моя!» Или мой — тут уж без разницы. А Катана и Бо давно друг другу нравятся. Только все никак не решались.

— Она только моя, — тихо повторила Сюрикэн и грустно вздохнула. — Наверное, ты прав.

Сай посмотрела на притихшую подругу удивленно. Когда спрашивала: «Зачем они так, при всех», она имела в виду Генезиса и Сефирота, а не Бо с Катаной, но не важно. Рено действительно был прав.

***

Сюрикэн, как всегда, неожиданно ворвалась в комнату, цапнула из вазочки на столе круглую конфету, засунула за щеку и бухнулась на еще не заправленную постель:

— Представляешь! — как обычно без всяких «здрасти» начала она. — Катана вчера приперся к Бо с цветами. А тот что решил? Прикалывается, провоцирует. И не долго думая — раз! Кулаком в морду. Думал, Катана увернется, и устроят, как всегда, спарринг. А тот даже не пошевелился. Ну, Бо ему в нос и попал. Кровь ручьем, Катана обиженно сопит, кровавыми пузырями булькает, но не уходит, и букет опять протягивает. А Бо растерялся: «Блядь! — говорит. — Бля-я-дь!» Притащил мокрое полотенце, Катану прямо на пол усадил и давай кровь вытирать. Вытирал-вытирал, а потом взял и поцеловал. Прямо в губы. А Катана его за воротник поймал — руки в кровище, трындец рубашке — и давай в лицо тыкаться, тоже целовать. Быстро так — лоб, щеки, губы.

— А дальше! — зачарованно потребовала Сай, опускаясь рядом.

— А дальше была ночь, то есть Бо мне не рассказал, — Сюрикэн хитро улыбнулась, на ее щеках появились две задорные ямочки, и помахала у Сай перед носом указательным пальцем, сделав хитрые глаза. — Но все было о-о-ч-чень хорошо. Даже не сомневайся.

— Ну... Ну и ладно, — подумав, решила Сай, тоже засовывая в рот конфету. — Мы одна семья, и так намного лучше. Не хочу чужаков.

— Так намного лучше, — кинув на нее исподлобья острый взгляд, осторожно согласилась Сюрикэн.

***

Генезис почти час сидел, обхватив колени, закрыв глаза и запрокинув голову. Казалось, что он дремлет. Бездействие раздражало. Молчание становилось невыносимым.

— Так и будешь сидеть? — не выдержав, легонько толкнула его в бок Сай.

— Да, — глаз он не открыл.

— Надо что-то делать.

— Я делаю, не мешай.

— Опять солджерские штучки?

— Опять. Если хочешь выбраться, дай мне еще полчаса.

Сай пожала плечами, но промолчала.

***

— Скушай конфетку, детка, и давай попробуем еще раз, — устало предложила толстая тетка в белом халате. — Ты когда-нибудь убивала человека?

От тетки воняло потом, а от конфет Сай уже тошнило, но она все равно протянула руку, взяла и засунула в рот маленького шоколадного монстрика. «Детка, сука! Какая я тебе детка?» Сай думала о том, что такие конфеты приносил ей Эл, и о том, что когда тетка начнет ее бить, она блеванет прямо на белый халат. Хорошо бы в жирную морду, но до морды не достать. Жаль.

Она сидела на неудобном стуле уже больше часа и молчала, а тетка все не оставляла своих попыток. В комнате было жарко, Сай не привыкла к теплу, ее разморило. Хотелось только одного. Чтобы эта жирная чокобиха заткнулась и оставила ее в покое.

За спиной в углу зашевелился ТУРК. Все это время он, скрестив руки на груди, наблюдал, не подавая признаков жизни. Она уже знала его имя: Вельд. Ищейка Шин-ра, которая выследила ее по кровавому следу и почему-то не убила. ТУРК догнал ее в старой лачуге, где раньше она жила с семьей — чистая, отчаянная нищета и холод, — напоил, перевязал глубокие раны на ноге и пообещал, что больше ничего плохого не случится. Сай ему не поверила.

— Оставь девочку в покое, Менди, — тихо попросил ТУРК, подошел к столу и тоже взял конфету. — Конечно, она убивала. В стаю иначе не принимают. Там нет места чистеньким. И перестань называть ее деткой, ей не нравится.

***

— Раздвинь ноги, сучка, или я сверну тебе шею и выкину труп в подворотню. Мне без разницы, будешь ты дохлая или живая, когда я тебе присуну.

Сай молчала, тратить силы на крики было нерационально. Никто не придет.

Мужик был здоровым и сильным, и самое плохое — одной клешней он удерживал над головой ее руки, вырвать которые не удавалось. Второй клешней — огромной и волосатой, он, громко сопя, расстегивал ширинку и уже почти справился. В голый живот — юбку он сорвал практически сразу — упирался толстый короткий член.

Главное, чтобы он не стал бить ее по голове. Тогда все, конец.

Тянуть дальше было опасно, Сай изловчилась и резко засветила уроду носком туфли под коленку. Мужик зарычал и ослабил хватку, отпустив ее левую руку. У Сай оставалось пару мгновений, сейчас он ударит. Она зажмурилась и ударила сама.

Мужик неожиданно громко хрюкнул и завалился навзничь, отпустив ее руку.

— Вот сука, — перед ней стояла невысокая коротко стриженая девочка в мужской черной одежде. Она была похожа на ангела — большие синие глаза, маленький курносый нос и почти белые волосы. Девочка нагнулась, вытерла об одежду таращущегося в темноту стеклянными зенками мудака кривой короткий нож и засунула его в ножны, спрятанные в голенище высокого шнурованного ботинка с модными серебряными крючками. Потом ткнула валявшегося на земле мужика носком под ребро. Тот был окончательно мертв. Из глубокой раны на шее ровно, без толчков текла темная кровь. Сай замутило.

— Я смотрю, ты и без меня справилась, — улыбнулась девчонка и указала пальцем на торчащую в животе у придурка рукоять кухонного ножа. — А я-то думаю, что-то он быстро копыта откинул! Даже не побулькал напоследнок.

На руках у девочки красовались черные кожаные перчатки без пальцев.

— Меня зовут Лин, — она протянула руку, и Сай осторожно пожала тонкие белые пальцы.

— Одри. Спасибо тебе. Если бы не ты, этот псих успел бы меня ударить.

— Перед смертью, — хохотнула Лин и наклонилась, обшаривая мудаку карманы. Достала и деловито пересчитала деньги в бумажнике, сняла с руки часы, а с шеи — медальон на толстой золотой цепи. — Неплохой улов, — глаза Лин вдруг остановились на ее руке и сощурились, — Покажи.

— Что?

— Руку покажи, глупышка.

Одри подняла руку, разжала пальцы и недоуменно уставилась на свою перемазанную кровью ладонь, с которой на землю и в рукав быстро стекали алые струйки. Кухонный нож, который она все время таскала с собой, был без гарды и даже без упора, и она сильно порезалась, когда воткнула его мужику под ребро, но даже не заметила. Одри испуганно уставилась на рану, ее затрясло.

— Садись, а то сейчас упадешь, — помогла ей опуститься прямо на землю Лин. — Вот бахамут! По-хорошему, надо линять, но... Нет, я тебя не брошу, не реви! — неправильно поняв слезы, внезапно полившиеся у Одри из глаз, поспешила успокоить девчонка. — Сейчас.

Она сняла куртку, стянула чёрную майку, которая была под ней, и быстро разорвав, перевязала порезанную руку:

— Ну все, пойдем. Отведу тебя в свою стаю. На улицах одной не выжить. Чем ты зарабатываешь?
— Я в «Сладкой пчелке» работаю, — постепенно приходя в себя, тихо шепнула Одри. — У них там еду на вынос делают, я разношу. Пирожки, сладкое.

— Пирожки, говоришь? — хмыкнула Лин. — Дурь ты разносишь, наркоту всякую, а не пирожки, — и почувствовав, что Одри напряглась и почти готова бежать, крепко ухватила ее за запястье. — Не бзди, я сама там работала, пока к стае не прибилась. Хреновый заработок. Рано или поздно или клиент обдолбанный прибьет, или монстр какой в подворотне заест.

— Заест, — согласно кивнула Одри и потупилась.

— Пойдем, — поднялась Лин и потащила ее за собой. — Только сейчас, — она достала дорогой, явно не купленный в магазине телефончик и стала со всех сторон снимать дохлого мужика. — Теперь тебя в стаю обязательно возьмут. Вот он, — хохотнула, — твой пропуск. И не бойся, — тут же успокоила, каким-то образом поняв колебания Одри. — Сестер у нас не трогают, не принято. Разве что ты сама захочешь.

— Что? — испуганно спросила Одри. — А! Нет, не захочу.

— Тогда скажем, что ты со мной, — приобняла ее за талию Лин.

— Скажем, — согласилась Одри.

***

— Ну, убивала, — она подняла на Вельда глаза и не мигая, с вызовом посмотрела в лицо. — И что ты мне сделаешь, ТУРК? Что ты можешь мне сделать, кроме того, что уже сделал? Убьешь? Давай! — она потянулась за конфетой, медленно развернула и засунула в рот.

— За что? — соревнуясь с ней в невозмутимости, пожал плечами ТУРК. — Тут праведников нет, скоро сама убедишься. Идем, я отведу тебя к твоим друзьям.

— К... друзьям?

— Идем. Поешь, помоешься, выспишься. Завтра у тебя будет долгий день. Завтра ты получишь новое имя и... Помнишь, что я тебе сказал, когда выследил? Больше с тобой ничего плохого не случится.

Вельд обманул ее и в то же время сказал правду. Плохое имеет много ликов и оттенков, но тогда она этого не понимала. Тогда она была счастлива, увидев Лин и двух младших из стаи живыми.
А на следующий день они все перестали существовать, унеся в прошлое старые грехи. Их место заняли Сай и Сюрикэн, Бо и Катана.**

***

— А как вы... Прости, я не знаю, как правильно задать вопрос. Боюсь обидеть, если не хочешь, не отвечай, — Сай сидела, положив голову на плечо Генезиса. Не важно, что у них не срослось. Он рядом, пусть те их отношения и остались в прошлом. Ведь он знал, что ничего не получится, и все равно пошел с ТУРКами в реактор. За ней. И пусть это уже не любовь, но все равно... все равно ей было хорошо.

— Не знаю, что сказать, — не сразу отозвался Генезис. — Он всегда мне нравился. Только я не знал, нравлюсь ли я ему. А потом оказалось, что он думал про меня точно так же.

— Мужчина, — слово вылетело само, и Сай разозлилась на себя, что не смогла скрыть сарказма.

— Какая разница? — не обиделся Генезис. — Человека любишь не за то, что у него между ног. Мы же не животные, чтобы ставить знак равенства между понятиями «любовь» и «инстинкт размножения», и даже не совсем люди. А что с этим делать — каждый решает для себя сам. Я решил.

— А я нет, — почему-то призналась Сай и расстроилась. — Наверное, со мной что-то не так.

— Видишь, все ты понимаешь. Только малодушничаешь, опасаешься принять то, что давно поняла — можно жить вне установленных кем-то правил. Но ты все еще пытаешься вписаться в норму, боишься выпасть из колоды и придумать собственные правила. А норма — понятие скучное и относительное, Сай, и мир, как ни странно, принадлежит «не таким», но тебя пока слишком волнует, что скажут те, кто находится рядом. Жить по чужим правилам проще, вот только... — Генезис покачал головой. — Прости, это не мое дело. Хорошо, что твоих друзей сегодня здесь не было.

— Хорошо, — машинально согласилась Сай. Удивительно — она совсем не разозлилась, как раньше, когда Рапсодос позволял себе такие интонации. Наоборот. Очень хотелось, чтобы он продолжил, казалось, вот-вот и она поймет, поймает неуловимое, но такое важное, что не дается в руки, от чего ее личная жизнь превратилась в череду ошибок и разочарований. Но Генезис сменил тему, и разговор снова завял.

***

Как они «сплелись хвостами?» — так это, смутившись, назвал Андж. Он тоже никак не мог подобрать нужное слово, но как-то ведь это нужно было называть, и он, наконец, придумал — вот так нейтрально и даже забавно. От воспоминаний Генезису стало хорошо, он улыбнулся. «Сплелись хвостами» — ему понравилось.

Как все произошло? Странно, как-то неправильно и... обычно, что ли. Он и сам долго не мог поверить, что это не сон.

***

Генезис сидел в баре, пил разбавленный джин и думал, что если ничего не предпринять, тщательно взрощенный личный пиздец останется с ними надолго. А предпринять можно только одно. Закончить, поставить точку. И если раньше он думал, что привыкнет, что постепенно все изменится, а если нет — можно и потерпеть, то сегодня пришло понимание, что нет, не изменится, а терпеть он так и не научился. Да и не хочет он привыкать и терпеть, не нужно ему таких отношений, и старая поговорка справедлива: хороший секс — совсем не повод для близкого знакомства, и лучше бы он оставался просто сексом. Но теперь что уже? Попали. Сай не виновата — он не подарок, но и он не виноват — ничего не скрывал, никого не обманывал — он такой, какой есть.

А еще эта девочка рядом с Сай... Сюрикэн. Хорошая девочка, умная. Смотрит так, что кажется, сейчас задымишься, а молчит. Ни одного кривого слова. Но если он не решится, то счастья не будет никому, и длиться все это будет до бесконечности. До пули, которая разорвет порочный круг, до последнего дыхания. Его или её. И тогда все закончится. И кто-то скажет: «Как глупо! У них же всё только начиналось», но это будет не правда. Потому что это не начало, а бег по кругу. Потому что Сай права, и это не любовь. Просто секс и просто потребность не быть одному, которую они оба реализовали за счет друг друга. Своеобразная обоюдовыгодная сублимация — притупляется желание получить то, что получить невозможно. Хоть какое-то облегчение — слабое, ненадолго, но отвлекает и создает ощущение благополучия: «У них отношения» — многозначительно. Многие бы позавидовали, если бы они афишировали связь, но Сай не хотела, а ему было все равно.

Но сегодня все изменилось — ставший уже привычным скандал больше не вызывал желание что-то предпринимать: покупать цветы, идти мириться и извиняться. Сегодня все было по-другому, и послевкусием осталась только апатия и легкая грусть. Что-то заканчивалось и уходило, а окликать тающее и призрачное он не спешил. И кажется, Генезис закрыл глаза, потому что произнесенное слева и чуть за спиной: «Привет. Что-то случилось?» заставило вздрогнуть всем телом.

— Ч-ч... Ты меня... — напугал? Застал в расплох? — Привет, — светящиеся мако глаза со ставшими вертикальными, как у змея, в полутьме бара зрачками, смотрели не мигая, словно из другой реальности. — Да так, ерунда. Все живы и целы. Остальное — не важно.

Сефирот кивнул, пододвинул высокий барный стул к стойке и сел на него. Длинная нога прекрасно доставала до пола. Вторую он подогнул под себя. Махнул бармену:

— Мне то же самое, что ему, только не разбавлять. Поссорились? — показал он неожиданную осведомленность.

— Расстались, — хмуро ответил Генезис и внезапно проснувшимся, люто ненавидимым солджерским чутьем, ехидно демонстрирующим его инаковость, ощутил, как изменилась аура Сефирота. Он отчаянно зафонил целым букетом переплетающихся, неподдающихся дифференциации эмоций, при этом по-прежнему оставаясь невозмутимым.

— Уверен?

— Сегодня, мой друг, я перевернул последнюю страницу этой книги, — Генезис улыбнулся, стараясь, чтобы прозвучало ненапряжно. — «Вот и все, дописана история, точки все расставлены над «i»... — улыбка получилась не очень. Хреновенькая такая улыбочка, скорее гримаса.

— Давай выпьем, — Сефирот поднял стакан и они, чокнувшись, выпили, закрыв тему. Потом они снова пили и разговаривали. О чем? Да, собственно, ни о чем. О жизни, о работе, об общих знакомых и об угрозе терроризма, о новом спектакле в мидгарской опере и многом другом. Вскоре Генезис почувствовал, что его отпускает, понял, что загрузился проблемой по самое не могу, но теперь она его больше так не волновала. Музыка в баре оказалась громкой и очень некачественной, хотя до этого он ее просто не слышал, а мелькающие огни на сцене неприятно яркими.

— Поехали ко мне, — видимо, заметив, что он морщится, предложил Сефирот. — Выпьем кофе в тишине.

— Поехали, — согласился Генезис. Здесь ему надоело, а идти домой не хотелось.

Квартирка Сефирота оказалась в двух кварталах, и ехать туда было не нужно, они прошли это расстояние пешком, не прекращая болтать.
— Неплохо устроился, — оценил Генезис небольшую, аккуратно убранную комнату, в которой они оказались. — Вполне уютное гнездышко для перепихнуться подальше от чужих глаз.

— Шутишь? — хохотнул Сефирот. — Я здесь отдыхаю и наслаждаюсь одиночеством. А для одноразового секса лучше подходит номер в отеле. Зачем лишние сложности? Моя кровать — это святое.

— Резонно, — согласился Генезис и пошел на кухню. Кухня оказалась тоже небольшой, и было видно: особо тут ничего не готовят. Разве что напитки. Оглядевшись, он повернулся к замершему за спиной Сефироту. — Где у тебя кофе?

— У меня нет кофе... Джен, — не отводя долгий немигающий взгляд, ответил Сефирот после короткого молчания и, сделав шаг вперед, потянулся рукой и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Генезиса, провел пальцами по выступающей ключице и расстегнул вторую. Тот замер, рубашка упала на пол, а Сефирот сделал вперед еще один шаг и, положив руки на плечи, осторожно поцеловал Генезиса в губы, как будто спрашивая разрешения, и он ответил. Так, как давно мечтал.

— Пойдем в спальню? — хрипло шепнул Сефирот и крепко прижал его к себе, жадно целуя шею и лицо.

— Да, — отозвался Генезис, даже не вспомнив, что только что генеральская кровать была объявлена святая святых. — Да, пойдем.

А рано утром позвонил Лазард. Сначала Сефироту и тут же — ему. «Лавина» устроила очередное безобразие, и надо было срочно одеваться и нестись в Шин-ра билдинг, благо не далеко. Собирались они в бешеном темпе, коротко перекидываясь репликами по предстоящей миссии. Мысли о безумной ночи временно отступили на второй план, но к обеду, когда Генезис весь в мыле вернулся в здание корпорации, мысли тоже вернулись, и стали доставать с завидным упорством.

Что теперь? Генезис не знал и был уверен только в одном: независимо от будущего, прошлое осталось в прошлом. Так дальше — нельзя, да и не получится, потому что уж лучше никак, чем как было. И что делать, если Сай решит помириться сама? Такого не случалось ни разу, но вдруг? Он не хотел расставаться плохо, но расставаться через тягостные разговоры и объяснения — тоже не выход. Он долго терзался предположениями, но потом решил отпустить ситуацию: Сай не придет, она всегда тяготилась их отношениями. А Сефирот... Он прекрасно утешил его, когда Генезис в этом нуждался. И неплохо утешил, надо сказать. Но если он сделает вид, что ничего не произошло... Что тогда? Повторять старые ошибки Генезис не готов. Этой ночью он получил то, на что даже не надеялся, но чего давно желал. Просто запрещал себе об этом думать. С Сефиротом они дружили. Не так, как с Анджилом, но все-таки это была дружба. А на большее Генезис и не рассчитывал — Сефирот всегда казался ему холодным и безразличным к сексу. Поэтому Джен и не пытался. Дорожил отношениями, пусть дружба — это было совсем не то, чего бы хотелось. И вот теперь все стало совсем сложно. Или наоборот — пока не понять.

А потом тренькнул телефон и пришло сообщение: "Перекодировал дверь, брелок у тебя в левом кармане плаща. Буду к восьми. Пожрать привезу, купи кофе, я не умею выбирать." Генезис перечитал сообщение три раза, пока не почувствовал, что он, наконец, действительно счастлив. И не важно, что Сефирот не написал «люблю». Это было не главное.

Цветы для Сай Генезис в этот день так и не купил. Зато купил кофе. А «люблю» Сефирот не сказал. Ни этим вечером, ни потом, и хоть все сложилось замечательно, но про любовь услышать Генезису почему-то очень хотелось. Глупо, конечно, но что делать, если он вот такой?

И вот однажды это все же случилось. Только лучше бы нет. Потому что такого ужаса, как в этот вечер, когда они попали в засаду в старом вутайском форте (где-то через полгода после того, как они с Сефиротом «сплелись хвостами») Джен не испытывал никогда.

Когда Сефирот, судорожно прижимая руку к груди, на которой быстро расплывалось большое темно-красное пятно крови, закрыв глаза, мгновенно побелевшими губами прошептал: «Я тебя люблю, Джен» и отключился, Генезис никакого счастья не испытал, совсем наоборот: сердце ухнуло куда-то под ноги, и он ясно осознал, что времени почти не осталось, Сефирот чувствует, что долго не протянет, явно собирается помереть, и дело дрянь. С кровотечением материя справится, но разорванный в клочья бронх надо бы сначала сшить.

А вместе с этим пришло понимание, что быть монстром — совсем не плохо. Наоборот, это просто счастье — иметь крыло и уметь летать. И то, что он так ненавидел в себе, чего боялся и не хотел принимать, стало подарком богини.

Этот случай стоил ему седых волос, но окончательно примирил с самим собой. Он успел, и Сефирот выздоровел, а Генезис постепенно, но все чаще стал пользоваться теми «подарками», которые давала ему сущность монстра.

***

Кажется, Сай задремала, а когда проснулась, все было по-прежнему. Генезис спал рядом, в пещере стояла полная тишина, как в могиле, и уверенность, что их обязательно найдут, которую подарил ей бывший, стала постепенно таять. Она обняла колени руками и попыталась успокоиться. Мысли крутились вокруг одного — как хорошо, что ее друзья остались в Мидгаре, и как плохо, что они сейчас переживают, думают, что она погибла. И Сюрикэн... Трудно даже представить, что с ней творится. Верная, рассудительная Сюрикэн, которая всегда была рядом. Сай догадывалась, видела, как подруга на нее смотрит. Конечно, она переживала, когда в жизни Сай появился Эл. И потом, все ее многочисленные и короткие романы, Генезис, которого Сюрикэн, (это было совсем едва, но заметно), недолюбливала, и которому ни разу не сказала плохого слова.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала она однажды. — Пусть даже... — и тяжело вздохнула.

— Пусть даже что? — переспросила Сай.

— Ничего, — подруга отвернулась.

Пусть даже не со мной — вот что она имела в виду. Но почему-то это стало очевидно Сай только сейчас, в полумраке пещеры, когда что-либо изменить было уже нельзя. Они больше не встретятся, и она так и не скажет Сюрикэн, как та ей дорога, и что Генезис прав: смешно любить человека за его пол. Бо и Катана это поняли, а она... Она так долго отталкивала очевидное, что пришла к финалу просто ни с чем. Так и не попробовала, не научилась себя понимать или научилась, но теперь-то чего уже? Сама виновата, что в ее жизни так и не произошло чуда, не сбылось, счастье едва коснувшись, улетело прочь.

Сай вскочила. Бешеная потребность хоть что-то предпринять — биться головой о стены пещеры, рыть землю или кричать — не важно, лишь бы не сидеть и не ждать непонятного, рвалась наружу.

Генезис открыл глаза и посмотрел удивленно.

— Что?

— Так и будем сидеть? — спросила она. Голос нервно дрожал.

— Нет. Отойдем вон в тот угол, — показал Генезис на нишу за ее спиной.

— Зачем?

— Ты не слышишь?

Сай прислушалась. Сначала казалось, что ничего нет, но потом она услышала. Монотонный, очень тихий рокот где-то в глубине скалы.

— Уже давно, — подтвердил ее догадку Генезис. — И все ближе. Думаю, ждать осталось недолго, — он встал и перестелил плащ туда, куда показывал.

Сай села, едва сдерживая нетерпение, ее била внутренняя дрожь — рокот постепенно нарастал и вскоре стал таким громким, что сомневаться не приходилось — что-то или кто-то идет напролом сквозь породу. И еще через четверть часа они увидели, как дальняя стена вздрогнула, и из нее показался огромный бур горного рудокопа, безжалостно дробящий твердь пещеры. Потом бур спрятался — рудокоп дал задний ход, и в образовавшуюся дыру хлынул белый свет его фар.
Тут же в луч света впрыгнула высокая фигура:

— Йо?! — радостно заорал прибывший, и сразу стало понятно, что помощь пришла.

Рено поднял в воздух обе руки и подпрыгнул, видимо, от переполнявших его эмоций. — Не верил до последнего! Сефирот, мать его за ногу, колдун, бля, хренов! — заорал он. — Как вы?

— Нормально мы, — поднялся Генезис и сделал несколько шагов навстречу Рено. Он улыбался.

В образовавшуюся дыру пролезли еще двое и это были Бо с Катаной. Они сразу ринулись к Сай, стали ее ощупывать и обнимать. Бо что-то говорил про Сюрикэн, про то, что она все равно знала — все будет хорошо, хоть глаза на мокром месте. И про то, что это же надо, чтобы так повезло, и еще много разных слов об отчаянии и надежде, и что Сефирот приказал копать здесь, а они копали, хоть тоже не понимали, зачем, но вот же, длинноволосый оказался прав.

А потом все вдруг замолчали. Потому что в пещеру шагнул еще один человек. Точнее, что он человек, Сай давно и не без причин сомневалась. И вот теперь она снова подумала, что нет. Не бывает людей с такими глазами, с таким лицом и с такими волосами. И еще о том, как Джен с ним... в одной постели. Странно и страшно.

Сефирот, в черном плаще с серебряными наплечьями, в этом склепе выглядел спустившимся под землю богом войны — бледный до синевы, с черными тенями под запавшими горящими зеленым глазами. Рот — узкий темный росчерк молнии, и рукоять Масамуне за плечом. Он подошел к Генезису, на бесстрастном лице не отражалось ни одной эмоции:

— Я их всех убил, — неожиданно низким и звучным голосом сказал Сефирот. — Пойдем. Я привез тебе кофе и булочки с джемом.

— Пойдем, — согласился Генезис, счастливо улыбаясь личному монстру.

Тогда Сефирот вдруг нагнулся и легко поднял немаленького Рапсодоса на руки.

— Эй, поставь! — попробовал протестовать Генезис и обнял Сефирота за шею, удобней устраиваясь у того на руках. — Со мной все хорошо.

— Не хочу, — после недолгого раздумья, ответил Сефирот и повернул со своей ношей к выходу.

— Ну ладно, неси, — согласился Генезис. — Хочу кофе и булочку. И лимонада.

— Воды привез, — рыкнул Сефирот.

— Лимонада.

— Хорошо. Купим лимонад.

— И мороженое.

— Сначала получишь за «подвиги», а потом мороженое.

— Поставь меня на землю, злокозненное чудовище!

— И не подумаю.

— Отпусти, коварный монстр!

— Ни за что!

И так переговариваясь, они ушли, а Бо сказал:

— Ну и пусть несет. Если ему так хочется. Тут недалеко, дробить камни было дольше.

— Сефирот еще на подлете снял в местном отеле апартаменты на двоих. С джакузи. И заказал ужин в номер. Я слышал, как он по телефону разговаривал, — пояснил Катана.

— Сегодня кто-то оторвется по полной, — хохотнул Бо. — С монстрами и мороженым, — и протянул Сай флягу с водой. Пока она пила и умывалась, Бо рассказывал, что когда они летели в Юнон, Сефирот почти все время сидел в кресле, закрыв глаза, казалось, что спит, но губы его иногда шевелились. А Ценг сказал: «Не мешайте», и они не мешали. Потом Сефирот очнулся и позвонил в отель. А когда они приземлились, почти сразу начался бой. Террористы — уроды — добили всех выживших, но потратили время, и поэтому Сефирот их выследил, взяв след как дарк-нейшен, казалось, верхним чутьем. Террористы уже сели в вертолет и поднялись в воздух, но он вынул свой странный меч, и в него откуда-то из темноты небес ударила белая молния, соединив кривым росчерком клинок с застывшим в небе проткнутой стрекозой, как на сюрреалистической картине сумасшедшего гения, вертолет «Лавины». Сильно запахло озоном и гарью, а вертолет вспыхнул свечкой и лопнул, как мыльный пузырь, красным и горячим. Но Сефирот даже не стал смотреть, выжил кто или нет, очень спешил Генезиса откопать.

— Вы тоже идите, — прервал его рассказ Рено. — Я перепрограммирую рудокоп, развернусь — и за вами. Быстро не будет.

Они шли по гигантскому свежему тоннелю, и Бо рассказывал, что, прибыв на место, Сефирот еще в геликоптере сказал, что Генезис жив и Сай с ним. Потом потребовал карты подземных пещер, повертел так-сяк и решил, что рыть надо сбоку. Потому что сверху разлилось мако и еще не стих пожар.

— А Рено спросил: «Откуда ты знаешь, что живы?» И Сефирот ответил: «Знаю», а Ценг снова сказал: «Не мешайте. Делайте, как говорит». И Сюрикэн тоже все твердила, что все будет хорошо, потому что если ты с Рапсодосом, то не пропадешь, что он солджер первого класса, и Сефирот вас обязательно найдет, ходила за ним хвостом и даже не плакала.

— Генезис меня спас, — задумчиво подтвердила Сай, вспоминая, как тот сидел в пещере, закрыв глаза, и только иногда шевелившиеся губы выдавали, что он не спит. — Если бы не Генезис — все, конец.

— Удачливый ублюдок, — хмыкнул Бо.

— Не называй его так, — попросила Сай. — Он не удачливый, а профессионал, и он — мой друг.

— Хорошо, — удивленно согласился Бо. — Ты раньше не говорила, что не нравится, вот я и называл. Больше не буду. Он нормальный парень, — добавил, сделав паузу. — Слегка ебанутый. Ну-у-у... Как все крутые солджеры, но и ТУРКи не сахарная вата. А Сефироту такой в самый раз подходит.

— Подходит, — искренне согласился Катана. — Они друг для друга, в этом ты прав.

— Наверное, — отозвалась Сай. — Солджера поймет только солджер.

— Известное дело! — хохотнул Бо. — Они вообще... другой вид. Вот! Вот мы и пришли.

На выходе их ждал Ценг. Он ничего не сказал, только коротко и крепко обнял Сай и показал куда-то рукой. Сюрикэн. Та стояла совсем недалеко и, увидев их, сделала шаг навстречу, а потом опустилась на колени. Как будто все силы враз покинули ее тело. И тогда Сай рванулась вперед, бухнувшись в пыль прямо перед ней. А Сюрикэн, словно не веря, что это реальность, медленно протянула руки и коснулась ее лица: бровей, губ, провела по ним дрожащими пальцами и беззвучно заплакала. И тогда Сай поцеловала ее прямо в губы. А потом осторожно вынула из уха пусету с встроенным воком и поменяла ее местами с пусетой Сюрикэн. Они обнимали друг друга и обе плакали, и обеим было все равно, что кто-то на них смотрит. Сай думала о том, что наконец все правильно и что теперь все у них сложится. Они будут жить долго и очень хорошо, у них будет свой дом, и даже дети будут, если они захотят. Попросят Бо и Катану — они же семья и они ТУРКи. А ТУРК ТУРКа всегда поймет, и если кому-то все это странно, то ей глубоко плевать. Потому что жить надо пока живется, и так, как хочется, а не так, как правильно — сегодня она наконец это поняла. И виноват во всем был, конечно, Генезис, но какая разница? Зато у них с Сюрикэн теперь есть одно на двоих большое счастье.

__________________

* - Игорь Северянин
** - Сай — традиционное оружие народа Окинавы (Япония). Колющее клинковое холодное оружие внешне похожее на трезубец с коротким древком и удлиненным средним зубцом.
Сюрикэн — японское метательное оружие имеющее форму звездочек, игл, монет и т.д.
Бо — боевой посох из дерева или бамбука . Часто обшивался металлом.
Катана — японский длинный меч, традиционное оружие самурая.

@темы: Финалка 7., ФФ стори, ФБ-19

---

ФБ-19 лето

Я редко пишу фики, чтобы в первую очередь совсем для себя. Вот этот - один из. Не могу сказать, что мне полегчало, скорее наоборот, но уже написал.

Название: Иногда они возвращаются
Автор: fandom Final Fantasy 2019
Бета: eanatum
Размер: миди, 5563 слова
Канон: Final Fantasy VII
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: NC-17
Примечание/Предупреждения: ООС, AU,



— Берегись! Слева! — Джейн на автомате с разворота ударила по размытому темному пятну. Кусок арматуры встретил что-то живое, и тварь со злобным воплем свалилась ей под ноги. Еще один удар по шипастой голове с оскаленной зубастой пастью. Не останавливаться! Остановиться — значит погибнуть. За спиной кто-то отчаянно вскрикнул. Мира или бабуля? Быстрый прыжок в сторону и еще один удар. На этот раз им не уйти, тварей слишком много. Мира! И уродец, вцепившийся ей в горло. Удар. Кажется, она опоздала. В предрассветной дымке, в которой тонут развалины бывшего Мидгара, видно не дальше полутора метров. Куда бежать? Где все? Темный силуэт справа. Вроде бы Биггс. Да, вспыхнувший в его руке факел позволяет увидеть картину боя почти полностью. Люди и монстры — неистовая круговерть, борьба за существование, как она есть. Секунда задержки, и что-то большое прыгает на нее из-за разрушенной стены... Не успеть! Темная размытая тень из-за плеча врезается прямо в грудь жаждущего ее крови дракона завета. Громкий вой монстра, у которого забрали добычу, бьет по барабанным перепонкам электрическим разрядом. Крылатая гадина лупит по земле крыльями, поднимая желтую мерзкую пыль, в бессмысленных попытках сбросить с себя того, кто пришел Джейн на помощь. Черная спина и молотящий по земле длинный хвост, громкий победный рык, и победитель поднимает окровавленную морду от тела мертвого монстра. На Джейн внимательно смотрят два жёлтых глаза с вертикальными зрачками на вытянутой скалящейся морде. Дарк-хунд. Их дарк-хунд. Еще мгновение зрительного контакта, и зверь делает резкий прыжок в сторону. Туда, где из последних сил отбивается от нескольких наседающих багрисков Биггс. Хунд сбивает одного из них прямо в воздухе мощной лапой с острыми, как лезвия клинков, когтями, мощные челюсти с громким треском рушат хитиновый покров второй летающей дряни. И снова прыжок в сторону, и снова хруст. Дарк бьет без промаху.

— Мира! — Джейн нагибается над неподвижным телом подруги. Конец, без вариантов. Тёмная лужа крови под ногами, и в ней — оторванная рука, а рядом в зеленоватой слизи барахтается полудохлая синяя пакость, разрубленная почти напополам, но продолжающая злобно щелкать зубастой пастью и ползти к своей добыче. Мира... Времени нет ни на слёзы, ни на сожаление.

Вперёд. Туда, где в медленно плывущем тумане кто-то живой всё ещё пытается сражаться.

Дядюшка Тод - бывший солдат Шин-ра и сожрать себя без долгой прожарки не даст. Куском ржавой трубы с вбитыми в неё гвоздями он машет с такой скоростью и удовольствием, что остается только удивляться, почему он ушел из армии на скучную работу телохранителя, но на удивление времени тоже нет, и Джейн, ловко сбив кровожадного блуга, попытавшегося атаковать дядю со спины, бежит дальше.

Большая Берта молча (а как еще может немая?) месит огромными кулачищами в шипастых тактических перчатках визжащего клыкохвоста, буквально вбивая тварь в землю. Тут помощь не нужна.

— Бабуля! — ничего. Или она просто не слышит?

Почти под ноги Джейн из тумана выкатывается визжащий, рычащий клубок. Дарк-хунд нашёл противника по размеру и теперь, запустив клыки-кинжалы в мощную шею, яростно треплет здоровенную, почти вдвое больше его, шестилапую слизистую гадость с маленькой и приплюснутой мерзко бугристой головкой. Тварь больно верещит на грани ультразвука, пытаясь достать клешнями с острыми крючьями висящего у неё на загривке хунда.

— Бабушка! — больше на Джейн никто не нападает. То ли они всех перебили, то ли монстры отступили, почуяв, что добыча не так безобидна, как казалось сначала.

Алый луч вываливающегося из-за развалин солнца быстро убивает туман, в котором так легко прятаться смерти.

Джейн медленно осматривается по сторонам. Лихорадка боя отступает, движения собственного тела становятся вялыми, словно она видит себя со стороны в замедленной съёмке. Кто? Кто еще остался жив?

— Молодец, Фея, молодец, — зверски уставший, но вполне целый Биггс чешет за ухом трущегося о его ноги хунда. Зверь сильно хромает, черные бока неприятно поблёскивают — кровь монстров и его собственная, подсыхая, образовывают на боках неровную слоистую корку. — Умница, Фея, если бы не ты, я бы не отбился.

— Бы-б-бы! — согласно кивает Большая Берта.

Джейн устало прикрывает глаза. Если бы не Фея, сегодня бы никто. А завтра? А дальше?

***

Единственной их надеждой стало уйти за пределы разрушенного города, но в какую сторону двигаться? Сначала шли по солнцу, а оно, как будто в насмешку, поднималось каждый день совсем не там, откуда его ждали. Когда солнце «прыгнуло» под прямым углом практически в середине дня, Биггс, наконец, догадался, что доверять не стоит и ему.

«Оптический обман, — прокомментировал дядюшка Тод. — Свет отражается от пыли, поднявшейся в атмосферу. Мы видим то солнце, то его отражение, но не можем их отличить».

Жёлтая пыль, пахнущая плесенью и кровью. Она появилась как будто из другой реальности, когда разрушенный обломками метеора Мидгар рухнул вниз, похоронив Город-под-плитой со всеми его обитателями и теми, кто спустился туда сверху, думая, что бетонные перекрытия спасут от падающей с неба смерти. Огромная братская могила, сочащаяся через многочисленные разломы густым трупным смрадом.

Кто оказался поумней, успел вырваться из города. Но большинство так до конца и не поверило, что это конец — все ждали чуда: кто надеялся, что всемогущая Шин-ра справится с проблемой, кто говорил про великую древнюю из Города-под-плитой, которая призовёт Белую Святость. Потом оказалось, что древняя вроде бы и была, но то ли Святость не пришла, то ли древняя с ней не справилась, и за это ее убил Сефирот. Другие говорили, что древняя сама померла ещё до всего, но какая теперь разница? В слухи о том, что метеор на Гаю притянул именно Сефирот — первый клинок корпорации — всерьез никто не верил. Метеор не детская юла на верёвочке, а Сефирот — солдат, а не злобный колдун из сказки. Да и разнести к херам весь город — какой в этом смысл? При желании он и так мог захватить Мидгар со своими солдатами — армия слушалась вутайского демона и героя беспрекословно, да и народ был бы не против — в последнее время шинровские собаки мало у кого пользовались популярностью. Но что уже сейчас думать об этом? Поздно и бессмысленно.


Разрушенные улицы узнать практически невозможно. Они часто и долго спорили, где находятся и куда надо идти, но кто прав, удостовериться получалось редко. Иногда мелькала знакомая разбитая вывеска или кому-то казалось, что он узнаёт недоразвалившуюся постройку. Семь дней в плену смерти — только безлюдные развалины, кишащие монстрами и крысами. Может быть, люди и встречались на их пути, но в контакт вступать не спешили и прятались, видно, их группа с дарк-хундом во главе не вызывала доверия. Двигаться просто по прямой не получалось — какая прямая? В хаосе из разбитого стекла и бетона есть только хаос. И трупы.

Трупы попадались практически на каждом шагу. Внезапно захлестнувшая город влажная жара делала процесс гниения быстрым, сладковатый тошнотворный запах теперь густо пропитывал все развалины: «Слишком много испарилось воды и слишком плотный слой пыли в атмосфере», — так объяснил резкую смену климата толстяк Холландер — какой-то совершенно отчаявшийся научник из Шин-ра, случайно прибившийся к ним позавчера. Толстяк сначала испугался чуть не до сердечного приступа, и бабуле пришлось отливать его водой, а потом очень обрадовался, даже плакал, когда дядюшка Тод согласился его оставить. И вот теперь Холландер мёртв, лежит с разорванной глоткой, и какой-то смелый мелкий трупоед уже обгладывает его тучное лицо.

Дарк-хунд с мелочью связываться не стал, глухо рыкнув, отпугнул многоногую жадную тварюшку и, нагнувшись, стал лизать кровь, обильно текущую из рваных ран на круглом, поросшем редкими чёрными волосиками, как будто вздутом, животе мертвого дядьки:

— Фея, фу! — Джейн затошнило. Странно, они даже не успели понять этого человека: хороший он или плохой, приятный или противный...

— Быб! — заступилась за хунда Берта, показав на мёртвого толстяка и проводя ладонью себе по шее.

— Знаю, что мертвый, — согласился дядюшка Тод.

— Б-бы-бы!

— Да пусть, какая мне разница, — отмахнулся дядюшка Тод. — Толстому уже все равно, а без хунда нам бы пришел конец ещё вчера. — Большую Берту — своего верного боевого друга — он безошибочно понимал без слов.

— Не трогай, — тёплая ладонь Биггса мягко легла на плечо Джейн. — Должна же она что-то жрать? Смотри, как её потрепали, — Фея жадно лакала густую остро пахнущую железом кровь. — А этому, — Биггс показал подбородком на Хайдеггера. — Этому действительно уже всё равно.

— Да, — медленно кивнула Джейн. — Пусть поест. Вряд ли она даст обработать себе раны, а если монстры снова нападут... — она махнула рукой. Десять дней с момента падения метеора — и Джейн стала другим человеком. Это открытие она тоже восприняла абсолютно равнодушно: они все стали другими в этом новом и страшном мире, где господствовали смерть и рационализм, где не было места глупым сантиментам и предрассудкам. — Поест — догонит. Бабуля! Слава Гайе, ты жива!

За спиной Фея, как будто поняв, что разрешение получено, с наслаждением, урча, уже драла что-то мокро и сочно хлюпавшее.

***

Дарк-хунд приблудился к ним четыре дня назад. Долго плёлся хвостом, держась на расстоянии, а они боялись, думали, что нападёт. После падения метеора монстры, учуяв запах крови и гниения, ринулись в бывший Мидгар толпами, как будто кто-то открыл дверь в преисподнюю. Мёртвые и выжившие теперь были для них лёгкой добычей. Почему бы и хундам не поохотиться на свежее мясо, которое не может себя защитить? Идея попробовать подозвать зверя на привале принадлежала, конечно, бабуле. Похлёбку из сушеных бобов и банки тушенки, которую они нашли вчера в разрушенной лавке, хунд, естественно, жрать не стал, но вполне резво подбежал на зов, правильно оценив жест-приглашение. Понюхал содержимое тарелки, презрительно фыркнул и лёг возле костра рядом с маленькой Трис, как ни в чем ни бывало толкнувшись ей под руку лобастой головой — чеши.

— Собацька! — радостно пискнула младшая сестрёнка и тут же зарылась маленькими ручками в густую жёсткую шерсть за ушами. Дарк довольно зажмурился.

— Трис, не...!

— Собацька холошая!

— Домашний он, — махнул рукой дядюшка Тод. — Хозяин, видать, помер, вот и слоняется неприкаянным.

А все это уже и так поняли. Сколько душ за эти дни проглотил жадный Лайфстрим, даже прикинуть сложно. Много. Нереально, пугающе много, и что будет дальше — этого не знал никто. Почему бы одним из умерших и не оказаться хозяином хунда? Живых в Мидгаре осталось намного меньше, чем мёртвых.

***

Они отошли от опасного места километра на три и только тогда решили остановиться. После боя, после всего пережитого уже просто не оставалось сил идти дальше. Там опасно, а здесь? Да кто его знает? Смерть сзади и спереди, сбоку и с неба. Они устали бояться.

Два дня назад дядюшка Тод заметил, что хунд, когда его запустишь вперёд, четко держит одно направление, возвращаясь на выбранную им прямую, если приходится что-то обходить. Куда он ведёт? Какая разница. Главное — они будут двигаться не по кругу, а значит, рано или поздно выйдут из этого проклятого заколдованного города. И может, даже найдут то, о чем так любили поговорить на привале бабуля и дядюшка Тод — заброшенную ферму или хутор. Или не сильно заброшенные. Обузой они не будут, работать умеют, а сейчас только весна. К холодам, может, все и наладится. Осядет пыль, созреет урожай — должны протянуть. За городом-то никакого метеора не падало.

Хунд, которого с легкой руки Трис все стали называть Фея, все-таки дал себя осмотреть. Раны на его теле были многочисленные, но больше не кровоточили, и Джейн обработала их антисептиком, выбрав не пекучий, а потом просто засыпала антибиотиком из флаконов для инъекций, которые им повезло найти в разгромленной аптеке. Не самый правильный вариант, но лучше, чем ничего. Хунд терпел, даже не рычал, только иногда непроизвольно подёргивалась кожа на боках, да вздрагивала губа, мягко прикрывавшая смертоносные клыки.

— Феечка умница, молодец, — похвалила Джейн.

— Бы-ббы, — подтвердила Большая Берта.

Широкий лоб хунда тут же ткнулся в освободившуюся руку — хорошая девочка — значит, чеши.

***

Вечером они зажигали костер и поддерживали огонь до утра. Пламя отпугивает монстров — это известно каждому жителю Гайи. Но оно же притягивает мародёров. Мародёры... Джейн не знала, что такое возможно. Зачем нападать на уцелевших людей, если вещи, ценности и еду можно легко найти в развалинах?

— Им просто нравится убивать и издеваться, — объяснил дядюшка Тод. — Война превращает в чудовищ тех, кто носит это в душе. В своё время я таких повидал не мало. Свои или чужие — разговор был коротким. Мы их просто вешали. Вот она и вешала, — дядюшка Тод, сжав кулак, ткнул большим пальцем в Большую Берту.

— Бы, — подтвердила та коротким кивком.

— Как? — опешил Биггс.

— За шею, — недобрый оскал напомнил о том, кем был дядюшка раньше. Не просто солдатом второго класса, а героем войны и боевым командиром. Ну а Берта числилась его адъютантом, а кем была на самом деле — сложно сказать. Точнее, сложно сказать, кем она не была. — КоротЕнько и с чувством, — продолжал дядюшка. — Трибунал прямо на месте и, если подлость доказана, верёвку на сук и табличку на грудь: «Мародёр», чтобы ни у кого желания падаль закопать не образовалось.

Биггс - бывший боевик “Лавины”, выживший по чистой случайности один из всей группы, когда (ещё до падения метеора) ТУРКи обрушили опору седьмого сектора на базу террористов в Городе-под-плитой, был парнем совсем не нервным, но тут проняло и его. Биггс посмотрел на Большую Берту искоса и его заметно передёрнуло. Джейн было плевать, ничего нового о дядюшке и его верной подруге она сегодня не узнала.

***

Зря они заговорили о мародёрах, ох зря. Есть же поговорка: «Не буди лихо...» Так оно и вышло.

На следующий день Фея вывела их к небольшой площадке, свободной от обломков зданий. Три трупа возле потухшего костра. Женщина, девушка — почти девочка и старик. Они были живы ещё совсем недавно. Трупоеды не успели объесть добычу, и Джейн, сжав челюсти, молча таращилась на голое тело своей почти ровесницы. Руки связаны, ноги широко раскинуты, горло перерезано от уха до уха.

— Это сделали не монстры, — подтвердил её подозрение дядюшка. — Это зверьё ходило на двух ногах.

Фея возбуждённо повизгивала метрах в пяти, что-то царапая когтистыми лапами.

— Ещё труп. Мужчина, — настороженно оглядываясь по сторонам, напряженно выдавил Биггс. — ТУРК. Похоже, был в дозоре и вот, недосмотрел. Его первого и завалили. Фу, Фея! Ну чего ты к нему привязалась?

Хунд возбуждённо бил себя по ногам длинным хвостом и вопросительно заглядывал Биггсу в глаза.

— Может, хозяин? — Джейн подошла поближе. ТУРК лежал на спине. У белой форменной рубашки отдела белым остался только воротничок. Всё остальное пропитала кровь и жёлтая грязь. Пулевые ранения в грудь дополнялись следами зубов, оставленными монстрами, пришедшими позже. — Говорят, что хунды чувствуют своих хозяев и могут найти их на огромном расстоянии, — вспомнила Джейн старые рассказки.

— Глупости, — неуверенно буркнул Биггс. — Она... Кажется, Фея хочет, чтобы мы взяли вот это, — он поднял за приклад лежащую недалеко в расщелине, которую царапал хунд, плазменную винтовку. — Батарея почти полная. Повезло.

— Умная какая зверушка! — повеселел дядюшка. — Дай сюда и давайте отсюда убираться. Смотрите по сторонам. Те, кто убили этих, вполне могут шататься где-то неподалеку.

***

Двигаться по прямой не получалось никак. Перелезть, обойти, протиснуться — дарк-хунд строго держал направление. Куда? Неважно. Главное, хоть и медленно, они шли третий день в одном направлении, а значит, скоро пригород. Еды и воды хватало — в развалинах во время привала всегда что-то находилось. Тащили с собой только медикаменты, немного посуды и военные теплоизоляционные коврики, которые безошибочно опознал дядюшка Тод и приказал взять с собой. Монстры пытались напасть ещё несколько раз, поэтому разбредаться далеко в поисках трофеев не рисковали. Особенно к вечеру. Фея начинала волноваться, бегать от одного к другому, инстинктивно стараясь собрать всех в кучу, чтобы легче было охранять. На привалах она с азартом охотилась на огромных крыс, которые обитали практически кругом и бахамут знает откуда взялись в таком количестве. Не могли же они расплодиться и вырасти в таких огромных зверюг за прошедшие с момента катастрофы десять дней? Монстров Фея не ела, только убивала, видимо, для нормального метаболизма ей нужна была не изменённая мако органика.

Ещё через двое суток их маленький отряд все-таки вышел на то, что можно было опознать, как дорогу. Какая-то трасса, явно идущая из города через предместья. Двигаться по ней было намного легче. По крайней мере, встречались вполне ровные куски без разломов, через которые они уже наловчились лихо переправляться, и не заваленные остатками обрушившихся зданий отрезки. Фея против выбранного направления не возражала.

***

Сказать, что беда обрушилась на них неожиданно, было нельзя — никто особо не расслаблялся, но жить постоянно на взводе получалось разве что у Большой Берты и дядюшки Тода. Годы войны научили их быть начеку даже во сне. Берта вообще спала с открытыми глазами, чутко реагируя на каждый подозрительный шорох. Видела она при этом что-то или нет — Джейн не знала.

Всё случилось нелепо. Цепочка разрушенных домов вдоль дороги стала редеть, иногда встречались даже целые, просто заброшенные. Хозяева или бежали, или, что скорее, стали обедом для хищных тварей, ринувшихся в умирающий город. Дядюшка Тод решил сделать тут очередной привал и запасти побольше провизии. Разбрелись они совсем не далеко. Фея, как всегда в таких случаях, металась от одного к другому, но потом выбрала бабулю и Трис — их всё-таки двое.

Мужчина выскочил прямо на Джейн из окна полуразрушенной двухэтажки, она едва успела отскочить в сторону и, взвизгнув, рвануть прочь, услышав за собой что-то наподобие победного боевого клича и издевательский хохот. Джейн на мгновение обернулась, с ужасом понимая, что преследователей уже двое и в руках у одного явно оружие не ближнего боя.

— Стой, сучка! — крикнули за спиной, но Джейн и не подумала остановиться.

— Помогите! Мародёры!

Она видела, как распрямил спину оставшийся у дороги дядюшка Тод, как беззвучно выругался, увидев её преследователей, и вскинул плазменную винтовку. Дядюшка не промахнётся, нечего и сомневаться...

Громкий рык за спиной заставил Джейн обернуться. Дарк-хунд оказался быстрее, и первый из преследовавших её мужчин уже лежал на земле, мелко подёргивая ногами и раскинутыми руками. Выстрел из огнестрельного и шипенье плазменной винтовки слились в один звук. Фея вдруг вскрикнула, почти как человек и, перевернувшись через подломившиеся лапы, по инерции кубарем покатилась по земле. Второй преследователь замер, будто врезался в стену, еще какое-то мгновение постоял на ногах, держа поднятым ружье, и Джейн не сразу поняла, что с ним не так, а когда поняла, туловище, напрочь лишенное головы, уже завалилось на спину.

— Твою мать! — из-за угла дома к ним спешил Биггс.

— Фея! Феечка! Ах ты, гнида! — Джейн со всего размаха пнула дохлого ублюдка, из за которого... Из-за которого... Лучше бы Фея не видела, дядюшка Тод разобрался бы с обоими!

— Бы! Бы-бы! Бы-бы-бы!

— Собацька! Не умирай, собацька!

Фея тяжело поднялась и села. Потом как-то недоумённо посмотрела на свой бок, из дырки в котором, пульсируя, вытекала тёмная кровь, а потом неуверенно его лизнула.

— Тащите сумку с медикаментами, — распорядился дядюшка. Быстро.

— Бы-бы! — добавила Большая Берта.

— Да! — согласился дядюшка. — Воду, и мне нужна какая-то посуда. Чайник, тазик — посмотрите в домах, там этого добра должно быть полно. Только возьмите это, — он показал на ружьё, валявшееся рядом с безголовым телом. Или нет. Давайте перенесем хунда в дом. Что-то я совсем перестал соображать, плохо.

***

С Феей действительно оказалось всё очень плохо. Пуля прошла навылет, пробив оба лёгких, слава Гайе, не задев сердце, но и того, что она наделала, было предостаточно.

— Ой, помрё-ё-ёт! Ой, помрё-ё-ёт! — засокрушалась бабуля.

— Не каркайте, мама, — огрызнулся дядюшка. — Помрёт — тогда и похороним. А покудова живая.

— Мы же не бросим её? Дядюшка? Мы же её не бросим? — слёзы сдерживать у Джейн не получалось, и она, не стесняясь, всхлипывала и вытирала их рукавом.

Трис испуганно молчала и жалась к бабуле.

— Не рыдай. Солдаты своих не бросают, — рыкнул дядюшка Тод. — Примета плохая — удачи век не видать. Еще бра-а-а... хамут! Все время забываю, — он покосился на Биггса. — Полковник наш Рапсодос говорил, что богиня помогает только смелым и...

— Вертолёт! — вдруг крикнул Биггс и показал куда-то в ту сторону, куда они шли.

— Велтолё-ёт! — закричала Трис и замахала ручками.

— Со знаками Шин-ра, — уточнил дядюшка. — Эй! Мы здесь! Здесь! — он поднялся и тоже замахал руками, но и так было понятно, что их заметили. Вертолёт быстро приближался, пошел на снижение и вскоре замер на поросшем редкой молодой травкой лужке. Из него стали быстро выпрыгивать солдаты в форме Шин-ра в полной боевой выкладке.

— Кто такие? Гражданские? Что произошло? — вежливо поинтересовался мужчина с нашивками бригад-капитана на пятнистой куртке.

— Тод? — вдруг радостно оскалился второй, стоявший с ручным пулеметом наизготовку у него слева и сзади. — Да это же Тод «Петарда»! Наш бывший командир! А это, — он опустил пулемет, — Большая Берта! Привет, Берта!

— Бы! — широко улыбнулась Берта, распрямляясь во весь свой немаленький рост. — Бы-бы-бы!

— Здравие желаю, господин капитан! — козырнул дядюшка Тод. — Привет, Хантер! Вовремя вы, ребята. Тут у нас мародёры. Двух завалили, а сколько еще бегает — да бахамут его знает.

— Они всё равно теперь не высунутся, — махнул рукой бригад-капитан. — А по развалинам их искать — у меня столько людей нет. Генерал Сефирот назначил войсковую операцию по зачистке на послезавтра — вот и переловим, заодно с монстрами. Раненые? Убитые?

— Убитых нет, — доложил дядюшка Тод. — Вот, сволочи, хунда нашего подстрелили, но покуда живой.

— Садитесь в вертушку, — скомандовал бригад-капитан. Хунда придется оставить.

— Никак нет, господин бригад-капитан, — снова козырнул Тод. — Без хунда не полетим. Он нас спасал не раз и прямо сюда через развалины, через весь город вывел.

— Ну, командир?! — тронул капитана за плечо Хантер. — Это же старина Тод! Наш мастер-сержант Тод! Тод «Петарда»! Возьмем пёсика? А?

— Не знаком, но наслышан, — принял решение командир. — Ладно. Быстро грузимся все. На месте разберёмся.

***

Военная база расположилась в небольшом, почти не пострадавшем от обломков и огня поселении. Домики тут были в основном одноэтажные, и немногочисленные. Зато огороженное по периметру энергетическими щитами огромное пространство вокруг занимали стройные бесчисленные ряды разноцветных длинных палаток. С высоты птичьего полета это казалось красивым: «Защитного цвета — для солдат, чёрные — ТУРКи, синие — гражданские, коричневые — хозяйственные, цветные в красной гамме — командирские по ранжиру и белые — большая стая палаток полевого госпиталя, — пояснял Хантер дядюшке Тоду. — Народ прибывает толпами сутки напролёт, вот, чтобы проще объяснять и запоминать, сделали разные цвета.»

Оказалось, что таких лагерей вокруг города больше шестидесяти, и еще неизвестно, сколько маленьких гражданских. Еды пока хватает, но это ненадолго. Медикаментов уже не хватает. Сефирот смог спасти большую часть армии, но этого, в создавшейся ситуации, ничтожно мало. Набирают рекрутов из гражданских. Еще хуже с медперсоналом и с боевыми офицерами, поэтому как хорошо, что Тод с Бертой нашлись. Представляете, как в этом аду порядок поддерживать?

Долетели минут за двадцать. Если бы не история с мародёрами и не вертолет, они бы и сами дотопали к завтра-послезавтра.

Старенький медтех с чеком лейтенанта медицинской службы, явно мобилизованный гражданский в висящей складками полевой форме и накинутом сверху драном медхалате, служившим исключительно обозначением принадлежности к профессии, и, как водится, средством защиты от пациентов, снова осведомился о наличии раненых и, услышав про хунда, недовольно фыркнул, но пообещал позвать врача.

— Пойдёмте, — показал в сторону алой палатки бригад-капитан. — Старушку и девочку оставьте здесь, они вас подождут, это недолго.

Командирская палатка была большой, из нескольких отделений, но Хантер уверенно выбрал левый вход — видимо, процедура уже стала стандартной. В просторном отделении с большими прозрачными окнами, считай, на полу, на низкой подставке возле такого же низенького столика на коленях сидел длинноволосый брюнет — явно вутаец в чёрной полевой форме отдела ТУРК. Джейн непроизвольно сжала челюсти — шинровские псы, нигде без них не обходится. Мужчина что-то писал, но сразу оторвался от своего занятия и вежливо кивнул вошедшим. Простой кивок показался церемонным поклоном. Мужчина поднялся:

— Ценг, — просто представил его Хантер. — Он у ТУРКов главный.

— Простите, пожалуйста, — вежливо начал ТУРК, — к сожалению, у меня очень мало времени. Почему — сами понимаете. Мастер-сержант Тод «Петарда» и Большая Берта?

— Так точно, — отозвался дядюшка Тод, а Берта встала по стойке смирно.

— Рад, наслышан, но, сами понимаете, в мои профессиональные обязанности входит задавать неудобные вопросы. Если не возражаете, не будем тянуть, — и не дожидаясь ответа, ТУРК продолжил. — Ходили слухи, что вас семейство Рапсодосов наняло, когда в отставку вышли. Как личных телохранителей. Вы охраняли старшую сестру, а Берта — самую младшую. И находились с ними практически до конца. До странной гибели всего семейства от рук слетевшего с катушек Рапсодоса. Домочадцы и охрана, по официальной версии, разбежались и погибли при бомбардировке Баноры. Но я с самого начала не верил в то, что Тод «Петарда» и Большая Берта могут «разбежаться». Собственно, как и во внезапное сумасшествие Генезиса. И вот вы здесь и не одни...

Дядюшка молчал, Джейн затаила дыхание.

— А как насчет четы Рапсодосов старших?

— Будем придерживаться официальной версии, — холодно предложил дядюшка Тод. - Покудова они в могиле под тупояблоней в поместье Рапсодосов. Точнее, в том, что от него осталось.

— Хорошо, будем придерживаться, - согласился ТУРК. — Но спасибо, что удовлетворили моё любопытство и подтвердили догадки. А что насчет самого Рапсодоса?

— Не знаю. Я правда не знаю. Возможно, профессор Ходжо…

— Профессор Ходжо погиб прямо перед катастрофой. Но вы очень лаконичны мастер-сержант. Это настораживает.

— Кое-кто, в своё время, взялся охранять президента... Покойного, — снисходительно сообщил дядюшка Тод. — Так мы с Бертой не спрашиваем, как так получилось. Вот и вы не спрашивайте ненужного.

Большая Берта смотрела на ТУРКа тяжело и очень недобро.

— Значит, пока достаточно, — не обиделся господин Ценг. — Прекрасно. Да, обстоятельства сложились таким образом, что бывший президент нас покинул весьма скоропостижно. Новый президент с папенькой во взглядах радикально не совпадал, такое иногда случается, и теперь не хочет получить лишние проблемы, так сказать, по наследству. Сейчас не слишком подходящие условия для старой вражды. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

— Так точно, — внимательно посмотрел на ТУРКа дядюшка Тод.

— Подробней мы поговорим позже, — предложил ТУРК. — А сейчас ситуация и компания снова призывают вас на военную службу, мастер-сержант. Возражения есть?

— Никак нет! — коротко ответил дядюшка.

— Бы! — подтвердила его слова Большая Берта.

— Тогда принимаете командование над гарнизоном северо-восточной четырнадцатой. Это такая же база практически встык с нами. Ну что вы так смотрите? Нету у нас проверенных боевых офицеров, точнее, их зверски не хватает, а на не обстрелянных как полагаться?

— Так точно. Никак не полагаться, — обстоятельно кивнул дядюшка Тод.

— Поэтому вы теперь бригадный генерал, согласно занимаемой должности и военной необходимости. Девушка кто у нас будет? - ТУРК посмотрел на Джейн.

— Племянница, — не моргнув глазом, соврал бригадный генерал Тод «Петарда», как-то в одночасье помолодев лет на двадцать, из заслуженного пенсионера превратившись в подтянутого бравого вояку. — И мелкая — тоже.

— Оно и правильно, племянницы, — задумчиво кивнул вутаец. — В хозчасть? ТУРК спросил об этом дядюшку, а не её, и Джейн почему-то стало обидно. Господин Ценг был симпатичный, даже скорее красивый, только очень вымотанный... уставший, но Джейн, привыкшую к тому, что мужчины не обходят ее рыжие прелести вниманием, такое пренебрежение внутренне возмутило. Правда, она тут же вспомнила, как, должно быть, сейчас выглядит, и тяжело вздохнула. Ну ничего, ещё встретимся.

— Я умею драться, — в хозчасть Джейн не хотела. — Хорошо умею.

Меня дядюшка научил и… еще один человек, - произнести имя пропавшего еще до катастрофы брата Джейн не решилась. Слишком оно было “горячим”. Если ТУРК догадался — пусть держит свои догадки при себе.

— А я был в “Лавине”, — смело, как прыгнул в холодный омут, подтвердил Биггс. — Но... В общем, это было в другой жизни.

— Биггс, — совсем не удивился Ценг. - Я никогда не забываю лица тех, кто хоть раз проходит по криминальной сводке. Мы думали, что уничтожили всю группу, — он уставился на бывшего террориста холодным немигающим взглядом.

— Я выжил. Случайно, — ответил Биггс и замолчал. Вутаец его не торопил. — Иногда обстоятельства бывают сильней наших желаний, — наконец подобрал нужные слова бывший террорист. — Сейчас не слишком подходящее время мстить за убитых товарищей. Вы делали, что были должны, а мы — то, что считали тогда правильным. Мы долго и добросовестно старались отправить друг друга в Лайфстрим. ТУРКи с задачей справились лучше, а почему -— не так важно. Кто-то победил, значит, был и проигравший. Все честно.

— Все честно, вы правы, — согласился Ценг. — Отдел ТУРК, если не возражаете, — неожиданно предложил он. — Если вы были в Лавине, если смогли выжить, значит, умеете не только стрелять, но и думать. Наш отдел тоже порядком потрепало, — он как будто извинялся. — Или все-таки..?

— Никак нет, — подражая дядюшке, отозвался Биггс и широко улыбнулся, словно стать ТУРКом было мечтой всей его жизни, и еще две недели назад он не ненавидел шинровских псов лютой ненавистью и не стрелял в них с особым удовольствием и любовью. «Все изменилось, — думала Джейн. — Все изменилось так, как не мог предположить никто».

— А вы, Джейн? Если вторым вашим учителем был именно тот, кого я в этом подозреваю, вы нам очень пригодитесь.

— Отдел ТУРК, — кивнула она красивому вутайцу, не удержалась и послала вдогонку фирменную «застенчивую» улыбку, с удовольствием отметив, что попала точно в яблочко. На гладких скулах господина Ценга проступил чуть заметный нежный румянец, а в вутайских узких глазах мелькнула и сразу спряталась весёлая тень неподдельного интереса. Джейн, довольная, отвернулась. Жизнь стремительно налаживалась.

***

— Не тлонь, плидулок! — звонкий вопль Трис заставил всех прервать беседу и повернуться в его направлении. — Если тлонишь, я поплошу дядюшку, и он отстлелит тебе башку!

Джейн метнулась из палатки сразу за Биггсом.

Там, где они оставили бабушку с Трис и раненую Фею, царило настоящее светопреставление.

Хунд так и лежал на носилках, почти не подавая признаков жизни, рядом с ним металась, не знавшая, что ей предпринять, девушка-медтех. Потому что сверху на Фее лежала бабуля, прикрывая неподвижное тело от молодого парня в форме с чеками штаб-сержанта. Парень держал в одной руке пистолет, а другой за шиворот визжащую несомненно от ярости, а не от боли, и отчаянно вырывающуюся Трис.

Со всех сторон к месту событий спешил народ.

— А, мать твою..! — орал парень.

— Не смейте выражаться при ребенке, офицер! И отойдите от пациента! — воинственно кричала медтехша.

— Тьфу! — Трис, отчаявшись дотянуться, применила новую тактику и теперь пыталась доплюнуть до обидчика. — Пусти, вонюцька! Тьфу!

— Твою… за ногу! Больно же! — малявка все-таки извернулась и впилась в руку штаб-сержанту острыми зубами.

— А-а-а!

— Что тут происходит? — строго спросил Ценг, шагнув из-за спины Джейн.

Штаб-сержант сразу отпустил Трис, и она, напоследок наподдав его ногой под коленную чашечку, рванула к поднявшейся на ноги бабуле и спряталась у неё за спиной.

— Твою м-м-м! — выл и крутился парень с пистолетом, держась за ушибленную ногу прокушенной рукой.

— Отставить! — вдруг разорвавшейся петардой грохнул дядюшка Тод, и всё в одночасье замерло, как будто выключенное.

Ценг одобрительно кивнул.

— Они хунда притащили, господин Ценг, — морщась, козырнул штаб-сержант. — Хунд почти дохлый, а у нас и так медикаментов не хватает. Еды тоже немного. Вот я и хотел помочь, так сказать, чтобы не мучался. Приказ командования — медикаменты и еду расходовать только по острой необходимости. А хунды — они кусаются, опасные!

— Он плидулок! — выдала свою версию событий Трис. — И есё малодёл. Дядя ТУЛК, а давай его повесим?

Бабуля охнула и попыталась запихнуть Трис назад себе за спину, но не тут-то было!


Рыжая малявка показала штаб-сержанту язык, а потом кулак и взяла за руку Большую Берту.

— Это Фея, — бросилась на помощь Джейн, — Она нас спасала от монстров и мародёров, и она отличный боец, а еще привела прямо сюда. Господин Ценг...


— Не будем никого стрелять, — успокоил её красивый ТУРК. — И вешать никого тоже не будем. Пока. Это Дарк-нейшн — хунд президента Руфуса. Поэтому и вывел вас именно к нашему лагерю. Отойдите, Рюкерт, и позвольте медтеху оказать помощь.

— Но, господин Ценг! — не сдавался штаб-сержант. — Какой же это Дарк-нейшн? Тот был в два раза больше и старый совсем — морда седая, а этот совсем ещё...

— Заткнись, Рюкерт..

Штаб-сержант Рюкерт охнул, и Джейн увидела стоящего у него за спиной рыжеволосого ТУРКа, который явно дал тому пинка, но так незаметно, что придраться было сложно.

— Что «заткнись»? — ещё сильней взвился Рюкерт. — Рено! Ты же сам говорил, что видел! Что Дарк-нейшн того... Этого!

— Заткнись, — тихо, но очень внушительно приказал разбушевавшемуся штаб-сержанту теперь Ценг. А Трис показала Рюкерту на Большую Берту и провела себе ребром ладони по шее, а потом вывесила язык и смешно закатила глаза, демонстрируя, как он будет смотреться в петле.

— И Дарк-нейшн был мальчик, а это девочка! — не сдавался Рюкерт. — В смысле, кобель он был, а это — сучка! — штаб-сержант вдруг смущённо покраснел.

— Сам ты сучка, — процедил Рено. — Как есть сучка тупая. Чего привязался? Так хочется пострелять? Так лезь в развалины — там этого без проблем.

Он шагнул вперёд и активировал зелёный шарик материи в браслете на запястье. Фею на мгновение окутало зелёное свечение. Рено протянул руку, чтобы её погладить, но та, не открывая глаз, тихо, утробно зарычала, предупредительно подняв губу.

— Ух ты! Какая злюка! — Рено отдёрнул руку, но совсем не расстроился. — Не кипятись, малявка, — обратился он к Трис. — С ней теперь всё будет хорошо. Хунды быстро восстанавливаются.

— Я малявка, а ты лыжий, — тут же отозвалась Трис.

— От рыжей слышу! — показал ей язык Рено.

— А ты..! — неожиданно получив подзатыльник от бабули, Трис замолчала и, подумав, сменила гнев на милость. — Спасибо тебе, дядя ТУЛК.

— Тратил бы я материю на всякую падаль, — презрительно скривился Рюкерт. — Ей и бинта-то жалко.

— Замолчите, штаб-сержант, — голос человека, отдавшего приказ, был тихим, но и Рюкерт, и все остальные сразу замолчали.

Ценг с Рено расступились в разные стороны, и Джейн увидела высокого бледного блондина в длинном, почти до пола, светлом плаще. А рядом с ним (дядюшка Тод и Большая Берта вытянулись по стойке смирно в одно мгновение) стоял он — первый клинок корпорации, Сефирот. Он был не в привычном кричаще-кокетливом костюме из кожи с серебряными наплечниками, а почему-то в чёрной полевой форме отдела ТУРК совсем без знаков различия, да они ему и не были нужны. Спутать вутайского демона с обычным человеком было просто невозможно.

— Господин президент! — шустро козырнул штаб-сержант блондину. — Господин генерал! — он повернулся к Сефироту. — Эти, — показал на дядюшку Тода, Берту и держащую их за руки Трис, — притащили полудохлого хунда. А у нас что? Зоопарк? А этот, — он показывал на Рено, — материю на него потратил, а она по описи. И говорит… — Рюкерт споткнулся, потому что Рено незаметно из-за спины президента показал ему кулак.

— Я слышал, что он говорит, — холодно прервал его президент Руфус Шин-ра и шагнул вперёд. — Но это действительно мой хунд! — он внимательно осмотрел всех собравшихся, а потом присел перед полумёртвым зверем и бесстрашно погладил испачканную слюной и кровью морду. Фея, не открывая глаз, вдруг замолотила по земле хвостом, из приоткрытой пасти появился длинный розовый язык и быстро облизал руку президента.

— Это мой хунд — Дарк-нейшн, — еще раз каким-то странным, враз охрипшим голосом повторил Руфус. — Отнесите в мою палатку и окажите помощь.

— Её зовут Фея! — подойдя к президенту почти вплотную, с вызовом почти выкрикнула Трис. — Дядя плезидент, а ты будешь её любить и колмить? Если будешь, тогда забилай!

— Фея так Фея, — печально улыбнулся Руфус. — Я буду её очень любить. Обещаю.

Большая Берта махнула лысому ТУРКУ — видно старому знакомцу, и они, легко подхватив носилки с тяжелым хундом, потащили их туда, куда повел их президент Руфус.

— Но Дарк-нейшн... погиб, — ошарашенно шепнул штаб-сержант. — Как же так?

— Иногда они возвращаются, — вдруг произнес чей-то низкий голос, и Джейн с удивлением поняла, что это сказал Сефирот. На штаб-сержанта он даже не смотрел и, казалось, что обращался только к самому себе. — Если верить и очень ждать, они обязательно возвращаются. Если есть, к кому возвращаться. Надо только не терять надежды. Ни в коем случае не терять надежды... Твою мать! — он оторвал взгляд от удаляющейся неестественно прямой спины президента Руфуса и обратился уже теперь к Ценгу. — Первый раз за столько дней у меня появилось чувство, что в этом грёбаном мире все-таки есть что-то, за что нам стоит побороться.

— Рыжие — очень живучие, как коты, — задумчиво ответил ему Ценг. — Поэтому будем ждать, надеяться и бороться. Ведь других вариантов для нас с тобой попросту не существует.

@темы: Финалка 7., ФФ стори, ФБ-19

---

Очень точно)

Сегодня прямо с утра вот как раз это, а вечером внезапно:
" Повсюду, где забава и забота,
на свете нет страшнее ничего,
чем цепкая серьезность идиота
и хмурая старательность его."
И. Губерман

И лучше не скажешь.

@темы: Разное

---

Этим летом были АнК и Финалка.
Перед началом битвы я не был уверен, что вообще что-то напишу, были семейные
проблемы и прочее разное, но как-то все само собой решилось и я написал
довольно много, даже не думал, что будет вот так.
Наверное, повлияла очень хорошая, доброжелательная атмосфера в команде, а вдохновение - штука капризная и чувствительная к таким вещам. Хочу сказать большое спасибо тем, кто читал и отозвался под выкладками. Большое вам спасибо за внимание к нашим работам!
На мой взгляд, у нас в этот раз были отличные работы, постарались все, а как порадовали визуальщики!
В общем, я написал.
И про Лобковую балку это тоже был я.
Спасибо сокомандникам за понимание. Ну в том плане, что камнями не побили и даже подносили зажигалку к моим чудо-сигаретам.
Искренне прошу прощения у тех, кому нанёс серьезную мозговую травму печатным словом. Но мы специально придумали кучу предупреждений и повесили перед каждым текстом. Анон, который прочитал все тексты, хоть ему совсем не нравится, прости и улыбнись, конечно, это "никанон"b)" class="smile" />и я никак не думал, что ты выберишь такой оригинальный способ самоубийства.a)
Макси "Парадоксы забытого" был написан для LikeIason к её Дню Рождения и по её же заявке.
Она же сделала к нему шикарный клип-иллюстрацию. Это было очень приятно и просто великолепно!
www.youtube.com/watch?time_continue=55&v=bZlM0e...

Я написал пару фиков по заявкам. ) Про Рики, который ведет расследование в Кересе - "Новички" и ещё один; огромная благодарность автору заявки, Они Сэйо, из которой получился "Амойский авторитет", за то что отметился под текстом. Мне было очень приятноa).

Драббл "Под небом голубым есть город золотой..." - считтаю откровенным провалом. Я не смог донести свою мысль до большинства читателей и виноват тут именно авто, то есть я. Если хочешь что-то сказать - скажи ротом, не жди, что читатель догадается, что у тебя в голове, если ты даже не намекнул толком. В общем, надо драббл допилить чуть, и я это сделаю. Автор я или хто?

"Кемного короче" - вот никогда не знаешь, что пнёт под зад твоё вдохновение. В даненом случае это был вот этот эпичный баннер в посте заявок



И вот эти замечательные кружочки на аватарке замкепа. Куда тем чернильным пятнам Роршаха.

А ещё мне дали вот такую замечательную штуку.
На неё надо тыцьнуть)).

Ну и вот, даже не знал, что больше нравится, поэтому взял , сколько смог унести.)

@темы: АнК стори

---

Глава 15
Ценг медленно вдохнул тяжелый смрадный воздух презвидентского кабинета, изолировав тонкое чутьё, и, кивнув самому себе, включил очистители на полную.
Артур Шинра пил виски и курил не привычную сигару, а сигарету с шавалвой. Чего-то необычного или удивительного в этом, конечно, не было. Босс редко отказывал себе в маленьких удовольствиях: выпивка, сигареты, женщины. Особенно после того, как Ходжо сдержал слово и преподнес ко Дню Рождения мако-инъекции, существенно замедляющие процесс старения, но потреблял президент всё в меру, хотел дожить до главного — Ходжо обещал больше. Выделить из спектра и усилить мако-излучение определенной частоты, обработка которым не то чтобы сделала президента бессмертным, но продлит срок жизни, предположительно, в несколько раз. А главное, резко улучшит ее качество. С мако-инъекциями Ходжо не гарантировал, что если жрать спайсы, пить виски вместо чая и курить шавалву, это не скажется на здоровье, мозгах и долголетии, а вот с мако-лучами можно бы было с не отказывать себе ни в чём. Президент долго уговаривать себя не заставил, и Ходжо получил все желаемое, ожидаемое и ещё немного сверху для создания необходимого ускорения.
Проект D имел много дочерних ветвей и давал не только горькие плоды.
Пока генеральных испытаний своих лучей Ходжо не провел, ему нужны были какие-то особенные подопытные, поэтому здоровьем Артур не рисковал, но сегодня второй раз за месяц (первый случился после предательства и побега Дезерикуса) надрался так, что Ценг предусмотрительно позвонил в меддепартамент и предупредил, чтобы были готовы на всякий случай принять главного пациента.
— А, Ценг! — Артур приглашающим жестом показал в кресло напротив. — Возьми себе стакан ты знаешь где, — и потянулся к пузатой бутылке.
Цегну было немного жаль президента. Он оказался хреновым родителем, но не настолько, чтобы заслужить двойное предательство. Большинство состоятельных отцов палец о палец не хотят ударить для своих отпрысков или наоборот, так закручивают гайки и ломают сыновей под себя, что безразличие (именно оно превалировала в отношениях Артура к детям) было по мнению ТУРКа не самым худшим вариантом. В конце-концов Дезерикус, хоть и не законный сын, стал одним из богатейших и влиятельнейших людей корпорации. Да, он был далеко не дурак, но без тайной протекции президента он и на порог Шин-ра билдинг не ступил бы. Умных людей на свете много.
Ценг без интереса посмотрел на свой стакан, наполненный на треть: виски у Артура всегда отменный, но пить его в такой компании и по такому поводу не хотелось. Благо, шеф не из тех, кто бдительно следит, уважает ли подчиненный их слабости. Поэтому Ценг сделал небольшой глоток и уверенно поставил стакан на столик. Вкуса напитка он не почувствовал.
— Ты его допросил? — мрачно спросил президент и осушил остатки в своём стакане до донышка в два глотка.
— Нет.
— Почему?
Почему... Не нашёл в себе сил снова посмотреть в голубые, лживее глаза того, кого подпустил так близко. Не мог поверить, что его предали, использовали вслепую так долго, а он верил в чудо пока не понял, что получил удар под дых от того, от кого ожидал в последнюю очередь. Руфус. Его тайная страсть, его единственная любовь оказался подлым и расчетливым манипулятором. Не думать об этом не получалось.
— Руфус Шинра вице-президент корпорации и ваш сын. Мне нужно...
— Письменное разрешение? — перебил Артур. — Брось, Ценг. Сопляк больше никто, и то, что он мой сын, только делает ситуацию ещё паскудней. Чего ему не хватало? Деньги, путешествия и попойки, любые шмотки, дорогие шлюхи — он мог брать всё, на что посмотрел.
Действительно, чего? Ответа Ценг не знал.
— Допроси его. Заставь блевать кровью, не жалей, вытряси всё, что знает и о чём догадывается, — президент не мигая таращился в невидимую точку в пустоте, его глаза медленно наливались кровью.
— Ладно, я сделаю, как вы приказываете, — Ценг встал.
— Только не калечить! — неожиданно проявил толику здравого смысла президент. — Никак не думал, что из мальчишки выйдет толк и что его интересует что-то кроме развлечений. Странное чувство. Хочется задушить и, в то же время, не могу не восхищаться: так долго водить всех за нос и с такими фатальными последствиями. Я в нём ошибался, Ценг. Мальчику стоило уделять больше внимания.
— Мы все в нём ошиблись, господин президент. Спокойной ночи.
***
— Давайте выпьем чаю с чем-нибудь сладким. Например, с печеньем. Кофе у нас неважный, а вот чай отменный, — предложил Клауд, прервав затянувшееся молчание.
— Давайте, — предложение показалось на редкость заманчивым.
Страйф подошёл к стойке и что-то негромко сказал Тиффе, та напряженно кивнула и достала поднос.
— Что вас конкретно интересует, Ребека? — Клауд аккуратно разливал чай из фарфорового чайника в небольшие чашечки без ручек. Зелёный. Обычно она пила чёрный, но всё равно, протянула руку и взяла почти не нагревшийся фарфор. — Сахар?
— Нет, спасибо. Расскажите всё, что вы помните.
— Ладно, — легко кивнул Клауд. — Воспоминания о Нибельхейме — практически последние, в реальности которых я не сомневаюсь. А вот что случилось потом, равновероятно может быть правдой, полуправдой или игрой моего сознания, спровоцированной мако-галлюцинациями. Но это я помню очень хорошо.
***
— Где Сефирот?
— Лежи, не вздумай подниматься, — Зак с силой надавил ему на грудь, не давая сесть. — Ты получил хороший удар по голове. Местный врач сказал «полный покой». Сефирот закрылся в подвале старого особняка Шин-ра. Там библиотека и куча древнего хлама — отчёты об экспериментах, еще бумажные, представляешь? Я заглянул в замочную скважину. Читает.
— Давно?
— Со вчерашнего вчера засел. Может, воды?
Пить хотелось зверски. Клауд взял предложенную пластиковую бутылку и осушил её до донышка, а потом спустил ноги с кровати.
— Куда? — преградил ему дорогу Зак.
— Отлить, — тихо буркнул Клауд, опасливо косясь на Тиффу.
— Давай помогу! — тут же отозвалась она. Изначально было маловероятно, что его не услышат.
— Большое спасибо, — очень вежливо отказался Клауд. — Мне Зак поможет.
Тиффа, как ей наверно казалось, презрительно, но на самом деле разочарованно фыркнула:
— Поду-у-умаешь.
Клауд благоразумно промолчал. Подруга детства была не из тех девушек, которые долго подбирают слова и выражения. Он и в шлеме за Сефиротом таскался всю дорогу из-за неё. Чтобы не узнала. Ну не то чтобы не рад был встрече или боялся, просто хотелось вернуться в город уже героем, а не простым пехотинцем. Но чего уже, так получилось — теперь Тиффа в курсе.
— Твоя девушка? — тихо спросил Зак, когда дверь туалетной комнаты за ними закрылась.
— Всё сложно, — неопределенно отговорился от неприятной темы Клауд и с облегчением расстегнул ширинку.
Вечером, дождавшись когда Тиффа пойдёт домой, он снова встал, лежать надоело до боли, и поковылял заварить себе чай.
— Уверен? — настороженно спросил Зак, монотонно полировавший Бастер.
— Я в норме. Как думаешь, почему Сефирот заперся на вилле?
— Документы читает, — хмуро отозвался Зак. — Ты же слышал, о чём они говорили с Рапсодосом? Ищет средство чтобы... — он напряженно сглотнул, — чтобы не стать монстром. Окончательно.
— Ты же спал! — удивился Клауд.
— Не спал я, просто не мог пошевелиться, всё слышал. Я должен рассказать, Клауд. Вполне возможно, моя откровенность скоро спасёт тебе жизнь. — Зак посмотрел странно. Очень серьезно и как-то болезненно-тоскливо, совсем непривычно для себя. — Ты должен знать: Рапсодос уже стал монстром. Как мой учитель. А Сефирот ещё не совсем, но уже скоро, — Зак усердно полировал меч и на Клауда больше не смотрел. — Сначала у них начинает болеть голова, потом появляется крыло, и если оно появилось — всё, немного осталось. В Баноре Генезис убил всю свою семью, а мой учитель... Он убил свою мать.
— Маму? Зачем?
— Не знаю. Наверное, они не могут себя контролировать, свою ярость. Генезис сказал: «Мы монстры. У монстров нет ни совести, ни чести. Только желание выжить». И потом в Модеохейме... Анджил не хотел становиться чудовищем, понимаешь. Он просил убить себя, а потом всё-таки превратился. В огромного огненного дракона. — Зак снова сглотнул, и Клауд сообразил, что друг из последних сил сдерживает слёзы. — И напал на меня. Он сказал: «Берегись. Я больше себя не контролирую.»
— В дракона?
— Угу. Настоящее чудовище: огромное, страшное, с клыками и когтистыми лапами, с рогами и хвостом. Я никому не рассказывал про это. Пусть лучше думают, что я трусливый псих, что растерялся, застрял в ситуации и не придумал ничего лучшего, чем схватиться за меч. Пусть о моём учителе помнят, как о самом лучшем, самом честном и мужественном человеке. Он заслужил это. — Зак помолчал, а Клауд от неожиданности даже не нашелся, что сказать. Дракон, чудовище, злобный, не контролирующий себя монстр. Такого он совсем не ожидал. — Они не виноваты, — продолжил Зак. — Это всё научники: Ходжо, Холландер — ставили эксперименты над живыми людьми и где-то ошиблись. Так сказал директор Лазард: «Парни не виноваты, что стали такими, но теперь ничего нельзя сделать, они будут убивать».
— Анджил правда себя не контролировал? — отважился спросить Клауд.
— Не знаю, — Зак на него по-прежнему не смотрел. — Думаю, какой-то контроль всё-таки остался, он просто хотел меня напугать, вынудил избавить от мучений. Потому что мне никогда не победить учителя в честном бою, если он не поддастся. Анджил был очень сильным воином. Ты даже себе не представляешь. Вот как сейчас я и ты. Так вот, между мной и учителем разница была ещё больше.
Клауд вздохнул. Стрелял он, конечно, метко, но вот с мечом обращаться получалось не так хорошо. Зак случайно надавил на больное.
***
— Вы тоже никому про это не рассказывали, Клауд? Про дракона.
— Нет. Это не моя тайна. Но Зак для меня, как для Зака Анджил. Я не хочу, чтобы о нём плохо думали.
— Зак не мог... что-то перепутать.
— Вы хотели сказать «соврать». Нет, Зак не мог. И я сам видел крыло. Сначала у Генезиса, а потом и у Сефирота. Слышал, как он разговаривает с демонами в своей голове, и видел, как он умеет убивать.
— Вот почему Зак убил учителя.
Клауд молча кивнул.
— А людей в Нибельхейме убил Сефирот?
Страйф по-прежнему молчал, смотрел на нее с нехорошим прищуром и молчал.
— Скажите хоть что нибудь!
— Мне интересно, что думаете по этому поводу вы сами, Ребека.
— Слишком много жертв для одного человека, — вспомнив прикидки и рассуждения Рено, и не желая показать себя глупой курицей рядом с таким опытным солдатом, как Страйф, решилась она. — В самом городе и в научном городке под Нибель. Одному человеку потребовалось бы для такого побоища слишком много времени. Люди бы разбежались. И зачем поджигать усадьбу с библиотекой? Разве только мой брат действительно сошел с ума.
— Ваш брат действительно повредился рассудком, Ребека, но насчёт усадьбы вы правы. Её подожгли боевики из Лавины. Это был отличный шанс расправится с Сефиротом. Пока Лучший из лучших жив, к президенту Шин-ра подобраться невозможно. Пробовали много раз. Если бы Сефирот сгорел в подвале особняка или его завалило обрушившимися конструкциями, вопрос был бы решон.
— Как Лавина узнала, что Сефирот в подвале особняка? Тиффа?
— Нет. Тиффа тогда о Лавине знала только по слухам, — медленно покачал головой Клауд. — У Зака была девушка в Мидгаре в городе под плитой.
— Я знаю. Аэрис, — кивнула Ребека.
— А у Аэрис был друг Мэл, один из боевиков Лавины, — продолжил Клауд. — Пока мы сиделе и гостиннице в Нибельхейме, Зак часто звонил Аэрис. Они разговаривали... обо всём.
— И про Сефирота он тоже рассказал Аэрис, а она — Мэлу.
— Думаю, что так.
— Но Сефирот не сгорел в библиотеке, хотя должен был: в подвале не сразу поймешь, что дом горит.
— Верно. Его предупредил Ходжо.
— Папа? А кто предупредил его?
— Фухито, — почему-то напряженно ответил Клауд. — Ваш отец сам мне сказал в Нибельхейме. Фухито такой же моральный урод, как Ходжо, только на другой стороне. Вы знаете, Ребека, в Лавине тоже не все были героями и патриотами, встречались всякие, с разными целями и мотивацией. Были идейные и просто головорезы, сторонники радикальных мер и сторонники очень радикальных мер, просто стервятники и почти безумные фанатики. Фухито был очень колоритной личностью. Он не был идейным, как и Ходжо, его интересовала наука и деньги, которые получала Лавина от инкогнито в Шин-ра. Они давали большие возможности. Пока средств хватало для исследований и экспериментов, ублюдок был предан организации, как богине. Когда пришла информация, что Фухито прихлопнули, Ходжо очень переживал, а поделиться ему было не с кем. Вот и рассказывал нам с Заком. Ставит очередной эксперимент, меня от боли наизнанку выворачивает, а он, сука, рассказывает. Подопытным крысам можно доверить всё. В конце экспериментальной программы пустят газ в мако-танки, а трупы прикопают где-нибудь в Нибельхеймском леске, чтобы не воняли. — Клауд нервно сглотнул. — Мне кажется, они по-настоящему дружили. Ходжо с Фухито.
— Странно, — с сомнением проронила Ребека. — Никогда не думала, что у папульки могут быть настоящие друзья.
— Сам удивлялся, — согласился Клауд. Я однажды видел кое-что, когда служил в пехоте. Это было ещё до дезертирства Рапсодоса, а значит почти до всего.

***
— У нас неприятности, — сообщил Ценг выстроившимся в шеренгу ТУРКам. Вельд молчаливой статуей замер у него за спиной.- У нас о-о-очень большие неприятности.
У профессора Ходжо разбежались подопытные образцы, и пока мы заблокировали прорыв и изолировали опасные уровни, уже сожрали кое-кого из персонала лаборатории, двух работниц техотдела и электротехника уборочных систем.
— Твою мать! — почти одновременно отозвались Руд, Рено, Катана и Сюрикен и не удержались от смеха — любимое ругательство случайно произнесенное хором, спровоцировало всеобщее веселье в рядах «боевого братства» и прозвучало, как лозунг.
Ценг закашлялся, пытаясь скрыть улыбку, а Вельд не злобно рыкнул:
— Отставить! Действовать придется осторожно, паника нам не нужна. Поэтому только отдел ТУРК, и вот — возьмите троих из внутренней охраны этого уровня. Всё равно они уже в курсе. — Вы поняли, что задание абсолютно секретное? — обратился он к настороженно смотревшим на ТУРКов пехотинцам: — Так точно! — ответили те и надели шлемы. Клауд — один из трёх, подумал, что ему очень повезло: только начать службу — и сразу секретное задание, приказ самого президента!
— Я и Ценг займёмся эвакуацией прилежащих уровней. Все остальные отправляются на зачистку этажей. Просто перебейте всех монстров как можно быстрее и уберите следы. Работы профессора Ходжо абсолютно секретны, никакой утечки информации.
ТУРКИ и Клауд с друзьями дружно кивнули, и потеха началась.
Отстреливать разбежавшихся монстров было очень азартно. Особой угрозы они не представляли и пока справляться получалось без особого труда. Клауд стрелял, бежал, снова стрелял — всё походило на увлекательную компьютерную игру, пока они не зашли на шестьдесят восьмой уровень, и шедший впереди Рено взмахом руки не остановил свой маленький отряд.
У входа в лабораторию профессора Ходжо в луже крови лежал мёртвый охранник.
— Его зарубили мечом, — быстро осмотрев тело, сказал Рено. — Это не монстры, будьте наготове, — он осторожно заглянув в приоткрытую дверь и бесшумно скользнул туда, сделав знак рукой «двигайтесь за мной». Они быстро пересекли стеклянный холл, пробежали по коридору до экспериментального комплекса и растерянно остановились перед прозрачной стенкой, не зная, что предпринять — за стеклом к профессору Ходжо, склонившемуся над бинокуляром, сзади приближались трое боевиков.
— Лавина, — шёпотом ответил Рено на незаданный вопрос. — Оставайтесь на местах. Если они увидят угрозу, могут убить профессора.
— Зайдите позже! — услышав шаги, не поворачиваясь, крикнул приближающимся террористам Ходжо. — А лучше просто идите нахрен насовсем!
— Здравствуйте, уважаемый профессор! — вдруг радостно раскинул руки в стороны один из боевиков. Высокий и худощавый, в очках с тонкой оправой, он сам чем-то неуловимо напоминал помолодевшего Ходжо. — Как же я рад, что имею возможность лицезреть так близко величайшего гения современности!
Ходжо резко обернулся:
— О! Неужели! Сам профессор Фухито! Рад-рад, — явно старые знакомцы обнялись.
— Какой-то урод выпустил подопытные экземпляры на свободу, — пожаловался Ходжо.
— Это были мы, профессор! — счастливо улыбнулся Фухито. — Такие красавцы! Я не удержался, очень хотелось посмотреть, как они охотятся.
— О! — умилился Ходжо. — Спасибо! Я совсем не в претензии. Наконец я понял, как они питаются и переваривают пищу. Головорот в террариуме никого жрать не хотел, думали уже сдохнет, а на свободе быстро оклемался. Оказывается, головороты, коллега, имеет аморфную структуру и могут переводить свое тело из состояния гель в золь и обратно. Вы знали об этом?
— Нет! — заворожёно таращась на своего кумира, восхищённо пискнул Фухито.
— Они обволакивают тело ещё живой жертвы, как перчатка, а потом выпускают пищеварительный сок, — Ходжо победно сверкнул стёклами очков.
— Как интересно!
— Забираем старого носорога, потом договорите! — дёрнул Фухито за рукав террорист в бандане.
— Не пошёл бы ты нахрен, Ширс! — вырвал из его пальцев Фухито свой рукав. — Как у вас тут замечательно! — счастливо осматривая экспериментальный блок, обратился он уже к профессору Ходжо. — Великолепно!
— Фухито!
— Отъебись!
— А вот этот бронированный бокс — мако-танк, который я воспроизвёл по вашим чертежам, уважаемый друг, — Ходжо показал на какую-то хрень, обвитую проводами, похожую на кокон, но со стеклянной дверью.
— Я счастлив! — восторженно всплеснув руками, Фухито бросился к конструкции.
— Ты, что, блядь, крышей поехал! — заорал Ширс. — Тут сейчас будут ТУРКи!
— А вы, молодой человек, — презрительно оборвал его Ходжо, — быстро и целенаправленно двигайтесь в указанном направлении.
— Что?- изумлённо вытаращился на него Ширас.
— Нахрен иди, придурок тупой, не мешай уважаемым людям разговаривать! — неожиданно рявкнул Ходжо так, что боевик подпрыгнул на месте.
Рено, крикнув Клауду и его друзьям: «В бой не вступать, прикрывайте вход!» — лихим кульбитом влетел в двери экспериментальной, и понеслось: Ширс резко прянул в сторону и схватил Ходжо за локоть, зато дорогу ТУРКу преградил третий террорист с катаной наперевес, по которой Рено слёту ударил шокером, выбив сноп алых искр.
— Каню, осторожно! Рыжий ТУРК у них самый быстрый! — проорал Ширс.
В противоположный вход кубарем влетел ещё кто-то в алой повязке Лавины, а на него сверху прыгнул чернокожий Руд, за ними, ломая мебель и лабораторное оборудование, вкатился клубок из нескольких сплетённых тел, мутузящих друг друга ни по чём зря.
— Поосторожней, голодранцы! — недовольно заорал Ходжо, пытаясь освободиться от хватки Ширса. — Это всё денег стоит!
— Отпусти профессора, идиот! — зашипел Фухито на Ширса, не отрывая влюблённого взгляда от мако-танка. — Простите недоумка, мой кумир! — он резво вскочил, сложил лодочкой руки перед грудью и поклонился Ходжо. — Я хочу поделиться с вами данными, которые вас безусловно заинтересуют. Используя вашу гениальную теорию, я разработал методику обработки людей мако-излучением. Боевые способности становятся равными или даже превосходят способности солджеров! Я назвал новых солдатов Лавины Воронами.
— Не может быть, чтобы превосходили! — засомневался Ходжо, не обращая никакого внимания на кипящий вокруг бой. Откуда-то сверху, пробив стеклянный купол, в центр зала почти им на головы спикировала молодая девушка с мечом в руке и тут же напала на только расправившегося с очередным противником Руда. На плечи и спины сражающимся осыпался водопад осколков.
— Неужели это именно то, о чём я думаю! — восторженно рассматривая вновь прибывшую, переключился Ходжо. — Моя маленькая Фелиция!
— Именно так, дорогой друг! — подтвердил Фухито. — Только тихо. Я позаботился, чтобы девушка ничего не помнила о ваших гениальных экспериментах. Теперь её зовут Эльфе. Как вы и предполагали, цирконида в теле делает носителя практически неуязвимым и даёт суперсилу. Только, вот беда, в обмен она забирает жизненную энергию. Так что если у вас есть виды на нашу Эльфе, профессор, стоит поторопиться. Бедняжке осталось не долго.
Эльфе ожесточенно махалась с тремя ТУРКами одновременно, усиленно тесня их.
— И ещё, у меня есть гениальная идея, профессор! Почему бы вам не послать Шин-ра нахрен и не продолжить исследования у нас? — вдруг предложил Фухито, безразлично следя за боем. — Вот, обратите внимание! — в этот момент Руд достал третьего члена группы парламентариев — Каню, глубоко рассёк ему плечо. Рана, обильно покровив, стала затягиваться на глазах. — Я использовал ваши разработки, профессор. Ресурс пока невелик, но несколько довольно серьезных повреждений подряд купировать получается.
— Вы меня заинтриговали! — провозгласил Ходжо.
— Тогда идемте, идемте! — Ширс с Фухито подхватили упирающегося профессора под руки и поволокли вон из экспериментальной.
Клауд, справедливо решив, что если ТУРКи заняты, то честь спасти научного гения корпорации принадлежит ему, покинул пост, рванув за беглецами по коридору, но вовремя притормозил, понимая, что в одиночку отбить Ходжо не сможет, и прислушался.
— А у вас хорошая лаборатория? — деловито расспрашивал профессор своих похитителей. — Для такого гения, как я, нужно нечто особенное!
— Отличная! — уверил его Фухито.
— А деньги?
— Инвестиции огромны!
— Замечательно! Я вот что сейчас подумал, профессор Фухито, — обрадовался Ходжо. — А если скрестить вашу Эльфе с моим мальчиком?
— С Сефиротом?! Отличная мысль! — Фухито от восторга застыл на месте, чуть не уронив и Ходжо, и Ширса. — Прикажите ему присунуть даме и...
— Вы, блядь, совсем что ли без мозгов! — заорал Ширс. — Что вы такое несёте? Эльфе наш лидер и она человек, а не подопытный кролик! Друг другу присуньте, раз уж так чешется, придурки!
— Если тупые качки будут указывать гениям, как и где подбирать подопытный материал, то я не согласен! — заявил Ходжо, уперся в пол ногами и повис на руках похитителей.
— Допизделся, мудак! — Фухито показал Ширсу кулак.
— Я тебя, упырь хренов, сейчас..!
— Да ты заебал! — взвизгнул Фухито. — Профессор — наш почётный гость! Заткни пасть и выполняй задание. Иначе расскажу, кто прокосоёбил миссию, нашему спонсору!
— В вертолет, блядь, почетного гостя! Вежливо! — приказал Ширс двум бегущим к ним навстречу боевикам Лавины, и те потащили упирающегося Ходжо к лифтовым шахтам. Клауд, сообразив, что они хотят попасть на вертолетную площадку на крыше Шин-ра билдинг, и видя, что не успевает, быстро набрал Рено. Рено не ответил, видно, ещё не вышел из боя, зато Ценг отозвался сразу.
— Они хотят увезти профессора на вертушке! — выпалил Клауд. — Захватили вертолётную площадку на крыше, а я не успеваю и их много!
— Спасибо, пехотинец, — отозвался Ценг. — Молодец, что проследил, и молодец, что не полез сам. Не волнуйся. Президент приказал подключить Сефирота, теперь им не уйти. С наружней стороны здания есть лифт для экстренных вызовов, — добавил он в конце, — Хочешь посмотреть, как всё будет — беги быстрей.
Клауд бросился в нужную сторону. Увидеть в действие своего кумира — такое он пропустить не мог!
На крыше уже кипел бой. Рено и Руд, которых Клауд знал по имени, и ещё трое ТУРКов отчаянно махались с Эльфе, Ширсом и их друзьями. Перевес был явно не на стороне ТУРКов, но тут стеклянный купол над крышей разошелся прозрачными лепестками и в образовавшийся проём прыгнул человек в чёрном плаще с развивающимися за спиной длинными светлыми волосами и странным, светящимся белым мечом в левой руке.
— Сефирот! — восторженно закричал Клауд.
— Мой мальчик! — заорал профессор Ходжо, которого так и не смогли заволочь в вертолёт. — Даже жаль, что всё так быстро закончилось, — обратился он к побледневшему Фухито. — Но ничего, мы с вами ещё поработаем, коллега.
Эльфе, бросив ТУРКов на Ширса, атаковала Сефирота. Тот легко ушел из-под удара, тенью сместившись ей за спину, и полоснул с разворота Масамунэ кого-то из Лавины. Боец отлетел метра на три и больше не пошевелился. И тут на крышу выскочил огромный дракон, видно из вивария профессора Ходжо. Монстр двигался на удивление быстро для своего веса и выбрал на обед бывшего хозяина — Ходжо. Клауд выстрелил, но пули отскочили от мощной брони, высекая искры. Сефирот в одно мгновение оказался у твари за спиной. Масамуне сверкнул белой молнией.
— В один присест отмахнуть голову дракону! — восторженно взвизгнул Фухито. — Поздравляю, профессор!
— Да, это и есть мой мальчик! — довольно разулыбался Ходжо. — А ты говорил, что твои Вороны не уступают моим солджерам по силе. Эй, Рено, где тот Ворон, у которого раны затягиваются?
— Каню? Уже нигде, точнее, в вашем аннигеляторе, — выкрикнул рыжий ТУРК, не прекращая бой.
— А-ха-ха, — закаркал Хорджо. — Вот видишь, Фухито, на твоих Воронов достаточно обычного ТУРКа, а ты говорил: «Сильнее солджеров». А-ха-ха!
— Вы настоящий гений, профессор, — не обиделся Фухито, с благоговением наблюдая за возобновившимся боем Эльфе и Сефирота. — Вы правы, слабовата она против лучшего изделия профессора Ходжо. Сила удара не та и скорость...
Эльфи упала на спину, с трудом отбив очередную атаку Масамуне. Ряды бойцов Лавины заметно редели.
— Эй-эй, Сефирот! — заволновался Ходжо. — Смотри, не убей её! Эта баба мне ещё пригодится! Ценный экземпляр!
— Прекрасная пара! — поддакнул Фухито, увидев, как Сефирот остановил удар буквально в сантиметре от тела Эльфе. — Если потом пересадить церкониду в зародыш...
— Ин витро, коллега, — быстро добавил Ходжо, опасливо косясь на Сефирота. — Вряд ли получится уговорить моего мальчика.
— Почему?
— Ну... Она не в его вкусе.
— Руди, если еще раз назовешь меня «мой мальчик» — уши отрежу, — вместо Ходжо объяснил расстановку сил Сефирот.
— А я ничего и не слышал, — уверил Фухито. — Ин витро, так ин витро.
Сефирот галантно подал руку в перчатке замершей на полу Эльфе:
— Мисс..?
— Эльфе.
Девушка поднялась, опершись на предложенную руку.
— А это мой друг, профессор Фухито, — радостно представил коллегу Ходжо.
— А этот? — Сефирот указал кончиком меча на оставшегося в одиночестве Ширса.
— А это друг моего друга, — заверил его Ходжо.
— Садитесь в вертушку и убирайтесь вон, — Сефирот взмахом руки остановил пытавшихся прикончить боевика ТУРКов.
Два раза предлагать не пришлось. Фухито, Эльфе и Ширс быстро запрыгнули в вертолёт.
— Спасибо, профессор, — крикнул в открытый люк Фухито. — Очень был рад познакомиться лично. За мной должок!
— Встретимся в инфосети, в чате! — Ходжо трогательно помахал вертолёту рукой.
Вертушка взмыла в небо, и почти тут же на крышу высыпал отряд солджеров, за ними в окружении ТУРКов шёл президент.
— Профессор Ходжо хотел нас покинуть, господин президент, — доложил появившийся как будто ниоткуда Вельд, — присоединившись к Лавине.
Артур грозно повернулся к Ходжо.
— Ты тупой идиот! — заорал тот Вельду. — Я просто тянул время! Если бы я отказался, они бы меня убили, и кто бы стал латать ваши дурные задницы?
— Профессор Ходжо проявил мужество и хитрость, — неожиданно вступился за Ходжо рыжий ТУРК, размазывая ладонью по лицу кровь из разбитого носа.
— Вы остановили Сефирота и дали ускользнуть главарям! — холодно бросил Вельд.
— Это уважаемые учёные и ценный подопытный экземпляр, — огрызнулся Ходжо. — Я провёл с ними беседу и они уже почти согласились работать на Шинра! Если бы не ваш идиотский идеотический идеотизм!
— Ладно, Руди, — махнул рукой президент. — Прости придурков. Они думают пятой точкой.
— Только махать железными палками умеют, — радостно подхватил Ходжо и расплылся в оскале улыбки. — Припомню тебе, — проскрипел он, проходя мимо Вельда.
Клауд не сводил восторженного взгляда с Сефирота. Выдержав тяжелый бой, тот выглядел совсем свежим, как будто только что пришёл.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Фантастические твари

Фантастические твари: Преступления Грин-де-Вальда
Все, конечно , уже смотрели, но я только сегодня ночью.
Ну что сказать? Понравился больше чем вторая часть. Про фильм сказано уже многое, не буду повторяться. Но вот что интересно.
Гриндевальд, конечно в фильме страшный злодей, убивец и к тому же еще внешне очень отталкивающий, но несли бы он вел себя чуть сдерженней. То есть не декларировал свою злодейскую сущность при каждой возможности, то, ей богу, все могло повернуться совсем иначе и не факт, что в плохую сторону.
Потому как Министерство магии и мракоборцы... ну вы сами видели, хорошими парнями там можно назвать одного из сотни. То есть по сути зло тайное против зла явного.
О чем это я?
О том что Гриндевальд слажал, и история Европы тех лет не повторилась в магическом сообществе.
Вот если бы ему физиономию по-обаятельней, да немного гибкости скользкости , вот как Дамблдорфу, уверен, симпатии магического сообщества и зрителей были бы на его стороне.
Ну почему вот из такого красивого мальчика получился такой жуткий дядька? Почему Дамблдорф - Джуд Лоу, а Гриндевальд - Джони Деп еще и в таком гриме, что я за сердце схватился? Э-хе-хе, грехи мои тяжкие.
Третью часть буду смотреть обязательно.
Тут трейлер
www.youtube.com/watch?v=wGE-fIouhCs
Ну и молодой Гриндевальд, которого было преступно мало. Эй, режиссер, ты что там себе думаешь?

@темы: Разное

---

Смотрю, нравится.

Я, в свою очередь , хочу рекнуть одну вещь, если вы еще не.
Это "Корнивал Роу". Я посмотрел две серии и это классно.
Другого и быть не может, если в главной роли Орландо Блум. Короткий сериальчик - восемь серий в первом сезоне. И удет второй сезон, навродибтэ.
Денег на съемки непожалето, игра актеров выше всяких похвал, интересный мир, интересный сценарий, хорошая главная героиня не посмотрел как зовут, но она играла Лорелин.
Мифические существа: феи, кобольды и т.д., но не сказка. У меня такой перевод душевный с матючьями - просто класс)).
Отзывы противоречивы, но я ставлю высокий балл за всё. Кто-то назвал социальной драмой)). Ну хз. Есть какие-то отсылки к нонешней политике, беженцы и все такое. Но если эти отсылки не искать, то получаем мы очень нуарный, классно прорисованный стимпанк. Детектив в городе с викторианскими пейзажами.
Для любителей легкого фентези, где махнул рукой - упс! мост построился, махнул - замок, а там прынцеса и т.д не подойдет.
Фильм не легкий. Много кровавых сцен, кишкинаружу и в этом духе.
www.youtube.com/watch?time_continue=3&v=4fTxuUn...

@темы: Разное

---

Герои и монстры

Глава 14

— Я ждал, что это будет кто-то из ТУРКов, — Клауд Страйф выглядел почти так, как много лет назад. Разве что во взгляде появилось новое: решимость и огонь, которые читались почти на всех старых фото, уступили место усталости и безразличию. Ребека, посылая бывшему солджеру запрос из мед департамента, где он стоял на учёте, как ветеран и инвалид, была практически уверена, что он откажется от встречи. Но Клауд согласился, и теперь они сидели в пустом баре «Седьмое небо», которым владела Тифа — гражданская жена Страйфа, и рассматривали друг друга. Ребека — с интересом, а взгляд Клауда не выражал ровным счетом ничего. Пустота. Научился скрывать свои чувства или ему действительно было всё равно? Сказать было сложно.
— Ждали кого-то из ТУРК? Но к мед департаменту отдел внутренних расследований...
— Перестаньте, — невежливо перебил Страйф. В голосе явно улавливалось раздражение. — На кой я сдался мед департаменту? Сомневаюсь, что кого-то там интересует здоровье или душевное равновесие простого пехотинца. Давайте, выкладывайте, зачем и кому я понадобился в Шин-ра. Не обещаю, что отвечу на ваши вопросы, но послушать — послушаю.
— Ладно, — Ребека помешала ложечкой кофе, который принесла настороженно трущая бокалы за стойкой Тифа, но пить не стала. Порошковый — запах однозначно говорил, что вкус у напитка не очень. Бар был из недорогих, чему удивляться?
— Меня зовут Ребека и я дочь... профессора Ходжо.
Смотреть, как оживает лицо Страйфа, как заостряются его черты, как неприятно кривится юношеский рот, а в глазах загорается дремлющий в глубине мако-огонь — подарок или проклятие, неизгладимый след, оставленный экспериментами папаши Ходжо, было страшно. Этот человек — одновременно жертва и палач для ее семьи был опасен. Но почему-то Ребека была уверена, что, открыв сразу своё родство с Ходжо, сделала правильный шаг. Клауд бы не стал говорить, обсуждать прошлое просто с человеком из Шин-ра, а вот у дочери того, кто поучаствовал в его судьбе, возможно и был шанс. И если Страйф сразу не встанет и не уйдёт...
— Покойного профессора Ходжо, — Клауд откинулся в плетёном кресле и, потянувшись, закинул руки за голову.
Ребека деланно улыбнулась. Любопытство сгубило не одну кошку. Нет, Страйф не уйдет, она сделала верный ход.
— Вы хотите знать подробности того, как это произошло? — голубые глаза с плясавшими в глубине зелеными искрами смотрели не мигая.
— Нет. Причина моего визита другая.
— Я только ранил его. Ваш отец убил себя сам, — кажется, её не услышали. — Но если бы он этого не сделал, даже не сомневайтесь... — Страйф очень хотел это сказать и сказал. Что ж, по крайней мере, он заговорил. Больше всего Ребека опасалась, что Клауд не захочет вспоминать, не захочет возвращаться в те дни и касаться болезненных тем.
— Не сомневаюсь. У вас были резоны ненавидеть моего... профессора Ходжо.
— Его ненавидели многие, — на лицо Страйфа застыла болезненная гримаса. — Вы ищите справедливости? Её нет в этом мире, Ребека, не старайтесь. Возможно, для вас Ходжо был любящим отцом, но большинство тех, с кем пересеклись дороги этого человека, ушли в Лайфстрим не без его помощи. Чудовище без моральных норм и ограничений, очень умное, хитрое и жестокое. Вот кем он был.
— Я знаю, — Ребека постаралась, чтобы голос прозвучал ровно. — Этика учёного — эти слова вызывали у отца безудержный смех. Поверьте, никаких иллюзий, — говорить Клауду, что папулька каким-то образом умудрился помереть не до конца, пока точно не стоило. — Меня больше интересует мой брат. Сефирот.
— Сефирот, — эхом повторил Клауд. — Вы знаете, я стал солджером из-за него. Рекламные плакаты Шин-ра: " Вступай в ряды солджеров. Стань героем, стань таким как он" — уверен, вы их видели.
Ребека кивнула.
— Я обклеил ими всю комнату у себя в Нибеле. Тогда мне было четырнадцать, а стать героем, как Сефирот, хотел почти каждый мальчишка в нашем городе. Кто мог подумать, что судьба сложится так странно?
— Мне нравился Рапсодос, — поддержала разговор Ребека. — Все мои подружки, ну и я, конечно, были членами: кто фанклуба «Красная кожа», кто «Серебрянной элиты». У Анджила Хьюли поклонниц было меньше, но они были очень верные. А моим героем всегда был Генезис, ведь он такая душка! Как одевался, двигался, как разговаривал! Я просто млела, залипая на его плакаты. Эта серьга в ухе, эта улыбка... Папа очень злился. Вечерами он тайком висел на сайте «Серебряная элита» — я видела, хоть он и перещелкивал странички, когда я подходила, но так и не сказал, что Сефирот — мой сводный брат — у нас были разные матери.
— Он был не такой, — глядя в пустоту, отозвался Клауд.
— Кто?
— Генезис Рапсодос. Вот уж кого назвать душкой было очень сложно.
— Вы его хорошо знали?
— Нет, — Клауд покачал головой. — Хорошо его не знал никто. Разве что Анджил Хьюли и, может быть, Сефирот.
— Я слышала, они конкурировали за право называться лучшим из лучших.
— Наверное, — неподвижный взгляд Клауда был устремлен в одну точку. Он вспоминал. — Странные отношения. Я никогда не мог их понять.
— Странные?
— Очень. Впервые я близко столкнулся с Сефиротом и Рапсодосом на миссии в своем родном городе Нибельхейме, — как будто не слыша вопроса, заговорил Клауд. — Мы отправились на нее впятером. Я, Зак, двое пехотинцев и он — Сефирот. Сефирот с нами почти не разговаривал, а когда мы прилетели...
***
— И как тебе оказаться в родном городе? — от низкого голоса командира Клауд вздрогнул. Вопрос был адресован ему, Зак родился в Гонгаге, а Нибельхейм был родным городом Клауда.
— Не... не знаю, — он растерялся, а потом разозлился сам на себя и почему-то на Сефирота. — Тут живут мои родители.
— Я не знаю своих родителей, — задумчиво разглядывая центральную городскую площадь, произнес Сефирот. — Мою мать звали Дженова, она умерла при родах, а кто был отец... — он развел руками.
— Не знаешь, кто был твой отец? — сдержать смешок не получилось. Генерал посмотрел на него холодно и замолчал, а Клауд подумал, что наверное обидел его. Но это было так странно — герой корпорации и не знает своих родителей.
Больше Сефирот с ним не заговаривал, и Клауд всю дорогу к реактору мучился мыслью, что его считают придурком. Сам заговорить он так и не решился, только перекинулся парой фраз с Заком и Тифой — их проводницей.
В секретный объект Шинра Сефирот отправился с Заком, а ему и оставшимуся в живых пехотинцу (второй свалился в пропасть с моста по дороге к реактору) приказал охранять Тифу, но сдержать любопытство не получилось, и Клауд, подождав минут десять, отправился следом. Высокая каменная арка с надписью «Дженова» венчала стальную запечатанную дверь внутри объекта, а вокруг... Клауд осторожно заглядывал в герметично закрытые резервуары, стараясь не попасть на глаза Заку или Сефироту, и не мог побороть отвращения. В боксах за бронированными стёклами плавали, лежали и сидели ужасные монстры. Кажется, они были живыми, и только крепкие стены темниц не давали этому кошмару вырваться на свободу.
С Сефиротом, который стоял в центре небольшого зала, творилось что-то странное. Сначала он схватился за голову, будто получил жестокий болезненный удар, а потом...
— С самого детства я знал, что не такой как все, но сейчас, — генерал посмотрел на свои руки в кожаных перчатках, словно видел их впервые, — меня мучает вопрос. А я вообще... человек?
***
Тупая боль, появившаяся ещё на подступах к Нибельской лаборатории, стала почти невыносимой. Мозг отказывался верить в то, что видели глаза. Неужели именно это пытался сказать ему Ходжо, когда отправлял в Нибельхейм? Он был монстром? Таким же как те, что заточены в боксах в этой лаборатории! Его мать звали Дженовой, и вот перед ним надпись и монстры в колбах. Неужели он — плод одного из экспериментов с материей, который проводил в этой лаборатории Ходжо? Просто более удачный вариант того, что он видит перед собой?
Зак испуганно смотрел то на него, то на страшных чудовищ вокруг, не понимая, что происходит, а он... Он и сам не понимал, что с ним. Как будто нечто невидимое ломилось в мозг, пытаясь снести остатки волевого барьера и поглотить сознание, а слова, которые не стоило произносить и которые так пугали Зака, непослушный рот выговаривал сам:
— А вообще....я человек?
— Сеф, что с тобой? Тебе плохо? Может, водички?
— Отойди!
— Давай присядем! — суетился Зак, тряся его за плечо.
— Оставь меня в покое! — заклинание морфеуса сорвалось с губ само собой, рука метнулась вперёд, и Зак, отлетев на несколько метров, закрыл глаза. Наверное, так было и лучше. Пусть поспит, парень слишком беспокойный и надоедливый.
«Нет, ты не человек, — услышал он вдруг где-то на подсознании тихий шёпот. — Ты...»
— Нет, не человек. Ты монстр. Не повезло, — знакомый голос заставил резко обернуться. Генезис. — Лучший монстр из нас всех. Вершина проекта Дженова.
Твою мать! Еще на пути в Нибельхейм Сефирот связался с Ходжо и тот сказал, что Генезис пришел в себя и почти сразу покинул его дом.
— Почему ты его не удержал? — тогда ярость заставила сжать челюсти, и вопрос стал похож на рык монстра, а не на человеческую речь.
— Как? — огрызнулся в ответ Руди. — Драться мне с ним что ли? Этот идиот даже слушать меня не стал. Еле ползает, но летает вполне неплохо. Прочитал какой-то стишок и — в окно.
— Какой стишок?
— Идиотский. Он такие любит, — Ходжо отключился.
***
Генезис действительно выглядел плохо. Белых волос в его шевелюре пугающе прибавилось и двигался он скованно, как будто превозмогая боль.
— Привет, Джен. Не важно выглядишь.
— Ты знаешь про проекты G и S? — игнорируя его слова, спросил Генезис. — Конечно, ты знаешь. Знаешь. Лучший монстр, созданный проектом Дженова. Такое скрыть достаточно сложно. Вопрос в том, что именно ты знаешь. Или чему готов верить. Твой геном стабилен, Сефирот, а я деградирую. Почему? Что такого учёл в своих экспериментах Ходжо, чего не заметил Холландер?
— Не знаю, — Генезис ему не нравился всё больше. Его монолог, больше походивший на бред, этот странный румянец на бледном лице, глубокие тени под неестественно яркими глазами и особенно запах. Будоражащий, щемящий аромат самого Джена, тесно сплетённый с запахом боли и секса, с оттенком едва сдерживаемого отчаяния и страхом... Смерти? Потери? Непонятно. И еще, как аура скверны, недавнее присутствие чего-то или скорее кого-то знакомого. Неприятный, тревожный букет, разъедающий остатки благоразумия и выдержки, как концентрированная кислота нежную органику. Ты боишься, Джен, боишься, что я почувствую, узнаю его. Лазард Дезерикус — даже не сомневайся, ты волнуешься не зря.
Губы непроизвольно кривятся в хищном зверином оскале. Я монстр, Джен, ты сам это только что сказал.
«Ты не монтстр, ты...»
Сильная боль заставляет непроизвольно прижать пальцы к вискам. Нет, она совсем не такая, как та, что мучила его последний год. Намного безжалостней. Острая, как ледяной бур, вгрызающийся в черепную коробку. «Кто я?» Не важно, не важно кто ты. Джен, промискуитетная сука — ярость хватает за горло, странный шёпот в голове становится почти неразличим, срываясь на задушенный хрип: «Ты...»
Джен! Только пришел в себя, сразу сбежал в постель к своему любовнику.
«Ты не представляешь, какая это боль». Заткнись! Голос становится прозрачным, не в силах протестовать бушующему огню ярости, прощается, утекает в никуда дымкой сожаления. Вместе со сверлящей холодной болью. Тиски разжимаются.
— Подробности — за этим я и пришел сюда, — слова цедятся с трудом. Говорить с Дженом о проектах сумасшедших ученых не хотелось совсем. А что хотелось? Схватить за горло, заставить признаться... В чём? В том, что Генезис не отказывает себе в плотских утехах? Он это не скрывал никогда. «Попробуй секс, — так сказал Сефироту Холландер. — Лучшее лекарство от боли, вызванной деградацией. Остальное практически неэффективно». Генезис... немного подлечился? С этим лощёным щеголем, с этой пустышкой! Не удивительно, что выглядит так паршиво. О, Гайя, он ревновал и ничего не мог с этим поделать, он почти себя не контролировал.
— Ты ведь никогда не встречал свою мать, Сефирот? — больные глаза Генезиса горели огнем лихорадки. Состояние Сефирота он не замечал. Он вообще не замечал ничего вокруг. — Тебе просто сказали её имя. Дженова. Дженова — это имя монстра , которого откопали во льдах много лет назад. Колония вируса каламити, постепенно полностью поглотившая тело древней и принявшая его форму. Космический вирус — вот что есть Дженова.
— Откуда...
— Откуда я знаю? — Генезис болезненно рассмеялся и тут же закашлялся, закрыв рот перчаткой, но Сефирот всё равно заметил алую струйку крови, попытавшуюся сползти на подбородок и немилосердно размазанную перчаткой. На алом кровь не видна. — Мне сказал Холландер. Они ошибались: Ходжо, Гаст, Холландер — они все приняли Дженову за древнюю цетра, упокоившуюся во льдах, и использовали её клетки для создания суперсолдат. А получили монстров. Таких, как они, — рука взметнулась вверх, указывая на боксы с уродцами, выстроившиеся у стен. — Только это было в начале, а мы — финал исследований.
— Ерунда! Ерунда, Руди не мог ошибиться, только не Ходжо! — как будто в насмешку над его уверенностью стекло пустого бокса, кривляясь, отразило лицо молодого мужчины. Нереально пропорциональные, пусть и необычные черты худощавого лица, странные волосы — эй, парень! Где? У кого на Гайе ты видел такие же?! — нереальный прищур глаз подмигнул узким сполохом мако, жёсткий рот исказила странная улыбка. Какая там улыбка? Оскал монстра. — Руди не мог ошибиться? Уверен? Ты последнее существо в этом грёбаном мире, Сефирот, с которым Ходжо решился бы на откровенность. Разве что в поисках быстрого способа покончить с собой.
— Твой геном стабилен, Сефирот, а моё тело деградирует, — Генезис как будто враз обессилив, опустился на металлическую ступеньку. — Что знал Ходжо, чего не знает Холландер? Жирный боров не может мне помочь. Так помоги мне ты! Чтобы узнать, в чем проблема, мне нужны твои клетки. Холландеру нужны твои клетки. И клетки Дженовы. Ты знаешь где хранят тело монстра?
— Нет.
— Нет что?
— Я не знаю, где хранят тело... моей матери. — Сефирот не знал, говорит Джен правду, которую он искал всю жизнь, или это снова была месть, ложь Холландера, чтобы узнать секреты Ходжо — сейчас всё не имело значения. От Джена невыносимо разило Дезерикусом и сексом. От этого хотелось закричать или лучше перегрызть себе вены, или задушить эту лживую сволочь, которая снова пришла за помощью и снова сбежит в чужую постель, получив её. Глас рассудка, монотонно твердивший, что там, в Модеохейме Джен помощи не просил, Сефирот слышал, как из пустоты. Нет, просил! Просил помощи, пусть и неосознанно. Джен позвал его, а он пришел, примчался, бросив и наплевав на всё. О, Гайя! Он больше не будет слепой пешкой в чьей-то игре. Пока не разберется сам полностью и до конца, никаких действий. Он не знает элементарного — кто друг, а кто враг, что происходит с ним, точнее, что происходит с ними со всеми? Он боялся ошибиться.
Сефирот заставил себя отвернуться:
— И всё остальное тоже нет. Холландер не получит от меня ничего.
— Не хочешь помочь? Солджер первого класса Сефирот, — Генезис презрительно усмехнулся. — Ты воистину идеальный монстр. Ну что ж... мой друг, пусть будет по-твоему — Джен поднялся, легко коснувшись плеча Сефирота, что заставило обернуться. Теперь Генезис держал в руке большое фиолетовое яблоко из Баноры:
— Возьми. «Твоё желание — дар богини и вестник жизни», — Джен протягивал яблоко ему на ладони. Старые, такие известные слова поэмы, полные известным всем, древним как мир смыслом, гулко падали в темноту сознания.
Боль слепым выстрелом снова ударила в висок, развеивая удушливую пелену ненавистного чужого запаха:
«Возьми».
«Нет».
«Возьми.»
«Он предлагает плату за помощь!»
«Возьми».
-Ты так хочешь жить? — Сефирот скинул с руки перчатку. Длинные пальцы, игнорировав протянутое яблоко, коснулись заострившейся скулы. Кожа под пальцами была горячая и сухая, а прикосновение к ней чувствительными подушечками в одно мгновение сделало тело почти невесомым, качнув на внезапно поднявшейся волне эйфории. Голова приятно закружилась, обоняние резко выделило личную запаховую составляющую Генезиса, приятно обволакивая готовое сдаться сознание.
«Возьми. Будет хорошо».
«Заткнись».
Не принять предложение, каким бы чудовищным оно не казалось, стало почти нереально. Джен не отстранился, только чуть прикрыл невозможные глаза, когда пальцы скользнули по губам.
— Хочу. Жить, — вдруг с вызовом сказал он. — Разве есть на свете что-то более естественное, чем это желание?
— И готов предложить за помощь своё тело, своё всё ещё прекрасное тело, — охрипшим голосом прошептал Сефирот, не отрывая взгляд от лица с заострившимися чертами, лаская, не в состоянии отнять пальцы от нежной кожи на шее.
— Слепые глаза не могут видеть, остановившееся сердце не умеет любить, мертвый разум не в состоянии страдать, — тихо проговорил Генезис, опустив наконец руку с притаившемся в ней синим яблоком. Снова какие-то древние стихи?
— Ты так хочешь страдать, Джен? — пальцы грубо сгребли отросшие на затылке волосы, резко дёрнув назад, запрокидывая голову, обнажая беззащитную шею.
— Ты не хочешь меня понять, — и снова, как и всегда, голос Генезиса говорил то же, что сообщало тело: сожаление и легкая досада. Он так и не отступил, разрешая Сефироту прикасаться к себе, позволяя причинять себе боль.
— Это мальчик с тобой, — Генезис чуть повел подбородком, натянув волосы и сознательно делая себе больно, указав на лежащего у стены, спящего Зака. — Тогда в форте Тамблин, потом в Баноре, в Модеохейме и здесь сейчас он снова рядом с тобой. Слишком близко, мой друг.
— Зак Фейр, — подсказал Сефирот, чуть поворачивая голову Генезиса, хищно всматриваясь в пылающие жаром черты.
— Зак Фейр, — эхом повторил за ним Джен. — Он убил Анджила, — голос не выражал почти ничего.
— Анджил спровоцировал его. Или попросил — какая разница?
— Как просто, — в голосе Генезиса снова был слышен сарказм. И ещё тоска. Лютая, отчаянная тоска, заставившая Сефирота отступить, отпустив его волосы.
— А если я попрошу тебя, Сефирот? Убить меня, — Джен смотрел не мигая. — Ты всегда выполняешь любые просьбы друзей? Даже если видишь, что твой друг не в себе? — он досадливо покачал головой. — Что если сейчас я спровоцирую тебя?
Магия призыва зазвенела в тишине колоколом на башне. Алый луч Стикса блеснул в правой руке Генезиса.
— Дерись со мной, Сефирот, убей меня или прими дар богини. Потому что если ты не сделаешь ни то, ни другое, я убью тебя. Ты видишь, что я страдаю, прерви же мучения, подари мне покой, верный друг. Моё тело почти мертво, а разум помутнён. Прояви милосердие, сделай выбор!
Джен снова поднял руку с яблоком на мгновение замер: в одной руке меч в другой банорское чудо.
«Возьми», — тихий шёпот, скорее тень, чем чья-то чужая воля.
«Нет. Я больше не стану слушать никого пока не разберусь».
— Сделай одолжение, Джен, сдохни сам! — удар по руке с яблоком был молниеносен, и банорское искушение, гулко стукнув об пол, закатилось под металлическую ступеньку.
«Зачем?»
«Заткнись».
«Зачем?»
«Я опасен. Для него, для себя — для всех.»
Это безумие! Он разговаривает с голосами в своей голове, он деградирует. Джен тоже безумен. Как он, как Анджил. В отчаянии, задыхаясь, Сефирот рванул предательски спружинившие ремни, накрест сдавливающие грудь, и бросился вон из затхлого мрака лаборатории, от ужасных её обитателей и стучащей в висках боли, от своих тайных страхов и желаний, от свихнувшегося Генезиса и демонов собственного сознания, от обжигающих правдой насмешливых слов, тихо звучащих за спиной:
— Ясно. Всё предельно ясно, мой верный друг, мой идеальный монстр.
«Война чудовищ предвещает гибель мира» — так говорит пророчество. Но чудовища не спешат биться друг с другом, конец света близок, а древний гений не может ошибаться. Значит, на роли монстров этого мира кастинг выиграл кто-то другой. Нам же придётся попробовать себя совсем в ином амплуа. Ах, Анджил! Мой бедный покойный друг! Своей жизнью и смертью ты подтверждаешь мою новую теорию. Забавно, очень забавно.
Генезис за спиной тихо и горько рассмеялся.
***
— Сефирот так рванул по ступеням вниз, что я еле успел отскочить с дороги и почти тут же получил удар по голове, — невесело усмехнулся Клауд. — Монстры, которые, как говорили, следуют в последнее время за Генезисом по пятам. То ли проголодались, то ли действительно пытались защитить хозяина — я так и не понял. Очнулся я уже в гостинице, рядом с кроватью стояли проснувшийся Зак и Тифа.
— Сефирот отказался сражаться с Рапсодосом, — задумчиво произнесла Ребека. — Просто повернулся и ушел.
— Он знал, что Г
енезис не ударит в спину. Странные отношения, я долго потом думал, пытался понять, что я видел, но мне кажется, так до конца и не разобрался.
— Если бы Зак отказался драться с Анджилом, тот бы убил его? — осторожно спросила Ребека. Она не была уверена, что поступает правильно.
Клауд не ответил, только отрицательно покачал головой.
— Генезис смоделировал ситуацию, похожую на ту, что создалась в Модеохейме, — продолжила Ребека. — Сефирот сделал выбор не выбирать, не играть по чужим правилам.
— Заку было шестнадцать, а знаете, сколько было мне?
— Я не виню ни его, ни вас. Но то, что Генезис не смог простить смерти друга — вполне понятно.
— Не смог простить? — снова невесело усмехнулся Клауд — видимо мимический жест, ставший привычкой. — Рапсодос ненавидел Зака. В утешение стоит сказать, что Зак платил той же монетой. Он считал, что Анджил погиб из-за Рапсодоса. Из-за его представления со своей смертью. Анждил в неё поверили, и это стало последней каплей. Молодость склонна оправдывать свои поступки. Осознавание некоторых вещей, к сожалению, приходит с возрастом. Вам сложно будет понять меня, Ребека. Может быть лет через пятнадцать...
— Отчего же? — кажется, они подошли к главному. — Мне известно, что все до копейки деньги, которые вы, Клауд, получаете от компании Шин-ра, тратятся на благотворительность. Вы не просто отдаёте их в различные фонды, как делают многие состоятельные люди, успокаивая совесть, вы реализуете их сами, делая целевые покупки и оплачивая конкретную помощь конкретным людям.
— Видимо, совесть Клауда Страйфа, — юноша с глазами ветерана снова откинулся в кресле, — успокоить не так просто, Ребека. Вы всё уловили правильно. Задавайте свой вопрос. Я отвечу даже если... Задавайте.
— Нибельхеймская резня, — выдохнула она, кажется, излишне поспешно и увидела, как заиграли желваки, когда Клауд крепко сжал зубы, как напряглись сухие мышцы на голых руках, выглядывающих из рукавов жилетки.
— Почему я не удивлён? — Клауд на мгновение прижал ладони к лицу, но почти сразу опустил руки, встряхнув светлой шевелюрой. — Почему я совсем, ну не капли не удивлён?

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Герои и монстры

Глава 13




Клауд Страйф вышел в отставку, а скорее, его отправили в отставку сравнительно недавно, уже после восстановления Мидгара после катастрофы с метеором.
А до этого Клауд исправно носился в составе Лавины с континента на континент, преследуя призрак Сефирота, немало забавляя ТУРКов и папашу Ходжо. Почему, убив Зака Фейра, Клауду оставили жизнь, Ребеке вчера за ужином объяснил Рено:
— Лавина, красавица, — покачал головой рыжий ТУРК, услышав вопрос. — Не наёмная армия корпорации Шин-ра, где солджеры выполняют приказы и получают за это деньги. Это террористическая организация, иерархия в которой достаточно условна, а анархия, хоть и не приветствуется, но вполне обычное дело. Боевики — люди плохо воспитанные, тяжело управляемые и держать их в узде — занятие сложное и неблагодарное, — Рено разлил вино в фужеры на тонких высоких ножках и предложил тост за «идти в будущее, помня о прошлом». Они чокнулись, выпили и только тогда ТУРК продолжил. — Проще всего было, конечно, уничтожить Лавину полностью, но только на первый взгляд. Мы попытались решить проблему, обрушив плиту над седьмым сектором, где обнаружился штаб этой организации.

ТУРКам таки удалось отправить в Лайфстрим особо буйных «товарищей», но это принесло только временное облегчение, внутриполитическая обстановка в стране стремительно ухудшалась. Искаженный Лайсфстрим множил чудовищ в самых гротесковых вариациях, а из солджеров первого класса, способных противостоять высшим монстрам, у компании не осталось ровным счётом никого.
Взрыв мако-реактора резко снизил производство электроэнергии, это вызвало скачок цен, народ под плитой голодал, проклиная президента Шин-ра, мэра, ТУРКов и тех, кто живет сверху, а ряды Лавины пополнялись намного быстрее, чем солдаты и оперативники корпорации успевали их прореживать.
Спихнуть вину на плечи , как все тогда думали, покойного Сефирота, было гениальной идеей. Это вывело из-под прицела мако-реактры, так полюбившиеся первому составу Лавины, который отправился в Лайфстрим под седьмым, и перенаправило внимание террористов на ловлю «Сефирота». Ну а Клауд Страйф — очень последовательный молодой человек. Такие неугомонные, одержимые навязчивой идеей лидеры удачная находка для корпорации. Идея поймать «Сефирота» овладела Клаудом настолько полно, что окончательно лишила способности критически мыслить, и он, собрав команду таких же одержимых, добросовестно гонял неуловимый призрак, который, неожиданно появляясь то там, то здесь, обещал то разрушить планету, то захватить над ней власть. Всё население Гайи, забыв о справедливом желании свернуть кое-кому шею, с воодушевлением наблюдало погоню. ТУРКи периодически участвовали в представлении, чтобы народ не заскучал, а Клауду дополнительное топливо было не нужно. Он со своей волны не съезжал.
— Мако-психоз, — не то чтобы вступилась за парня, а посчитала нужным прояснить ситуацию Ребека. — После смерти... брата, — она первый раз назвала так Сефирота вслух и удивилась, на сколько странно, напряженно и чужеродно прозвучал собственный голос, — папа отыгрался на Страйфе по-полной. Мозги парню основательно перекорёжило, остается удивляться, как он вообще смог прийти в себя. Вы знаете, что довольно долго после освобождения Страйф не мог ни ходить, ни разговаривать?
— Наверное, я не очень хороший человек, Ребека, — рыжий ТУРК едва заметно поморщился, — но есть люди, на которых мне глубоко плевать. С Сефиротом и Генезисом меня связывали дружеские отношения, а Анджила я уважал, — вечно юный Рено смотрел на неё глазами взрослого мужчины. — Вполне возможно Клауд Страйф очень хороший парень, но лучше ему держаться от меня подальше. Как впрочем и Заку Фейру. Благо, в этом отпала необходимость — второй «отличный парень» простился с жизнью без моей помощи. И ещё, Ребека. В этом мире не так много тех, кто относится к профессору Ходжо с пониманием. Я слишком долго находился рядом с вашим отцом и, поверьте, во всех его поступках, какими бы странными они не казались со стороны, присутствует железная логика.
— Не сомневаюсь, — Ребека задумчиво вертела в пальцах двузубую вилку. — К сожалению, душу мой папа не спешит открывать даже близким. Поэтому... — она развела руками.
— Он любил Сефирота, — по-своему понял ее Рено. — Не как любят удачный проект или собственное творение, а как сына. У Ходжо было достаточно резонов не демонстрировать свои чувства окружающим и самому Сефироту, но себя профессор не обманывал никогда. Понимаете?
— Нет.
— Сефирот не знал, кто его родители. Этого не знал почти никто практически до самой смерти профессора. Вы не очень хорошо представляете себе, Ребека, что творилось в научном департаменте в те далёкие годы. Покойный Гаст Фаремис был совсем не ангелом, что бы не говорили сейчас по его поводу, и то, что ваш папа отправил его в Лайфстрим немного раньше, чем тот отправил туда вашего папашу — просто случайность: бой паука со скорпионом проиграл паук. А Лукреция Кресцент — биологическая мать Сефирота и первая жена вашего папаши... Вы действительно верите, что она была несчастной жертвой? — Рено саркастически прижмурил один глаз, вопросительно уставившись на Ребеку.
Она молчала. О том, что Ходжо жестоко расправился со своей неверной женой рассказывали в разных интерпретациях, но во всех историях Лукреция выглядела невинной жертвой, а папа — ревнивой сволочью, убившей любовь.
— Вы знаете, над чем работала Лукреция Кресцент до замужества под руководством отца Винсента Валентайна — Гримуара Валентайна?
— Энергия Хаоса. Исследования признаны нецелесообразными после смерти руководителя проекта, — всё это было в архивах Шин-ра.
— Нецелесообразными, так и есть. Исключительно по причине того, что группа профессора Гримуара не придумала, как управлять этим самым Хаосом. А зачем Шин-ра оружие, которое может стрелять в любую сторону?
— Значит, оружие, — кивнула Ребека. Что-то в этом духе она подозревала. Покойный президент был не тем человеком, который вкладывает деньги в науку ради науки.
— Мощное оружие, — подтвердил Рено. — Они таки смогли разбудить Хаос в пещере на границе Нибеля.
— И Хаос убил Гримуара.
— Как-то так, — неопределенно помахал рукой Рено. — Только профессор Ходжо был абсолютно уверен, что его тогда еще не супруга — мадмуазель Кресцент имеет к смерти Гримуара более прямое отношение, чем думали многие. Лукреция по этому поводу говорила мало, но знавшие ее, в том числе и я, — Рено развёл руки в шутовском поклоне, — ваш покорный слуга, знают, о мучившем её всю жизнь чувстве вины. Говорят, Лукрецию связывала с Гримуаром не просто дружба, и покойный Винсент Валентайн — сын Гримуара, стал просто заменой. Лукрецию устраивала внешность, но не устраивали мозги младшего Валентайна, а вот с Ходжо всё обстояло с точностью до наоборот. Согласитесь, тяжёлый выбор. Винсент был красавчик. Почти на семь лет младше Лукреции и очень напоминал отца. Но не будем блуждать в лабиринтах предположений. Эксперимент в пещере вырвался из под контроля, подробностей не знает никто. Только покойный президент и ваш папа, который после смерти Гримуара взял внезапно ответившую на его любовь красавицу Лукрецию в свою научную группу, буквально грудью защитив от гнева президента. Вместо пинка под зад мадмуазель Кресцент попадает к Гасту и Ходжо для работы над проектом Дженова. Интересный поворот?
— Предприимчивая девушка, — задумчиво проронила Ребека.
— И, заметь, очень красивая, — согласился рыжий ТУРК. — А Ходжо был тогда молод и горяч и, кстати, вполне недурён собой, хоть и проигрывал младшему Валентайну. Но это не важно, а важно совсем другое. Лукреция занимала в Шинра должность биотехнолога А класса. Знаете, что это означает?
— Высший уровень: работа с биологическими объектами, с человеческим геномом, разрешение на острый эксперимент и полный доступ к базе данных.
— Милая, беззащитная Лукреция, — страдальчески поцокал языком Рено. — Как вы думаете? Какой процент вероятности, что Ходжо заставил ее экспериментировать с собственным плодом угрозами или силой? Не забывайте, группа имела неограниченный доступ к человеческому ресурсу, а Сефирот был общим сыном Лукреции и Рудольфа, а никак не Винсента, как думали многие.
— Совместный проект?
— Не знаю, — задумчиво покачал головой Рено, — но я не удивлюсь, если окажется именно так. Мне не нужно рассказывать вам, что представляет из себя изнутри научное сообщество.
— Пауки в банке, — с легкой улыбкой согласилась Ребека. — Жрут друг друга и лезут к свету. Не так деньги, как слава учёного — бесконечный бег с препятствиями на выживание к цели. Правила соревнований — вообще никаких правил, а воровство идей — обычное дело, если зевнул — сам виноват, не пожалеет никто. Заскочил наверх — быстро откуси головы тем, чьи мандибулы щелкают слишком громко. Убийства не одобряются, но шум никто поднимать не станет. Зато подставы — любимый вид развлечения внутри учёного сообщества.
— Прелестно, — Рено беззвучно похлопал в ладоши. — Просто прелестно. А теперь вернемся к Сефироту. Понятно, почему профессор Ходжо усиленно скрывал своё отцовство?
Ребека неопределенно покачала головой:
— Приблизительно. Боялся демонстрировать конкурентам слабые места?
— Именно. Главным в научном департаменте тогда был папаша Гаст. Своеобразная личность. Добряк Гаст, поддерживавший юные дарования, называл Ходжо и Холландера своими учениками и с легкостью присваивал себе их идеи под предлогом руководства и патроната. В свое время он поддержал Ходжо на учёном совете и заставил поверить всех, в том числе президента, что без его, Фаремиса, непосредственного участия, проекты S и J просто бы не состоялись. По сути так оно и было. Финансовые потоки папаша Гаст крепко держал в своих ласковых и загребущих руках. Ходжо бесился, Холландера всё устраивало. Благодаря преданности Гасту он неплохо грелся на идеях конкурента, открывая дверь в лабораторию Ходжо чуть ли не ногой, и смог запустить проект G, который по сути был откровенным плагиатом. Холландер был отцом Анджела Хьюли.
Ребека удивленно подняла брови.
— Ты не знала? После скандала с оперной певичкой, полукровкой Лав, профессор Ходжо впал в немилость, а проект S приостановлен. Холландер воспользовался ситуацией, прибрав к рукам генматериал Лав, и быстро запустил свой проект, почти на год опередив Ходжо. Джиллиан Хьюли стала матерью собственного ребенка — Анджила и суррогатной матерью для Генезиса — сына Лав. Хьюли и Рапсодос генетически не братья. Отцом Рапсодоса был погибший ТУРК, Джиллиан только выносила ребенка. Ходжо, вернув свои позиции, впал в ярость и люто возненавидел Холландера, которого до этого просто недолюбливал. Но он прекрасно понимал, кто позволил его проекту «размножиться». Да только сделать ничего не мог: Гаст тогда чувствовал себя в департаменте более чем уверенно. Ведь у него была Ифалина — последняя древняя на планете. Чтобы укрепить свои позиции Фаремис сделал удачный ход, женившись на ней, и Аэрис — дочь Ифалины — была его ребёнком. Он выбрал другой путь возрождения древних. Для его цели подходил любой из трех вариантов: Хьюли, Рапсодос или Сефирот. Осталось подождать отдаленных результатов и выбрать. Но тут вышла неувязочка. Годы шли, Ходжо из юного и пылкого паренька, вращаясь в агрессивной среде, постепенно превращался в матёрого, битого жизнью зверя, он научился скрывать свои чувства и мысли, оправился от фиаско с Лукрецией и даже вступил в новые отношения, более удачные, как показало время. Прошло не так много времени, и наш президент вдруг пылко возлюбил Руди. Однажды на учёном совете Ходжо потребовал, чтобы Гаст поделился своим сокровищем — генматериалом Ифалины и дал разрешение на работу с ним.
***
— Достаточно одного волоса и одного вашего слова, профессор Фаремис, — Ходжо цепко смотрел в глаза своего босса, понимая, что выиграл. Отказать причин не было. — Мы не собираемся посягать на вашу жену, правда профессор Холландер?
Холландер, к тому моменту чутко уловивший, что ситуация в научном департаменте изменилась, часто закивал и, достав из кармана измятый носовой платок, промокнул внезапно вспотевший лоб.
— Не думаю, что использование генматериала моей жены — правильное решение, — холодея, промямлил Гаст. К лобовой атаке, к тому же в присутствии президента, он оказался не готов.
— Отчего же так? — нарочито участливо поинтересовался Ходжо. — Последняя древняя на планете. Ваша жена просто кладезь полезной информации, а ее генматериал...
— Ифалина тяжело больна и ещё не оправилась от родов! — голос Гаста в конце фразы почти сорвался на крик. — И я не позволю...
— Тогда просто аудиозаписи того, что она рассказала вам, профессор, — невнятно промямлил Холландер, пугаясь самого себя. — Нам будет достаточно.
Президент хмуро переводил взгляд с одного своего сотрудника на другого. Глаза его светились недобрым.
— Кусочек ногтя, кровь, волос, — дожимал Ходжо. — Уверен, это никак не скажется на здоровье бедной Ифалины.
— Она ничего не помнит. Нет никаких аудиозаписей.
— Ну что ты в самом-то деле, дружи-ище? — внезапно проснулся дремавший в кресле Хайдегер. — Ребята ведь не просят ничего сверхъестественного!
Предательство! Предательство, которое он не сумел разглядеть прямо под носом! Гаст был в панике:
— Я исследовал генматериал моей жены. Там нет ничего такого, чего не было бы в генматериале Дженовы!
— Зато там нет и ничего лишнего, — сразу парировал Ходжо. — Когда мы начинали работу над проектами S и G, основной проблемой стало отдифференцировать участок вируса каламити, встроившийся в генетическую цепочку древней, от основной цепочки ДНК. Профессор Холландер потерпел неудачу, но это не его вина.
Холландер закивал с удвоенным энтузиазмом:
— Не моя!
— Теперь у нас есть клетки древней без вируса, — продолжил Ходжо. — Достаточно провести сравнительный анализ...
— Всё! — президент резко поднялся из кресла. — Гаст, вы предоставите необходимый генматериал для исследований и дадите Ходжо и Холландеру поговорить со своей супругой. — Вопрос закрыт.
Гасту оставалось только кивнуть, что он и сделал.
***
— Вчера вечером профессор Гаст Фаремис покинул здание корпорации вместе со своей женой и дочерью, — Ценг положил рапорт на стол президенту. — Тайно. Их местонахождение неизвестно.
— Найти и вернуть.
— Найдём.
***
— Какая приятная встреча, профессор! — Ходжо отвесил бывшему боссу шутовской поклон и по-хозяйски осмотрелся в маленькой бедной квартирке. Гаст с семьёй уже несколько месяцев скрывался на окраинах Модеохейма, но в конце-концов ТУРКам удалось их выследить. — Моё почтение, госпожа Ифалина. Как здоровье?
Ифалина, прижав маленькую Аэрис к груди, испуганно молчала.
— Не смей к ним приближаться! — Гаст встал на пути Ходжо. — Тебе нужен я? Идём, я готов.
— Ты? А-ха-ха, — закаркал Руди. — Нет, Гаст, ты мне больше не нужен. Мы бы могли изменить судьбу планеты вместе, но я быстро понял, что такая малость тебя не волнует. Заберите женщину и ребенка, — махнул он застывшим в дверях пехотинцам. — Этот мне не нужен. Он свой выбор сделал: гнить в трущобах Модеохейма или в городе под плитой. А-ха-ха!
— Ифалина, бери Аэрис и беги! — Гаст рванулся вперёд, крепкие руки сомкнулись на горле Ходжо и они покатились по полу. Тут же грянул выстрел, за ним другой и Ходжо, сбросив с себя безвольное тело, поднялся на ноги.
— Кретин! Ты убил его! — профессор закашлялся, схватившись рукой за горло.
Пехотинец опустил винтовку:
— Я спасал вашу жизнь, профессор. Гаст задушил бы вас.
— Вот, хитрая сука! — Ходжо носком ботинка перевернул тело на спину. — Сбежал от меня в Лайфстрим. Ну да ладно, всё равно от живого проку, как от мёртвого. То есть, никакого.
— Бе-ги... — стеклянеющие глаза Гаста смотрели в потолок. — Спаси Аэр...
Ифалина, прижимая к груди ребёнка испуганно жалась в углу комнаты.
***
— Значит, Гаста убил солдат? — Ребека задумчиво смотрела на Рено.
— Да. Ходжо ни капли не сожалел о смерти босса. Но он бы с большим удовольствием посмотрел, как Гаст катится с лестницы славы вверх тормашками, плюясь кровью. Позор и унижение врага — зрелище приятное и притягательное. Особенно если знаешь, что приложил к этому руку. Смерть Фаремиса была нелепой случайностью.
— А Ифалина?
— Пришла в себя и сбежала из Шин-ра билдинг на следующий день. Ходжо даже не успел взять у нее пробы крови.
— Как?
— Просто, Ребека, очень просто. Выпрыгнула в окно с ребёнком на руках. С пятьдесят шестого этажа, — усмехнулся рыжий ТУРК.
— Значит, крылья у солджеров первого класса — не мутация в результате воздействия вируса?
— Значит, да, — Рено кинул в рот засахаренный орешек. — Тогда мы этого не знали, никто не знал. Поэтому когда много позже Ходжо увидел крыло Сефирота, восторгу его не было предела. Древние были расой крылатых, это не легенды.
— Печальная история. Мне кажется, Гаст любил свою жену и дочь и пытался их защитить.
— Любил, — легко согласился Рено. — Что не отменяет всего остального. Эксперименты на людях в Нибельхейме и в лабораториях Шин-ра осуществлялись с его согласия и под его руководством. Не было в научном департаменте святых, не выживали в агрессивной среде.
После смерти Гаста там уверенно воцарился Ходжо. Холландер его не волновал — без поддержки Фреминса он сдулся и прогнулся под нового босса в одно мгновение, но родство с Сефиротом Ходжо по-прежнему скрывал. Знал, старый ящер, на примере Гаста убедился, что ухо надо держать востро, и лишних поводов поймать себя на живца не давал. Враги и конкуренты затаились, но никуда не исчезли, а Ходжо любил Сефирота совершенно осознанно и боялся, что из-за этого мальчику могут причинить вред. Ведь не сразу тот стал первым клинком корпорации, был и беспомощным ребёнком.
— Если ты внесёшь эту поправку в свои рассуждения, многое станет понятно, — посоветовал Рено. — Куда и к чему бы ты ни пришла в своём расследовании, всегда помни об этом нюансе. Любил и берёг в меру своих сил.
— А как папа относился к Рапсодосу?
— Сложно, — ТУРК немного помедлил, явно подбирая слова. — Сначала никак. Точнее, как к неудачному проекту своего оппонента, потом с интересом и некоторой долей ревности, потом... Да, Ребека, я сказал то, что хотел сказать, — соизволил пояснить ТУРК, увидев ее удивлённые глаза. — Ходжо далеко не профан в сердечных делах и понял всё даже раньше, чем сами Генезис и Сефирот. Но это личное и... — Рено досадливо махнул рукой. — После того, как Сефирот погиб в Нибельхейме, отношение профессора к Рапсодосу резко изменилось. Создавалось впечатление, что он цепляется за Генезиса, как за соломинку. Почему — есть у меня пара предположений, но лучше не стану озвучивать, слишком романтично. Вряд ли поверишь.
— А после смерти Рапсодоса?
— После смерти, милая? — Рено сделал удивлённые глаза. — Смерть Рапсодоса величина относительная. Относительная относительно того, кто и во что верит. Хайдегер уверен, что Генезис мёртв, и что именно это стало причиной того, что Артур Шинра нежно обнялся с клинком Масамуне, но на самом деле никто не видел, как Рапсодоса поглотил Лайфстрим. Возможно, это правда, и президент действительно был виноват, но увы, он уже никому ничего не расскажет.
— Говорят, Генезиса убил Зак Фейр.
— В первый или во второй раз? — Рено весело подмигнул. — Не важно. Открою тебе маленькую тайну. Я видел Рапсодоса после второй его безвременной кончины, то есть после второй схватки с Фейром. Не могу сказать, что Джен был в полной норме, но мертвым — точно нет.
— Ты что-то не договариваешь, — прищурилась Ребека.
— Не договариваю, — глаза с проблесками мако в глубине смеялись. — Но профессор Ходжо снова жив, если можно так назвать его нынешнюю ипостась, а бедный ТУРК не спешит покинуть этот мир, болтая о чужих тайнах. Зато теперь ты знаешь, кому задать вопрос.
— По крайней мере, я теперь знаю о чем спрашивать, — усмехнулась Ребека. — Давай вернемся к Клауду. Завтра у меня с ним встреча.
— А что Клауд? — удивился Рено. — После падения метеора он себя неплохо проявил, распрощался с Лавиной, точнее с тем, что от нее осталось. Помогал строить и защищать город на Окраине. В конце-концов корпорация приняла решение закрыть глаза на некоторые его подвиги, объяснив это медицинскими проблемами, оставила парня в покое и даже выделила ему постоянное пособие, как ветерану. А что у него в голове — только богине известно.
— Меня беспокоит один вопрос, — Ребека несильно прикусила нижнюю губу. — Тогда в Нибельхейме Клауд... — она замялась.
— Убил Сефирота, — услужливо подсказал Рено. — Слишком просто для парня, который не получил даже второй класс?
— И это тоже. Но больше меня интересует другое. Почему Клауд вообще напал на него?
— По официальной версии Сефирот сошел с ума, — осторожно начал Рено. — Сжёг усадьбу Шин-ра, напал на мирных жителей, устроил резню, развалял и спалил почти весь город. Согласен, звучит не слишком правдоподобно. Не в том плане, что сама смерть и зло во плоти — таймлайн не позволяет. Мы с Рудом тогда прикидывали и так, и эдак: у Сефирота просто не было столько времени. Нибельхейм — городок не большой, но вырезать и сжечь его в одиночку, — ТУРК с сомнением покачал головой. — Разве что его жители выстроились в ряд и покорно ждали смерти. Учёные — не солджеры, в бой с самим Сефиротом не полезут. Они вообще ни в какой бой не полезут. Разве что найдётся пара идиотов, которые раньше служил и знают с какой стороны из пистолета вылетает пуля, но и то сомнительно. Разве что самоубийцы. При малейшей опасности гражданские бросятся во все стороны, как тараканы. Ну пятерых задавишь, ну десяток. Взвод солдат с автоматами плотной цепью — вот в это я бы поверил, а в демонического Сефирота, гоняющего между домами за верещащими бабами? — Рено пожал плечами. — Пусть даже очень злого и сумасшедшего. Но я — это я, а простой народ любит сказки про злодеев. Вутайский демон — это тебе не интендант при обозе. Корпорация версию поддержала: Сефирот всё равно был мёртв, а для создания образа врага такой «подвиг» — самое то.
— Клауд — солдат корпорации, — задумчиво проговорила Ребека. — Солдат, который выполняет приказы. А Сефирот — его командир. Если командир предпринимает какие-то действия, не логично ли предположить, что они вызваны необходимостью или приказом руководства, а не внезапным помешательством?
— Первым на Сефирота напал Зак Фейр, — уточнил Рено.
— Верно, — кивнула Ребека. — Не связался с командованием для уточнения своих действий, не сообщил о возникшей ситуации, просто решил, что мой брат внезапно повредился рассудком и атаковал.
— Вы думаете?
— Я думаю, — Ребека сделала глоток вина и отодвинула бокал. — Уверена, приказ был. И отдан он был Фейру и Страйфу. Приказ убить Сефирота.
— Это точно не покойный президент, — покачал головой Рено. — Смерть Первого Клинка стала для него ударом. Да и причин убивать его не было. Что такого можно нкайти в старой усадьбе, чего не знал профессор Ходжо? А даже если бы и было — президент просто не успел бы оценить степени риска. С чего бы ему вдруг принимать такое скоропалительное решение? К тому же это означало открытый конфликт, а скорее начало войны с Ходжо. Свою безопасность Артур Шинра ценил выше всего, а Сефирот — единственный, кто реально мог его защитить и защищал, ни разу не проявив неповиновение.
— Тогда приказ отдал другой, — Ребека пристально смотрела на ТУРКА. — Тот, кому было на руку, чтобы президент лишился своего щита — солджеров первого класса, кто подставил Рапсодоса и Хьюли.
— Не-е-ет, — тихо рассмеялся Рено. — Ты не прозрачно намекаешь, на Лазарда и Руфуса, милая. Но, смею тебя заверить, на тот момент Лазард был в бегах, и дёрнул он, как выяснилось позднее, прямиком к Рапсодосу, а Руфус такого приказа отдать уже не мог. Ему было не до того, спасти бы собственную шкуру. Холландер, которого поймал Фейр в Модеохейме, сдал братьев с потрохами. Скользкий гад очень хотел жить, да с ним никто и не церемонился. Ценг был очень зол, его как раз чуть не отправили в Лайфстрим, пальнув по вертушке из ПЗРК. Так что когда лабораторию по производству боевых дронов накрыли, Дезерикус успел сбежать, а Руфус попал по-полной. Если бы не смерть Артура, сидел бы он в одиночке в Кальме и по сей день. Поэтому думай в другую сторону. Или лучше спроси у Клауда, может, и ответит, столько времени прошло.
— Спрошу, — согласилась Ребека. — Вот только придумаю, как это правильно сделать.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Вот это да!

Не могку не поделиться.
В Китае набрало популярность DeepFake-приложение Zao — оно позволяет вставить своё лицо в видео за несколько секунд.
Обязательно посмотрите видено по ссылке).
tjournal.ru/internet/114336-v-kitae-nabralo-pop...

@темы: Разное

---

Я так и думал).

Не смог пройти равнодушно мимо такой прелести. Зато я теперь знаю, кто пишет добрую половину моих фиков. Ну, пусть не Петрович, Петрович уже у кого-то прижился, пусть Михалыч или Алексееич. И пусть его зовут Коля. Мне нравится имя Коля. Все Коли позитивные и веселые, с ними ненапряжно, хоть иногда слишком просто. В общем, мой соавтор Колян.


Собственнопрелесть под катом.
"Бабы – существа многогранные и многослойные. Помните, как Шрек из мультика рассказывал про луковицу? Вот с бабами – та же хрень. Снаружи она вся такая леди, или девочка-пай, или женщина вамп. Но внутри у нее непременно живет Петрович – 49-летний сантехник, всю сознательную жизнь положивший на борьбу с дерьмодемонами.
У кого-то Петрович огромный и властный, у других – маленький и прячется в глубинах подсознания. Но он есть, даже если на первый взгляд его не видно.
Вот, например, бросил тебя парень, и ты лежишь на кроватке, вся из себя – образец страдания и эталон печали, сопли в подушку пускаешь, шоколадками заедаешь горюшко свое неописуемое. А потом в голове вдруг появляется мысль: «Ой, да и пошел он в задницу, мудоёбище пиздоблядское! Последний мужик на планете, что ли?» Это Петрович заговорил! Скорее всего, следующей его фразой будет: «И в жопу твои шоколадки, лучше возьми винишка и наебенься хорошенечко!»
Или выкладываешь ты фоточку новую в инстаграмчик, а тебе в комментах какой-то хрен с горы пишет: «Фу, ну ты и уродина!» По всем канонам тебе после такого только и остается, что удалить фотку, а следом и аккаунт, сжечь телефон и уехать в тайгу – медведей пугать. Однако возникает Петрович и авторитетно заявляет: «Ну чего ты ноешь, ёпта? Ты на страничку этого хуепутала зайди да глянь на его рожу мерзкую! Он сам-то в зеркало, поди, не смотрелся никогда. Так что утри слезки, возьми винишка и наебенься хорошенько».
Или на работе всё достало, вот прям сил нет. Сидишь за обедом, чай потягиваешь, думаешь о том, что хочешь в следующей жизни быть кошечкой и спать по 20 часов в сутки. И Петрович такой: «Да положи ты болтец на эту тристоебищенскую работу! Прикинься завтра больной, останься дома, возьми винишка и наебенься хорошенько».
Многие бабы своего внутреннего Петровича скрывают. Стыдно его в приличном обществе показывать, потому что он бухает и матерится, а тебе нельзя, ибо это некультурно и вообще, «тыжедевочка»! Но, черт возьми, как же иногда нужен кто-то, кто в любой непонятной ситуации скажет: «Да забей ты три сотни хуёв на этот ебаный пиздец, возьми… Впрочем, ты уже знаешь, что делать».

Анна Грачёва

@темы: Разное

---

А что? Вполне.

Нам наконец додадут длинноволосых блондинов. Ура, товарищи!
Нуничетак мне понравилось и еще много хороших слов. Ведьмак... Наверное я предпочел бы более харизматичного мужчину в этой роли, а не очередного конана-варвара (Генри Кавилл). Но стоит посмотреть в динамике . Йенифер навродибтэ красивая. Цири мне не понравилась. Совсем. Лютик тоже. Кагыр -да (Имон Фэррен).
А Эмгыра кто играть будет? Янипонял.
Тока я не понял... А эльфы чта? Чернокожие?
Но тоже надо посмотреть.
www.youtube.com/watch?v=Xtf3c-Y20Lw
Да, если Вильгефорца таки играет Махеш Джаду, то будет у нас еще один классный злодей.)

@темы: Разное

---

Сразу вспомнился старый анегдот где в финале гаишник мальчика спрашивает:
- Ты номер видел?
А мальчик отвечает:
- Нет, дядя, я такого номера и в цирке не видел.)
Вот и я раньше не видел это. Прямо кино-кино и так интересно, что же в той коробочке было? Может кто-то знает?
www.youtube.com/watch?v=RapsboW1R9g

@темы: Разное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И снова здравствуйте!

target=_blank>

@темы: ФБ-19

---

Удивило

Вчера немного отметили праздник я сделал для себя интересное открытие. Водку вполне можно пить, если нет других вариантов.
Годной к употреблению ее делает вот этот славный напиток

Ничего другое водке помочь не может. Фанта, пепси, фейхоа, ананас-кокос и все такое прочее - все в топку, еще хуже только , лучше уж не разбавлять.
Пропорция где-то один к пяти. Желательно холодное.
Рекомендую.
Я редко имею возможность и, главное, желание что-то выпить, а уж потребности не испытываю практически никогда. Так что мне можно верить, я привередливый.

@темы: Развлекаемся

---

Чужой праздник

Немного написалось по финалке. Ни о чем. Точнее, о людях и о том, зачем мы приходим в фандом, общаемся и играем любимыми героями.
Рейтинг: R
Размер: драббл
Предупреждение: не бечено, все герои вымышлены


Чужой праздник

- Я люблю свою страну! - ни с того ни с сего вдруг гаркнул Кунсель и с размаху бабахнул кулаком по столу, победно и зло осмотрев опешивших собеседников. Зак еле успел поймать два бокала с коктейлями. Полупустой бутылке с джином повезло меньше, но юному солджеру второго класса было уже похер. - Это МОЯ РОДИНА! Это МОЙ ДОМ! - победно провозгласил он, подняв вверх сжатую в кулак руку, любуясь собственным величием.
- Что это с ним? - тревожно шепнул Зак, дернув Рено за рукав пиджака.
- Да хуй его знает, - так же тихо, не шевеля губами и не сводя настороженного взгляда с разбушевавшегося парня, ответил Рено. - Выпивали, обсуждали криминальную ситуацию в Мидгаре и тут - на тебе, приплыли.
- И не сметь при мне порочить! Не сметь с негативом! - бушевал Кунсель, размахивая кулаком перед носами опешивших ТУРКов.
- Слушай, успокойся, а? - едва заметно поморщившись, нежно попросил Ценг. Глава департамента ТУРК не любил ссоры и разговоры на повышенных тонах. Сегодня в Шин-ра был праздник - День Рождения президента компании и украсить его скандалом и дракой Ценгу очень не хотелось. По итогу, нагоняй за не остановленное безобразие получать ему.
- А ты? - резко повернулся к нему Кунсель. - Ты вот любишь свою страну? Ты ей гордишься?
Ценг был вутайцем - это знали все, а отношения Вутая с Мидгаром переживали сейчас не лучшие времена. Тема была больной для многих, но присутствующие в зале прекрасно знали, что суть вопроса сводится только к одному слову - “деньги”, а вот юный солджер никак не хотел верить в прозаичность происходящего. Хотелось ему красивых слов и великих целей. Что поделаешь, возраст.
Ценг, между тем, что-то тихо и веско втолковывал Кунселю так, чтобы никого не тревожить.
- Ты! - вдруг снова взвыл слегка подвыпивший Кунсель, тыкая Ценга пальцем в грудь. - Вутайская собака!
Кончики губ Ценга искривила нехорошая улыбка.
- Нихрена ты не понимаешь! Это моя страна, и нехер слушать по ночам по радио вутайскую пропаганду. У тебя от нее крыша поехала!
Брови начальника департамента ТУРК удивленно и весело поползли вверх. Рено сдавленно пискнул:
- Йо! - и прыснул в кулак.
Вутайское радио Ценг, конечно, слушал. Только никак не по ночам и вполне легально, по долгу службы, а отдел пропаганды был неотъемлемой частью ТУРК, и многие слоганы Ценг писал для него лично на досуге в качестве развлечения.
- Как он тут вообще оказался? - незаметно кивнув в сторону Кунселя, сквозь зубы пропел Руд.
- Был адъютантом Сефирота, потом генерал его турнул и забыл, а Ценгу стало жаль парня. Кажется тот на что-то надеялся, а рыжий банорец одним пальцем увел предмет сладких грез прямо из-под носа. Вот теперь Кунсель и чудит. Но это не точно. Короче говоря, пристроил его Ценг в охрану Шин-ра. Ну и, как водится, огребает теперь за хорошее отношение, - так же тихо ответил Рено.

Зак посмотрел на Сефирота. Тот стоял возле столика с закусками с бокалом шампанского в руке чуть за спиной Рапсодоса, который увлеченно рассматривал содержимое тарелочек, явно прицеливаясь к канапе. Сефирот что-то тихо говорил ему на ухо и выглядел довольным, как сытый кот. Рапсодос слушал с легкой улыбкой. Когда Сефирот чуть повернулся, Зак смог заметить, что второй рукой он держит Генезиса за запястье и большим пальцем гладит венку на пульсе чуть ниже белой манжеты. Выглядело это не менее интимно, чем если бы Зак застал этих двоих занимающимися любовью. Он смутился и опустил глаза.
- Ну… - поспешил он скрыть неловкость и поэтому ответил за Рено.. - Кунсель-то парень не плохой. Заносит его иногда, а так…
- “Кунсель парень неплохой только ссытся и глухой”, - перефразировал старую мидгарскую поговорку Рено и снова тихо прыснул в кулак.
- Нет, ты прямо скажи! - между тем не унимался настырный Кунсель. - Ты гордишься своей страной? Гордишься своей сраной страной, о которой я ни слова плохого не сказал? Да нихрена ты ей не гордишься! Нечем там гордиться! А все туда же - лезешь со своими тупыми оценками. Криминальная обстановка у нас ему не нравится!
- Да что же за хуета такая происходит! - тоскливо заныл Рено. - Пусть его кто-нибудь застрелит, - объяснять юному “защитнику отечества”, что криминальная обстановка - это как раз то, чем занимается отдел ТУРК, было более чем глупо. Вот все и молчали.
- Что? Нечего тебе сказать, пес вутайский? - победно рассмеялся Кунсель и попытался ткнуть Ценга в грудь указательным пальцем, но, конечно, попал в пустоту.
- Убьет, - испуганно охнул Зак, увидев, как зрачки в карих глазах вутайца мгновенно стали черными точками.
- Не-ет, - тут же успокоил его Рено. - Ценг мальчишку? Ты шутишь. Разве это враг? Если бы Ценг мочил всех, кому не нравится его вутайское происхождение, пол-Шинра бы трупами засыпал.
Но представление стоило сворачивать: Руд с Рено беззвучно скользнули вперед и нежно взяли перешедшего в наступление солджера под локти.

- Пойдем, Кунсель, - заботливо попросил Рено. - Тебе надо отдохнуть.
Зак посмотрел на Сефирота, но тот, хоть явно все слышал, интереса к случившемуся не проявлял. Он был занят интересным. Снимал с маленьких пирожных венчающие их черешни и отдавал Генезису. Генезис брал их двумя пальцами и ел. Сефирот довольно следил за его губами - захватывающее зрелище. На бывшего адъютанта обоим было глубоко плевать.
Кунсель попытался вывернуться, но нежно улыбающиеся ТУРКи держали крепко, Он попробовал упереться, но его приподняли над полом совсем чуть-чуть и очень вежливо повели или понесли к выходу.
- Аннулируйте господину Кунселю пропуск в Шин-ра билдинг. Ему надо подумать над своим поведением. Это, к сожалению, не первый случай, когда он не понимает, что люди пришли сюда расслабиться и отдохнуть. Президент может расстроиться, - бросил Ценг через плечо Елене, и она коротко кивнула ему в спину.
- Не переживай за него, - вынырнул из-за спины Зака вернувшийся Рено. - Ему это пойдет на пользу, поверь. Научится не путать... очень разные вещи, поймет, что нельзя бросаться на людей. Даже если тебе что-то показалось.
- Да, забудь. Он бы и с тобой при случае вот так же, - “успокоил” Руд и резко сменил тему. - Сегодня Сефирот обещал спеть.
- А разве он поет? - удивился Зак и забыл про Кунселя.
- Еще как поет, - подтвердил Рено. - Но только для своих. Ну и вот, сегодня Генезис его попросил.
- А сейчас подарок! - громко сказал Рапсодос, обернувшись к залу. Все загалдели и зааплодировали и о Кунселе тоже напрочь забыли. Как будто того и не было. Сефирот под аплодисменты поднялся на сцену и поднял руку. Все замолчали.
- О чем вы хотите песню?
- О войне! - закричали мужчины.
- О любви! - перекричали их дамы.
- О любви и о войне, - подытожил Рапсодос, и Сефирот взял микрофон:
“ Темная ночь. Только пули свистят по степи…”
От его неожиданно густого и низкого с легкой хрипотцой голоса все замерли, забыв, как дышать. Сефирот пел и улыбался Генезису, а все восхищенно смотрели на них и слушали.
“ Смерть не страшна
С ней не раз мы встречались в бою...”
Праздник продолжался. Он был прекрасен.

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра