[babay44]

"Десять процентов счастья."

Глава 4.
— Йо! Андж, смотри — мачта! А где доска? Ого, вон она! А мачта почему здесь? Волной прибило? А эти ообывки, это что... Йо?! Никогда не видел, чтобы кевлар превратился вот в такое! В нее что, молния ударила? А как же...?
Дальше не слышно и потом быстрая, невнятная отповедь Анджа. Обиженное сопение Рено:
— А, ну да... Все равно, нифига себе! Эй, сони, вставайте! Джен, тут твою мачту волной прибило! Заберем на память! Пусть Сид повесит в баре над стойкой. Когда будет новичкам байки травить, так чтоб с доказательствами!
— В Баноре, судя по всему, родилась новая легенда. Слава Гайе, наконец, счастливая, — усмехнулся Сефирот.
— Боюсь даже представить, какими подробностями она обрастет уже к следующему году, — скривился Джен, садясь на постели с явным чувством сожаления. Он все-таки успел еще раз погладить замечательную крепкую задницу за секунду до того, как она спряталась в синих шортах с пальмами, но продолжения в ближайшее время не намечалось. Джен выглядел расстроеным.
— Пошли, а то они ввалятся сейчас прямо сюда, — потянул его из постели Сефирот.
— А, пусть. Чего они тут такого не видели? — Джен окинул взглядом комнату и постель: розовый торт в виде сердечка выглядел теперь так, как будто вчера здесь заночевали после бракосочетания два веселых бахамута. Он печально вздохнул, встал и не спеша натянул свои, уже высохшие, красные плавки. — Пойдем!
Хмурый Андж, целомудренно ждавший возле входа, показал Джену кулак, дальше — жест, наглядно имитирующий подзатыльник, но потом вдруг сгреб немаленького друга в свои стальные объятия, крутанул вокруг себя на пол-оборота и бережно, но крепко прижал к широкой груди. Джен уткнулся носом ему в плечо, на мгновение прижался щекой к крепкой шее, позволяя себе маленькую слабость, и замер.
Рено целеустремленно пихал в вертолет какую-то страшную и странную обугленную палку очень подозрительного вида. Генерал удивился: цветочник все-таки не врал, вертолет он водить умел. Странно, где научился?
— Машина маленькая, — весело заорал тот, размахивая руками. — Поэтому мы вдвоем! Надо же и доски загрузить! Остальные ждут вас на берегу, готовят пышный прием! Вы теперь герои, парни! Местная достопримечательность! А что редкие придурки, так это не важно, таких у нас любят! Вы же героические придурки!
— Зак от чувства вины уже совсем извелся. Клянется никогда больше не пить, и никаких глупых пари! — непонятно, упрекнул или просто сообщил Андж.
— Еще бы, — довольно ухмыльнулся Джен. — Просто знает, что проиграл, и переживает. Он же со мной поспорил под кое-что. Но, — он весело подмигнул другу, — ничего не сделаешь, проиграл — плати. Вот и волнуется, щенок, хвост поджал, уши заложил...
— Ага! Поэтому уже поспорил с Рудом под бутылку виски, что до конца отпуска ни-ни, — хохотнул Рено. А Сид, кажись, перезвонил уже всей Баноре! А как же?! Такую новость приятно сообщать первым! Предки твои... Еле успокоили. Особенно мама. Никак не хотела домой ехать. Потом поговорила с тобой, забрала папашу, и — отбыли.
Джен облегченно выдохнул.
Андж досадливо сплюнул и в ответ на его пристальный, вопросительный взгляд уверил:
— Нет, конечно, не я им позвонил. Сам, когда увидел их в бухте, охренел. Да мало ли у твоего папаши подхалимов?
Джен кивнул и полез в вертолет.
В бухте их, и правда, ждала целая толпа народу. Кто-то притащил на берег большой стол, выпивку и закуски, кто-то надул и прицепил к пирсу цветные шарики. Все орали, смеялись, обнимались и хотели скорее узнать подробности, но Руд, только выпили по одной, сделав свирепое лицо, отправил всех домой, поблагодарив и объяснив, что героям надо отдохнуть, а все подробности будут завтра.
Бедный Зак, и, правда, решивший, что все случилось из-за него, боялся подойти, стоял в стороне и виновато улыбался.
Джен, который вины Зака в произошедшем не наблюдал, направился к нему, крепко хлопнул по плечу и весело спросил:
— Я выиграл?
— Выиграл, бахамут тебе в штаны! — расцвел в улыбке бейсболист. — Ты даже не представляешь, как я хотел, чтобы ты выиграл!
— Тогда давай. Как договаривались, — Джен нагнулся к его уху и что-то тихо зашептал.
Зак пошел красными пятнами и часто заморгал:
— Что? Прямо вот так?
— Я выиграл? Выиграл! Значит, ты проиграл! Давай!
Аргумент был железный.
— Что, прямо сейчас?
— А что тянуть?
— Что, прямо здесь?
— Почему бы и нет? Вот, как раз, и очень кстати, — Джен осторожно повел глазами в сторону идущего в их направлении Анджа. — Ты мне вчера мозг целый день выносил. Давай!
Преподаватель колледжа подошел и непонимающе уставился на странно поглядывавших на него друзей:
— Что?
Джен слегка подтолкнул Зака в спину. Тот опять покраснел, но мужественно шагнул вперед:
— Тут вот какое дело... Я давно хотел сказать, но не знал, как ты воспримешь. Ты такой правильный, ты мой учитель и все такое...
«Ну да, колледж. Вот как они познакомились!» — сообразил Сефирот.
Андж, сдвинув брови на переносице, пытался понять, что же от него хотят.
— Я не совсем уверен, — продолжал Зак. — Точнее, в себе я совсем уверен, но я не уверен в тебе. Точнее, в тебе я, как раз уверен, но не уверен, что ты правильно поймешь, и если ты против, то я никогда больше не стану...
Джен, закрыв лицо рукой, тихо умирал от смеха.
Зак кинул на него быстрый взгляд и решил сменить тактику:
— В общем, вот, — он быстро поцеловал-клюнул своего преподавателя в щеку и, развернувшись, рванул от них по берегу.
Андж застыл, как скала, удивленно и очень смешно подняв брови.
— А-а-а?
— Что стоишь? — рассмеялся Джен и толкнул друга бедром. — Догоняй! Для тебя же старался!
Андж проснулся и кинулся за убегающим Заком, со старта развив огромную для такого крупного мужчины скорость. Бейсболист бежал быстро, но когда расстояние между ним и остальными прилично увеличилось, он замедлился, давая себя догнать. Андж подлетел, приобнял его сзади, силой развернул к себе, посмотрел в лицо, сказал что-то, что услышать на таком расстояние было невозможно, а потом поцеловал по-настоящему — в губы. Горячо и уверенно.

— Ну вот, давно бы так! — довольно прокомментировал происходящее Руд. — А то ходят друг вокруг друга, как дети малые, и вздыхают. Надоели уже всем!
— Почему я не замечал? — удивился генерал.
— Ты четыре года вообще ничего не замечал, кроме кое-чьих красных штанов, — флегматично ответил Руд, пытаясь разглядеть, что там у Зака с Анджем. Там, судя по всему, все было прекрасно.
— Неужели так заметно? — спросил Сефирот, ловя себя на том, что и сейчас смотрит совсем не на счастливых влюбленных, а опять на пресловутые красные штаны. Точнее, плавки — наваждение какое-то!
Руд весело улыбнулся и демонстративно развел руками:
— И почему это никого не удивляет?
— Есть хочу! — заявил Джен и пошел к их общему бунгало. — Огромная отбивная, жареная картошка, никаких улиток!
Идея была отличной, а то, что Джен никуда переезжать не собирается, еще лучше. Хотя после последней ночи, после того, как Джен ему доверился, Сефирот был в этом уверен. Теперь они знали друг о друге много больше, чем сутки назад, и ничего не изменилось, по крайней мере, для него. Скорее, наоборот, а вот что думал Джен, оставалось только предполагать.

Все вернулось на круги своя — дни, до отказа насыщенные всякими приятными и веселыми событиями. Суток, чтобы кругом успеть, им не хватало. Все было замечательно, все было так, как будто ничего не произошло. Они купались, занимались сексом, катались на бордах. Рено перевернулся на водном мотоцикле. Руд разбил свой балонник прямо об воду, но ни расстраиваться, ни клеить кайт не стал, а просто подарил его Сиду. Нудный перец Ходжесон таки улетел с банорского утеса.
После счастливого возвращения друзей с Безымянного он целый день ходил за Дженом и ныл, рассказывая о вредных последствиях пережитого стресса, необходимости срочного обследования и приема успокоительных. А под вечер Сефирот увидел, как он, отчаявшись, сыпанул художнику в бокал какой-то белый порошок. Коктейль генерал выплеснул и добавил от себя пару напутствий, но Ходжесон виновным себя не посчитал и не испугался, а, сильно возбудившись, попытался ткнуть Джена в шею инъектором. Этого простить ему генерал уже не смог. Под свист и улюлюканье окружающих, и, не смотря на протестующие скрипучие вопли, Сефирот отнес его на вершину скалы, подержал над бездной, а потом, передумав (вдруг старый пень не умеет плавать), прыгнул с ним вместе. Ходжесон вылез на берег гордый и несчастный. Он дрожал, жалобно причитал и ругался, но вместо того, чтобы зализывать душевные раны в своем бунгало, вечером перетанцевал с половиной дамского коллектива бухты (пожалеть его желающих, на удивление, оказалось предостаточно), и весь вечер ходил героем, как будто сам, по собственному желанию, совершил этот головокружительный полет, а потом отправился спать в компании двух очень рельефных плакальщиц.
Утром следующего дня Джен съездил домой. Обещал, что вернется вечером, но появился через пару часов, очень задумчивый, и сразу сел рисовать. Сефироту стало интересно, что там, но заглядывать он не рискнул. Спрашивать, почему Джен вернулся так быстро, смысла не было. Более-менее все понятно — Джен не простил, но одну вещь прояснить нужно было обязательно.
Сефирот подождал, пока тот прервется, чтобы сварить себе и ему кофе, и задал волновавший вопрос:
— Картины?
— Их нет, — Джен медленно покачал головой. — В качестве компенсации он предложил мне построить в бухте гостиничный комплекс и аквапарк. Боюсь, весь этот спектакль с беготней по берегу был устроен именно с этой целью. Он просто решил зайти с другой стороны. Миниатюра «любящий родитель готов ради примирения на все».
— Мудак, — коротко прокомментировал Сефирот . — А мама?
— Сказала, что гордится мной. Но так, чтобы он не услышал. Видишь ли, ей очень нравится быть первой леди этого... города, — Джен перевернул эскиз.
Лицо не молодой, но очень красивой женщины. Она улыбается, по лицу текут слезы. Еще одно воспоминание, которое Джен хотел сохранить. Он не простил. Дом у фонтана по-прежнему пуст. Ничего не вернуть, только детские воспоминания о том, что все-таки когда-то он был счастлив.

Расставались бурно. Не сговариваясь, решили запомнить эту ночь на всю жизнь. Сладкое безумие с горьким послевкусием — Сефирота не оставляло чувство потери. Садясь в вертолет, он всей кожей ощущал, что видятся они в последний раз. Через год Банора все так же будет стоять на своем месте, так же будет плескаться море в ее бухте, но Джена он там уже не встретит. И еще он знал, что все равно прилетит. Прилетит и будет ждать весь месяц. Потому что теперь с ним всегда будет его собственное воспоминание — маленькая крылатая фигурка на гребне волны в зеленоватом отблеске молний, запах озона, лютая, не человеческая тоска и надежда.

Дни потянулись один за другим: безликие, безвкусные, как перезревшие банорские яблоки. Он так и не завел себе нового любовника, не помирился со старым и не пошел в бордель. Тело заснуло. Он жил по привычке, по давно заученной схеме. Видимо, встреча с однокрылым даром не проходит ни для кого. Сефирот никому не рассказывал эту историю. Даже Ценгу. Не потому, что боялся, что тот не поверит, просто это вдруг стало очень личным, но таким хрупким, что, казалось, расскажи, и чудо исчезнет, растворится в морской волне.
Вутайцы как будто специально ждали его возвращения — атаковали тогда и там, где он и предполагал, безошибочно вычислив уязвимые места обороны. Сегодняшнее сражение стало очень тяжелым, а победа безусловна, красива, но тоже безвкусна — просто еще одна его победа. Радовало только, что потери минимальны. Техника, оборудование — не люди. Корабли потрепало прилично, ремонт обойдется компании в круглую сумму, и об этом ему тоже приходилось думать. Деньги — не его проблема, но кто будет патрулировать зону контакта, пока ведутся ремонтные работы? Флагман «Дженова» не увернулся от бортового залпа вутайского «дракона» и на какое-то время потерял управление. Все закончилось благополучно, хотя тряхнуло их изрядно и напрочь снесло левый шлюз с приличным куском обшивки. Два скачковых штурмовика, прибытие которых они ждали только через месяц, неожиданно материализовались в тылу вутайцев, однозначно решив исход сражения. Действия командиров выглядели настолько слажено, что корректировать их он не посчитал нужным. Казалось, эти двое чувствуют друг друга, и явно видно — привыкли работать в паре.
Потом вутайцы задействовали резерв, о наличии которого Сефирот тоже догадывался, и стало совсем жарко. Был бой, и он опять был молодец — интуиция и опыт, что больше — уже и не понять. Они гнали врага до временно пробитых им ПВ тоннелей, безжалостно расстреливая отстававшие корабли и отстреливающиеся спасательные боты. Лишних вопросов никто не задавал — это война, и пресловутому гуманизму, так любимому планетниками, тут не место. Если бы победа досталась вутайцам, они бы сделали то же самое. Никто из солджеров никаких иллюзий по этому поводу не питал. Показать пример страха сейчас — означало сохранить жизнь своему другу завтра, никто никого щадить не собирался, а благородство стоило оставить для мирного времени. Боящийся враг имеет больше перспектив стать мертвым.
Когда все закончилось, началось самое неприятное — подведение итогов. Выслушав сдержанные поздравления его офицеров (они знали, что генерал не любит бурного проявления восторгов и старались вести себя так, как ему нравится: короткие, крепкие рукопожатия, дружеские улыбки, и только в глазах счастливым огнем светится: «Мы победили!»), Сефирот погрузился в рутину. Сначала отчеты командиров — сейчас надо ничего не упустить, довести все ходы до логического завершения, оценить ущерб и выгоды. Он мотался с утра и до вечера, как заводной: рапорты ему, доклады начальству, сметы на ремонт, отчеты о состоянии оборудования и личного состава крейсеров, разбор боя по горячим следам с офицерами штаба...
Вечером следующего дня его ждал утомительный банкет в Шин-ра — билдинг по поводу победы: восторги руководства, награждение отличившихся и счастье поклонников. Он маялся, не зная, куда себя деть, надев на лицо стандартную приклеенную улыбку. С трудом заставлял себя отвечать на поздравления. Артур Шинра поднимал уже третий тост за свое мудрое решение перебросить с восточной базы два крейсера в центр, и Сефирот подозревал, что поднимет их еще пять, пока весь совет директоров окончательно не «забудет», что именно он год назад наложил вето на это решение военного совета. «Стальная милашка» Руфус молчал, бросая на папашу злые взгляды и пил коктейль за коктейлем, совершенно не пьянея. Он год бился, чтобы убедить Артура в правильности этого решения, а теперь отец просто задвинул его на второй план. «Ничего, мальчик. Кому надо, тот помнит», — Сефирот едва пригубил бокал с белым вином. Как же ему это все надоело!
Он позавидовал изворотливости капитанов новоприбывших крейсеров. Те, сославшись на необходимость проследить за размещением команд на новом месте, нагло игнорировали это действо, показав себя ребятами бывалыми и с пониманием. Генерал не смог дождаться окончания и, сразу после награждения отличившихся, сбежал, сославшись на усталость и плохое самочувствие, чем вызвал некоторое беспокойство у руководства, державшегося за него, как утопающие за буй. Закрывшись в своем кабинете, где он, наконец, почувствовал себя комфортно и, закрыв глаза, Сефирот откинулся в удобном кресле, решив, действительно, немного отдохнуть. Отдохнуть и вспомнить... Рука привычно скользнула к металлической застежке брюк. Это именно то, что сейчас нужно. Просто разрядка для тела, просто немного приятных воспоминаний.
Тихий стук в дверь — Ценг. Один из немногих, на кого злиться у Сефирота никогда не получалось:
— Теперь вутайцы не сунутся еще с полгода, а то и год, — начал Друг прямо с порога. — Император не простит своим офицерам такого серьезного поражения. Боюсь, вутайскую армию ждут серьезные перестановки. Но для нас это не очень хорошо — через год-два те, кто придет на место старых перестраховщиков покажут нам свой молодой оскал, и тогда...
— Тогда мы будем готовы к этому.
Сефирот махнул рукой, приглашая Ценга сесть, достал из шкафа бутылку виски и два стакана.
— Сегодня ты был молодец, — скорее, констатировал факт, чем похвалил, Ценг.
— Я был молодец, — согласился Сефирот, наливая обоим на два пальца и, вспомнив, полез в холодильник за льдом. — И новые штурмовики прибыли очень вовремя. Без них нам бы пришлось намного тяжелее. Мы бы все равно победили, но я оцениваю потери в технике при таком раскладе... между третью и половиной, а в живой силе около трети. Это слишком. Я рад, что цена победы оказалась намного ниже.
— Я как раз по этому поводу. Если не возражаешь, командиры штурмовиков, твои новые подчиненные, проследили за размещением летного состава и теперь готовы встретиться со своим новым командиром. Конечно, уже вечер, но я подумал, может быть как раз не рабочая обстановка будет именно то, что надо?
Сефирот пристально посмотрел на друга:
— Я почти уверен, что ты что-то не договариваешь, но я, действительно, так устал, что мне лень строить предположения. Поэтому не стоит тянуть. Буду рад знакомству, пусть и в столь позднее время.

Цанг позвонил по телефону и, отпив пару глотков из своего стакана, довольно зажмурился.
— Полковник Анджел Хьюли. Прибыл в ваше распоряжение, — широкоплечая, массивная фигура уверенно шагнула через порог и остановилась почти в дверях. Субординация, будь она неладна, как же без нее?!
«Полковник... Хьюли?» Андж, как всегда, не улыбчив, но Сефирот знал, что это его нормальное состояние. Зато стоявший у него за плечами Зак улыбался за двоих.
— Мой заместитель Зак Фейр, — крестообразный шрам на своем законном месте, как на памятном рисунке. Сефирот тупо таращился на вошедших, хотя понимал, что, наверное, надо как — то отреагировать, что-то сказать... «Полковник Анджел Хьюли...»
— Преподаватель колледжа и бейсболист? — светлые брови сошлись на переносице, но то, что он испытывал, ни злостью, ни негодованием назвать никак нельзя.
— Сисадмин на отдыхе? — ни капли не смутившись, скопировал его ядовитый тон полковник Хьюли.
— Ты знали с самого начала, — мрачно констатировал факт Сефирот и провел ладонью по лицу.
— Легендарного серебряного генерала знает вся Гайя. С вами было очень приятно проводить время, Сеф Валентайн. На рекламных плакатах вы выглядите более... устрашающе.
— Взаимно, полковник. Давай на «ты». Не вижу смысла после стольких лет знакомства изменять привычкам. Тем более в неформальной обстановке.
— Заметано! — Андж протянул руку, и Сефирот с удовольствием пожал крепкую сухую ладонь.
— Зак! — он протянул руку бейсболисту. — Как разместились? Ох... Я говорю что-то не то. Боги, разбудите меня! — до Сефирота потихоньку доходил смысл происходящего. — Нет, не будите! Это будет слишком жестоко!
— Отлично разместились! Корпорация не экономит на своих боевых офицерах.
— Значит, Анджел Хьюли и Зак Фейр — мои новые капитаны... Я рад. Действительно, рад, — Сефирот жестом пригласил их присесть и достал из шкафа еще два стакана.
— Капитан Зак Фейр?! — рассмеялся бывший бейсболист, усаживаясь в предложенное кресло.- Звучит прекрасно! Может быть... В будущем! Но пока до капитана я еще не дорос. Классом не вышел! Командир крейсера «Лавлесс» — Генезис Рапсодос.
— Ого! Полковник «молния»! Восходящая звезда корпорации Шин-ра? Это сюрприз! Но отказываться от подарков не в моих правилах. Слышать слышал, но лично не знаком. Надеюсь, мы сработаемся. Правда, говорят, у парня небольшие проблемы с дисциплиной?
— Генезис не любит идиотов. У него... критический склад мышления, — неопределенно уточнил Зак, осторожно косясь на ставшего вдруг серьезным Анджела.
— Тупых исполнителей мне и так хватает. Надеюсь, критический склад мышления не помешает ему выполнять мои приказы. Ели он, конечно, не сочтет, что они слишком глупы, — Сефирот неопределенно повертел в воздухе рукой. — Мне нужны думающие командиры, но все хорошо в меру. Ладно, попробуем поладить.
— Поладите, куда вы денетесь, — буркнул Анджел, стараясь не смотреть генералу в глаза. — Вроде, у вас неплохо получалось.
Сефирот на мгновение завис. То, что пытается сказать ему Анджел... Это же не может быть правдой?! Или... Нет, это слишком хорошо, чтобы было возможным или даже вероятным.
— А бухгалтер Руд и цветочник Рено? — спросил он просто для того, чтобы не спросить о том, самом главном. Чтобы не оказалось, что он опять захотел от судьбы слишком много.
— Это те два колоритных персонажа из восточного сектора, которых я сегодня знакомил с ребятами? — проснулся молчавший Ценг. — Тоже прибыли в наше распоряжение. В мое. Чувствую, скучать с ними не придется. Рено прямо с утра успел познакомиться с Дарк Нейшн. Кажется, они нашли общий язык. Рено разделил со зверем свой завтрак, а «стальная милашка» ничего не сказал. Только посмотрел очень странно и улыбнулся! Ох, не люблю я, когда шеф так улыбается! Быть беде!
— А бармен Сид, а официантка Елена? Что? Тоже?! — генералу стало казаться, что это какой-то глупый розыгрыш.
— Нет, эти — нет!
— Слава Гайе! Я думал...
— Они остались в восточном секторе с Валентином. Не можем же мы забрать сразу всех?!
— О-о! — Сефирот схватился за голову.
— Полковник Генезис Рапсодос. Прибыл в твое распоряжение, генерал. Надеюсь, не отошлешь меня обратно? Я с трудом добился этого перевода.
Стройная фигура в красном плаще сделала шаг через порог. Огонь волос, серьга в ухе и глаза — синие, как небо над банорской бухтой.
— Джен! Ты офицер, солджер первого класса?
— Совсем недавно первого, мой генерал, совсем недавно! — промурлыкал Джен и улыбнулся только краешком губ.
Ценг состроил Анджу с Заком соответствующую гримасу, показывая на дверь. Андж удивленно поднял брови, остался на месте и продолжил:
— Извини, Сефирот, мы не знали, что ты не знаешь, а потом так получилось,... и мы решили, что говорить уже поздно. В том смысле, что ты расстроишься. Там, в бухте, все не совсем то, что ты думаешь. Точнее, не совсем те. Когда Джен купил землю, он уже сразу знал, что там будет. Идея всем понравилась: приезжаешь на отдых, придумываешь себе роль и — вперед, играем в планетников! Никаких разговоров о работе, никаких спаррингов и субординации. Все стараются вести себя так, как, на их взгляд, должен вести себя человек самой обычной, мирной профессии. Не знаю, смогли бы мы обмануть настоящего планетника, но, вроде, получается неплохо, даже ты ничего не понял. Мозги поправляет что надо! Да и медтехи советуют: стать на месяц другим человеком, это отвлекает, успокаивает и очень забавно. Слышал про ролевые игры?
Сефирот медленно кивнул.
— Вот! Люди играют в героев, а герои иногда играют в простых людей. Ты и сам представился системным администратором Шин-ра! Ну, мы и подумали, ты в курсе правил, а все и не против — пусть будет сисадмин.
Ценг уже гримасничал вовсю, а Зак, сообразив, что он от них хочет, с силой дергал Анджа за рукав куртки.
Сефирот не сводил глаз с Джена, и то, что говорил Анжд, до него почти не доходило. Было просто ни до чего вообще! Джен — солджер! Солджер первого класса, боевой офицер! Его ожившая фантазия, то, на что он не смел надеяться, о чем не разрешал себе даже мечтать! Джен, его горячий, резкий, совершенно невозможный и невероятно притягательный любовник оказался тем, о ком он грезил длинными, одинокими ночами! Вот почему им было так хорошо вдвоем, почему их сразу потянуло друг к другу так, что больше ни о ком другом он не мог даже думать! Но почему? Почему он не сказал сразу? Кажется, Сефирот произнес это вслух. Потому что Джен ответил. Скрестив руки на груди, улыбнулся мягко, и немного извиняясь, совсем не похоже на себя:
— Я болел. Я знаю, Андж рассказал тебе. Тяжело болел, поэтому сразу не сказал. Думал, то лето у меня последнее. Не хотел, чтобы ты знал. Мне было бы еще тяжелее. А потом... — Джен вдруг хитро улыбнулся, совсем не обращая внимания на присутствующих. — Я же втрескался в тебя еще в учебке. Ты читал нам курс лекций, а я млел от одного звука твоего голоса. Ну а то, что серебряный генерал кадетами не интересуется, мне рассказали уже вечером. Пришлось немного поработать над собой.
Ценгу наконец надоело гримасничать, он встал и, просто взяв Анджа под руку, потащил его к выходу. Андж не сопротивлялся, но недовольно сверкал глазами и зло косился на Сефирота. Стало ясно, что все намеки он прекрасно понял, просто волновался и не хотел оставлять этих двоих наедине, точнее, своего бесценного Джена без присмотра.
— Пойдем, Андж, пойдем. А лучше, полетели на базу. С ребятами познакомишься, все тебе покажу. Клянусь, наш генерал вполне безобиден! По крайней мере, для твоего друга. Скажу больше — когда сбылась мечта идиота, он за Джена сам кого хочешь, честное слово!
Андж нехотя дал себя увести, а за ним из кабинета выскочил веселый Зак, сияя белозубой улыбкой, на прощанье не забыв подмигнуть оставшимся.
Джен стоял спиной, так же скрестив руки на груди возле большого, во всю стену окна и через пуленепробиваемое стекло рассматривал что-то на главной площади Мидгара. Сефирот подошел бесшумно, остановился за спиной почти вплотную, так, чтобы вдохнуть любимый, такой привычный и волнующий запах. Так, чтобы Джен затылком ощутил его легкое теплое дыхание и проследил за взглядом. Ничего интересного на площади не происходило. Бахамут не объявился, никто не кричал, никуда не бежал и не стрелял — тишина, покой.
— А как же картины, Джен? Не может же быть, чтобы...
— Картины существуют, — ответил тот, не поворачиваясь. — Картины и стихи. Корпорации все равно, чем занимаются ее офицеры в свободное от служебных обязанностей время.
Я не люблю врать, Сефирот. Не врал тебе ни разу и не собираюсь делать это в дальнейшем. Если я не мог ответить на твой вопрос, просто ничего не говорил. Остальное ты додумывал сам.
— Тогда проверка. У тебя в экипаже есть офицеры — блондины? — вопрос вылетел сам, но Сефирот не пожалел. Честность? Хорошо! Пусть будет так!
— Вот так, в лоб... Ну что же, мне нравится! — Джен резко развернулся, два прямых взгляда встретились и скрестились, как клинки мечей:
— Нет. Никаких блондинов в экипажах нет. Я сначала хотел тебя подразнить, но передумал. Лазард.
— Что Лазард? — переспросил Сефирот, не отводя взгляда.
— Лазард Дезерикус — блондин в очках. Он остался в прошлом. Ты тоже не хранил мне верность эти четыре года! Личная жизнь главного героя Шин-ра — любимая тема для обсуждения не только у твоих фанатов. Почесать языки об это любят и офицеры, и простые солдаты! Пока ты менял любовников регулярно, как фильтры в машине, мне было совершенно наплевать! Но последнее время кое-кто задержался в твоей постели слишком долго. Ты не представляешь, как это меня раздражало! — Джен нервно дернул краем губы и зло прищурился. — Клауд Страйф, если я не ошибаюсь? Вот он, как раз, блондин! А еще говорил...
Сефирот нежно прикоснулся к его рту самым кончиком пальцев, медленно провел. Джен сразу замолчал, судорожно вдохнув, и мягко прихватил губами подушечки.
— Клауд хороший парень, — правда, так правда, Сефирот согласен. — Очень серьезный, старательный. Слишком. Я заскучал. В этом нет его вины, — пальцы продолжали нежно гладить теплые губы, глаза неотрывно, жадно наблюдали за реакцией. — Нельзя ставить человеку в упрек то, что он не похож на кого-то другого.
Джен раздраженно передернул плечами, осторожно взял ласкающую его губы руку за запястье, прижал к щеке и счастливо полуприкрыл глаза:
— Я заскучал, просто прослушав твою эпитафию этому «прекрасному парню». А впрочем, я желаю ему добра, счастья и долгих лет жизни... где-то подальше отсюда, и на этом довольно!
— Джен, я нажал автоответчик случайно и слушал не до конца, но, не скрою, тот, кто назвал себя Артуром, умеет вывести из себя! Я не хочу тебя ни в чем упрекать, поверь. Я просто пытаюсь объяснить!
— Странно, что ты не узнал голос. Вы же общаетесь почти каждый день, — Джен удивленно посмотрел на Сефирота, отпуская его руку.
— Артур Шинра? Папаша Арти? — догадка взорвалась в мозгу, как акустическая граната.
— Он самый. Уперся рогами, как бахамут в стену, с самого начала не хотел перевод подписывать. Боялся ослабить восточное направление. К счастью, у меня есть рычаги, на которые можно давить. Мы его почти год уламывали. В конце концов, приказ подмахнул Руфус, пока папаша летал на курорт отвлечься. Как он орал, когда вернулся! Думали, его инфаркт хватит! К счастью, в совете директоров есть те, кто имеет на него влияние и те, к чьему мнению он прислушивается. Еле успокоили, убедили, что так будет правильней. Ну а когда мы выиграли сражение, и он сам увидел, что решение оказалось верным, стал бить себя в грудь и рассказывать, что это его гениальная идея. Да ты и сам знаешь, какой он!
— На банкете за его гениальное решение подымали каждый второй тост, — добродушно и счастливо рассмеялся Сефирот.
Джен тоже улыбнулся:
— А еще он тот человек, который помог мне прославиться. Помнишь, я тебе рассказывал. Я вернул ему деньги сполна, но, ты знаешь, я ему благодарен. Так и получилось, что я стал полностью его проектом. Ты помнишь доктора Ходжесона?
— А как же! Думаю, он меня тоже навсегда запомнит, — улыбнулся Сефирот, садясь на диван и усаживая Джена рядом с собой. Тот сразу же расслабленно откинулся ему на плечо и продолжил:
— Доктор Ходжесон. Он же профессор Ходжо. Гений, личная собственность и одна из самых больших тайн корпорации.
Сефирот присвистнул и напрягся:
— Я не знал. Не знал, как он выглядит. Профессор Ходжо... Он всегда был для меня только голосом с экрана. Одно время ходили слухи, что он мой отец, поэтому я представлял его несколько иначе. Два метра ростом, длинные золотые локоны, породистое красивое лицо. Гениальный ученый, изменивший картину мира. Хорошо это или плохо? Я не знаю. До сих пор не могу понять даже себя. Свое отношение к тому, какую роль он сыграл в моей жизни.
— Мы с Анджем были первые. Идея казалась замечательной — универсальные солдаты не нуждающиеся в мако-инъекциях. В наши организмы был введен инопланетный вирус. Аттенуированный, почти мертвый штамм, задачей которого было только производство мако. В начале все, казалось, прошло хорошо. Мы получили нечеловеческую выносливость, силу и работоспособность. Артур был в восторге! Но вдруг на каком-то этапе вирус активизировался, наши тела стали меняться, а клетки наших организмов бороться сами с собой. В расчеты вкралась ошибка, и эксперимент признали неудачным. Наши организмы деградировали. Ходжо не мог придумать, что с этим делать. Когда я узнал о проекте, то чуть в порыве гнева не убил его! Профессора спасло только то, что он очень старался. Он стал нашей последней надеждой, работал день и ночь, пытался помочь. Конечно, не по доброте душевной. Артур впал в бешенство — столько надежд, такие деньги! Да и сам Ходжо проигрывать не любит. Ты был следующим. Надо признать, профессор смог сделать выводы из своих ошибок. Твой организм получил вирус на эмбриональной стадии развития, когда иммунная система не сформирована, и воспринял его как свою часть. Точнее, это был уже не вирус, а только часть его ДНК, отвечающая за продукцию мако. Эта частица встроилась в твой геном, а крыло, особенности твоего зрения и остальные не человеческие атрибуты — сцепленное наследование. Ходжо посчитал, что лишним это не будет. Ты стал венцом работы профессора, он реабилитировался перед компанией — создал-таки своего идеального солдата. Так что, мы все — проект Шин-ра. Нашего с Анджем согласия, как и твоего, никто не спрашивал, но все стало так, как стало и это данность, которую изменить неполучится. К счастью, в свое время нам забыли объяснить, что с одним крылом летать невозможно. Поэтому у меня вполне получается.
— М-м?! — Сефирот с энтузиазмом, блага, повод нашелся, запустил обе руки под красный плащ, приподняв черный гольф, и с удовольствием погладил крепкую мускулистую спину:
— У тебя тоже есть крыло! Вот это сюрприз! Ты меня тогда сильно напугал, а потом я никак не мог понять, как ты выжил и, главное, как добрался до берега без паруса. Значит, там, на волнах с крылом...это был ты?
— Это был я, — эхом отозвался Джен, прижимаясь к нему и плавясь от удовольствия. — Мне надо было выпустить пар. Я не самоубийца и в исходе не сомневался. Почти...
— Однокрылый, — генерал осторожно тронул губами подвеску в ухе, легкое дыхание коснулось затылка, рождая сладкую волну предвкушения.
— Ты хочешь назад свое сердце? — мурлыкнул Джен, наклоняя голову, чтобы Сефироту было удобней целовать ему шею.
— Согласно легенде, этот дар добровольный. Сделанного не вернешь, — генерал аккуратно стягивал с широких плеч красный плащ, не забывая чертить губами по смуглой шее влажные, теплые дорожки.
— Я тоже видел тебя там, — Джен повернулся, длинные пальцы провели по скуле, коснулись губ, -так что, это был не дар, а вполне себе обмен. — Он завладел рукой генерала и приложил его ладонь к груди. Туда, где ритмично билось его сердце. — Это твое. А это, — он коснулся груди генерала, — это мое?
— Да. Ему у меня хорошо, не сомневайся. Я берегу его. Джен, мне не комфортно на планете! Давай отсюда уберемся! Покажу тебе новое место служб, главный стратегический объект базы...
— Большую генеральскую постель? — усмехнулся Джен, беззастенчиво играя затвердевшими маленькими сосками.
— Ты видишь меня насквозь, — Сефирот прикусил себе губу. Он опасался, что еще немножко и ему станет все равно, где они находятся. Генерал усилием воли заставил себя оторвать взгляд от большого и, судя по всему, крепкого стола. Это оказалось не так просто, но атаку надо было начинать прямо сейчас, пока Джен соглашается на все, что ему предлагают. Стратег он, в конце концов, или нет?
— Генеральские апартаменты огромны до неприличия. Слишком много места для одного меня, и с этим надо срочно что-то делать!
— Да? — Джен на мгновение оторвался от своего увлекательного занятия и открыл глаза.
— Ты мог бы прекрасно вписаться в мой интерьер.
— О?!
— Компании все равно...
— ...чем занимаются ее офицеры в свободное от службы время, — закончил за него Джен.
— Огромные, полупустые комнаты. Ты мог бы поставить там свой мольберт ...
— Допустим.
— Мы бы запирали двери на замок и...
— Могли бы ходить голые? — широко раскрыв глаза, наивно и радостно спросил Джен.
— Ходить, не задевая крыльями косяки, — засмеялся Сефирот. — Но мне нравится ход твоих мыслей!
— От такого предложения отказываются только идиоты!
— Ты совсем не похож на идиота, Джен, — уверил его генерал. — И...Ты погладишь мое крыло? Сегодня.
— Поцелую каждое перышко, — опять мурлыкнул Джен, стискивая двумя руками упругую крепкую задницу.
Только от одного обещания этой интимной, такой понятной только двоим ласки, Сефирота бросило в жар, в штанах стало тесно, и весь хитрый стратегический план чуть не полетел к бахамуту в зубы. «Диванчик хлипковат, но вот стол... стол должен выдержать...Сто-оп... Спокойно!» Он усилием воли взял себя в руки и, помотав головой, отогнал глупые мысли. Надо было дожимать сейчас!
— У меня огромная ванна, ни каких шелковых простыней и полное отсутствие в интерьере розового цвета! А, впрочем, с этим можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Мне наплевать, как выглядит моя постель. Главное — чтобы в ней лежал Джен!
— Ты не стал есть яблоко, которое я тебе предложил! Ты не стал! — Джен капризно надул губы, и посмотрел на Сефирота с вызовом из-под упавшей на глаз челки.
Генералу стало смешно. Он совсем забыл об этом маленьком инциденте, но интуитивно понял, что ни смеяться вслух, ни даже улыбаться не стоит. Почему для Джена это было так важно, он не догадывался, но то, что каждый имеет право на свои маленькие слабости, понимал прекрасно. Сефирот уже трижды проклял себя за это глупояблоко. Знал, заставил бы в Баноре кормить себя ими каждый день!
— Джен, клянусь, это получилось случайно! Из твоих рук я буду есть все, что ты мне предложишь! Даже яд! Даже персики, от которых я весь чешусь! Буду есть и чесаться, есть и чесаться!
Джен долго не выдержал, трагически поджатые губы предательски дрогнули и расплылись в счастливой улыбке:
— Я вспыльчивый, — он казался немного растерянным, и это было хорошо. Противник деморализован!
— Ты горячий, мне нравится, — Сефирот не удержался и легко коснулся губами смуглого виска. — Пылай, я согреюсь.
— Я импульсивный.
— Моей рассудительности хватит на двоих.
— У меня бывают плохие дни.
— Поверь, — Сефирот сделал страшное лицо, вращая глазами. — У меня они тоже бывают. Скоро я тебя с ними познакомлю. Я не даю тебе на размышления ни одного дня! Все это и так слишком затянулось! Джен, я хочу в постель, с тобой и сейчас!
— Ты же не думаешь, что я добивался этого назначения так долго, чтобы теперь сказать «нет»? Я просто хотел предупредить... Я слушаю музыку без наушников!
— Мне не мешает, — Сефирот опять нетерпеливо покосился на стол.
— Декламирую стихи вслух!
— Я привык.
— Привередлив в еде!
— Да ешь ты что хочешь!
— Я...
— Заткнись, Джен! — генерал быстро встал и одним движением руки смел со стола все, что на нем находилось, вместе с изящным монитором и нажал кнопку, закрывая входные двери. — Я имел в виду, что мы продолжим чуть позже. Просто, немного позже.

--------

Вечером следующего дня.

— Господин генерал, — адъютант догнал Сефирота в коридоре.
— Что такое? — генерал думал о чем-то своем. На губах блуждала легкая улыбка.
— Там!
— Что?
— Там пришел полковник Рапсодос! Генезис Рапсодос с «Лавлесс»!
— И?
— Господин генерал, он принес свои вещи и съел ваш ужин!
— Наверное, он был голоден.
— А потом он залез в душ, завалился прямо на вашу постель и проспал почти три часа! Совсем голый! — адъютант судорожно сглотнул.
— Он устал после миссии.
— А теперь он купается в вашей ванне и играет вашей уточкой!
— Уточкой? Ах, негодяй! — серебряные брови генерала сошлись на переносице, и адъютант уже пожалел, что сдал полковника. Теперь тому точно, не жить, а он ведь такой красавец! Был...
— Срочно перенеси совещание на два часа! Или, нет, перенеси его на завтра! Я должен с этим немедленно разобраться! Моя уточка! Какое грубое нарушение субординации! Он же совсем не знает, как правильно с ней играть!
Только тут до адъютанта начало доходить, что генерал изволит шутить, а вместе с этим пришло нежданное озарение. На сердце, как ни странно, немного отлегло. Этот Рапсодос был таким наглым, таким самоуверенным, гремучим, невозможным и ...классным!
— Господин генерал, а этот полковник похож на того парня из телевизора и с обложки журнала, что у вас на столе... его зовут Джен! Ну, просто вылитый, только наш лучше!
Сефирот попытался сделать непроницаемое лицо, но скрыть легкую самодовольную улыбку не получилось:
— Иди, Кунсель, иди, — он потрепал адъютанта по плечу и слегка подтолкнул в нужную сторону . — Отмени совещание и...Знаешь еще что?
— Что, господин генерал?
— Завидуй молча, — Сефирот двинулся в сторону своих апартаментов, насвистывая веселую мелодию. А адъютант думал о том, что все в мире устроено очень не справедливо. Потому, что на каждого красивого полковника обязательно найдется свой генерал с платиновой гривой, большим мечом, и, к тому же, герой. А поэтому, увы, сразу ни каких шансов.