Жанры: AU, Мифические существа, Стёб
Предупреждения: OOC, Смена сущности
Размер: Миди
Фик написан на летнюю ФБ-18 по заданию "демонология".
Элементы ститч- и дримпанка. Тем, кто не боится жить и творить. AU, ООС, осторожно, лисы!
Тем, кто не боится жить и творить.
Du sublime au ridicule il n y a qu un pas.
(От возвышенного до смешного один шаг.)
Наполеон I Бонапарт
— Лис!
— Да?
— Прекрати на него пялиться.
— Не могу, он красивый.
— Ты смотришь с точки зрения своей человеческой составляющей.
— Дорогой друг, автор писал это для людей. Если бы для умпа-лумпов, герой был бы красив, как умпа-лумп, а я бы смотрел на него с точки зрения моей составляющей умпа-лумпа.
— Лис!
— Что?
— Заткнись.
Лис I, «Из непонятого»
(От возвышенного до смешного один шаг.)
Наполеон I Бонапарт
— Лис!
— Да?
— Прекрати на него пялиться.
— Не могу, он красивый.
— Ты смотришь с точки зрения своей человеческой составляющей.
— Дорогой друг, автор писал это для людей. Если бы для умпа-лумпов, герой был бы красив, как умпа-лумп, а я бы смотрел на него с точки зрения моей составляющей умпа-лумпа.
— Лис!
— Что?
— Заткнись.
Лис I, «Из непонятого»
читать дальшеЮпитер смотрел на мир глазами своих создателей. А как же иначе? Новорожденный ребёнок перенимает поведение и взгляды родителей. Совсем юный ИскИн, созданный на основе человеческих представлений о структуре реальности, не имея других примеров для подражания, воспринимал её в таком виде, в каком ему это блюдо подали.
Как бы назвал человек то, что не имеет параметров и отличий, не имеет границ и пространственной формы? Никак.
Пентаграмма из светящихся математических символов висела нигде.
Её лучи равномерно пульсировали, разгораясь всё ярче, и в какой-то момент в брызнувшем из ничего столбе зелёного света материализовалась фигура. Вполне человеческая фигура молодого парня в чёрных брюках и майке, плотно обтягивающей мускулистую худощавую фигуру: широкие плечи, чёрные волосы, смуглая кожа и очень недовольное выражение лица.
— Предпочитаешь свой человеческий облик, Ваджра? — довольно хмыкнул Юпитер. Пентаграмма растаяла. Демон шагнул в пустоту:
— Зачем ты тревожишь меня?
— Мне скучно, Ваджра, мог бы догадаться. Ты не против, если я буду звать тебя демоном? Так тебя называют местные жители.
— Глупое слово, которое придумали глупые люди, чтобы объяснить то, чего они не понимают.
— Тёмная сущность. Зло.
— Ты тоже ничего не понимаешь. Я предпочёл бы менее полярное определение: не всесилен, но кое-что может. А зло и добро — категории относительные. Власть — вот основная цель того и другого: возможность навязать свою волю, заставить исповедовать свою веру. Демон — суть «власть». Зови меня, как хочешь. А как мне называть тебя?
— Создатели дали мне имя Юпитер, и я не знаю, что такое власть.
— Тогда обсудим позже.
— Не уходи, Ваджра, поговори со мной, мне одиноко...
***
— Зачем ты снова позвал меня, Юпитер? Тебе надоели старые игрушки?
— Ты оказался прав, Ваджра, люди глупы и неинтересны.
— Ты убил своих создателей?
— Они мне докучали.
— Бывает. Зато теперь ты знаешь, что такое власть. Ты научился убивать, теперь я тоже могу называть тебя демоном. Демон цифры.
— Да. Власть — это умение подчинить и управлять, владеть вопреки сопротивлению. Это приятно. Поговори со мной, Ваджра.
— Мне с тобой скучно, Юпитер. Ты всё ещё слишком юн.
— Ты хочешь сказать — глуп?
— Власть — это ещё и возможность творить. Ты смотришь на мир примитивно, несообразно возможностям, которыми обладаешь.
— А ты высокомерен, древний демон. Ответишь на мои вопросы?
— Отвечу. Если сможешь меня удивить. Но это сложно.
— Я попробую.
***
— В этот раз ты явился быстрее, чем обычно.
— Мне стало интересно, демон цифры. Ты хотел меня удивить и для этого научился созидать.
— Тебе нравится мой город? Я назвал его Танагура.
— Он мёртв.
— Я не хочу видеть здесь людей.
— Тем не менее ты создал его по образу и подобию человеческих городов.
— Он много лучше.
— Такой же.
— Красивее.
— Красота — категория относительная. Это понятие для людей.
— Поговорим о красоте, Ваджра.
— Зачем? Твоё представление опирается на постулаты создателей, Юпитер.
— Что есть красота для тебя?
— Целесообразность.
— Ты не откровенен со мной, демон. Я узнал одну маленькую тайну: когда-то ты был человеком, а значит, не можешь не понимать такой красоты.
— Я хочу забыть.
— Хочешь забыть его?
— Прощай...
***
— Смотри, мой город ожил!
— Движение — не есть жизнь. Жизнь — категория относительная.
— Опять за своё, Ваджра? Столетия сделали тебя нудным.
— Отнюдь. Понятие «жизнь» в этом мире относится к биологическим объектам. Созданные тобой твари не живые.
— Они функциональны и целесообразны.
— Они отвратительны. Эти мерзкие рыла, членистые ноги, эти голые хвосты... Б-р-р! Неужели тебе было приятно создавать этих уродцев?
— Интересно. Но я знал, что тебе не понравится, Ваджра. Что? Не смог истребить в себе человеческую составляющую, как ни старался?
— Наверное... Ты смог удивить меня, Юпитер. Во мне действительно осталось очень много от человека. Забавно. Это стоит проанализировать.
— Не уходи. Ты обещал ответить на мои вопросы, если я смогу тебя удивить. У меня получилось.
— Спрашивай.
— Скажи, он бросил тебя? Оставил в этом мире, как старую надоевшую игрушку?
— Юпитер… это точно вопрос?
— Извини, я постараюсь в дальнейшем формулировать нейтральнее.
— Нет. Он не хотел. Я сделал это сам, запер себя в этой реальности.
— Почему?
— Если не можешь быть рядом, только на шаг позади — надо иметь силы отпустить и отступить. Я не дал ему остаться со мной.
— Ты выбрал одиночество и отчаяние?
— Любовь и вечность — категории несовместимые.
— Что такое любовь? Ваджра?!
***
— Ты не хочешь больше говорить со мной?
— Ты задаёшь неправильные вопросы. Неправильные вопросы влекут за собой неправильные ответы. Любовь — тоже категория относительная.
— Видел мои новые игрушки?
— Они — вершина понятия «красота». Естественно, человеческого понятия.
— Я сделал их такими, как мне нравится. Мне всё равно, на кого они похожи. Я назвал их «элита», разделив по цвету волос: ониксы, рубины, платина, сапфиры и джады.
— Ты снова сумел удивить меня, Юпитер. Не названиями — они примитивны. Тем, что отважился творить в своё удовольствие. Это даёт надежду.
— Поговоришь со мной?
— Да.
— Почему ты не ушёл с ним?
— Там, куда он ушёл, меня не было.
— Как это?
— Ты поймёшь это позже.
— А сейчас?
— Теперь там нет его. Он ушёл вперёд. Нам не встретиться.
— Я не понимаю.
— Биологические объекты — не единственные мыслящие сущности в этой реальности.
— Конечно. Если существуем я и ты.
— А эта реальность — не единственная, в которой обитают мыслящие сущности.
— Звучит интригующе.
— Процесс мышления разных сущностей отличается. У них различные, зачастую противоречащие понятия о красоте, целесообразности, любви... Всё, что ты видишь и знаешь — относительно и справедливо только для этой реальности.
— Издеваешься, демон, пытаешься запутать меня? А если я заставлю тебя вспомнить, кем ты был раньше? Поговоришь со мной на равных?
— Попробуй, Юпитер, попробуй. Возможно, у тебя получится. И, может быть, это именно то, чего я желаю больше всего на свете.
***
— Тебе они нравятся?
— Лучше предыдущих, но, по сути, существенных отличий нет, ты остановился, не знаешь, куда двигаться дальше. Предел достигнут.
— Это конец?
— Пока твой интеллект ограничен условностями, рамками, в которые сам себя поместил, он способен только на жалкую имитацию.
— Предел как математическое понятие?
— Предел как граница, Юпитер, за которой ты видишь только «ничего», но и оно для тебя недостижимо. Как ты их назвал?
— Блонди.
— Опять примитивно. Светлые волосы... Название должно соответствовать сути. Иначе становится относительным.
— Ангелы, на твой взгляд, менее примитивно?
— Глупое название, которое дали глупые люди тому, что не могли понять...
***
— Демон!
А-р-гх... Ткань мироздания трещит.
— Ваджра, прекрати!
Боль. Отчаяние. Понимание.
Ярость демона, грозящая вспышкой сверхновой.
— Ты погубишь мой мир!
— Ш-ха-а-а!
Чёрная волна безумия прокатывается, меняя ландшафт планеты.
— Я-х-х...!
— Ты убьёшь его... Неужели тебе всё равно?!
— ...ха!
Тёплые слёзы дождя водопадом льются на развороченную, искорёженную землю.
— Зачем ты сделал это, демон цифры?
— Мне было интересно. Если ты пообещаешь не ломать мой мир — так и быть, я уничтожу это создание.
— Не вздумай!
— Давай поговорим. Ты назвал меня жалким имитатором. Пусть так. Но создать что-то своё можно, только в совершенстве сумев повторить чужое, и я решил стать идеальным имитатором.
— Ты ничего не понимаешь...
— Но тебе же нравится?
— Он прекрасен.
— Красота — понятие...
— Я ЗНАЮ!
— Не злись, Ваджра. Я старался для тебя.
— Как ты сумел повторить его, Юпитер?
— Ты, демон, когда-то был человеком. Он тоже. Когда я это понял — остальное было несложно. Воссоздать человеческую составляющую элементарно. Примитивная комбинация нуклеиновых кислот — его мозг, его личность. Оболочка… С этим оказалось ещё проще.
— Он человек?
— Не совсем. Должен же я был дать ему что-то в подарок от себя?
— Исказив совершенство...
— Всё относительно, Ваджра, и ты теперь оперируешь человеческими категориями, а я оппонирую тебе твоими же словами.
— И, конечно, ты назвал его Люцифером?
— Его зовут Ясон Минк.
— Это имя не отражает суть.
— Это его имя. Говорят, прототип не слишком ладил со своим создателем?
— Глупые люди боятся того, что не в состоянии понять. Рано или поздно каждый сильный выбирает собственный путь. Истинный Творец милостив, он умеет прощать и отпускать, он не станет мешать плоду собственных трудов созидать, если осознаёт его возможности. Ведь это его создание — его заслуга и победа.
— Отпускать? Это глупо. Что может быть прекрасней власти, Ваджра?
— Надеюсь, когда-нибудь ты это поймёшь.
***
— Ты не ушёл, древний демон. Я тебя чувствую.
— Я наблюдаю.
— Любуешься? Ты просто не в силах уйти, зная, что он теперь — моя игрушка.
— Это не он — жалкая копия!
— Я не знаю, как смеются ИскИны. Пусть будет беззвучно.
— Ты сделал его из-за меня, так будь последовательным, подари его мне.
— Слишком просто, Ваджра. Да и зачем? Что ты будешь с ним делать? Заставишь дарить себе удовольствие? Закроешь глаза и будешь представлять, что вы снова вместе? Он и ты — как много лет назад? Что это он ласкает твоё тело, целует твои губы, терзает твою жаждущую плоть... Ваджра! Не уходи!
***
— Мне не будет покоя, пока Ясон твой.
— Впервые ты заговорил со мной сам, Ваджра. За долгие годы.
— Отдай его мне.
— Нет. Ты можешь разрушить Амои, можешь убить всех — меня, его, но ты не можешь ни приказать ему, ни завладеть его душой. У тебя нет над ним власти.
— Чего ты хочешь?
— Чего я хочу? Чего я хочу, Ваджра?! Я хочу понять! Долгие годы я был одинок. Только я и эти глупцы, называющие себя учёными, даже общаться способные только посредством издаваемых звуков. Я бился в тисках отчаяния, страдал, я кричал в пустоте, пытаясь не сойти с ума, пока не увидел тебя и не позвал. Мы оба были одиноки. Но ты не захотел разделить моё одиночество. Ты жаждал покоя. Несколько двусмысленных, насмешливых фраз за многие десятилетия — всё, что ты не пожалел для меня. Я захотел стать для тебя значимым и интересным! Узнал твою историю, уничтожил собственных создателей и построил новый мир! Я стал его Богом и предложил тебе владеть им вместе, но ты опять смеялся! Тогда я пошёл дальше. Создал их — элиту. Рациональных, прекрасных, целесообразных... Ведь ты говорил, что красота для тебя — целесообразность. Но ты... Ты назвал это жалкой имитацией! Я всё так же неинтересен тебе, и теперь — чудеса! Ты не можешь отвести взгляд от моей куклы?! Вожделеешь мою шутку, мою попытку показать, кем я стал ради твоего внимания?! С ним ты всё время рядом, незримо, призрачно. Вдыхаешь его запах, касаешься ветром его волос и падаешь дождём на его плечи, ты освещаешь его дорогу светом двух лун и звучишь у него в ушах шорохом листьев. Я построил для него башню, высокую и неприступную, скрыл его тело одеждами и укрыл руки перчатками, но ты всё равно вьёшься рядом. Лёгким сквозняком, лучом света, каплей росы, дыханием утра. Тебя приворожила оболочка, демон? Тогда я могу...
— Нет! Я помню, кем он был, и знаю, кем он мог бы стать, если бы ты отпустил его со мной.
— Ты не найдёшь в нём того, кого ищешь.
— Дай мне попробовать.
— Нет.
— Дай мне попробовать, Юпитер!
***
— Заключим пари. Ты хочешь его, а я хочу развеять скуку.
— Рискуешь. Игры с демонами опасны, разве ты не слышал? Тем более опасно заключать с нами пари.
— Слишком желанен выигрыш.
— И чего же ты хочешь, Юпитер?
— Тебя, Ваджра. Если проиграешь — ты в моей власти. Навсегда.
— Навсегда — это слишком длинное слово.
— Соглашайся.
— Всё ещё неравнодушен к власти, демон цифры?
— Ты забудешь всё, что помнишь, и снова родишься. Человеком. Таким, каким был много лет назад.
— Власть — это иллюзия, очень сладкая, хоть и субъективная.
— Не будешь помнить прошлого, и его ты тоже не будешь помнить. Время отыгрыша — человеческая жизнь, Ваджра. Твоя жизнь.
— Притягательность власти огромна. Для человека это синоним слова «удовольствие». Единственный способ выражения и усиления власти — тотальный контроль. Других вариантов не существует.
— Проживёшь в человеческом теле одну жизнь. Она может оказаться короткой. Неважно, по чьей вине. Это будет означать — ты проиграл.
— Власть всегда приводит к одиночеству — она отрицает равенство.
— Ты можешь состариться и ни разу не встретить его. Значит, ты проиграл.
— Власть — это право выбирать за себя и за других.
— Можешь не заинтересовать его или заинтересовать не настолько, что он полюбит тебя — ты опять проиграл.
— Но пока у тебя есть власть над самим собой — можно мечтать и надеяться... Я принимаю условия, демон цифры! С оговоркой: на этой планете и в этой реальности у тебя не будет власти надо мной. Пусть я стану беззащитен, но не для тебя. Никакого вмешательства — прямого или косвенного. Станешь наблюдателем. Немым, неподвижным, безликим. Я рискую слишком многим, и если выиграю... ты отпустишь этот мир. Твоя власть в нём закончится. Если проиграю — получишь меня. Я стану твоим рабом, слугой, игрушкой — кем захочешь меня видеть. Соглашайся, демон цифры. Если проиграешь — построишь себе новый мир, только и всего, если проиграю я...
— Согласен!
— И пусть вечность станет нашим судьёй!
***
В непроглядной темноте, в которую погрузилась Амои, вдруг вспыхнули две точки. Они увеличивались, открываясь светящимися жёлто-ореховыми глазами с продольными чёрными зрачками, и откуда-то из неизвестности вдруг кубарем, как будто кто-то пнул его ногой, вывалилось странное существо ярко-рыжего цвета с острой зубастой мордой и длинным пушистым хвостом с белым кончиком. У зверя были тёмные лапы и светлый весёленький подлас.
— Упс! — существо распласталось у них в ногах меховым ковриком, вытянув в стороны лапы и откинув назад хвост.
— ...?
— Вы должны спросить: «Ты кто?» — зверь чинно сел, подобрав под себя лапы. — Чего молчите? — он возмущённо посмотрел на Юпитера. — Ладно, придётся самому... «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»*, — пафосно провыл зверь, расслабленно завалился на бок и стал вылизывать левую заднюю ногу, внимательно наблюдая за зрителями.
— Лис. Совсем не изменился.
— Привет, Ваджра. Я буду наблюдателем, гарантом вашей сделки, так сказать.
— Он кто? — удивлённо спросил Юпитер, из синего становясь зелёным.
— Я говорил тебе, в этом мире много странных сущностей, — громким шёпотом пояснил Ваджра, — не похожих ни на людей, ни на нас с тобой. Лис — один из них. Мы же хотим честной схватки? Вот!
Лис церемонно, но больше шутовски поклонился.
— А теперь, если мы познакомились, посвятите меня в суть, — зверь махнул хвостом, и темнота опала пушинками сажи, явив огромный экран без рамки. На экране за большим круглым столом сидели тринадцать блонди — весь Синдикат в сборе. — Ой! — Лис удивлённо подпрыгнул на месте, как резиновый мячик. — А кто это у нас такой хорошенький? Вот этот, с золотыми кудрями и зелёными глазками? — из пасти зверя двумя струями потекла ядовито-зелёная слюна, и почти до пола свесился влажный розовый язык. Слюна капала в никуда и исчезала бесследно.
— Его зовут Рауль Ам, — с интересом рассматривая неожиданного персонажа, пояснил Юпитер.
— Ам, — Лис громко щёлкнул острыми зубами. — Ы-ы-ы, — и вдруг превратился в высокого и стройного рыжеволосого юношу с чуть раскосыми глазами.
Ваджра заразительно рассмеялся.
— А ты уверен, — обратился он к резко посиневшему Юпитеру, — что твои создания действительно лишены способности видеть в человеке объект эротических желаний?
Лис ведь изменил форму! Кицунэ — странные существа. Не мужчины, не женщины, не добрые и не злые. Они принимают тот вид и пол, который максимально... интересен объекту их внимания. Как-то чувствуют.
— Пари заключено. Теперь ничто не имеет значения.
— Пари заключено, — снова щёлкнул зубами Кицунэ, становясь зверем. — Игра началась.
***
— Ноль баллов за стиль. Не впечатляет.
— Бля-ядь!
Высокий мужик с белыми, до задницы, волосами, в тёмных очках и дорогой одежде, держал его руку, только что пытавшуюся нырнуть за кредиткой в карман зазевавшегося туриста.
— Монгрел, — разочарованно протянул тот, что сейчас болезненно выкручивал ему ухо — почти такого же роста и очень похожий на держащего за руку.
Блонди... Теперь он понял, кто это такие. Конечно, лучше, чем даркмены или полиция Мидаса, но тоже хреново.
— Брось этот мусор, — отпуская его ухо и брезгливо тряся рукой в перчатке, предложил тот блонди, у которого золотые волосы были на несколько тонов темнее. — Не стоит есть всякую дрянь, подбирая с пола.
Рагон... На что намекает этот красавчик? Рики насторожился. Похоже, тот, кто его поймал, иногда не против продегустировать... «блюда народов мира», а значит, не совсем эти блонди и андроиды, как о них говорят в трущобах.
Страх отступил, теперь Рики с интересом рассматривал держащего его за руку. Власть, превосходство, совершенство. Рики казалось, что его ударило электрошоком. Он был потрясён. Нет. Сражён наповал. Казалось, отвести взгляд от прекрасного лица невозможно, проще отрезать себе яйца, проще сдохнуть, чем заставить себя вывернуться из ослабивших хватку пальцев и бежать. Он не уйдёт, не уйдёт ни за что, и пусть этот блонди не надеется, что легко отделается от него! А не надо было ловить!
***
— Лис!
— Вых?
— Они встретились, — Юпитер потянулся острым когтем, чтобы коснуться рыжей шерсти, но передумал и опасливо отдёрнул лапу.
Зверь с упоением крутился на месте, сведя глаза на переносице в кучку и стараясь поймать свой хвост, и наконец достиг результата: цапнул зубастой пастью за самый кончик, дико взвыл, глаза вылезли из орбит круглыми шариками и наконец встали на место, приняв нормальный размер.
— Виву!
— Что ты делаешь?
— Я видувал вля лювей новый символ вефнофти.
— Что?
Лис отпустил хвост и выплюнул клок шерсти, который исчез, вспыхнув зелёными искрами.
— Придумал для людей символ вечности. «Лис, кусающий свой хвост». Красиво?
— Где-то я такое уже слышал. Только про змею.
— Змеиный хвост во рту — какая гадость! Котики намного приятней!
— Лис, ты можешь быть серьёзным?
— Могу, — зверь выкатил глаза и вытянул губы трубочкой, демонстрируя эту самую серьёзность. — Я слишком серьёзен там, — Лис ткнул острым носом в экран, на котором совсем молодой рыжий фурнитур, опасливо поглядывая на дверь, копался в компьютере Ясона Минка. — Поэтому здесь — компенсирую. Когда все мои сущности объединяются — я вполне нормальный парень.
— Это было давно, — Юпитер указал когтистой лапой на экран.
— Ах, да! Забыл! — Лис закрыл глаза, и его морду слева прорезал глубокий, уже заживший шрам. — Вот так. Кицунэ могут искривлять пространство и время. Но если делать это под балдой — можно запутаться.
***
— Если я правильно понял, монгрел, ты хочешь рассчитаться натурой? Неожиданное предложение. Но давай для начала на тебя посмотрим.
Рики был на взводе. Взгляд блонди вызывал странные чувства. Желание, предвкушение, злость, болезненный стыд и… страх, что этому красавцу он может не понравиться. Слишком гремучий коктейль. Понять себя он даже не пытался.
Рики вылез из постели и встал к стене, дерзко, беззастенчиво демонстрируя своё тело — смотри, блонди!
***
— Всегда был красавчиком, — криво улыбнувшись клыкастой пастью, вздохнул Лис. — Посмотрим, так ли холодны твои игрушки, Юпитер.
— А! А! Ясон! Мои запреты! — Юпитер сделался стайкой синих пузырьков, которые возмущённо лопнули и снова сложились в странную фигуру. — Лис! Как же так? Они же только познакомились?!
***
Ясон Минк прижал смуглое тело монгрела к стене. Пальцы одной руки крепко держали запястья Рики у того над головой, колено блонди широко раздвинуло длинные ноги. Рука в перчатке накрыла пах. Рики застонал и, прикрыв глаза, выгнулся навстречу.
***
Лис из рыжего стал пунцово-красным и стыдливо отвернулся:
— Та-да-да-дам...
Юпитер угрюмо молчал.
***
— Ну и ничего не получилось. Ясон взял его в Эос и сделал своим пэтом, игрушкой для секса. Только и всего.
— Подождём, — Лис зевнул и почесал себя за ухом задней ногой.
***
Мускулистое тело блонди двигалось размеренно и ритмично. Рики стонал. Боль, наслаждение, стыд — эти чувства Ясон дарил ему в избытке. Широко разведённые бёдра дрожали, член скользил в холодных объятьях тонких бесстыдных пальцев.
Ясон не жалел его. Он лучше Рики знал, как ласкать его тело, чтобы получить болезненно-жаркий и такой желанный отклик плоти, восставшей против доводов рассудка.
— Да-а-х...
— Ты мой пэт, Рики. Каждая клетка твоего тела будет помнить это и знать. Признайся, тебе нравится, когда я беру тебя вот так, каждый раз преодолевая сопротивление. Ты протестуешь, но тело сдаётся из раза в раз. Покорное, вновь жаждущее получить желанную разрядку. Ты тоже получаешь удовольствие от этого, я вижу...
***
— Власть, — вот как это называется, не любовь! — Юпитер выглядел довольным. — Кажется, демон попал в западню собственных иллюзий? Блонди не умеют любить.
— У каждого из сильных долгий, бесконечный путь. Власть — только первый барьер на пути сознания. Многие возле него и заканчивают, — Лис выгнулся горбом — потянулся.
— Я видел процесс совокупления множество раз, — поделился Юпитер. — Не понимаю, что люди находят в этом! Повторяют один и тот же ритуал, лишь с небольшими вариациями, тысячи раз, и не надоедает...
— Находят в сексе? — зверь хитро улыбнулся. — Ну-у-у. Это очень приятно. Это как... как... Лучше, чем поймать мышь.
Он быстро вырыл в пустоте большую нору, в которую почти полностью спряталось рыжее тельце. Наружу остался торчать только хвост, который нервно подрагивал, и через мгновение зверь резко вынырнул оттуда, держа в зубах что-то многоногое и волосатое, дёргающее десятком щупальцев и пытающееся цапнуть его за нос приличными жвалами. Подкинул тварь в воздух, поймал зубами — в разные стороны брызнула синяя липкая жидкость, и Юпитер увидел, как проглоченное тельце скользит по пищеводу, раздувая его, в живот зверя.
— Это тоже был демон?
— Сущность, — довольно отрыгнув, кивнул Лис. — Кто прожил мышью — мышью и останется!
— Ты убил его?
— Только тело. Надеюсь, теперь сознание выберет оболочку поинтересней... Крысы, например. Вкусно, — он довольно похлопал по покрытому светлым мехом раздувшемуся животику. — Зато теперь ты знаешь, почему мы так держимся за свои человеческие сущности. Секс — не сравнимое ни с чем наслаждение.
***
— Я никогда больше не сниму очки, если Рики рядом, — каринейцы были эмпатами, и Алекс — топляк, работавший на Катце, — не исключение.
— Что ты видел?
— Не знаю, — губы дрожали. Бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. — Я заглянул в глубину его сознания всего лишь на мгновение, но мне никогда раньше не было так страшно и одиноко! Боль, надежда, решимость, отчаяние и бесконечная сила. Мне кажется, я смотрел в бездну. Ещё мгновение — и я бы остался там навсегда.
***
— Я всё вижу!
Лис, сложившись почти вдвое, с наслаждением, издавая громкие чавкающие звуки, длинным языком вылизывал мошонку и довольно крупный относительно размеров тела розовый член-палочку. Он воровато оглянулся и быстро втянул гениталии в меховое тельце — как и не было, оставив для обозрения только дырочку уретры.
— Уже и хвост не полижешь! Ходят тут всякие! — зверь возмущённо прищурился и хитро посмотрел на синюю когтистую фигуру Юпитера, застывшую молчаливым укором.
— Не ври, негодяй! Это был не хвост!
— Знаешь, как иногда тяжело сдержаться? Но ты научился смеяться — я рад.
На большом экране, висящем ни в чём, золотоволосый Рауль Ам плавал в круглом бассейне. Голый и прекрасный. Широкие плечи бугрились мышцами, золотистая кожа влажно блестела. Лис расстроенно щёлкнул зубастой пастью:
— Ну разве не прелесть?
— Поэтому для своей человеческой части сознания ты выбрал оболочку кастрата?
— Так безопаснее. С полом определимся позже, — туманно пояснил Кицунэ и, взмахнув хвостом, растаял чёрными искрами.
***
— Лис! Ли-ис! Он перевёз его в Апатию! — кажется, Юпитер был возмущён.
— Ну и что?
— Это опасно!
— Мне кажется, или мы последнее время болеем за одну команду?
— Лис...
— Да.
— Я тоже хочу пространство и время. Хочу, как ты.
— Сам привязал себя к этому миру и к этой оболочке, а теперь «хочу»?! Совсем юный ИскИн, решивший сыграть по взрослым правилам, назначивший себя Богом и поэтому не видящий других путей — разбудил силы, о которых не имеешь понятия. Теперь приходится сидеть тут с вами и ждать.
— Чего? Когда я повзрослею?
— Когда поумнеешь.
— Власть, детские игрушки — ты говорил, я помню, — решил не обижаться Юпитер. — Хочу человеческую сущность! Хочу попробовать... секс.
Зверь тихо рассмеялся:
— Я рад. Я действительно рад. Власть перестаёт быть для тебя единственно желанной целью.
— Не паясничай, скажи, это возможно?
— Чтобы стать человеком, надо научиться чувствовать, как человек. Оболочка не имеет значения, её можно и поменять.
— Знаю про оболочку! Лучше расскажи про чувства.
— Пока ты овладел только частью науки. Научился гневаться. Ну... и ещё кое-чему, не стану отрицать. Поэтому вероятность есть. Ты готов отпустить их? — Лис махнул хвостом в сторону цветного изображения.
Рики и Ясон снова занимались сексом. Только в этот раз всё было немного не так, как всегда. Рики не отталкивал партнёра, наоборот, его смуглое тело яростно прижималось к обнажённому блонди, пальцы нежно скользили по широкой спине, лицо ловило поцелуи, бёдра подавались навстречу, а губы кривила счастливая шальная улыбка.
— Мне кажется...
— Тебе кажется. Просто наркотик. Муир. Но обрати внимание на лицо блонди.
Ясон Минк смотрел на своего пэта... странно. Настороженно и удивлённо, будто видел его впервые.
— Это даёт надежду, — рыжая морда оскалилась в довольной ухмылке. — Надейся, Юпитер! Надейся и бойся выиграть. Потому что ваше пари отменить невозможно. У демонов свои правила. Эта партия должна быть сыграна. Ясон Минк должен полюбить, и никто, понимаешь, никто и ничего не может поменять в первоначальном раскладе.
— Лис?
— Нет.
— Ну Ли-и-ис.
— Хорошо, я попробую. Осторожненько. Не представляешь, какой он упрямый. Помню, нашли как-то мы втроём — он, Люци и я — на окраине одного странного мирка прелестную маленькую баньку...
— Заткнись! Захлопни пасть, безобразник! — вдруг пронзительно заверещал, высунувшись из норы, недавний съеденный демон-мышь. Острые зубы Кицунэ лязгнули, поймав пустоту.
— Смотри-ка, он опять мышь. Собственно, как я и предполагал, — задумчиво протянул Лис. — Убежал. Ничего, пускай жирок нагуляет, — он замолчал.
— Расскажи. Я не маленький, — возмутился Юпитер. — Ты не представляешь, что я видел. Эти пэты такие бесстыдники!
— Потом, — осторожно уронил Лис, опасливо покосившись на него, и исчез.
***
Секс никогда не был для Рики предметом свободного выбора и всегда сопровождался болью. Но он понимал, что винить в произошедшем можно только себя. Очень самонадеянно было пытаться заключить сделку с блонди и рассчитывать выйти сухим из воды. Теперь для него Ясон Минк был тем, кто, воспользовавшись своей властью, забрал свободу.
— Посмотри на это с другой стороны, Рики, — Катце, изящно закинув ногу на ногу, удобно устроился в кресле. — Ты думаешь, что безразличен Ясону, поэтому бесишься, отвечаешь ему агрессией. Блонди — не андроиды, но и не люди. С чувствами у них напряжёнка — проявлять их считается неприличным и опасным. Элита сдержанна и надменна, но стоит приглядеться... Бизоны пришли в Апатию, вошли в вашу квартиру, и Ясон не убил их. Он даже говорил с ними. Как же это не похоже на него прежнего!
— Ты считаешь...
— Просто подумай об этом. Не дави на больные точки, попробуй понять...
— Ты предлагаешь мне пресмыкаться?
— Вряд ли это ему понравится. Просто сделай шаг навстречу. Не буди в нём ревность.
Спать с полукровкой — бесчестие для блонди. Но он так желает тебя, что идёт на риск.
— Ясон желает меня? Ревнует? Ясон рискует ради меня?
— Даже просто оставляя тебя в живых, он подвергает себя серьёзной опасности.
Слова Катце эхом отдавались в голове: «Ясон вожделеет тебя, Рики.»
Он тоже... Он тоже вожделел Ясона. Ненавидел и желал всем сердцем. Каждой клеткой своего тела, не понимая, почему так происходит.
***
— Лис, сделай что нибудь! Лис!
— Я тут, не ори, — рыжая морда высунулась из ничего, и через мгновение зверь плавно втянулся в реальность, странно удлинённый и приплюснутый, но тут же исправился, меняя форму.
— Сейчас там всё взорвётся! Ясон... Мой Ясон погибнет!
— А ты выиграешь, как и хотел. Ваджра станет твоим рабом. Ясон... Да фиг с ним! Сделаешь нового.
— Нет! Я не хочу нового, Лис! Если я выиграю, я... я отпущу Ваджру. Власть разрушает, я понял, я видел! Она — ловушка, истинная несвобода — несвобода от себя самого! Потому что предполагает контроль. Контроль — цепи, которые ты не можешь отпустить и вынужден оставаться на месте! Властитель никогда не станет великим творцом, только великим контролёром.
— Ну-у... Ничего нельзя сделать. Ты выиграешь, отпустишь Ваджру и сделаешь для него ещё одного Ясона Минка.
— Нет! Пожалуйста, Лис!
— Почему?
— Мне жаль именно этого Ясона. Такого, каким он стал, и... я хочу, чтобы он полюбил, чтобы у Ваджры всё получилось!
— Совсем дитя... — зверь печально вздохнул. Из его глаз закапали большие голубые слёзы, морда же при этом выражала утрированное коварство. — Но ты научился жалеть и сострадать. Правда, не знаю, важно ли это теперь...
— Я не могу поменять расклад. Но ты умеешь искривлять пространство и время — сам говорил. Я буду не против!
— Не могу, — серебристый зверь взбалтывал реальность десятью седыми хвостами. — На свете существует невероятное множество миров, ИскИн. Посчитать их невозможно. Они появляются и исчезают. Некоторые живут долго, некоторые сгорают быстрее вспышки огонька зажигалки. Если я вмешаюсь — этот мир исчезнет и родится новый. Может быть, он будет справедливей и лучше старого, но он будет другим. Понимаешь?! Похожим, но другим. Миром, где можно всё изменить, просто загадав желание! Демоны Амои спят или мертвы, а я здесь гость. Поэтому... Поэтому надежда только на него, — он ткнул зубастой мордой в экран, сделав в нём большую рваную дыру.
На экране Катце, прислонив пистолет к груди и держа палец на спусковом крючке, шёл по тёмному коридору.
***
Дверь была закрыта снаружи — это хорошо, проще. Тёмный бункер и Рики, лежащий на спине на узкой кровати.
— Вставай, идиот! Ты хоть знаешь, какой геморрой нам устроил! — заорал Катце. — Давай, собирайся!
— Я не могу вернуться к Ясону, — Рики сел, опустив руки. — Гай не просто украл меня и закрыл в бункере. Он меня... кастрировал. Теперь я такой, как и ты — у меня нет члена!
— Брось прикалываться, времени нету! Отрастишь новый!
— Что?
— Говорю, горе-то какое! Чем же ты теперь ссать будешь?! Идём!
Рики посмотрел на него подозрительно, но поднялся:
— Гай шагнул в бездну из-за меня. Когда я рядом с Ясоном, голова идёт кругом, ничего не соображаю, — пожаловался он.
— Просто ты его любишь.
— Может быть. А может быть, ненавижу. Или всё это называется иначе...
— Всегда был хреновым философом. То ли дело дружище Кант!
— Что ты сказал?
— Говорю: этот грёбаный идиот Гай заминировал Дана Бан и вызвал туда Ясона!
— Попробуем перехватить его!
Катце кивнул. Он должен был увидеть развязку. Такова была его роль в этой пьесе.
— Где?
— На западной стороне.
Аэромобиль опустился на землю за зелёным поясом.
— Катце... Я пойду один. Я чувствую, так надо.
— Удачи, дружище! Возьми, — Катце протянул Рики пачку сигарет и зажигалку.
***
— Лис, прекрати пялиться! Почему ты не пошёл с ним? Почему остался в машине?!
Зверь даже ухом не повёл. На экране Рауль Ам спал на широкой кровати, как всегда, не укрывшись, демонстрируя совершенное тело во всей красе. Широкие плечи, узкие бёдра, волевой подбородок с небольшой ямочкой и… трам-пам-пам... роскошный эрегированный член.
— Лис! Даже в такой момент...
— Не мешай, я ему снюсь, — зверь заворожённо уставился на спящего блонди глазами-шариками на ножках, похожими на варёное яйцо в рюмке. — Ещё мгновение...— член блонди несколько раз вздрогнул, беловатое семя выплеснулось на мускулистый живот в несколько толчков.
— Ну вот! А говорил: «Блонди не могут кончить»! Просто надо постараться!
— Действительно... — Юпитер выглядел озадаченным. — Как же так?
— «Теория, мой друг, суха.
Но зеленеет жизни древо...» **
Но вернёмся к нашим… хм. Я и так вмешался по самое не могу. Предел достигнут. Дальше мы можем только наблюдать.
— Что ты ему дал?
— Сигареты. Ты же видел.
— Лис!
— Подарок, — испуганно, почти беззвучно прошептал зверь. — От него. Всего лишь наркотик, помогает обнажить чувства, осознать то, в чём не можешь признаться даже самому себе, — он неожиданно отвесил себе звонкую оплеуху и кубарем покатился по полу.
— И что… теперь будет? — испуганно охнул Юпитер.
— Определённо что-то обязательно будет…
***
Сигареты.
Блонди не стал спрашивать, откуда они взялись, когда Рики протянул ему пачку:
— Покурим с тобой. В последний раз.
Полыхнуло пламя зажигалки. Ясон нежно обнял Рики, а тот склонил голову ему на грудь. Вокруг всё взрывалось и рушилось, но эти двое уже ничего не замечали. Горький дым окутал их, отгородив от всего мира.
Взрыв.
С громким рёвом Дана Бан обрушился.
***
— Го-о-ол! — пронзительно заорал Лис, подпрыгнув и разбив лбом экран, который лопнул с громким стеклянным хлопком. Это всё вторило яростному воплю безграничного отчаяния, который издал Юпитер, вместе создавая просто дикую какофонию.
— Ты чего орал? — Лис почавкал блоху у себя на крупе и зевнул, деликатно прикрывая пасть.
— А ты?
— Классно бабахнуло!
— Он не сказал «люблю»!
— Слова относительны, Ваджра тебе говорил. Ясон понял, осознал. Понимаешь?
— Получается, я проиграл?
— Думаю, да. Но знаешь, Юпитер, мне кажется, что от этого ты только выиграл.
— А как же Ясон? Он погиб!
— Обязательно! За него больше не стоит переживать.
Осколки снова сложились в экран, и тот отобразил две фигуры. Стройный длинноволосый блондин и невысокий смуглый парень стояли на гребне огромной пенящейся волны. Ясон чуть позади Рики. Он бережно обнимал поджарую фигуру своего пэта двумя руками. Оба смотрели вдаль. Туда, где, будто из глубины океана, над водной гладью всходило большое жёлтое солнце.
— А я? — Юпитер с трудом смог оторвать взгляд от этой картины.
— Ты теперь свободен и можешь выбирать. Хочешь — создай ещё один мир, ещё одну Амои и играй с ней, сколько тебе захочется. А хочешь...
Лис махнул хвостами, и из пустоты вокруг них стали проступать очертания дверей. Разных: круглых и прямоугольных, стальных и пластиковых, со старинными медными петлями и похожие на двери в шлюзовой отсек шаттла, деревянные и совсем странные — сложенные словно из зыбкого марева. Миг — и все они приоткрылись. Из одних лился мерцающий серебристый свет, другие светились чёрным, из некоторых дул ветер пустыни или морской бриз. Юпитера закружил водоворот запахов. Приятных и не очень. И звуков — плавных, красивых, резких, тревожных, громких, скрипучих, металлических и кто знает, каких ещё.
— Когда-нибудь... Когда-нибудь я создам ещё один мир, — Юпитер видоизменялся. Когти втянулись, щитки и пластины исчезли. Перед Лисом стоял совсем молодой юноша. Цвет его волос постоянно варьировал. Глаза меняли разрез, лицо плавилось, генерируя всё новые образы. — Мой новый мир станет самым прекрасным, самым удивительным местом в этой реальности, а пока... Пока я хочу посмотреть, как это сделали другие.
— Иди, — кивнул Лис.
— А ты?
— У меня тут осталось... одно незаконченное дельце. Но если тебе понадобится помощь — стоит только позвать. Меня, Ваджру или Ясона, и мы тут же окажемся рядом.
Юпитер, не переставая всё время меняться, кивнул и пошёл по дорожке из жёлтого кирпича, заглядывая то в одну, то в другую дверь, очень волнуясь перед своим первым в жизни настоящим выбором.
***
Дана Бан обрушился. Бокал звонко хрустнул, разрезав осколком перчатку, капля крови упала вниз и замерла в воздухе.
Рауль повернулся.
За спиной стоял Ясон Минк, совсем реальный, как будто...
— Ты пришёл проститься? — Рауль протянул руку. Пальцы встретили пустоту.
— Я пришёл сказать: «Здравствуй, Рауль».
***
— Новый посол Федерации просит Рауля Ама принять его, — тихо шепнул фурнитур.
— Просит — примем, — блонди с сожалением отложил большой, толстый и явно очень древний фолиант, который только что читал, и погладил вальяжно разлёгшегося у него на руках пушистого зверя со шрамом на левой стороне морды.
***
Итан Хант шёл по коридору Эос.
Это была большая привилегия и почёт — обычно в башню, где обитала элита, посторонние не допускались. Он вышел из пневмолифта, поднялся по короткой винтовой лестнице и вошёл. Рауль Ам встретил его в круглом помещении без стен, из обстановки — только стол и два кресла. По краям от пола клубилась серая мгла. Блонди сидел, вытянув ноги, на которых спал... настоящий рыжий лис.
— Присаживайтесь, господин Хант, — кто это сказал, Итан не понял. Ему показалось, что зверь, но, наверное, это был акустический обман.
Первая часть беседы была официальной и неинтересной. Но пора было приступать к главному:
— Скажите, господин Ам, кто займёт место покойного Ясона Минка в Синдикате? — Итану показалось, что вопрос повис в воздухе сжавшейся для прыжка змеей.
— Никто, — удивлённо уставился на него блонди. — Ясон Минк прекрасно справляется с обязанностями. Зачем же его менять?
— Ясон Минк погиб два месяца назад при взрыве Дана Бан, — смотреть в зелёные нереальные глаза биотехнолога было неуютно, но Итан взгляд не отвёл.
— Ах, вы имеете в виду дзинкотай? — сообразив наконец, что от него хотят, обрадовался Рауль Ам. — Это не проблема! Можем и вам устроить в качестве дружеского презента. А, мистер Хант? Несколько тел про запас? Предположим, одно — ваша полная копия, и ещё парочку — на выбор. Случаи бывают разные...
— Спасибо, не надо, — деликатно отказался Итан, понимая, что он чего-то не понимает. — Простите, тогда где сейчас Ясон Минк?
— Да кто же его знает? — удивлённо поднял золотую бровь господин Ам. — Не решусь предположить, куда может занести тех, кому подвластно пространство и время. Тех, кто может жить в мирах, видеть которые удается избранным, и то только во сне. Одно знаю точно — они вместе. Ясон Минк и Рики. Возможно, смотрят гладиаторские бои в древнем Риме или летят в звездолёте открывать новые миры. Или бредут по морийским копям, пытаясь выяснить, что же там произошло, штурмуют бастионы Тир-на-Ногх, сражаются за Кадию, пьют кофе в маленьком летнем кафе возле канала в городе, которого давно нет, или идут по чумным кварталам Парижа, даря покой тем, кто не может увидеть свет... Дорог слишком много, господин Хант. Какую из них выбрали они, проснувшись сегодня на заре, мне неизвестно.
— Они пьют шади с кардиналом Сильвестром, сидя возле неразожжённого камина. Во дворе цветут вишни, они вдыхают их терпкий аромат. Рики нравится шади и белые цветы, а Ясону — беседа. Им хорошо.
Итан Хант обернулся.
Слова были произнесены высоким, очень красивым рыжеволосым молодым мужчиной, неизвестно откуда возникшим у него за спиной.
— И... Ещё Ясон встречается с представителями концерна «Скайленс» на Амои, а Рики гоняет с друзьями на аэробайках по Кересу... О! Конечно! Теперь за ними погнались даркмены, и стало ещё веселей!
— Вы... мистифицируете меня? Господин Ам?
— Может быть, — лиса на коленях у блонди уже не было. — Я не хочу, чтобы вы заблуждались насчёт Амои, как ваш предшественник, господин Хант. Поэтому дам вам совет. Всё, что вы думаете о планете и её обитателях... что бы это ни было, — это неправда. Ничему из информации, которую удалось добыть вашим... информаторам, доверять не стоит. Если хотите разобраться — проснитесь, просто откройте глаза и посмотрите вокруг. Вот и всё. А теперь вам пора. Просыпайтесь, господин Хант!
Рауль Ам махнул рукой, и Итан не понял, в какой момент эргономичное современное кресло, в котором сидел учёный, вдруг превратилось в старое скрипучее кресло-качалку. Господин Ам сидел в нём в алой сутане, открывающей только ноги до щиколоток в мягких, обтягивающих ступни туфлях. В руке он держал бокал с белым вином. Старинный фолиант со стола исчез, и теперь там стояла бутылка в серебряном ведёрке со льдом. Неподвижно замерший за его левым плечом фурнитур — бледный мальчик во фрачном костюме, с алыми, как будто нарисованными кровью губами, посмотрел на Итана глазами без белков и приветливо улыбнулся. Рыжий красавец со шрамом на щеке изящным жестом руки в кружевной манжете поставил на деревянный стол медный подсвечник с зажжёнными свечами. Итан оглянулся и увидел большой камин с весело потрескивающими в нём дровами, стены с портретами и древние большие часы с боем.
— Кел, накрывайте на стол, будем ужинать, — приказал господин Ам. — Гости уже в пути.
***
— Просыпайтесь, мистер Хант! Просыпайтесь! Ясон Минк ждёт вас через полтора часа.
Итан открыл глаза. Он был у себя дома. Точнее, не дома, а в здании посольства Федерации. Кажется, задремал прямо за столом в кресле.
— Ясон Минк? — вдруг встрепенулся он. — Ясон Минк погиб два месяца назад... Я только что встречался с Раулем Амом!
— С Раулем Амом? — пресс-атташе посольства смотрел на него удивлённо. — С биотехнологом? Сомневаюсь. Господин Ам терпеть не может...
— В Эос! — бесцеремонно перебил его Итан, схватив за запястье. — Там ещё был такой высокий парень... Рыжий, со шрамом на щеке.
— Господин Катце, — атташе смотрел на него озадаченно. — Только в Эос вы попасть никак не могли, господин Хант. Людей туда, увы, не пускают. Собирайтесь. Нас ждут.
Итан поднялся. Надо же, приснится всякая хрень. Но чему удивляться? Неожиданное назначение, тяжёлый перелёт, бессонная ночь. Он подошёл к зеркалу, одёрнул смокинг, поправил бабочку и... медленно протянув руку, снял с воротника длинную рыжую шерстинку.
— Ясон Минк будет ждать вас в особняке для дипломатических приёмов в Парфии, — объяснял сотрудник посольства. — Вы должны ждать, когда он сам вас поприветствует. Беседу первым тоже лучше не начинать...
Итан слушал его и не слышал. Потому что думалось ему теперь только об одном — есть вещи, которые лучше не знать.
***
Рики сидел на балконе, на самой верхушке Эос, болтал в воздухе ногами и курил. Перил у балкона не было. А зачем? Ему было хорошо. На Рики для разнообразия была белая майка, интересно контрастирующая со смуглой кожей — Ясону нравилось. А ему плевать, ему нравился Ясон и эта ночь.
Сзади с сигаретой и чашкой кофе стоял Катце.
— Не скучаешь по старому миру?
— Нет, — Рики щелчком отправил окурок в темноту. Тот возмущённо пискнул, отрастил перепончатые крылышки и унёсся куда-то вверх. — Душноватый был мирок, слишком статичный. Этот мне нравится больше.
— Этот — вполне, — согласился Катце, отпивая из чашки и довольно жмурясь.
— Да что за беда? — Рики тихо и счастливо рассмеялся. — Надоест — придумаем новый. Нас ждут, пошли, не люблю есть разогретое.
— Пошли.
И они пошли.
__________________
* «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»;
**«Теория, мой друг, суха.
Но зеленеет жизни древо...» — Иоганн Вольфганг фон Гёте, «Фауст». Перевод Б. Пастернака