"Аbove us only sky"
Посмотрел, все уже деанонились по безрейтингу, а я забыл.
Этой зимой за команду Истории. Не знаю, почему написался этот фик, я совсем не восточный человек и полигамия для меня - серьезный повод к членовредительству.
Но мне было интересно на какое-то время стать или попытаться стать женщиной востока. Попробовать думать её мысли и совершать ею поступки. И все равно получилось с украинским акцентом - непреодолимое желание схватить сковородку и по голове - это в крови.
Большое спасибо бете, что выдержала этот текст. Большое спасибо z_iren, которая очень помогла мне с матчастью и удержала руку, пытающуюся схватить шаблю и - ха, всех на куски! Поэтому в финале лайт вариант.)
Будет без картинок, мне их лень вставлять. Если кому интересно с ними - ссыль на битву.
wtfb2021.diary.ru/p220403592_wtf-history-2021-t...
Название: Меня зовут Зухра
Бета: Eanatum
Размер: миди, количество слов 5428
Фандом: «Белое солнце пустыни»
Пейринг/Персонажи: Зухра, Абдулла, упоминаются Фёдор Сухов, Рахимов, все жёны и наложницы Абдуллы
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:
Нелинейность повествования.
Жёсткий фокал, мнение героини не всегда совпадает с мнением автора.
Вольная интерпретация автором многих известных исторических фактов. Правда сплетена с художественным вымыслом в приблизительно равных пропорциях, на достоверность не претендует.
Фильм «Белое солнце пустыни» создан на основе реального рассказа очевидца. Подробности - фантазия автора.
читать дальше
Зухра вытерла невольные слёзы счастья и улыбнулась. Ну вот и всё. Наконец-то. Последние затяжки сигареты — она с трудом заставила себя не торопиться, пальцы с дорогим маникюром мелко дрожали. Не спеши, не суетись, сделай всё правильно. Ты умная девочка, умная, смелая и решительная. Ты молодец, Зухра, ты заслужила.
***
— Нет, милая, если ты хочешь попасть, и попасть именно туда, куда целишь, лучше всего стрелять из положения лёжа с упора.
Она улыбается и послушно переворачивается на живот.
— Винтовку надо держать вот так. Приклад плотно упирается в плечо и... Нет, неправильно. Будет сильная отдача, можешь сломать ключицу. Вот так. Молодец!
***
Зухра почувствовала, как к спине прижимается сильное и горячее тело. Ухоженные руки поправили оружие, потом на мгновение замерли. Длинные пальцы осторожно заправили выбившуюся из косицы прядь за ухо, и вначале тёплое дыхание, а потом мягкие губы нежно коснулись чувствительной кожи на затылке.
Её Абдулла. Зухра довольно улыбнулась, положила винтовку и, змеёй извернувшись в крепких объятьях, обняла ногами узкие бёдра мужа.
— Люблю тебя, господин!
— И я тебя, малыш.
Занятия они возобновили только на следующий день. Сначала было не до того — жаркая страсть и долгие, томные ласки, которыми умело и охотно одаривал её Абдулла, короткий сон в крепких объятиях и снова горячая вспышка страсти: глубокие, влажные поцелуи, нежные пальцы на твердеющих сосках и слова, слова любви, от которых тело плавится, как нагретый воск.
А вечером мужу пришлось уехать. Бандиты напали на караван с пряностями, который шел из Афганистана в Асхабад через их землю. Охран₆а подоспела вовремя, но Джавдету с полусотней всадников удалось скрыться, и Абдулла отправился за ними в погоню.
Известие было очень плохим.
Раньше ни Джавдет, ни Ходжинияз — известные басмачи1, люди без чести и совести — не решались нападать на кишлаки и караваны, которые охраняли моджахеды2 — люди Абдуллы-хана.
Но это раньше. А теперь вернулись те, кого мужчины называют большевиками. Те, кого удалось выгнать со своих земель осенью семнадцатого.
Брат рассказывал ей, что тогда произошло.
Восстание против советской власти подняли рабочие, которые отказались идти в армию, чтобы воевать на стороне большевиков. Во время всеобщего собрания прискакал отряд красноармейцев и открыл огонь по толпе в попытке разогнать митинг. Но большевики перепутали людей со стадом баранов: ветераны первой мировой войны и железнодорожники взяли в руки припрятанное оружие и дали достойный отпор. Члены Совнаркома были арестованы.
Посланным для подавления восстания красноармейским карателям навстречу выступил отряд туркменов под предводительством шести местных — бывших фронтовиков. Узнав об этом, красные попытались бежать, сначала на поезде, прихватив ценности городского банка. Но местные жители отцепили паровоз от эшелона и разобрали рельсы. Тогда большевики попробовали уйти с награбленным на подводах, но люди, не сочувствующие красному движению, подпилили в телегах оси.
Красных захватили и расстреляли.
Следующей ночью под Асхабадом были расстреляны ещё девять комиссаров Закаспийской области.
Так началось Асхабадское восстание, постепенно захватившее всю страну. К рабочим примкнули туркменские влиятельные роды и племена. К середине лета восемнадцатого на всей территории Закаспийской области была установлена власть Закаспийского временного правительства, выдвинувшего лозунг : «Долой большевиков, власть народу!», имея в виду Всероссийское учредительное собрание, провозгласившее Россию федеративной демократической республикой.
До ноября 1919 года продолжались бои между красными и повстанцами, поддерживающими Туркестанскую белую армию.
Два года тревожной, но всё-таки счастливой жизни, и теперь короткому счастью пришел конец. Они проигрывали, чужаков было слишком много, они были лучше вооружены, фанатично безжалостны и жестоки, а местные крестьяне — практически рабы — апатичны и равнодушны: они не умели и не хотели сражаться.
«Наши союзники уходят, — она слышала, так сказал мужу её отец про англичан, помогавших им в борьбе. — Они уводят солдат, война проиграна. И нам тоже надо уходить. Если на эту землю придут большевики, порядок закончится».
«Когда придут большевики», — сделав ударение на первом слове, поправил его Абдулла-хан.
Так всё и получилось.
К середине лета девятнадцатого года англичане вывели войска, а руководство силами Добровольческой армии перешло к Антону Ивановичу Деникину — заместителю верховного главнокомандующего Русской армии адмирала Колчака и его будущему преемнику на посту Верховного правителя России.
Постепенно ситуация становилась хуже на всех фронтах.
Генерал Деникин с семьей бежал из Константинополя за границу. Многие офицеры и те, кто сражался на стороне восставших, вместе с семьями, спасая жизни, эмигрировали вслед за ним, но большая часть местных предпочла остаться и сражаться, объявив неверным джихад.3
***
— Почему мы не сражались так, когда пришли воины Императора Александра? — однажды решилась задать вопрос Зухра, имея в виду присоединение Закаспийских земель к Российской империи, произошедшее не больше, чем полстолетия назад.
— Мы сражались, — усмехнулся муж, — но проиграли.
И, помолчав, задумчиво добавил:
— Думаю, это к лучшему.
— Почему? — не смогла скрыть удивления Зухра.
— Это сложно, девочка, но попытайся понять. Российская империя принесла на наши земли благополучие: построила города и заводы, проложила железные дороги и научила нас добывать нефть — чёрное золото. Мы стали жить лучше, богаче и интересней. А главное — она не пыталась поменять уклад нашей жизни и не мешала нам чтить Аллаха.
— А большевики? — настороженно спросила осмелевшая Зухра. — Они тоже могут сделать для нас хорошее?
—Большевики запрещают людям любой Иман4.
Зухра испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Как можно запретить почитать Аллаха, мой господин? — не сумев сдержать любопытства, снова спросила она через некоторое время задумавшегося о чём-то своём мужа.
— Никак, девочка, — тихо ответил тот и поцеловал её в лоб. — Поэтому мы будем сражаться.
— Мы победим?
— Нет. Мы погибнем, их слишком много, — муж улыбнулся, приподнял ее лицо за подбородок указательным пальцем и поцеловал уже по-настоящему. — Не думай о плохом. Все когда-то умрут, никто не живёт вечно. Такова воля Аллаха.
***
Зухра знала, что многие мужчины пали в бою или вынуждены были покинуть страну.
Одни выбрали Иран, других принял Азербайджан, в котором было так же неспокойно.
Но большинство осталось, чтобы сражаться, как её Абдулла.
Некоторые отряды удерживались на границе с Афганистаном — песок и невыносимая жара, кто-то ближе к Каспийскому морю — в горных или пустынных труднодоступных районах. В любом случае, женщинам там места не было. Война — занятие для мужчин.
Война, которую они проигрывали.
Мужчины погибали в бою, и это казалось лучшим выходом. Будущее, которое ждало их женщин и детей, выглядело совсем безрадостно — хлопковое рабство за кусок чёрствого хлеба. Сбор «белого золота» под палящим солнцем — сущий ад. Особенно для тех, кто не привык к такому труду, мал или слаб здоровьем.
— Вы станете свободными, — сказал человек с усами в кожанной куртке. Он прискакал с отрядом красноармейцев в их город и собрал домочадцев во дворе большого дома Абдуллы, когда тот с моджахедами ушёл к Каспию.
— Это значит, никто не будет больше заботиться о нас, — шепнула Саида.
— А кто будет кормить нас? — на правах старшей жены осмелилась спросить Джамиля.
— Сами, голубушка, — рассмеялся усатый. Он отчаянно потел в неудобной одежде, но снять куртку или поменять её на чапан почему-то не спешил. — Вы будете работать и есть. А если вы не будете работать, то и есть вы не будете. Раньше вас содержали мужчины: отцы, братья и мужья, но в новом обществе женщина — полноправный гражданин и должна заботиться о своем пропитании сама. Собирайте хлопок, тките ковры.
Ни хлопок, ни ковры в кровавом водовороте, в который превратилась теперь их жизнь, никому были не нужны. Но того, кто называл себя комиссаром, это не волновало. Поэтому и говорить ему об этом было бессмысленно.
— У каждой из вас будет собственный муж, — продолжал человек в кожанке.
— Они убьют наших мужчин, убьют воинов — всех смелых и умных, а потом отдадут нас беднякам, — сказала Джамиля так тихо, чтобы неверный не услышал, — глупцам без денег и уважения. Тем, кто не может содержать даже самого себя. Они отдадут нас тем, чьи руки не знают, что такое сабля — они привыкли к мотыге, тем, кто не умеет держаться в седле, только водить под уздцы ослов. И мы станем жёнами глупых рабов.
— Бывших рабов, голубушка, — неверный всё-таки услышал. — Все люди теперь равны между собой. Революция уравняла мужчин и женщин, богатых и бедных.
Зухра тихо и зло рассмеялась.
«Аллах создал людей, а в правах их уравнял револьвер», — так говорил муж, перефразируя слова того, чьё имя не вспомнить. Говорил и смеялся. И оказался прав. Благородство сабель, рукояти которых сжимают воины Аллаха, ничто по сравнению со смертоносностью пулемета. Вскоре ей пришлось в этом убедиться самой. Муж был очень умным и считал, что доблесть и владение холодным оружием — красивый, но бесполезный в современных войнах дар Аллаха: если хочешь защитить свою жизнь — лучше научиться стрелять.
Зухра слушалась и любила своего мужа, она научилась.
***
— Когда целишься, на надо вдыхать и затаивать дыхание, милая. Дыши глубоко и ровно, а задержку сделаешь на выдохе. Тогда и нажмёшь спусковой крючок. Для нормального выстрела тебе нужно секунд пять — шесть. И не вздумай закрывать второй глаз.
— Хорошо, господин, я постараюсь.
И она действительно старалась.
***
Муж уважал родовые связи, был богат и щедр — настоящий глава рода, поэтому в его доме жило много женщин, которых он достойно содержал.
Четыре его жены, семь наложниц, из которых Саида была вдовой его старшего брата, две её незамужние дочери — племянницы Абдуллы, мать и две уже очень пожилые вдовы покойного отца, их сёстры, три двоюродные тётки Абдуллы, две вдовы племянников, две жены племянников, с тремя маленькими дочерьми, их служанки, и много кто ещё. Когда пришли красные, почти все мужчины, кроме немощных и пожилых, ушли с Абдуллой, а женщины и дети остались — что им оставалось делать? И продолжали жить.
— Кто из вас жёны Чёрного Абдуллы? — строго спросил человек в кожаной куртке. Все молчали. — Кто из них жёны Абдуллы? — схватил он за плечо старика Абдумалика.
Абдулла держал его в доме за то, что тот хорошо разбирался в лошадиных болезнях и особо присматривал за любимым жеребцом мужа породы ахалтеке Рахатом.
— Оы-э-э, — замычал Абдумалик, испуганно показывая на свой рот.
— Немой, что ли? — подозрительно спросил неверный.
— Мэ-ой, — расплывшись в идиотской улыбке, закивал тот.
— Тупые бараны!
Ата Абдумалик был не немой и совсем не тупой. Он был мудрым человеком.
Мужчина в кожанке брезгливо отпихнул старика и, сделав два шага, схватил за руку бабушку Зыба. Та громко заверещала.
— Цыц, дура! — прикрикнул на неё приехавший вместе с усатым невысокий мужчина с бородкой, которого гяуры называли командир Рахимов. Бабушка, неплохо знавшая русский, перестала орать и испуганно защебетала на дари, разводя руками: «Не понимаю!»
Усатый оттолкнул и её.
— Кто из вас жёны и наложницы Абдуллы? — повторил он. — Не хотите проявить революционную сознательность? Тогда поставим к стенке всех. Как пособников контрреволюции!
Он выволок из толпы одну из служанок:
— Показывай или... — он поднёс к закрытому паранджой лицу вороной наган. — Их должно быть одиннадцать.
Девушка зарыдала и стала по очереди тыкать трясущейся рукой в тех, кого искал гяур.
Все женщины тихо выли под своими чадрами, создавая монотонный, бередящий нервы гул. Зухре было очень страшно и она тоже выла, это почему-то приносило небольшое, но облегчение.
— Эти — идут к себе, — усатый показал на одиннадцать женщин, которых красноармейцы заставили сесть отдельно. — Остальные уходите! Расходитесь по домам!
Женщины перестали выть и над толпой разлилось тяжёлое молчание.
— А куда нам идти? — спросил ата Ильяс. — Это и есть наш дом.
— Это дом врага простого народа и басмача Чёрного Абдуллы. Всё его имущество конфисковывается по закону революционного времени. Здесь теперь расположится красноармейский отряд, а столько дармоедов кормить мы не сможем. Уходите.
Никто не двигался. Тогда комиссар Рахимов поднял револьвер и два раза выстрелил над их головами. Люди побежали, дети заверещали, женщины снова завыли и запричитали.
— Абдулла вернётся за своими жёнами, — сказал усатый Рахимову, когда все разбежались, — тут мы его и возьмём. Охраняй их и никого сюда не пускай. Абдулла очень хитрый, и он не трус, будь осторожен.
Рахимов и его нукеры охраняли дом день и ночь, но неделя шла за неделей, ничего не менялось и не происходило. Надзор постепенно стал ослабевать.
— Муж их бросил, — Зухра однажды услышала, как Рахимов сказал это одному из своих. — Зря мы тут торчим.
Еды в доме к тому времени совсем не осталось, а все ценные вещи забрали те, которые пришли с человеком в кожаной куртке. Красноармейцы всё чаще уезжали куда-то, а женщины продолжали ждать мужа.
Изначально их было одиннадцать, считая Гюльчатай — последнюю, которую Абдулла взял в жёны. Лейла — вторая любимая жена — не могла родить Абдулле ребенка, и тогда её отец отдал ему младшую дочь, чтобы скрепить желаемый союз их родов.
— Не бойся, милая, — сказал Абдулла Зухре после свадьбы. — Я люблю только тебя. Гюльчатай — совсем ребёнок, к тому же, она мне не нравится. Но её отец — ценный и сильный союзник, его род очень старинный и уважаемый. Пусть девочка созреет, там посмотрим.
— Господин в своём праве, — поклонилась Зухра, пряча улыбку. Она знала, что муж не любит костлявых, маленьких женщин и ценит зрелую красоту. Даже постаревшая Джамиля — его первая любимая жена — всё ещё была привлекательна для Абдуллы из-за роскошных форм, и он, пусть и редко, примерно через три дня на четвёртый, но приходил к ней.
Если Абдулла говорит, что Гюльчатай ему не нравится — значит, так и есть.
Он не опустился бы до того, чтобы врать собственным жёнам и наложницам5
Зухру очень удивляло и злило, когда неверные всех их называли неправильным словом «гарем», а всех девятерых оставшихся женщин — жёнами Абдуллы.
Гарем — это была женская половина в доме господина, куда мог приходить только он, а Абдулла, как примерный сын Аллаха, имел только четырёх жён.
Старшей была Джамиля, потом Лейла, она сама — Зухра и Гюльчатай. Остальные женщины были наложницами, взятыми Абдуллой по закону и делившими с ним ложе по согласию.
Всех своих женщин Абдулла вниманием и заботой не обходил и никогда им не изменял, как велел Аллах. Приходил в гарем каждый день.
Они танцевали и пели для него, играли на дударе и кормили своего мужчину сладостями и фруктами, а муж развлекал их: рассказывал интересные и весёлые истории. Абдулла любил, когда его женщины смеются. Потом муж уходил — у него было много важных дел. А вечером возвращался к одной из них, даря жёнам привилегию перед наложницами, как велел Аллах.
Зухра была любимой у Абдуллы. К ней он приходил почти каждый день.
Хороший муж: сильный, красивый, неутомимый и, главное, здоровый. Им очень повезло.
Под покровом ночи Абдулла вернулся за женщинами, когда они думали, что всему конец, и увёл прямо из-под носа Рахимова через тайный ход в Старый город.
Огулджан и Рахиля — этих двух Зухра не хотела даже вспоминать.
Наивные поверили красивым сказкам тех, кто пришел разрушить их мир. Они думали, если послушать неверных, спокойная и сытая жизнь вернётся. Наложницы и глупышка Гюльчатай спрятались и дождались, когда, не найдя их, Абдулла увёл остальных, а потом сдали их убежище в Старом городе командиру Рахимову.
Красные пришли туда. Напали посреди дня, бестолково и шумно, поэтому Абдулла, стоявший в Старом городе малым отрядом, сумел скрыться, вынужденный снова бросить женщин, но многие мужественные воины Аллаха встретили смерть в том бою.
Абдулла прокрался в Старый город, где их снова охранял отряд Рахимова, на следующий день один, надев паранджу — красные этого совсем не ожидали — и задушил предательниц собственными руками.
Гюльчатай он пощадил, даже не ударил:
— Ты слишком юна, глупа и испугана. Прощаю из уважения к твоей семье, но не вздумай больше открывать лицо, девочка, и слушать лживые слова неверных. Ждите, я скоро вернусь за вами, — строго сказал он и растворился в утренней дымке.
Абдулла-хан снова вынужден был скрыться в пустыне, но теперь они знали, что муж рядом, что он не бросил и придёт за ними.
Рахимов тоже это знал и охранял женщин днём и ночью.
— Чёрный Абдулла задушит вас, как задушил тех двоих, — смеялся он.
Женщины молчали. Они видели — чужак злится, что не может поймать их мужа, и срывает злость на них.
— Мы уйдём через море, — сказал им Абдулла в Старом городе перед тем, как напали красные, — в Иран. Мои люди и вы, мои верные жёны. Клянусь именем Аллаха! И если он будет к нам милостив, всё получится. У меня достаточно средств, чтобы обеспечить вам достойную жизнь в новом доме, а потом продолжить борьбу.
— Да, господин, — ответили они. — Мы верны тебе, господин.
Их мужчина никогда не врал им, тем более перед лицом Милостивого.
Когда командир Рахимов перепоручил их другому неверному — красноармейцу Фёдору Сухову, Зухра сердцем почувствовала — быть беде.
Сухов Абдуллу не боялся, но совсем не понимал, ни во что ввязался, ни что происходит.
«Восток — дело тонкое, Петруха», — эти слова он часто повторял своему нукеру, но сам даже не догадывался, насколько прав.
Наверное, этот Сухов был неплохим человеком, наверное, он был не виноват — тогда многие занялись от огня революции и пылали, сжигая вокруг всё, что казалось им пережитком старого времени.
Но в те дни Зухра не осознавала этого, она просто хотела, чтобы счастье вернулось, и не понимала, почему все эти люди не дают Абдулле забрать своих женщин из этого бедного городишки Пенджента и увёз сначала в Тегеран, а оттуда — уже не важно, куда. Муж сам решил бы, что для семьи лучше.
Ведь все они: и Рахимов, и Саид, отец которого был так дружен с Абдуллой, уважали мужа и знали, что эта земля принадлежит ему, как до этого принадлежала его отцу, деду и прадеду. Что они защищали её веками и теперь в своём праве.
Она не могла понять, почему муж и его воины для большевиков просто басмачи — бандиты, такие же, как Джавдет.
Это было неправильно.
Тогда Зухра не понимала, а теперь было поздно, и все, что осталось ей — это только вспоминать.
***
— Ты жмешь на спуск плавно и только указательным пальцем. Только один палец, вся остальная кисть остается неподвижной. Нет, не подушечками, а согнутым суставом, вот так... Вот, молодец, — муж довольно смеется. — А теперь я научу тебя заряжать винтовку и правильно прицеливаться.
***
Они торчали в проклятом Аллахом Пендженте, время в котором остановилось, и ждали.
Ждали каждый своего. Сухов — что вернется Рахимов со своим отрядом, а они — что Абдулла придумает, как забрать и увезти их из пропитавшихся ужасом неизвестности развалин.
Время тянулось медленно. Нервы у всех были на пределе.
А потом события сорвались в бешеный круговорот.
И если бы Гюльчатай внимательней учила слова Милосердного, всё могло бы закончиться хорошо. Абдулла не заколол бы Петруху, а таможенник Верещагин, с которым муж раньше вёл дела, не стал бы помогать красным.
Почему однажды Гюльчатай решила, что чужак, называвший себя Суховым, теперь их новый муж, не понял никто. Наверное, и впрямь была дурочкой. Даже не отличавшаяся особым умом Хафиза недоумённо пожимала плечами и стыдливо отворачивалась от пятнадцатилетней глупышки, которую отец и мать не смогли научить законам Шариата. Всем же понятно — Сухов неверный, а значит, в мужья никому из них не годится. Тем более Гюльчатай.
Она не наложница Абдуллы-хана, а жена, их брак освящён именем Аллаха, заключен по сговору и скреплён никахом.
Когда бесстыдница сняла паранджу и стала танцевать перед неверным, призывно виляя бёдрами, называя его новым мужем и предлагая себя, как простая рабыня, Саида лишилась чувств, Лейла бросилась вон от охватившего её ужаса, а Джамиля горестно заголосила на одной ноте, как по покойнику.
Быть беде — подумала тогда Зухра и не ошиблась.
Гюльчатай Абдулла задушил следующей ночью, и это никого не удивило. Бесстыжая нарушила закон Шариата на глазах у многих, опозорив мужа и собственную родню.
Хуже было другое — Абдулла заколол штыком и Петруху — нукера комиссара Сухова. Это было очень плохо, но тоже никого не удивило, муж не мог поступить иначе: Петруха совершил третий по тяжести смертный грех — так говорил Пророк Мухаммед. Увидев, как непотребно ведёт себя Гюльчатай, неверный Петруха возжелал её.
Но Фёдор Сухов слов Пророка не знал и за смерть нукера крепко разозлился.
К тому же он вбил себе в голову, что Абдулла кружит вблизи города, рискуя своей жизнью и жизнями своих людей, чтобы убить остальных женщин. Почему Сухов так решил — понять Зухра никак не могла: ведь Ислам запрещал убивать не по закону Аллаха.
Но поговорить с Суховым она тогда боялась — чужой мужчина, к тому же неверный. Аллах не простит такой грех. Да и вряд ли этот человек услышит слова женщины. Он всё время смеялся над ними, считал тупыми овцами, безропотно готовыми подставить шеи под кинжал мужа — бандита.
Но её Абдулла не бандит.
Он порядочный человек, это знали все, кроме чужаков.
Да, муж занимался торговлей и немного контрабандой, но контрабандой занимались здесь все. Это был самый распространенный, древний и очень прибыльный заработок, позволявший людям достойно содержать себя и свои семьи. Занятие это считалось благородным, а честные контрабандисты исправно платили товарный сбор Российской имперской таможне по устраивающей всех договорённости.
Абдулла-хан примерно чтил Аллаха, в юности учился в Англии и знал четыре языка, много читал, уважал Российского Государя-императора и дружил с местным генерал-губернатором, которого месяц назад расстреляли большевики.
К жёнам и остальным домочадцам Абдулла был справедлив и никого не обижал без причины. Двое старших его сыновей — дети Гюзель и Зарины — тоже учились в Англии. Когда здесь стало нехорошо, отец строго-настрого запретил им возвращаться домой, а год назад отослал к ним и Язгюль — двухлетнюю дочь Хафизы.
Хафиза горько плакала, но Абдулла был очень хороший отец, он любил девочку и был непреклонен — в Англии под присмотром братьев дочь будет в безопасности.
«Сейчас неспокойное время, милая. Дети должны рождаться в покое и достатке и приносить радость. Надо подождать», — так говорил Абдулла, когда Зухра просила мужа подарить ей счастье материнства. Муж опять оказался прав, она поняла это только сейчас. Зухра надеялась, что их общие дети еще родятся, пусть не на родине, но они обязательно будут.
Зря надеялась. Правду говорят, что лучших воинов Аллах забирает к себе первыми.
Муж продумал всё: баркас, на котором они уйдут через море, и средства, на которые начнут новую жизнь. Счастье маячило близко — рукой подать…
Мужа убил комиссар Сухов — «хороший человек» — так сказал про него Рахимов. Хороший человек, который просто и не разобрался, во имя чего и за чьи интересы воюет на чужой земле. Наверное, он действовал из лучших побуждений и хотел всех спасти.
Но почему-то получилось наоборот — все умерли, хорошие и плохие: Абдулла и Гюльчатай, Петруха и смотритель музея, таможенник Павел Верещагин и его жена. Бедная женщина сошла с ума и потом утопилась — об этом ей рассказала Хафиза уже в Асхабаде.
А всё ради того, чтобы, противясь воле Аллаха, не отдать мужу его собственных жён.
Сейчас, наверное, Зухра сумела бы объяснить Фёдору Сухову, что он был неправ.
Сейчас, через пять лет, когда вместо хиджаба на ней фуражка со звездой, а вместо паранджи — чёрная кожаная куртка, юбка чуть ниже колен, щегольские короткие хромовые сапожки, а на поясе кожаная кобура с вороненым наганом.
Теперь, если бы захотела, она смогла бы убедить кого угодно, рассказать, что это не ее Абдулла приехал в родной Сухову город Тулу с оружием в руках, чтобы командовать, по каким правилам жить тому с собственной женой и каким богам молиться.
Нет, она не стала бы ничего объяснять, а просто достала бы наган, который, по мнению покойного мужа, уравнивал её в правах с «хорошим человеком» товарищем Суховым, и решила проблему иначе.
Она — оперуполномоченый ОГПУ6 Зухра Мансуровна Мусаева.
Но тогда, стоя на коленях над мёртвым телом того, которого так любила, плакала просто женщина, потерявшая свое счастье.
Им позволили похоронить мужа только потому что все вдовы и наложницы Абдуллы-хана наотрез отказались идти дальше. Вернувшийся комиссар Рахимов долго и витиевато ругался, но Саид сказал, что надо подождать, что так будет лучше, и они были ему благодарны.
За возможность соблюсти обычаи, омыть тело и прочесть над ним молитву.
Зухра почти ничего из происходящего не понимала, как будто происходило это не с ней, впав в странное оцепенение, из которого ее не выводили ни плач подруг, ни понукания Рахимова двигаться дальше.
В себя она пришла в Асхабаде, куда они шли, а потом ехали, кажется, несколько дней.
Сухова с ними уже не было, и куда он делся, Зухру тогда не волновало. В городе, во дворе безликого дома, комиссар Рахимов опять устроил митинг: проорал что-то про трудовых женщин востока, новую светлую жизнь, спасение от смерти и попрощался.
Они привычно молчали.
Из дома вышли двое других мужчин и стали кричать друг на друга, решая, что делать с неожиданно свалившимся им на голову «гаремом бандита».
— Ты понимаешь, что такое политика? — нервно кудахтал коротышка в круглых очках и с козлиной бородкой. — Есть приказ показать пример. Женщины востока получают свободу и из глупых овец превращаются в полноценных членов социалистического общества. Понимаешь?
— Понимаю! — орал рыжеволосый белокожий здоровяк в тельняшке, тыкая в них пальцем, как в стадо перепуганных коз. — Превращаются — это легко сказать, да трудно сделать! Они нихера не умеют и всего боятся! Только ноги перед мужем раздвигать научились.
И тогда она сделала шаг вперед, откинув с головы хиджаб и посмотрев на рыжеволосого гяура в упор:
— Я умею. Стрелять и скакать на коне. Меня зовут Зухра.
Рыжеволосый резко замолчал и, уставившись на неё во все глаза, громко сглотнул слюну.
— Ну, вот! — довольно потер ладони коротышка, — а ты говорил!
***
Прошло несколько лет.
Зухра очень старалась и заняла высокое положение в новом обществе и в новом мире. И все эти годы искала красноармейца Фёдора Сухова.
Позже Саид сказал: «Он был достойный человек. Просто не наш, не разобрался», — слабое, совсем никчёмное оправдание в глазах той, которая потеряла единственную любовь. Сухова она так и не нашла — в родную деревню тот не вернулся, сгинул где-то по дороге.
Поэтому первым на мушку ей попал комиссар Рахимов.
Зухра не испытывала ненависти к этому человеку, хотя именно он и его люди приложили столько усилий, чтобы погубить её семью — она вытравила ненависть из своего сердца, сделала так, как учил муж.
***
— Если хочешь попасть, ты не должна ненавидеть. Настоящий воин перед боем спокоен.
— Я не воин, мой господин, я слабая женщина, — игриво возражает Зухра, но заставляет себя успокоиться и сосредоточиться, как учит муж.
— Давай, у тебя все получится.
***
Она плавно нажала на спусковой крючок. Рахимов — один из немногих знавших, кем была Зухра. Он был опасен.
Через месяц после Рахимова, пустив пулю в лоб усатому гяуру, лишившиму её дома и родни, она испытала состояние сильнейшей эйфории.
Следующим стали рыжеволосый здоровяк «товарищ Пашутин» и человек в очках — нарком Аарон Пименович Рейзман. Эти знали её в лицо.
На митинге на следующий день она сказала:
— Недобитки из басмаческих банд поквитались с нашими товарищами за старое!
Таков был и вердикт следственной комиссии. Обычное дело в те неспокойные времена.
В двадцать пятом она окончательно смирилась с тем, что отомстить Сухову не удастся.
За это Аллах наградил ее: она нашла помощника.
Им оказался Саид, которого Зухра случайно обнаружила в Хиве, в лепрозории — больнице для прокажённых. Там он скрывался от бдительных «товарищей» из НКВД, внезапно раскопавших его ничуть не пролетарское происхождение. Саид был здоров, но истощён и измождён морально. Зухра сначала решила, что спасла его только чтобы вскоре похоронить. Но Саид оказался настоящим воином, новая цель вернула его к жизни.
Пришлось приложить немало усилий, обратиться к помощи нужных людей, и вскоре Саид ибн Мухаммад умер, а Зухра Мансуровна обзавелась личным шофёром — контуженным красноармейцем Саидом Ибрагимовым, негодным для строевой службы, угрюмым и страдающим частыми головными болями. Саид был единственным, с кем она могла поговорить откровенно. Он тоже умел метко стрелять и ненавидел новую власть.
На вопрос о Сухове молчаливый моджахед только пожал плечами:
— Он меня спас, а мне нужно было найти Джавдета. Он использовал меня, а я использовал его — долг уплачен. Никакого отношения к большевикам это не имеет.
— А Джавдет?
— Я нашёл его и убил как собаку.
Зухра молча кивнула.
С тех пор прошло почти десять лет. Она переехала в Москву, где её никто не знал. Тут было больше возможностей плести сети для тех, кто её интересовал.
Как все, кто достиг особого положения, Зухра теперь не носила форму. Кожаную куртку сменили элегантные костюмы с маленькими кокетливыми шляпками, а хромовые сапоги — лодочки на высоких каблуках.
На территории Туркменистана родилась и окрепла Туркменская Советская Социалистическая республика.
Зухра Мансуровна так и не вышла замуж, хотя предложений было достаточно.
Зато сделала успешную карьеру, которой так способствовало её пролетарское происхождение и незаурядные внешние данные.
Заместитель начальника отдела ОГПУ при ЦИК автономной республики Туркменистан — девочка из маленького аула. Революция вырвала её из сетей рабства и из грубых объятий ненавистного мужа, которому она, сирота, после смерти отца была продана дальними родственниками за гроши.
Это была неправда. Отец Зухры, слава Аллаху, был жив. До революции он очень дружил с её Абдуллой и со спокойным сердцем отдал ему дочь, получив богатый калым и проведя надлежащие обряды. Семья Зухры была очень состоятельной, а отец — её глава — дальновидным: предвидя происходящее, успел эмигрировать в Тегеран вместе со всеми домочадцами. Зухра их не искала, боясь выдать своё происхождение.
При новой власти она очень быстро стала примером и символом новой жизни для женщин востока. Красивая и успешная женщина Страны Советов.Такая легенда всех устраивала, а пропавшие в огне революции документы восстановить было невозможно.
Ушли в прошлое времена, когда Зухра часто выступала на митингах, усиленно агитируя за Советскую власть, между делом тайно выслеживая и отстреливая тех «товарищей», кто особо рьяно способствовал строительству социализма и насаждал атеизм на её земле.
Она взрослела, и цели её становились всё более значимыми. К счастью, новая власть быстро погрязла во внутренних разногласиях и в борьбе за сладкий кусок.
Зухра давно вступила в Партию, и, занимая очень правильную должность, усердно помогала большевикам выпиливать из своих рядов неугодных товарищей.
Она не рвалась к власти, она кралась к ней осторожно, маленькими шагами. А еще Зухра знала, что очень красива, и быстро научилась пользоваться этим преимуществом.
Мужчины стали инструментом, позволяющим легко добиваться желаемого.
***
— А теперь я расскажу тебе, что такое баллистика, — мужу нравилось учить её, а результат удовлетворял его ожидания. — Это сложно, но ты поймешь, ты у меня умная.
Зухра счастливо кивает.
— Запомни: хороший стрелок должен обладать выдержкой и звериным чутьем.
Она постигла эту науку в совершенстве, а выдержки ей было не занимать.
***
Судьба остальных родственниц Зухры сложилась по разному. Джамиля — старшая любимая жена Абдуллы — вскоре покончила с собой.
Не пережив свалившихся на них несчастий, она предпочла последовать за мужем. Прыгнула с минарета, с которого за день до этого красные столкнули муллу, призывавшего людей к обеденной молитве.
Лейла и Саида умерли от тифа во время эпидемии в Асхабаде.
Зульфия два года работала учителем в небольшом городишке под афганской границей и пропала после набега на поселение одной из многочисленных банд.
Зарина вышла замуж «по советским законам» и очень неудачно. Она была единственной женой, но денег у мужа не хватало и на одну. Бедняжка всё время ходила беременной, а он регулярно избивал несчастную, упрекая тем, что взял бывшую наложницу, и однажды убил насмерть, оставив сиротами четырех чумазых ребятишек. Зухра в тайне помогала родственнице, делала это предельно осторожно, но предотвратить трагедию не смогла. Муж Зарины за убийство сел в тюрьму, детей забрала его семья.
Больше всех повезло Гюзель и Хафизе. Сыновья Абдуллы, хорошо устроившиеся в Англии, нашли способ переправить их через Иранскую границу, прибегнув к помощи верных людей. Больше Зухра о них ничего не слышала, но очень надеялась, что родственницы нашли счастье.
Шли годы, Зухра давно поняла, что есть вещи эффективнее пули.
Надо только научиться ими пользоваться. Но муж всегда говорил, что она умная, и не ошибался.
— Отличный выстрел, Зухра Мансуровна, — мужчины дружно зааплодировали, и она, привычно растянув губы в доброжелательной улыбке, положила на стол револьвер, деликатно взяла и пригубила протянутый ей бокал шампанского.
— Разрешите представиться, Николай Анатольевич Паскуцкий, — неприятный мужчина с маленькими противными усиками на одутловатом лице протянул руку для рукопожатия. — Я очарован вашими умениями и вашей красотой.
— Спасибо, — она искренне улыбнулась, слегка пожав холодные пальцы. Рыбка попалась на крючок, как и ожидалось. Один из главных организаторов победы Советской власти и строительства социализма в Средней Азии, она подбиралась к нему почти два года.
— Не согласится ли уважаемая Зульфия Мансуровна сопровождать меня завтра...
— Согласится, — она дружелюбно кивнула новому ухажёру. — Только меня зовут Зухра.
— О, прошу прощения, Зухра Мансуровна, мне нет оправданий. Кто научил вас так метко стрелять?
— Отец. Его убили басмачи в девятнадцатом.
— Ещё раз прошу прощения, я невольно стал причиной грустных воспоминаний.
— Вы прощены, Николай Анатольевич, — очередная дежурная, обворожительная улыбка.
Зухра давно распрощалась с иллюзиями. Этот мир, как и тот, который она потеряла, принадлежал мужчинам. Как же они все предсказуемы! Как же она всех их ненавидит.
Терпение. Осталось совсем немного. Большевики начали серьёзные чистки в своих рядах, сеть сплетена и время пришло.
***
Четверо из шести Первых секретарей ЦК КП Туркмении, занимавшие эту должность с 1924 по ноябрь 1939 года, были осуждены Военной коллегией верховного суда СССР по обвинению в контрреволюционной деятельности и расстреляны. Один — репрессирован и освобожден только в 1955 году.
***
Сегодня ночью Зухра проснулась в слезах. После стольких лет холода и одиночества она наконец испытала настоящее счастье. Не эйфорию от меткого выстрела, не злую радость при сообщении о смерти ещё одного врага, а чистое, светлое и почти забытое чувство.
Зухре приснился сон, странный сон, один из тех, которые посылает людям Милосердный. Теперь она твёрдо знала, что её джихад выполнен и время пришло, что Аллах простит её грех, а обожаемый муж терпеливо ждёт свою любимую жену.
Тогда Зухра достала из пачки сигарету, выкурила её, заставляя себя не спешить, встала и вынула из стола спичечный коробок только с одной давно припасённой пилюлей.
Приготовлявшийся из аконита яд бик был смертоносным.
Если даже его следы обнаружат в организме при вскрытии, решат, что причина смерти — несчастный случай, неправильное лечение. Нужные действия она предприняла. Сослуживцы скажут: «Зухра Мансуровна давно жаловалась на боли в груди. К врачам не обращалась, пила какие-то травы».
Никто ничего не заподозрит, а её гибель оборвёт все связи, сделав невозможным расследование смертей, сопровождавших жизненный путь той, которую звали Зухра.
Она проглотила бурую пилюлю, запила её водой, засунула в опустевший коробок пару спичек и положила его возле плиты в кухне, потом достала и выкурила ещё одну сигарету, прислушиваясь, как сердце сначала срывается в бешеный галоп, а потом бьется все медленней, медленней, медленней... Голова закружилась. Зухра легла на диван, счастливо улыбнулась и стала вспоминать.
Вспоминать свой сон, в котором её красавец-муж, весело смеясь, подымал к небу их так и не рождённого ребенка. Мальчик тянул вверх маленькие ручки и улыбался совсем как отец, а с неба на них ласково смотрело белое-белое солнце.
_______________
1басмачи — буквально бандит. От слова «басмат» — налёт. Так местное население называло бандитские формирования, целью которых был грабёж. После 1917 года слово приобрело другой оттенок.
Крупные организованные вооружённые отряды моджахедов в советских СМИ тоже именовались как басмачи. Сами же они себя называли моджахедами, то есть участниками джихада — священной войны мусульман против неверных. Они воевали с советской властью до 1938 года, а по некоторым источникам, и дольше, — за право жить на своей земле по законам своих предков.
2моджахед — буквально «борец», «борец за веру, за правое, священное дело», «совершающий духовное усилие» — участник джихада.
3джихад — понятие в исламе, означающее усердие на пути Аллаха, борьба за веру, священная война с неверными за земли, влияние и возможность исповедовать Ислам.
4Иман — вера в истинность ислама, в Аллаха, ангелов, Священные Писания, пророков, Судный день, в воздаяние за добро и зло.
5Наложницы — это не любовницы, с которыми заводят интригу втайне от жён. Это невольница, рабыня, которая живет в доме, ее существование, как и отношения с ней мужчины, не являются секретом для его законных жен. Женщина могла стать наложницей только в трёх случаях: если она была взята в плен, уже будучи рабыней, была продана или подарена своему господину или она стала вдовой кого-то из родственников.
6ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление. ОГПУ в том числе осуществляло контроль за политическими отделами при ЦИК автономных республик и областей.
15 декабря 1930 г. ЦИК и СНК СССР приняли секретное постановление «О руководстве органами ОГПУ деятельностью милиции и уголовного розыска», на основе которого ОГПУ и его местные органы получили право не только назначения, перемещения и увольнения работников милиции и уголовного розыска, но и использования в своих целях их гласного состава и негласной агентурной сети.
Этой зимой за команду Истории. Не знаю, почему написался этот фик, я совсем не восточный человек и полигамия для меня - серьезный повод к членовредительству.
Но мне было интересно на какое-то время стать или попытаться стать женщиной востока. Попробовать думать её мысли и совершать ею поступки. И все равно получилось с украинским акцентом - непреодолимое желание схватить сковородку и по голове - это в крови.Большое спасибо бете, что выдержала этот текст. Большое спасибо z_iren, которая очень помогла мне с матчастью и удержала руку, пытающуюся схватить шаблю и - ха, всех на куски! Поэтому в финале лайт вариант.)
Будет без картинок, мне их лень вставлять. Если кому интересно с ними - ссыль на битву.
wtfb2021.diary.ru/p220403592_wtf-history-2021-t...
Название: Меня зовут Зухра
Бета: Eanatum
Размер: миди, количество слов 5428
Фандом: «Белое солнце пустыни»
Пейринг/Персонажи: Зухра, Абдулла, упоминаются Фёдор Сухов, Рахимов, все жёны и наложницы Абдуллы
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения:
Нелинейность повествования.
Жёсткий фокал, мнение героини не всегда совпадает с мнением автора.
Вольная интерпретация автором многих известных исторических фактов. Правда сплетена с художественным вымыслом в приблизительно равных пропорциях, на достоверность не претендует.
Фильм «Белое солнце пустыни» создан на основе реального рассказа очевидца. Подробности - фантазия автора.
читать дальше
«Хорошая жена, хороший дом —
что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?»
Абдулла
к-ф «Белое солнце пустыни»
что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?»
Абдулла
к-ф «Белое солнце пустыни»
Зухра вытерла невольные слёзы счастья и улыбнулась. Ну вот и всё. Наконец-то. Последние затяжки сигареты — она с трудом заставила себя не торопиться, пальцы с дорогим маникюром мелко дрожали. Не спеши, не суетись, сделай всё правильно. Ты умная девочка, умная, смелая и решительная. Ты молодец, Зухра, ты заслужила.
***
— Нет, милая, если ты хочешь попасть, и попасть именно туда, куда целишь, лучше всего стрелять из положения лёжа с упора.
Она улыбается и послушно переворачивается на живот.
— Винтовку надо держать вот так. Приклад плотно упирается в плечо и... Нет, неправильно. Будет сильная отдача, можешь сломать ключицу. Вот так. Молодец!
***
Зухра почувствовала, как к спине прижимается сильное и горячее тело. Ухоженные руки поправили оружие, потом на мгновение замерли. Длинные пальцы осторожно заправили выбившуюся из косицы прядь за ухо, и вначале тёплое дыхание, а потом мягкие губы нежно коснулись чувствительной кожи на затылке.
Её Абдулла. Зухра довольно улыбнулась, положила винтовку и, змеёй извернувшись в крепких объятьях, обняла ногами узкие бёдра мужа.
— Люблю тебя, господин!
— И я тебя, малыш.
Занятия они возобновили только на следующий день. Сначала было не до того — жаркая страсть и долгие, томные ласки, которыми умело и охотно одаривал её Абдулла, короткий сон в крепких объятиях и снова горячая вспышка страсти: глубокие, влажные поцелуи, нежные пальцы на твердеющих сосках и слова, слова любви, от которых тело плавится, как нагретый воск.
А вечером мужу пришлось уехать. Бандиты напали на караван с пряностями, который шел из Афганистана в Асхабад через их землю. Охран₆а подоспела вовремя, но Джавдету с полусотней всадников удалось скрыться, и Абдулла отправился за ними в погоню.
Известие было очень плохим.
Раньше ни Джавдет, ни Ходжинияз — известные басмачи1, люди без чести и совести — не решались нападать на кишлаки и караваны, которые охраняли моджахеды2 — люди Абдуллы-хана.
Но это раньше. А теперь вернулись те, кого мужчины называют большевиками. Те, кого удалось выгнать со своих земель осенью семнадцатого.
Брат рассказывал ей, что тогда произошло.
Восстание против советской власти подняли рабочие, которые отказались идти в армию, чтобы воевать на стороне большевиков. Во время всеобщего собрания прискакал отряд красноармейцев и открыл огонь по толпе в попытке разогнать митинг. Но большевики перепутали людей со стадом баранов: ветераны первой мировой войны и железнодорожники взяли в руки припрятанное оружие и дали достойный отпор. Члены Совнаркома были арестованы.
Посланным для подавления восстания красноармейским карателям навстречу выступил отряд туркменов под предводительством шести местных — бывших фронтовиков. Узнав об этом, красные попытались бежать, сначала на поезде, прихватив ценности городского банка. Но местные жители отцепили паровоз от эшелона и разобрали рельсы. Тогда большевики попробовали уйти с награбленным на подводах, но люди, не сочувствующие красному движению, подпилили в телегах оси.
Красных захватили и расстреляли.
Следующей ночью под Асхабадом были расстреляны ещё девять комиссаров Закаспийской области.
Так началось Асхабадское восстание, постепенно захватившее всю страну. К рабочим примкнули туркменские влиятельные роды и племена. К середине лета восемнадцатого на всей территории Закаспийской области была установлена власть Закаспийского временного правительства, выдвинувшего лозунг : «Долой большевиков, власть народу!», имея в виду Всероссийское учредительное собрание, провозгласившее Россию федеративной демократической республикой.
До ноября 1919 года продолжались бои между красными и повстанцами, поддерживающими Туркестанскую белую армию.
Два года тревожной, но всё-таки счастливой жизни, и теперь короткому счастью пришел конец. Они проигрывали, чужаков было слишком много, они были лучше вооружены, фанатично безжалостны и жестоки, а местные крестьяне — практически рабы — апатичны и равнодушны: они не умели и не хотели сражаться.
«Наши союзники уходят, — она слышала, так сказал мужу её отец про англичан, помогавших им в борьбе. — Они уводят солдат, война проиграна. И нам тоже надо уходить. Если на эту землю придут большевики, порядок закончится».
«Когда придут большевики», — сделав ударение на первом слове, поправил его Абдулла-хан.
Так всё и получилось.
К середине лета девятнадцатого года англичане вывели войска, а руководство силами Добровольческой армии перешло к Антону Ивановичу Деникину — заместителю верховного главнокомандующего Русской армии адмирала Колчака и его будущему преемнику на посту Верховного правителя России.
Постепенно ситуация становилась хуже на всех фронтах.
Генерал Деникин с семьей бежал из Константинополя за границу. Многие офицеры и те, кто сражался на стороне восставших, вместе с семьями, спасая жизни, эмигрировали вслед за ним, но большая часть местных предпочла остаться и сражаться, объявив неверным джихад.3
***
— Почему мы не сражались так, когда пришли воины Императора Александра? — однажды решилась задать вопрос Зухра, имея в виду присоединение Закаспийских земель к Российской империи, произошедшее не больше, чем полстолетия назад.
— Мы сражались, — усмехнулся муж, — но проиграли.
И, помолчав, задумчиво добавил:
— Думаю, это к лучшему.
— Почему? — не смогла скрыть удивления Зухра.
— Это сложно, девочка, но попытайся понять. Российская империя принесла на наши земли благополучие: построила города и заводы, проложила железные дороги и научила нас добывать нефть — чёрное золото. Мы стали жить лучше, богаче и интересней. А главное — она не пыталась поменять уклад нашей жизни и не мешала нам чтить Аллаха.
— А большевики? — настороженно спросила осмелевшая Зухра. — Они тоже могут сделать для нас хорошее?
—Большевики запрещают людям любой Иман4.
Зухра испуганно вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Как можно запретить почитать Аллаха, мой господин? — не сумев сдержать любопытства, снова спросила она через некоторое время задумавшегося о чём-то своём мужа.
— Никак, девочка, — тихо ответил тот и поцеловал её в лоб. — Поэтому мы будем сражаться.
— Мы победим?
— Нет. Мы погибнем, их слишком много, — муж улыбнулся, приподнял ее лицо за подбородок указательным пальцем и поцеловал уже по-настоящему. — Не думай о плохом. Все когда-то умрут, никто не живёт вечно. Такова воля Аллаха.
***
Зухра знала, что многие мужчины пали в бою или вынуждены были покинуть страну.
Одни выбрали Иран, других принял Азербайджан, в котором было так же неспокойно.
Но большинство осталось, чтобы сражаться, как её Абдулла.
Некоторые отряды удерживались на границе с Афганистаном — песок и невыносимая жара, кто-то ближе к Каспийскому морю — в горных или пустынных труднодоступных районах. В любом случае, женщинам там места не было. Война — занятие для мужчин.
Война, которую они проигрывали.
Мужчины погибали в бою, и это казалось лучшим выходом. Будущее, которое ждало их женщин и детей, выглядело совсем безрадостно — хлопковое рабство за кусок чёрствого хлеба. Сбор «белого золота» под палящим солнцем — сущий ад. Особенно для тех, кто не привык к такому труду, мал или слаб здоровьем.
— Вы станете свободными, — сказал человек с усами в кожанной куртке. Он прискакал с отрядом красноармейцев в их город и собрал домочадцев во дворе большого дома Абдуллы, когда тот с моджахедами ушёл к Каспию.
— Это значит, никто не будет больше заботиться о нас, — шепнула Саида.
— А кто будет кормить нас? — на правах старшей жены осмелилась спросить Джамиля.
— Сами, голубушка, — рассмеялся усатый. Он отчаянно потел в неудобной одежде, но снять куртку или поменять её на чапан почему-то не спешил. — Вы будете работать и есть. А если вы не будете работать, то и есть вы не будете. Раньше вас содержали мужчины: отцы, братья и мужья, но в новом обществе женщина — полноправный гражданин и должна заботиться о своем пропитании сама. Собирайте хлопок, тките ковры.
Ни хлопок, ни ковры в кровавом водовороте, в который превратилась теперь их жизнь, никому были не нужны. Но того, кто называл себя комиссаром, это не волновало. Поэтому и говорить ему об этом было бессмысленно.
— У каждой из вас будет собственный муж, — продолжал человек в кожанке.
— Они убьют наших мужчин, убьют воинов — всех смелых и умных, а потом отдадут нас беднякам, — сказала Джамиля так тихо, чтобы неверный не услышал, — глупцам без денег и уважения. Тем, кто не может содержать даже самого себя. Они отдадут нас тем, чьи руки не знают, что такое сабля — они привыкли к мотыге, тем, кто не умеет держаться в седле, только водить под уздцы ослов. И мы станем жёнами глупых рабов.
— Бывших рабов, голубушка, — неверный всё-таки услышал. — Все люди теперь равны между собой. Революция уравняла мужчин и женщин, богатых и бедных.
Зухра тихо и зло рассмеялась.
«Аллах создал людей, а в правах их уравнял револьвер», — так говорил муж, перефразируя слова того, чьё имя не вспомнить. Говорил и смеялся. И оказался прав. Благородство сабель, рукояти которых сжимают воины Аллаха, ничто по сравнению со смертоносностью пулемета. Вскоре ей пришлось в этом убедиться самой. Муж был очень умным и считал, что доблесть и владение холодным оружием — красивый, но бесполезный в современных войнах дар Аллаха: если хочешь защитить свою жизнь — лучше научиться стрелять.
Зухра слушалась и любила своего мужа, она научилась.
***
— Когда целишься, на надо вдыхать и затаивать дыхание, милая. Дыши глубоко и ровно, а задержку сделаешь на выдохе. Тогда и нажмёшь спусковой крючок. Для нормального выстрела тебе нужно секунд пять — шесть. И не вздумай закрывать второй глаз.
— Хорошо, господин, я постараюсь.
И она действительно старалась.
***
Муж уважал родовые связи, был богат и щедр — настоящий глава рода, поэтому в его доме жило много женщин, которых он достойно содержал.
Четыре его жены, семь наложниц, из которых Саида была вдовой его старшего брата, две её незамужние дочери — племянницы Абдуллы, мать и две уже очень пожилые вдовы покойного отца, их сёстры, три двоюродные тётки Абдуллы, две вдовы племянников, две жены племянников, с тремя маленькими дочерьми, их служанки, и много кто ещё. Когда пришли красные, почти все мужчины, кроме немощных и пожилых, ушли с Абдуллой, а женщины и дети остались — что им оставалось делать? И продолжали жить.
— Кто из вас жёны Чёрного Абдуллы? — строго спросил человек в кожаной куртке. Все молчали. — Кто из них жёны Абдуллы? — схватил он за плечо старика Абдумалика.
Абдулла держал его в доме за то, что тот хорошо разбирался в лошадиных болезнях и особо присматривал за любимым жеребцом мужа породы ахалтеке Рахатом.
— Оы-э-э, — замычал Абдумалик, испуганно показывая на свой рот.
— Немой, что ли? — подозрительно спросил неверный.
— Мэ-ой, — расплывшись в идиотской улыбке, закивал тот.
— Тупые бараны!
Ата Абдумалик был не немой и совсем не тупой. Он был мудрым человеком.
Мужчина в кожанке брезгливо отпихнул старика и, сделав два шага, схватил за руку бабушку Зыба. Та громко заверещала.
— Цыц, дура! — прикрикнул на неё приехавший вместе с усатым невысокий мужчина с бородкой, которого гяуры называли командир Рахимов. Бабушка, неплохо знавшая русский, перестала орать и испуганно защебетала на дари, разводя руками: «Не понимаю!»
Усатый оттолкнул и её.
— Кто из вас жёны и наложницы Абдуллы? — повторил он. — Не хотите проявить революционную сознательность? Тогда поставим к стенке всех. Как пособников контрреволюции!
Он выволок из толпы одну из служанок:
— Показывай или... — он поднёс к закрытому паранджой лицу вороной наган. — Их должно быть одиннадцать.
Девушка зарыдала и стала по очереди тыкать трясущейся рукой в тех, кого искал гяур.
Все женщины тихо выли под своими чадрами, создавая монотонный, бередящий нервы гул. Зухре было очень страшно и она тоже выла, это почему-то приносило небольшое, но облегчение.
— Эти — идут к себе, — усатый показал на одиннадцать женщин, которых красноармейцы заставили сесть отдельно. — Остальные уходите! Расходитесь по домам!
Женщины перестали выть и над толпой разлилось тяжёлое молчание.
— А куда нам идти? — спросил ата Ильяс. — Это и есть наш дом.
— Это дом врага простого народа и басмача Чёрного Абдуллы. Всё его имущество конфисковывается по закону революционного времени. Здесь теперь расположится красноармейский отряд, а столько дармоедов кормить мы не сможем. Уходите.
Никто не двигался. Тогда комиссар Рахимов поднял револьвер и два раза выстрелил над их головами. Люди побежали, дети заверещали, женщины снова завыли и запричитали.
— Абдулла вернётся за своими жёнами, — сказал усатый Рахимову, когда все разбежались, — тут мы его и возьмём. Охраняй их и никого сюда не пускай. Абдулла очень хитрый, и он не трус, будь осторожен.
Рахимов и его нукеры охраняли дом день и ночь, но неделя шла за неделей, ничего не менялось и не происходило. Надзор постепенно стал ослабевать.
— Муж их бросил, — Зухра однажды услышала, как Рахимов сказал это одному из своих. — Зря мы тут торчим.
Еды в доме к тому времени совсем не осталось, а все ценные вещи забрали те, которые пришли с человеком в кожаной куртке. Красноармейцы всё чаще уезжали куда-то, а женщины продолжали ждать мужа.
Изначально их было одиннадцать, считая Гюльчатай — последнюю, которую Абдулла взял в жёны. Лейла — вторая любимая жена — не могла родить Абдулле ребенка, и тогда её отец отдал ему младшую дочь, чтобы скрепить желаемый союз их родов.
— Не бойся, милая, — сказал Абдулла Зухре после свадьбы. — Я люблю только тебя. Гюльчатай — совсем ребёнок, к тому же, она мне не нравится. Но её отец — ценный и сильный союзник, его род очень старинный и уважаемый. Пусть девочка созреет, там посмотрим.
— Господин в своём праве, — поклонилась Зухра, пряча улыбку. Она знала, что муж не любит костлявых, маленьких женщин и ценит зрелую красоту. Даже постаревшая Джамиля — его первая любимая жена — всё ещё была привлекательна для Абдуллы из-за роскошных форм, и он, пусть и редко, примерно через три дня на четвёртый, но приходил к ней.
Если Абдулла говорит, что Гюльчатай ему не нравится — значит, так и есть.
Он не опустился бы до того, чтобы врать собственным жёнам и наложницам5
Зухру очень удивляло и злило, когда неверные всех их называли неправильным словом «гарем», а всех девятерых оставшихся женщин — жёнами Абдуллы.
Гарем — это была женская половина в доме господина, куда мог приходить только он, а Абдулла, как примерный сын Аллаха, имел только четырёх жён.
Старшей была Джамиля, потом Лейла, она сама — Зухра и Гюльчатай. Остальные женщины были наложницами, взятыми Абдуллой по закону и делившими с ним ложе по согласию.
Всех своих женщин Абдулла вниманием и заботой не обходил и никогда им не изменял, как велел Аллах. Приходил в гарем каждый день.
Они танцевали и пели для него, играли на дударе и кормили своего мужчину сладостями и фруктами, а муж развлекал их: рассказывал интересные и весёлые истории. Абдулла любил, когда его женщины смеются. Потом муж уходил — у него было много важных дел. А вечером возвращался к одной из них, даря жёнам привилегию перед наложницами, как велел Аллах.
Зухра была любимой у Абдуллы. К ней он приходил почти каждый день.
Хороший муж: сильный, красивый, неутомимый и, главное, здоровый. Им очень повезло.
Под покровом ночи Абдулла вернулся за женщинами, когда они думали, что всему конец, и увёл прямо из-под носа Рахимова через тайный ход в Старый город.
Огулджан и Рахиля — этих двух Зухра не хотела даже вспоминать.
Наивные поверили красивым сказкам тех, кто пришел разрушить их мир. Они думали, если послушать неверных, спокойная и сытая жизнь вернётся. Наложницы и глупышка Гюльчатай спрятались и дождались, когда, не найдя их, Абдулла увёл остальных, а потом сдали их убежище в Старом городе командиру Рахимову.
Красные пришли туда. Напали посреди дня, бестолково и шумно, поэтому Абдулла, стоявший в Старом городе малым отрядом, сумел скрыться, вынужденный снова бросить женщин, но многие мужественные воины Аллаха встретили смерть в том бою.
Абдулла прокрался в Старый город, где их снова охранял отряд Рахимова, на следующий день один, надев паранджу — красные этого совсем не ожидали — и задушил предательниц собственными руками.
Гюльчатай он пощадил, даже не ударил:
— Ты слишком юна, глупа и испугана. Прощаю из уважения к твоей семье, но не вздумай больше открывать лицо, девочка, и слушать лживые слова неверных. Ждите, я скоро вернусь за вами, — строго сказал он и растворился в утренней дымке.
Абдулла-хан снова вынужден был скрыться в пустыне, но теперь они знали, что муж рядом, что он не бросил и придёт за ними.
Рахимов тоже это знал и охранял женщин днём и ночью.
— Чёрный Абдулла задушит вас, как задушил тех двоих, — смеялся он.
Женщины молчали. Они видели — чужак злится, что не может поймать их мужа, и срывает злость на них.
— Мы уйдём через море, — сказал им Абдулла в Старом городе перед тем, как напали красные, — в Иран. Мои люди и вы, мои верные жёны. Клянусь именем Аллаха! И если он будет к нам милостив, всё получится. У меня достаточно средств, чтобы обеспечить вам достойную жизнь в новом доме, а потом продолжить борьбу.
— Да, господин, — ответили они. — Мы верны тебе, господин.
Их мужчина никогда не врал им, тем более перед лицом Милостивого.
Когда командир Рахимов перепоручил их другому неверному — красноармейцу Фёдору Сухову, Зухра сердцем почувствовала — быть беде.
Сухов Абдуллу не боялся, но совсем не понимал, ни во что ввязался, ни что происходит.
«Восток — дело тонкое, Петруха», — эти слова он часто повторял своему нукеру, но сам даже не догадывался, насколько прав.
Наверное, этот Сухов был неплохим человеком, наверное, он был не виноват — тогда многие занялись от огня революции и пылали, сжигая вокруг всё, что казалось им пережитком старого времени.
Но в те дни Зухра не осознавала этого, она просто хотела, чтобы счастье вернулось, и не понимала, почему все эти люди не дают Абдулле забрать своих женщин из этого бедного городишки Пенджента и увёз сначала в Тегеран, а оттуда — уже не важно, куда. Муж сам решил бы, что для семьи лучше.
Ведь все они: и Рахимов, и Саид, отец которого был так дружен с Абдуллой, уважали мужа и знали, что эта земля принадлежит ему, как до этого принадлежала его отцу, деду и прадеду. Что они защищали её веками и теперь в своём праве.
Она не могла понять, почему муж и его воины для большевиков просто басмачи — бандиты, такие же, как Джавдет.
Это было неправильно.
Тогда Зухра не понимала, а теперь было поздно, и все, что осталось ей — это только вспоминать.
***
— Ты жмешь на спуск плавно и только указательным пальцем. Только один палец, вся остальная кисть остается неподвижной. Нет, не подушечками, а согнутым суставом, вот так... Вот, молодец, — муж довольно смеется. — А теперь я научу тебя заряжать винтовку и правильно прицеливаться.
***
Они торчали в проклятом Аллахом Пендженте, время в котором остановилось, и ждали.
Ждали каждый своего. Сухов — что вернется Рахимов со своим отрядом, а они — что Абдулла придумает, как забрать и увезти их из пропитавшихся ужасом неизвестности развалин.
Время тянулось медленно. Нервы у всех были на пределе.
А потом события сорвались в бешеный круговорот.
И если бы Гюльчатай внимательней учила слова Милосердного, всё могло бы закончиться хорошо. Абдулла не заколол бы Петруху, а таможенник Верещагин, с которым муж раньше вёл дела, не стал бы помогать красным.
Почему однажды Гюльчатай решила, что чужак, называвший себя Суховым, теперь их новый муж, не понял никто. Наверное, и впрямь была дурочкой. Даже не отличавшаяся особым умом Хафиза недоумённо пожимала плечами и стыдливо отворачивалась от пятнадцатилетней глупышки, которую отец и мать не смогли научить законам Шариата. Всем же понятно — Сухов неверный, а значит, в мужья никому из них не годится. Тем более Гюльчатай.
Она не наложница Абдуллы-хана, а жена, их брак освящён именем Аллаха, заключен по сговору и скреплён никахом.
Когда бесстыдница сняла паранджу и стала танцевать перед неверным, призывно виляя бёдрами, называя его новым мужем и предлагая себя, как простая рабыня, Саида лишилась чувств, Лейла бросилась вон от охватившего её ужаса, а Джамиля горестно заголосила на одной ноте, как по покойнику.
Быть беде — подумала тогда Зухра и не ошиблась.
Гюльчатай Абдулла задушил следующей ночью, и это никого не удивило. Бесстыжая нарушила закон Шариата на глазах у многих, опозорив мужа и собственную родню.
Хуже было другое — Абдулла заколол штыком и Петруху — нукера комиссара Сухова. Это было очень плохо, но тоже никого не удивило, муж не мог поступить иначе: Петруха совершил третий по тяжести смертный грех — так говорил Пророк Мухаммед. Увидев, как непотребно ведёт себя Гюльчатай, неверный Петруха возжелал её.
Но Фёдор Сухов слов Пророка не знал и за смерть нукера крепко разозлился.
К тому же он вбил себе в голову, что Абдулла кружит вблизи города, рискуя своей жизнью и жизнями своих людей, чтобы убить остальных женщин. Почему Сухов так решил — понять Зухра никак не могла: ведь Ислам запрещал убивать не по закону Аллаха.
Но поговорить с Суховым она тогда боялась — чужой мужчина, к тому же неверный. Аллах не простит такой грех. Да и вряд ли этот человек услышит слова женщины. Он всё время смеялся над ними, считал тупыми овцами, безропотно готовыми подставить шеи под кинжал мужа — бандита.
Но её Абдулла не бандит.
Он порядочный человек, это знали все, кроме чужаков.
Да, муж занимался торговлей и немного контрабандой, но контрабандой занимались здесь все. Это был самый распространенный, древний и очень прибыльный заработок, позволявший людям достойно содержать себя и свои семьи. Занятие это считалось благородным, а честные контрабандисты исправно платили товарный сбор Российской имперской таможне по устраивающей всех договорённости.
Абдулла-хан примерно чтил Аллаха, в юности учился в Англии и знал четыре языка, много читал, уважал Российского Государя-императора и дружил с местным генерал-губернатором, которого месяц назад расстреляли большевики.
К жёнам и остальным домочадцам Абдулла был справедлив и никого не обижал без причины. Двое старших его сыновей — дети Гюзель и Зарины — тоже учились в Англии. Когда здесь стало нехорошо, отец строго-настрого запретил им возвращаться домой, а год назад отослал к ним и Язгюль — двухлетнюю дочь Хафизы.
Хафиза горько плакала, но Абдулла был очень хороший отец, он любил девочку и был непреклонен — в Англии под присмотром братьев дочь будет в безопасности.
«Сейчас неспокойное время, милая. Дети должны рождаться в покое и достатке и приносить радость. Надо подождать», — так говорил Абдулла, когда Зухра просила мужа подарить ей счастье материнства. Муж опять оказался прав, она поняла это только сейчас. Зухра надеялась, что их общие дети еще родятся, пусть не на родине, но они обязательно будут.
Зря надеялась. Правду говорят, что лучших воинов Аллах забирает к себе первыми.
Муж продумал всё: баркас, на котором они уйдут через море, и средства, на которые начнут новую жизнь. Счастье маячило близко — рукой подать…
Мужа убил комиссар Сухов — «хороший человек» — так сказал про него Рахимов. Хороший человек, который просто и не разобрался, во имя чего и за чьи интересы воюет на чужой земле. Наверное, он действовал из лучших побуждений и хотел всех спасти.
Но почему-то получилось наоборот — все умерли, хорошие и плохие: Абдулла и Гюльчатай, Петруха и смотритель музея, таможенник Павел Верещагин и его жена. Бедная женщина сошла с ума и потом утопилась — об этом ей рассказала Хафиза уже в Асхабаде.
А всё ради того, чтобы, противясь воле Аллаха, не отдать мужу его собственных жён.
Сейчас, наверное, Зухра сумела бы объяснить Фёдору Сухову, что он был неправ.
Сейчас, через пять лет, когда вместо хиджаба на ней фуражка со звездой, а вместо паранджи — чёрная кожаная куртка, юбка чуть ниже колен, щегольские короткие хромовые сапожки, а на поясе кожаная кобура с вороненым наганом.
Теперь, если бы захотела, она смогла бы убедить кого угодно, рассказать, что это не ее Абдулла приехал в родной Сухову город Тулу с оружием в руках, чтобы командовать, по каким правилам жить тому с собственной женой и каким богам молиться.
Нет, она не стала бы ничего объяснять, а просто достала бы наган, который, по мнению покойного мужа, уравнивал её в правах с «хорошим человеком» товарищем Суховым, и решила проблему иначе.
Она — оперуполномоченый ОГПУ6 Зухра Мансуровна Мусаева.
Но тогда, стоя на коленях над мёртвым телом того, которого так любила, плакала просто женщина, потерявшая свое счастье.
Им позволили похоронить мужа только потому что все вдовы и наложницы Абдуллы-хана наотрез отказались идти дальше. Вернувшийся комиссар Рахимов долго и витиевато ругался, но Саид сказал, что надо подождать, что так будет лучше, и они были ему благодарны.
За возможность соблюсти обычаи, омыть тело и прочесть над ним молитву.
Зухра почти ничего из происходящего не понимала, как будто происходило это не с ней, впав в странное оцепенение, из которого ее не выводили ни плач подруг, ни понукания Рахимова двигаться дальше.
В себя она пришла в Асхабаде, куда они шли, а потом ехали, кажется, несколько дней.
Сухова с ними уже не было, и куда он делся, Зухру тогда не волновало. В городе, во дворе безликого дома, комиссар Рахимов опять устроил митинг: проорал что-то про трудовых женщин востока, новую светлую жизнь, спасение от смерти и попрощался.
Они привычно молчали.
Из дома вышли двое других мужчин и стали кричать друг на друга, решая, что делать с неожиданно свалившимся им на голову «гаремом бандита».
— Ты понимаешь, что такое политика? — нервно кудахтал коротышка в круглых очках и с козлиной бородкой. — Есть приказ показать пример. Женщины востока получают свободу и из глупых овец превращаются в полноценных членов социалистического общества. Понимаешь?
— Понимаю! — орал рыжеволосый белокожий здоровяк в тельняшке, тыкая в них пальцем, как в стадо перепуганных коз. — Превращаются — это легко сказать, да трудно сделать! Они нихера не умеют и всего боятся! Только ноги перед мужем раздвигать научились.
И тогда она сделала шаг вперед, откинув с головы хиджаб и посмотрев на рыжеволосого гяура в упор:
— Я умею. Стрелять и скакать на коне. Меня зовут Зухра.
Рыжеволосый резко замолчал и, уставившись на неё во все глаза, громко сглотнул слюну.
— Ну, вот! — довольно потер ладони коротышка, — а ты говорил!
***
Прошло несколько лет.
Зухра очень старалась и заняла высокое положение в новом обществе и в новом мире. И все эти годы искала красноармейца Фёдора Сухова.
Позже Саид сказал: «Он был достойный человек. Просто не наш, не разобрался», — слабое, совсем никчёмное оправдание в глазах той, которая потеряла единственную любовь. Сухова она так и не нашла — в родную деревню тот не вернулся, сгинул где-то по дороге.
Поэтому первым на мушку ей попал комиссар Рахимов.
Зухра не испытывала ненависти к этому человеку, хотя именно он и его люди приложили столько усилий, чтобы погубить её семью — она вытравила ненависть из своего сердца, сделала так, как учил муж.
***
— Если хочешь попасть, ты не должна ненавидеть. Настоящий воин перед боем спокоен.
— Я не воин, мой господин, я слабая женщина, — игриво возражает Зухра, но заставляет себя успокоиться и сосредоточиться, как учит муж.
— Давай, у тебя все получится.
***
Она плавно нажала на спусковой крючок. Рахимов — один из немногих знавших, кем была Зухра. Он был опасен.
Через месяц после Рахимова, пустив пулю в лоб усатому гяуру, лишившиму её дома и родни, она испытала состояние сильнейшей эйфории.
Следующим стали рыжеволосый здоровяк «товарищ Пашутин» и человек в очках — нарком Аарон Пименович Рейзман. Эти знали её в лицо.
На митинге на следующий день она сказала:
— Недобитки из басмаческих банд поквитались с нашими товарищами за старое!
Таков был и вердикт следственной комиссии. Обычное дело в те неспокойные времена.
В двадцать пятом она окончательно смирилась с тем, что отомстить Сухову не удастся.
За это Аллах наградил ее: она нашла помощника.
Им оказался Саид, которого Зухра случайно обнаружила в Хиве, в лепрозории — больнице для прокажённых. Там он скрывался от бдительных «товарищей» из НКВД, внезапно раскопавших его ничуть не пролетарское происхождение. Саид был здоров, но истощён и измождён морально. Зухра сначала решила, что спасла его только чтобы вскоре похоронить. Но Саид оказался настоящим воином, новая цель вернула его к жизни.
Пришлось приложить немало усилий, обратиться к помощи нужных людей, и вскоре Саид ибн Мухаммад умер, а Зухра Мансуровна обзавелась личным шофёром — контуженным красноармейцем Саидом Ибрагимовым, негодным для строевой службы, угрюмым и страдающим частыми головными болями. Саид был единственным, с кем она могла поговорить откровенно. Он тоже умел метко стрелять и ненавидел новую власть.
На вопрос о Сухове молчаливый моджахед только пожал плечами:
— Он меня спас, а мне нужно было найти Джавдета. Он использовал меня, а я использовал его — долг уплачен. Никакого отношения к большевикам это не имеет.
— А Джавдет?
— Я нашёл его и убил как собаку.
Зухра молча кивнула.
С тех пор прошло почти десять лет. Она переехала в Москву, где её никто не знал. Тут было больше возможностей плести сети для тех, кто её интересовал.
Как все, кто достиг особого положения, Зухра теперь не носила форму. Кожаную куртку сменили элегантные костюмы с маленькими кокетливыми шляпками, а хромовые сапоги — лодочки на высоких каблуках.
На территории Туркменистана родилась и окрепла Туркменская Советская Социалистическая республика.
Зухра Мансуровна так и не вышла замуж, хотя предложений было достаточно.
Зато сделала успешную карьеру, которой так способствовало её пролетарское происхождение и незаурядные внешние данные.
Заместитель начальника отдела ОГПУ при ЦИК автономной республики Туркменистан — девочка из маленького аула. Революция вырвала её из сетей рабства и из грубых объятий ненавистного мужа, которому она, сирота, после смерти отца была продана дальними родственниками за гроши.
Это была неправда. Отец Зухры, слава Аллаху, был жив. До революции он очень дружил с её Абдуллой и со спокойным сердцем отдал ему дочь, получив богатый калым и проведя надлежащие обряды. Семья Зухры была очень состоятельной, а отец — её глава — дальновидным: предвидя происходящее, успел эмигрировать в Тегеран вместе со всеми домочадцами. Зухра их не искала, боясь выдать своё происхождение.
При новой власти она очень быстро стала примером и символом новой жизни для женщин востока. Красивая и успешная женщина Страны Советов.Такая легенда всех устраивала, а пропавшие в огне революции документы восстановить было невозможно.
Ушли в прошлое времена, когда Зухра часто выступала на митингах, усиленно агитируя за Советскую власть, между делом тайно выслеживая и отстреливая тех «товарищей», кто особо рьяно способствовал строительству социализма и насаждал атеизм на её земле.
Она взрослела, и цели её становились всё более значимыми. К счастью, новая власть быстро погрязла во внутренних разногласиях и в борьбе за сладкий кусок.
Зухра давно вступила в Партию, и, занимая очень правильную должность, усердно помогала большевикам выпиливать из своих рядов неугодных товарищей.
Она не рвалась к власти, она кралась к ней осторожно, маленькими шагами. А еще Зухра знала, что очень красива, и быстро научилась пользоваться этим преимуществом.
Мужчины стали инструментом, позволяющим легко добиваться желаемого.
***
— А теперь я расскажу тебе, что такое баллистика, — мужу нравилось учить её, а результат удовлетворял его ожидания. — Это сложно, но ты поймешь, ты у меня умная.
Зухра счастливо кивает.
— Запомни: хороший стрелок должен обладать выдержкой и звериным чутьем.
Она постигла эту науку в совершенстве, а выдержки ей было не занимать.
***
Судьба остальных родственниц Зухры сложилась по разному. Джамиля — старшая любимая жена Абдуллы — вскоре покончила с собой.
Не пережив свалившихся на них несчастий, она предпочла последовать за мужем. Прыгнула с минарета, с которого за день до этого красные столкнули муллу, призывавшего людей к обеденной молитве.
Лейла и Саида умерли от тифа во время эпидемии в Асхабаде.
Зульфия два года работала учителем в небольшом городишке под афганской границей и пропала после набега на поселение одной из многочисленных банд.
Зарина вышла замуж «по советским законам» и очень неудачно. Она была единственной женой, но денег у мужа не хватало и на одну. Бедняжка всё время ходила беременной, а он регулярно избивал несчастную, упрекая тем, что взял бывшую наложницу, и однажды убил насмерть, оставив сиротами четырех чумазых ребятишек. Зухра в тайне помогала родственнице, делала это предельно осторожно, но предотвратить трагедию не смогла. Муж Зарины за убийство сел в тюрьму, детей забрала его семья.
Больше всех повезло Гюзель и Хафизе. Сыновья Абдуллы, хорошо устроившиеся в Англии, нашли способ переправить их через Иранскую границу, прибегнув к помощи верных людей. Больше Зухра о них ничего не слышала, но очень надеялась, что родственницы нашли счастье.
Шли годы, Зухра давно поняла, что есть вещи эффективнее пули.
Надо только научиться ими пользоваться. Но муж всегда говорил, что она умная, и не ошибался.
— Отличный выстрел, Зухра Мансуровна, — мужчины дружно зааплодировали, и она, привычно растянув губы в доброжелательной улыбке, положила на стол револьвер, деликатно взяла и пригубила протянутый ей бокал шампанского.
— Разрешите представиться, Николай Анатольевич Паскуцкий, — неприятный мужчина с маленькими противными усиками на одутловатом лице протянул руку для рукопожатия. — Я очарован вашими умениями и вашей красотой.
— Спасибо, — она искренне улыбнулась, слегка пожав холодные пальцы. Рыбка попалась на крючок, как и ожидалось. Один из главных организаторов победы Советской власти и строительства социализма в Средней Азии, она подбиралась к нему почти два года.
— Не согласится ли уважаемая Зульфия Мансуровна сопровождать меня завтра...
— Согласится, — она дружелюбно кивнула новому ухажёру. — Только меня зовут Зухра.
— О, прошу прощения, Зухра Мансуровна, мне нет оправданий. Кто научил вас так метко стрелять?
— Отец. Его убили басмачи в девятнадцатом.
— Ещё раз прошу прощения, я невольно стал причиной грустных воспоминаний.
— Вы прощены, Николай Анатольевич, — очередная дежурная, обворожительная улыбка.
Зухра давно распрощалась с иллюзиями. Этот мир, как и тот, который она потеряла, принадлежал мужчинам. Как же они все предсказуемы! Как же она всех их ненавидит.
Терпение. Осталось совсем немного. Большевики начали серьёзные чистки в своих рядах, сеть сплетена и время пришло.
***
Четверо из шести Первых секретарей ЦК КП Туркмении, занимавшие эту должность с 1924 по ноябрь 1939 года, были осуждены Военной коллегией верховного суда СССР по обвинению в контрреволюционной деятельности и расстреляны. Один — репрессирован и освобожден только в 1955 году.
***
Сегодня ночью Зухра проснулась в слезах. После стольких лет холода и одиночества она наконец испытала настоящее счастье. Не эйфорию от меткого выстрела, не злую радость при сообщении о смерти ещё одного врага, а чистое, светлое и почти забытое чувство.
Зухре приснился сон, странный сон, один из тех, которые посылает людям Милосердный. Теперь она твёрдо знала, что её джихад выполнен и время пришло, что Аллах простит её грех, а обожаемый муж терпеливо ждёт свою любимую жену.
Тогда Зухра достала из пачки сигарету, выкурила её, заставляя себя не спешить, встала и вынула из стола спичечный коробок только с одной давно припасённой пилюлей.
Приготовлявшийся из аконита яд бик был смертоносным.
Если даже его следы обнаружат в организме при вскрытии, решат, что причина смерти — несчастный случай, неправильное лечение. Нужные действия она предприняла. Сослуживцы скажут: «Зухра Мансуровна давно жаловалась на боли в груди. К врачам не обращалась, пила какие-то травы».
Никто ничего не заподозрит, а её гибель оборвёт все связи, сделав невозможным расследование смертей, сопровождавших жизненный путь той, которую звали Зухра.
Она проглотила бурую пилюлю, запила её водой, засунула в опустевший коробок пару спичек и положила его возле плиты в кухне, потом достала и выкурила ещё одну сигарету, прислушиваясь, как сердце сначала срывается в бешеный галоп, а потом бьется все медленней, медленней, медленней... Голова закружилась. Зухра легла на диван, счастливо улыбнулась и стала вспоминать.
Вспоминать свой сон, в котором её красавец-муж, весело смеясь, подымал к небу их так и не рождённого ребенка. Мальчик тянул вверх маленькие ручки и улыбался совсем как отец, а с неба на них ласково смотрело белое-белое солнце.
_______________
1басмачи — буквально бандит. От слова «басмат» — налёт. Так местное население называло бандитские формирования, целью которых был грабёж. После 1917 года слово приобрело другой оттенок.
Крупные организованные вооружённые отряды моджахедов в советских СМИ тоже именовались как басмачи. Сами же они себя называли моджахедами, то есть участниками джихада — священной войны мусульман против неверных. Они воевали с советской властью до 1938 года, а по некоторым источникам, и дольше, — за право жить на своей земле по законам своих предков.
2моджахед — буквально «борец», «борец за веру, за правое, священное дело», «совершающий духовное усилие» — участник джихада.
3джихад — понятие в исламе, означающее усердие на пути Аллаха, борьба за веру, священная война с неверными за земли, влияние и возможность исповедовать Ислам.
4Иман — вера в истинность ислама, в Аллаха, ангелов, Священные Писания, пророков, Судный день, в воздаяние за добро и зло.
5Наложницы — это не любовницы, с которыми заводят интригу втайне от жён. Это невольница, рабыня, которая живет в доме, ее существование, как и отношения с ней мужчины, не являются секретом для его законных жен. Женщина могла стать наложницей только в трёх случаях: если она была взята в плен, уже будучи рабыней, была продана или подарена своему господину или она стала вдовой кого-то из родственников.
6ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление. ОГПУ в том числе осуществляло контроль за политическими отделами при ЦИК автономных республик и областей.
15 декабря 1930 г. ЦИК и СНК СССР приняли секретное постановление «О руководстве органами ОГПУ деятельностью милиции и уголовного розыска», на основе которого ОГПУ и его местные органы получили право не только назначения, перемещения и увольнения работников милиции и уголовного розыска, но и использования в своих целях их гласного состава и негласной агентурной сети.
-
-
20.02.2021 в 11:01-
-
20.02.2021 в 11:28-
-
20.02.2021 в 14:19Именно так.
И невозможно создать идеальный для всех мир. Можно только заставить людей поверить в это. Но это не мгновенно делается, так и есть.
Мне было очень приятно увидеть ваш ник под выкладкой. Спасибо.
-
-
20.02.2021 в 14:20Наверное именно заглянуть. Совсем чуток, на одно мгновение.
Еще раз большое спасибо за помощь. Я без вас бы такой клюквы насажал, что всем колхозом не прополоть.
-
-
20.02.2021 в 14:37Ну и конечно Кахи Кавсадзе в этой роли был и есть моя большая любовь!
Сама Зухра видела цель и шла к ней. Очень классный постканон, как могло бы...
-
-
20.02.2021 в 15:19Я тоже когда узнал, что на реальных фактах и какие сцены отпилили очень проникся. Типа :"Вах!") И задумался, хотел бы я видеть фильм в том виде, в каком он был изначально. Наверное все таки хотел бы.
Кахи красавец и в жизни однолюб, прожил с женой полвека.)
читать дальше
-
-
20.02.2021 в 15:34babay44, прожить-то прожил, но не верю, что без интрижек))
-
-
20.02.2021 в 15:40Ну ... кто же расскажет.)
Но или правда не изменял или ооочень осторожно.
читать дальше
-
-
20.02.2021 в 15:50-
-
20.02.2021 в 15:51Большое спасибо!
-
-
20.02.2021 в 16:03