"Аbove us only sky"
"Десять процентов счастья."
Глава 2.
читать дальшеВсе то же бунгало, что в их первую встречу, в их первую ночь. Шаловливый лучик света украдкой вполз через плотно прикрытые бамбуковые жалюзи, пробежал по лицу, разбудил, заплясал на смятых простынях. Сефирот открыл глаза и не спеша, лениво потянулся. Джена нет, ушел купаться, как только взошло солнце. Привычка неизвестно откуда взявшаяся у него и Анджа. Сефирот совсем не против. Он знал, что этих двоих связывает очень много и подозревал, что утренние купания — просто повод побыть вдвоем, поболтать откровенно и без свидетелей.
Обычно, потом Джен приходил и сразу, каким был, соленым и горячим залезал в постель. Они занимались любовью, потом долго валялись и болтали или молчали каждый о своем, тесно прижавшись друг к другу. Иногда Джен опять ненадолго засыпал, а Сефирот лежал рядом и ни о чем серьезном не думал, наслаждаясь покоем и строго отмеренным судьбой дозированным счастьем.
Вчера вечером Джен долго говорил с кем-то по телефону и ходил злой, как бахамут, а потом сказал, что ему придется уехать на два дня раньше, и Сеф ощутил себя несчастным и обманутым. Всего два дня, а ему казалось, что произошла катастрофа, как будто эти дни что-то могли решить.
Звякнул мобильный телефон — Джен, как всегда, оставил его в постели, чтобы не закопать в песок на берегу. «Да где же он?» — Сефирот в полудреме перевернулся на живот и откинул рукой подушку. «Нет!» Телефон звонил. Он встряхнул простыню, оперся на колени и, видимо, рукой случайно нажал кнопку автоответчика на невидимом аппарате:
— Джен, ты не берешь трубку, и я решил оставить тебе сообщение, — Сеф откинул покрывало — вот же он! Красивый незнакомый мужской голос и неизвестный номер на экране. — Я скучаю по тебе, Джен. Мне не хватает тебя. Наших бесед, прогулок...Нет, Джен, я не хочу обманывать себя, мне не хватает твоих губ, твоих рук... мне не хватает тебя в моей постели. Возвращайся скорей! Ты должен знать, я жду тебя. Ты мне нужен! Пока.
Сефирот замер: «Вот бахамут!» Это получилось случайно, но ударило по нервам так, как будто его разбудили прикосновением к телу раскаленного железа. На какое-то мгновение ему показалось, в комнате стало нечем дышать. Конечно, он не ожидал, что Джен хранит ему верность почти целый год, но вдруг убедиться в том, что был прав — он у Джена не один, оказалось очень больно.
— Джен, это Артур, — автоответчик не унимался. Теперь экран высветил: «Номер не определен». Джен не стер последние сообщения, а Сефирот от неожиданности не нажал отбой. Говоривший был явно не молод и привык приказывать:
— Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь, и точка! Я знаю причину, Джен, Рено проболтался! Ты всегда был не равнодушен к блондинам, но чтобы вот так! Если ты уйдешь, я не возьму тебя назад! Когда у тебя ничего не получится, а у тебя ничего не получится, потому что он не тот человек, который тебе нужен, я не приму тебя! Ты слышишь меня?! Так и знай!
Гудок отбоя и тут же опять:
— Джен, это опять я! Я погорячился! Я не стану извиняться потому, что ты меня достал, ты можешь достать и мертвого! Но если ты решишь вернуться, твое место будет свободно! Ты мне нужен, Джен, возвращайся! Возвращайся, как только решишь, и я все забуду! Ну чего тебе не хватало, мальчик? Я понимаю, ты в своем праве, но подумай еще раз. Все! Звони мне. Не вздумай перестать мне звонить! Только попробуй обидеть меня и перестать мне звонить! Слышишь?! Джен, если тебе нужна помощь... Я буду ждать, и..
Телефон, жалобно звякнув, замолчал, неожиданно повстречавшись со стенкой бунгало.
«Вот значит как... Надо раньше уехать... Жду тебя, скучаю...»
Память услужливо подкинула образ с эскиза — красивый блондин в очках. Изящная, дорогая оправа:
«Ты всегда был не равнодушен к блондинам, Джен». «Ну чего же тебе не хватало, мальчик?»
«Послушного партнера на время отдыха ему не хватало! Жаль, что телефон нельзя разбить еще раз!»
Как же это больно, осознать, что ты просто замена, игрушка для секса, для приятного времяпровождения в ночное время, возможность удачно скоротать время между морем и друзьями! «Какой же ты номер по списку в этом ряду, генерал? Бесплатное и безотказное летнее развлечение, секс-аттракцион для скучающего планетника — всегда под рукой, и только ждешь команды. Получается, как минимум, ты третий из тех, кому нужен Джен.» Как минимум... Он глухо, тоскливо застонал, сел на кровати, обняв себя руками за плечи — так плохо ему еще не было никогда. Даже когда он проигрывал сражения, а такое иногда случалось, даже когда терял товарищей...не так. Ему стало стыдно, что он сходит с ума из-за сущей ерунды. Но почему же тогда так плохо, что хочется выть?!
«А чего ты ждал?! На что надеялся?! — он был зол, на самого себя, но успокоиться не получалось. — Ты сам придумал себе принца, и ждал от судьбы чуда, как ребенок подарков на День Благодарения! Сам нарушил железное правило солджеров: «Никогда не связывайся с планетниками!» У планетников другая мораль, другая душа, они по-другому смотрят на жизнь и взаимоотношения — это же всем известно! Порхающие по цветам мотыльки! Присел на лепесток, замер на мгновение — такой яркий, такой красивый...Ты залюбовался и не понял, что он уже запустил тебе в душу свой нежный хоботок. Мгновение, он летит дальше, а ты понимаешь, что вдруг оказался выпит до дна, и остается только дожить до заката, а потом тихо, спокойно, не привлекая лишнего внимания, сдохнуть. Сефирот нагнулся, поднял с пола телефон с темным экраном — модный, дорогой и изящный девайс: «Мертв. Ты убил его, даже не задумавшись. Свернул шею. Не мигнет синим цветом, не скажет чужим голосом: „Я жду тебя, Джен! Я скучаю!“
Как же неожиданно больно! Лучше бы он не знал, не слышал! Наверное, неведение лучше. Но теперь поздно, и ничего не исправить, не забыть, не выкинуть из головы!
Чуткое ухо уловило шаги на террасе, и тут же хлопнула входная дверь.
Джен вошел в прохладную комнату под руку с теплом и запахом моря. Короткие, чуть ниже колен светлые бриджи, босые ноги, мокрые, потемневшие от воды и соли растрепанные волосы.
— О, ты проснулся! Сегодня будет отличный день! У маяка собирается Уга-уга, значит, волна в бухте будет то, что надо! Ветер такой, что через час-два можно выходить!
Он зашел в душ и вскоре вернулся, вытирая волосы полотенцем. Сефирот украдкой сунул телефон в стол. Зачем? Он стыдился своего порыва? Не хотел врать? Хотел избежать неприятного разговора? Он не знал.
Джен вытирался, улыбаясь так, как мог улыбаться только он — одними глазами. Потянулся всем телом, промурлыкал, как будто только для себя:
— Два часа, которые можно провести с толком. Потом еще надо успеть позавтракать.
„Я скучаю по тебе, Джен“, — прошелестел незнакомый голос, и поднявшаяся холодная волна в одно мгновение смыла тепло, унося запах моря вместе с остатками самоконтроля и здравого смысла.
» Твоя мечта искупалась и теперь хочет секса — а как же! Давай, поднимай задницу, Сефирот и начинай шевелиться. Ты же этого хотел? Об этом грезил долгими ночами в своей большой генеральской постели?"
Джен легко протанцевал через комнату, скинул полотенце, встал перед ним, так и не поднявшимся с кровати, во весь рост. Узкие бедра, рельефные кубики пресса на животе, стройные длинные ноги — то, что попало в поле зрения. То, от чего было просто невозможно отвести взгляд. Мечта, а не мужчина!
Короткая, аккуратно оформленная дорожка более темных, чем на голове волос сбегала вниз к самому прекрасному. Джен всегда следил за своим телом. Крепкий, слегка изогнутый, изящный, под стать своему хозяину, член — не большой и не маленький — в самый раз. Как будто тот, кто его делал, предварительно спросил у Сефирота о его предпочтениях. Он был уже возбужден. Джену для этого всегда хватало только намека, одного многозначительного взгляда, и раньше Сефироту это нравилось. Раньше. «Если бы ты не оказался просто похотливой шлюхой, мой великолепный Джен! Если бы ты был...Кем? Что ты от него ждал? Что ты себе придумал?»
Мечта улыбнулась, протягивая ему надкушенное яблоко: спелое, почти фиолетовое, сладко пахнущее солнцем и морем. Он ударил по руке, не задумываясь. Тяжелый плод с громким стуком упал на пол и обиженно закатился под кровать. Джен посмотрел удивленно, непонимающе, хотел что-то сказать, но тут Сефирот резко дернул его за запястье, намеренно причинив боль и роняя на себя. Тот от неожиданности не удержался на ногах, но в последний момент сгруппировался, приземлился на локти и ловко перекатился на бок.
Генерал толкнул его, бесцеремонно перевернул на спину, накрывая, жестко придавливая сверху телом, вздернул над головой руки. Джен не сопротивлялся, похоже, еще не понимая, что что-то произошло, улыбался слегка шалой, призывной улыбкой от которой новая волна тягучей, темной ярости затопила Сефирота, погружая сознание в вязкую, глухую мглу.
Он нарочно грубо, жестко поцеловал Джена, как будто насилуя его податливый, послушный рот. Тот на поцелуй ответил. Страстно, пылко, с готовностью. Как делал это всегда, и тогда Сефирот, не в силах терпеть рвущую его на части изнутри тьму, боясь сдаться на милость этих умелых, горячих губ, резко и больно укусил его, а потом медленно обвел языком по кругу замерший рот, и, почувствовав солоноватый вкус крови, глухо зарычал.
— Что произошло? — Джен кончиком языка осторожно прикоснулся к прокушенной губе, тонкая красная струйка потекла на подбородок. Зрачки у Сефирота сначала расширились, а потом сразу стали вертикальными, полыхнув мако-огнем. Ноздри втянули, почувствовали такой знакомый запах крови и адреналина. Страх? Тело под ним напряглось, но Джен по-прежнему не сопротивлялся. — Что-то случилось или... Ты хочешь поиграть?! — Джен снова улыбался. — Я не любитель, но если в качестве эксперимента, то не против. Наоборот, мне интересно! Можем даже кататься не идти, что мы там не видели? А еще...
— Конечно, поиграем, — вкрадчиво и многообещающе пообещал Сефирот. Твоя секс-игрушка, как всегда, к твоим услугам! Как ты хочешь, планетник? Сверху, снизу? — его голос просто сочился опасностью. — Сегодня ты снизу, если не возражаешь. — Сефирот больно прикусил беззащитную шею и тут же стал жадно вылизывать место укуса, медленно спускаясь к испуганно сжавшемуся, затвердевшему соску. Джен вздрогнул и зашипел от боли:
— Да что с тобой произошло, бахамута тебе в задницу?
— Со мной? Ничего фатального! А впрочем, какая разница? Главное, ты все равно получишь то, чего так желаешь, — Сефирот приподнялся на локтях и, просунув руку между их телами, нежно и подчеркнуто осторожно самым кончиком пальцев погладил член планетника. Эрекция никуда не делась, наоборот, все стояло, как памятник самому себе, а Джен застонал, откидывая назад голову, и слегка толкнулся ему в руку. Испуганным он не выглядел.
— О, да! Даже не сомневаюсь, — злая улыбка искривила тонкие губы, ладонь плотно обхватила крепкий ствол. — Это все, что тебе от меня надо, и, к тому же, я ведь тоже почти блондин. Ты любишь блондинов, Джен? Артур сказал, это твоя слабость!
— Пусти меня! — Джен рванулся так, что чуть не упал с кровати, генерал теперь еле удерживал его, навалившись всем телом.
— Ты копался в моем телефоне! Ты!
— Нет! Это получилось случайно! Случайно! Только какая теперь разница? — Сефирот ослабил хватку, но только потому, что Джен вдруг перестал вырываться и расслабился, полуприкрыв глаза.
— Никакой. Ты прав, теперь никакой разницы... генерал.
— Ты знал! — понимание пришло неожиданно, как удар грома в безоблачный полдень. Губы превратились в темный провал, под глазами залегли глубокие тени, лицо сразу осунулось и стало похожим больше на восковую маску, чем на живого человека.- Знал...Я был просто твоим приключением! Еще одной победой, экзотической добычей, ручным монстром, которым ты хвастался перед своими друзьями! Они тоже знают? Как давно? — Сефирот грубо сгреб в кулак влажные волосы, встряхнул, пристально заглянув в лицо, отчаянно ища ответ на заданный вопрос.
Джен не ответил, даже не пошевелился — бесполезно. Все безжизненно, только лютая, нечеловеческая тоска, как на этих проклятых картинах. Вот откуда оно просочилось, ворвалось в этот брошенный богами мир, ударило под ребро болью, как белый клинок Масамуне!
— Делай, что задумал, генерал, и уходи. Я не буду сопротивляться.
Он не боится. Совсем не боится. Ему все равно. Безоговорочно и совершенно все равно, что будет дальше. Потому что единственное, что он знает твердо — ничего хорошего. Больше ничего хорошего уже не будет.
— Делать, что задумал, Джен? Боюсь, тебе это не понравится, — шипит чей-то чужой, незнакомый голос. Рот потемнел, лицо странно осунулось, исказив черты до полной неузнаваемости: — Тот, кто отважился водит на поводке монстра, планетник, рискует однажды сам оказаться в его когтях! Разве тебе не говорили, что за монстрами безопасно наблюдать только через прутья решеток, да и то, не всегда?
Джен открыл глаза, посмотрел пристально, не мигая, губы дрогнули, искривились в презрительной усмешке:
— Я не трепетная девственница, расколдовывающая чудовищ поцелуями, генерал Сефирот. Этот выбор каждый делает сам. Сам!
" Са-а-ам," — улыбается — шипит блондин, посверкивая стеклами очков. — «Каждый за себя. Ты и твой выбор. Давай!». Сефирот невольно вздрагивает, отталкивает настырный образ. Нет, не то! Что же тогда? Что? Проблеск знакомых мыслеформ...Стоп! Дом у фонтана, брошенный цветок, птица в небе взмахнула крыльями...Предательство, одиночество, непонимание... Кто же тебя так, Джен?
Она все равно парит...Ты хочешь сломать ей крылья, генерал? Ты это можешь! Можешь?! Сефирот медленно отпустил безвольные запястья, сел, подогнув под себя ноги, тупо посмотрел на замершее на кровати тело, на свои ладони — ни крови, ни когтей. Обычные руки. Безумие отступало, проваливалось, схлопывалось, как черная дыра, отпуская сознание.
«Не хочу. Нет! Я могу остановить монстра. Он — это тот же я, плоть от плоти... Я всегда знал это, но боялся себе признаться! Всегда! Я могу выбирать. Всегда мог. Нет никакой клетки, никакого противостояния.»
— Что же ты, давай, генерал! Забыл что-то? Я с самого начала не обещал тебе вечной любви! Ты влез в мой телефон, как в душу и нашел там то, что тебе не очень понравилось? Теперь ты разочарован? Пылаешь жаждой мести? Ну же! Попробуй, и расставим все точки в этой порядком затянувшейся мелодраме! — Джен перевернулся на живот, подобрав под себя локти, слегка согнув колени и теперь повернув голову, зло прожигал его взглядом. Вполне понятная поза и голос — планетник передумал умирать без боя. Провоцирует...Забавно. Ох. Джен-Джен, как же ты не понимаешь, что шансов нет?
Зверь глухо заревел и ударился о прутья решетки. «Твоя игра с самим собой слишком затянулась. Пора заканчивать, генерал», — Сефирот устало провел ладонью по лицу. Блестящая клетка истаяла, рассыпалась тысячами холодных кристаллов льда. Дарк Нейшн его сознания победно взвыл и... счастливо зажмурившись, потерся о протянутую ладонь, наконец, обретая своего господина: «Ты — это я, а я — это ты. От этого нельзя уйти, это нельзя игнорировать. Моя сущность, а не болезнь. Моя суть и моя часть, которую я принимаю». Зверь довольно зевнул, и, устроившись у его ног, закрыл глаза — верный слуга, а не господин, оружие, но не воля. На некоторое время они замерли, тесно прижавшись друг к другу, а потом слились в единое неделимое целое, теперь уже навсегда. Глаза потухли, зрачок еще бешено пульсировал, но был уже нормальной формы.
— Уходи, Джен, — он повернулся, протянув руку, нежно провел пальцами по смуглой щеке. — Пожалуйста, уходи. Я не хочу ненавидеть себя всю жизнь. Не хочу, чтобы все закончилось так...
Сефирот поднялся. Тяжело, медленно, как во сне. Дверь душевой тихо щелкнула, он включил воду, подставил лицо под прозрачные струи, не ощущая температуры. Ничего. Ни холода, ни боли. Пустота. Где-то на краю сознания хлопнула дверь. Ушел. Вот и хорошо. Хорошо, что все закончилось. Теперь уже навсегда. Планетники не выносят агрессии. Боятся ее бессознательно на уровне инстинкта. Видимо, не все. Джен не такой. Его привлекало чувство опасности, скрытая угроза, адреналин — то же, что заставляло плясать на гребне волны на легкой доске и прыгать вниз головой с банорского утеса. Как наркоману, ему нужна была постоянная доза, в этом и вся причина. Сефирот был для Джена этой дозой — только и всего. Отсюда резкие перепады настроения, и их «случайная» встреча. Все становилось более чем понятно. Оказывается, не все планетники вписываются в стандартные рамки сытой обыденности, есть исключения. Неизвестно, сколько проблем доставляет парню его «ненормальность», и кто виноват в том, что он вот такой? Конечно, уж не сам Джен! Да и бахамут с ним! Это ничего не меняет.
Завтра Сефирот вернется домой... Вернется домой и заведет себе нового любовника. Блондина или лучше, брюнета. Нет, сразу двух — и блондина, и брюнета... он поднял лицо вверх, подставляя под холодные струи и закрыл глаза... Потом оставит их разбираться друг с другом, а сам полетит в Мидгар, зайдет в самый дорогой бордель и снимет себе шлюху. Сефирот на автомате вышел из душа, не вытираясь упал на кровать, которая еще хранила тепло и запах смуглого тела. Высокую, грудастую и очень дорогую шлюху с рыжими, как темное золото волосами, с алым, ярко накрашенным капризным ртом и лазурно- голубыми глазами. Он даже представил ее со спины: длинные, до середины лопаток волосы, широкие плечи, блестящее красное кожаное платье, как футляр плотно обтягивает узкие, не женские бедра.
" Что ты наделал, генерал? — не поворачиваясь, спросила шлюха голосом Ценга. — Наслаждался бы жизнью, пока было возможно, не выдумывал бы ничего лишнего. Нельзя быть счастливым в будущем. Это или есть, или его нет. Теперь у тебя этого нет. И как, легче? Жалеешь себя? Хочешь, чтобы тебя пожалел кто-то другой? Ты идиот, генерал и всегда таким будешь. Жизнь — это то, что происходит с тобой сейчас. А ты вместо того, чтобы получать от нее удовольствие думал о том плохом, что может случиться завтра. Зачем? Это может не случиться, или случится, но в тот момент тебе будет уже все равно. Зачем?"
«Я идиот», — согласился Сефирот. — «Был идиотом. Еще час назад».
Он не будет заводить себе любовников. И в бордель он не пойдет. Он полежит, немного подумает, как все правильно сделать, а потом найдет Джена, и они помирятся. И последнюю неделю проведут вместе. И из постели он его не выпустит. Разве что совсем ненадолго. Даже еду туда приносить станет. А потом... Потом пусть уезжает и катится на все четыре стороны! Пусть отымеет хоть весь Мидгар, если без этого не может! Прав Ценг: месяц в году — это почти десятая часть. Вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым, у многих и такого нет! Может, все и к лучшему. Может, Джен теперь согласится приехать к нему в гости, раз уж он все знает... Или он может приехать к Джену, и они, и правда, заведут собаку.Незаметно он заснул, а когда открыл глаза, за окном уже смеркалось. Он вскочил, быстро натянул синие шорты с чешуйчатыми желтыми пальмами, цветную жилетку и осмотрелся по сторонам. Джен, конечно, не вернулся, но и все его вещи лежали на своих местах — не забрал, не попросил Анджа. Это странным образом обнадеживало и успокаивало. Он вышел из бунгало — пора приступать к осуществлению задуманного стратегического плана, и так проспал, потеряв кучу времени.
Банорская бухта была не очень большой, но вариантов, где проводить время, у Джена здесь предостаточно. Он мог отправиться в гости к кому-то из многочисленных друзей или знакомых, сидеть в баре, торчать с кем-то на берегу, мог зависнуть на своем любимом месте на банорском утесе и рисовать или просто смотреть на море. Одно Сефирот знал точно — Джен не уехал: его планшет и папка с эскизами были надежно припрятаны под матрацем, а без них он никуда не денется. Так что поговорить, как ни крути, придется. Сефироту стало самому смешно и немного стыдно от тех «тактических ходов», которые он предпринял, но главное — результат, а методы не в счет. Это он усвоил давно. Конечно, Джен мог уехать в город, но это еще менее вероятно. На памяти Сефирота это случалось раза два, по какой-то большой надобности и то, Джен спешил скорее вернуться назад, как будто ни хотел задерживаться в Баноре ни одной лишней секунды. На улице ощутимо похолодало. Над бухтой и городом светили звезды, но на открытой воде за маяком бушевал Уга-уга, и небо было непроглядно черно.
Уга-уга — локальный то ли шторм, то ли ураган — непонятное природное явление, появляющееся в этих водах примерно в одно и то же время летом, был достопримечательностью и даже предметом гордости местного населения. Ураган возникал ни откуда и проваливался в никуда, будто в другое измерение. Его появление не могли засечь никакие геодезические приборы, но всегда, словно имели для этого дополнительный орган, прекрасно чувствовали местные рыбаки. В бухту он никогда не заходил, разбиваясь о скалы Безымянного острова. Древнее божество, которым считали местные жители Уга -уга, предпочитало открытые пространства, где можно развернуться на полную мощь. Вот и сейчас над бухтой и городком светили звезды, а небо над морем черно, ни одной звезды, раскаты далекого грома практически сливались в один монотонно вибрирующий далекий рев и молнии били в воду где-то в районе маяка с интервалом в несколько секунд. На таком расстоянии сказать, что происходило с морем, невозможно, но Сефирот подозревал, что там творится настоящий ад. Незаметно для себя он спустился к берегу. Одинокая фигура у кромки воды метра за полтора до того места, куда добивал сильный прибой: «Джен!» Он ускорил шаг и в конце уже почти бежал. Человек повернулся и оказался Анджем. Надо же! Он так был уверен в том, что это Джен, что испытывал чувство обиды на парня, который оказался не тем, кого он хотел увидеть. Генерал замедлил шаг и уже решил повернуть к бару, когда Андж заметил его и окликнул, махнув рукой, предлагая составить ему компанию. Сефирот опустился рядом на теплый песок, вытянув и чуть согнув в коленях ноги, а Андж потянулся куда-то себе за спину и достал пузатую початую бутылку джина и, отхлебнув из горлышка солидный глоток, предложил генералу. Тот решил не отказываться, посмотрел на этикетку и сделал пару глотков — неплохо! Видимо, преподаватели колледжей хорошо зарабатывают. Марка дорогая и даже брендовая. Хотя, кто там его знает, что мало, а что много для планетников? У них свой мир и свои проблемы.
— Джена не видел? — как бы, между прочим, спросил Сеф, еще раз прикладываясь к бутылке.
— Как же, не видел, — Андж был явно расстроен. — С обеда с Заком в баре сидят. Про жизнь разговаривают. Зак еле языком ворочает — совсем щенок пить не умеет, а Джен злой, как фурия, разве что не шипит. Такое впечатление, что с каждой рюмкой все трезвее и ядовитее. Я сунулся было — куда там! Когда он такой, лучше не лезть, ничем хорошим не закончится. С ним в таком состоянии только Зак и может. Как Джен его ни достает, все равно не обижается, только улыбается.
— Хороший он парень, — кивнул Сефирот. Зак ему всегда нравился. Он бы мог добавить, что с таким за спиной хорошо идти в бой — точно знаешь, что не бросит в беде, даром что планетник и бейсболист, но по понятным причинам говорить это не стал.
— Хороший, — тяжело вздохнул Андж и забрал бутылку.
— Мы с Дженом поссорились, — почему-то сообщил Сефирот, удивляясь своему порыву.
— Да понял я уже. Понял! — махнул рукой Андж. — Как только лицо его увидел, сразу сообразил, в чем дело. Ты не переживай, он вспыльчивый, но отходчивый. С самого детства такой. Только учти, он никогда не извиняется, как бы ни был виноват. В смысле, на словах не извиняется. Еще маленьким, придет, рядом встанет и молчит. Только сопит. А потом вытащит из кармана конфету, протягивает и все равно молчит. Попробуй не взять — сразу в драку! Я злился раньше, а потом...Ну что вот с ним таким? Не переделаешь, — Андж глотнул джина и замолчал, всматриваясь куда-то в темноту моря.
Сефироту стало интересно, и он осторожно решился задать нейтральный вопрос. Вдруг получится разговорить?
— А вы с самого детства знакомы? Я не знал...
— С детства, — Андж внимательно посмотрел на него, и Сефироту вдруг показалось, что преподаватель легко прочел его мысли, а теперь решает, продолжать беседу или нет. Он затаил дыхание.
— Мы с ним, как братья. У меня ближе Джена никого нет, — он ненадолго замолчал, а потом все-таки продолжил.- Мы местные. Ты не знал? Из Баноры. Тут и родились, — Андж не обратил внимания на удивленный возглас Сефирота. — Видел дом с красной черепичной крышей на площади у фонтана?
— Нет.
— Неважно. Местное начальство.
— Подожди...Два этажа, глухой высокий забор и флюгер в виде чокобо? — видел. Конечно он его видел, только не на площади, а на бумаге.
Андж медленно кивнул, посмотрел Сефроту в лицо цепко и совсем трезво:
— Вот там Джен и вырос. Там живут его родители: отец, мать, сестры. До сих пор.
— Странно, он мне никогда не говорил, — Сеф боялся спугнуть удачу. — Дом у фонтана...не пустует?
— Он никому об этом не говорит. В смысле, что Банора — его родной город. Хотя...Какой смысл? Все и так знают. Но Джена по этому поводу лучше не доставать. Это тоже все знают — себе дороже. Не заладилось у них. Джен, он ведь ты знаешь, какой. Гордый, самостоятельный, резкий. Никому не даст за себя решать. Вот сам свою дорогу и выбрал. Они с отцом долго ругались. Мать Джена...- Андж досадливо помотал головой. — Да ну ее! А отец его жизнь совсем другой видел. Вот, Джен как-то взял и ушел. Только папку с эскизами забрал.
— Он же известный художник! — искренне удивился генерал. Если его понятия о планетниках хоть наполовину верны, то родители должны гордиться успешным сыном. — Что их не устраивает? Или...Дело в другом?
— Ничто не устраивает, — тяжело обронил Андж, подумав. — И в другом тоже дело. Ни внуков, ни семьи. В общем, не оправдал по всем пунктам. Вот, почти с тех самых пор Джен каждый год приезжает сюда летом. Ну и я с ним. А как же? Только останавливаемся всегда тут, на берегу. Домой он так ни разу не заехал, и в город не любит. А мне там и подавно делать нечего.
— Ни разу за много лет? Я не понимаю!
— А что тут не понимать? — невесело усмехнулся Андж. — Думаешь, родственнички не знают, что он тут каждое лето? — планетник не мигая смотрел в лицо Сефироту. — Сообразил, да? Вот то-то и оно! Так тоже иногда бывает, — он замолчал. Сефирот тоже молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Дом у фонтана. Все кто в нем жил, давно умерли. Они говорят, дышат, двигаются, но их нет.Значит, Джен приезжает сюда не к нему. Он приезжает сюда к своим воспоминаниям. Много лет. Это было непонятно. Непонятно и неожиданно:
— И что, все настолько безнадежно? Прошло столько лет.
— Не знаю, — пожал плечами Андж. — Когда Джен был еще совсем неизвестным художником, отец покупал его картины. Его отец. Конечно, через подставных лиц. Платил хорошие деньги, никогда не торговался.
— Джен знает?
Андж кивнул:
— Говорит, что узнал случайно. Что пришел в ярость. Попытался выкупить свои работы, но тот не согласился. Даже не ответил на его письмо. Джен тогда сказал: «Он всегда умел вкладывать деньги», и как будто забыл об этом, никогда больше не заговаривал. А что тут говорить? Отчасти он прав. Его картины теперь — это целое состояние.
— Когда Джен ушел из дома... Куда он ушел?
— Мы ушли. Вместе. Куда я без него, а он без меня? Ты знаешь, он долго болел, — вдруг неожиданно сменил тему Андж, так и не ответив на вопрос. — Тяжело болел, очень мучительно. Генетическая патология. Мы оба. Джен винил в этом весь мир, бесился, бесконечные депрессии сменялись приступами ярости...Однажды сорвался и такого натворил! Еле замяли. Друзья помогли и поклонники. А ему было все равно. Какой во всем смысл, если ты почти мертв? Я уже смирился, а он никак не хотел. Не хотел умирать. Все барахтался, хоть сил уже совсем не оставалось. Врачи только руками разводили — не поддается коррекции, и не важно, сколько у тебя денег. Мы умирали. Медленно, но очень уверенно. В то лето опять приехали сюда. Думали, в последний раз. Тут вы и встретились. Я был рад, что он отвлекся. Пусть хоть так, напоследок... Вернулся он домой, как будто подменили. Успокоился. Сосредоточенный такой, серьезный. Взял себя в руки, и болезнь отступила. Думали вначале, что затаилась, а потом оказалось что все! Выздоровел! Клетки как-то перестроились, ДНК изменило структуру, а как и почему, так и осталось загадкой. Думали-гадали, исследования проводили — так ничего и не поняли. А потом просто пересадили мне его костный мозг, перелили кровь и этот кошмар закончился навсегда. Вот так и получилось. Если бы он не барахтался, то мы оба уже...- Андж смотрел куда-то вдаль совершенно невидящими глазами. — Он за двоих справился. Только, извини, Сеф, я и так лишнего наболтал. Не любит Джен, когда в его дела лезут. Если он тебе чего-то не рассказывал, значит, и мне не нужно было этого делать. Но уже все, рассказал. Волнуюсь я за него очень, переживаю, и ваши с ним отношения...
— Только НАШИ отношения, — твердо перебил генерал. Рассказывать планетнику про зверя, который, наконец, счастлив, он не мог. Зачем пугать человека? Вряд ли он поймет, потому что правильно объяснить такое получится едва ли. А знает ли Андж про то, кто он...Может и знает. Джен, если кому и рассказал, то точно, ему.- Не волнуйся. Я не сделаю твоему другу ничего плохого. Не хочу и не смогу. Особенно теперь.
— Извини. Я не должен был лезть, — помотал головой Андж.
Ну да, планетники. Все понимают — личное жизненное пространство, приватность и право выбора. То, чего у него самого никогда не было.
— Ерунда. Не за что извиняться. Уже не за что.
— Вот, значит, как...- Андж задумчиво смотрел на приближающуюся к ним темную фигуру. Руд. Черные джинсы, обрезанные чуть выше колен, край не подшит и нитки болтаются просто так, белая майка плотно обтягивает смуглое тело с внушительным рельефом мышц — видимо, бухгалтер не пренебрегает занятиями в спортзале. Это и понятно. Чтобы вытворять на монолыже то, что вытворяет он, надо иметь отличную физическую форму.
— Уга-уга разошелся, как никогда, — крикнул он на подходе и показал в сторону большой воды. К утру точно не уймется, а то и до завтрашнего вечера. Такой прибой — загляденье! Ты знаешь, — обратился он к Сефироту, садясь рядом, — местные жители считают его живым!
— Кого? Ураган? — удивленно изогнул серебряную бровь генерал.
— Скорее, того, кто его вызывает. Хозяина! У них даже легенда такая есть. Конечно, очень грустная, как, собственно, и большинство легенд. Вот Андж ее точно полностью знает. Ведь знаешь же? Ты же местный, расскажи, а! Настроение как раз подходящее.
— Расскажи, — поддержал его Сефирот. У меня тоже настроение подходящее. Как раз для грустных легенд.
Андж был слегка пьян и, к тому же был не против перейти на нейтральную тему:
— Расскажу. Только вы сами попросили. Предупреждаю — это очень печальная и очень странная история.
— Странные истории как раз для сегодняшнего вечера, — согласился Сефирот. — Давай, ты меня заинтриговал. Но только рассказывать по-честному. Так, как того требует жанр, чтобы страшно и мураш-ш-шки по коже!
— Хорошо. Я попробую, — улыбнулся Андж, придавая лицу соответствующее трагическое выражение.
— Когда-то, очень давно, Банора была...таким же занюханным маленьким городишкой, как и сейчас. Народ тут зарабатывал на жизнь земледелием и рыбалкой, и большинство еле сводили концы с концами. Но, конечно, и побогаче людишки имелись. Торговцы, местные землевладельцы — как и везде. Так вот. У здешнего шерифа была красавица дочь.
— Я так и думал, что без красавицы не обойдется, — хмыкнул Сеф.
— Законы жанра. В каждой печальной истории должна быть замешана хотя бы одна красавица. Без красавиц ни одна гадость на свете не случается, — назидательно объявил Андж и продолжил. — А эта красавица была очень гордая и немножко странная. Странность ее выражалась не в том, что замуж за обычного рыбака ей идти не хотелось, а в том, что, как говорили люди, она умела разговаривать с ветром. Очень часто, когда подымался шторм, ее видели на вершине банорского утеса, вот там, откуда мы теперь прыгаем в воду, — Андж ткнул пальцем в сторону скалистого мыса, обрывавшегося почти вертикальной каменной стеной. — Но она никуда, конечно, не прыгала. Она танцевала с ветром. Казалось, что кто-то невидимый держит ее под руки и кружит в вальсе, а когда эта девушка шла по улицам, то все флюгеры на ее пути поворачивались вслед. Странная была, немножко, как говорили про нее, «не от мира сего». Вот эта красавица танцевала с ветром, танцевала и, как это обычно бывает, дотанцевалась...- рассказчик сделал паузу, посмотрев на заинтригованных слушателей, и, довольный произведенным впечатлением, продолжил.- Как-то ее папаша обратил внимание, что у дочки растет живот. Он, конечно, пришел в ярость и устроил ей настоящий допрос, но девушка гордо молчала и не говорила, кто отец будущего ребенка. Тогда родители закрыли ее в доме подальше от посторонних глаз и от позора. Но людская молва штука серьезная, и вскоре весь город знал, что красавица ждет ребенка неизвестно от кого, — Андж сделал глоток джина и передал бутылку Руду. — И вот в свое время он появился на свет. Это был мальчик. Очень красивый и горластый, вполне себе здоровый и упитанный, но, вот беда, человеком он мог считаться едва ли. Два маленьких белых крылышка росли у него прямо между лопаток. Вполне себе обыкновенные ладные крылышки, с крохотными блестящими перышками. Но родители девушки, увидев это, пришли в ужас. Мало того, что ребенок неизвестно от кого, так он еще не совсем нормальный. Чудовище, а не ребенок! И тогда ее отец, боясь огласки, принял страшное решение. Он забрал новорожденного, позвал местного лекаря и приказал убрать крылья.
— Как это убрать? Каким образом? Совсем? — опять не выдержал Сеф. — Он, что, совсем с головой не дружил?
— Папаша был еще тот мудак, — согласно кивнул Андж и, потянувшись за спину, болезненно потер рукой место между лопатками, а потом опять отхлебнул приличный глоток из бутылки. — Редкий такой экземпляр... Когда лекарь сломал мальчику крыло, тот страшно закричал. Мать, лежавшая в соседней комнате, услышала крик, прибежала, выхватила у него ребенка из рук и, выскочив на улицу, побежала к морю.
— Уй, — скривился генерал. — Чувствую, ничем хорошим это не закончится.
— Даже не сомневайся, — подтвердил рассказчик.- Девушка побежала к морю, а люди на улицах, видя это, побежали за ней. Двигаться несчастной было тяжело после родов, и преследователи почти догнали ее. А девушка, конечно, понимала, что милосердие ей не светит. Знаете же, как относились раньше ко всяким отклонениям от нормы? Вот! И она это знала. Поэтому решила, что быстрее и безболезненней будет самой. Прыгнула в бушующее море прямо с банорского утеса, на котором раньше танцевала...
— И пучина морская поглотила несчастных, — подытожил Сефирот.
— Ну, не совсем «поглотила». Все было бы слишком легко и просто. Перед тем как прыгнуть в море она закричала. Просила владыку морских глубин сжалиться над ее ребенком и, как ни странно, тот услышал ее. Спас мальчика и девушку заодно и забрал их к себе. Некоторые говорят, что он был родным дядей ребенку, братом повелителя бурь, другие рассказывают, что сам тайно любил красавицу, видел, как она танцевала, но благородство не позволяло забрать ее у брата. Это не важно. Важно в нашей истории то, что ребенок выжил. Повелитель морских глубин вырастил его, как сына, а девушка стала его женой. Но век человека недолог. Он любил ее всю жизнь, но однажды смерть пришла и за ней. Владыка похоронил ее на утесе, с которого она кинулась к нему в объятия, и затосковал на веки.
— Эта история намного, намного хуже, чем я предполагал, — потер пальцами переносицу Сефирот.
— Подожди! Ты еще даже не представляешь, до какой степени, — с энтузиазмом и почему-то радостно подтвердил Руд.
— Мальчик к тому времени уже вырос и занял место на троне возле отчима или дяди, а владыка так и не смог забыть свою любовь. Он все больше и больше уходил в себя и однажды лунной ночью от горя и тоски превратился вот в тот скалистый остров, который называют Безымянный. Тот, на котором маяк. Теперь он вечно охраняет сон своей возлюбленной, не пуская в бухту большие шторма. А мальчик занял его место. Он стал мудрым и справедливым правителем, но в сердце его навсегда поселилась печаль. Он никогда не смог смириться с тем, что не может летать.
— Почему не может? — удивился генерал.
— Потому. Потому, что у него только одно крыло, — назидательно пояснил Руд. — С одним крылом сильно не полетаешь.
— Да? — еще сильней удивился генерал. Ну...Ну тогда понятно. Давай дальше.
— Что тебе понятно? Понятно ему! — пробурчал Андж, но продолжил:
— Не смирился он, значит, с этим. Не нужен ему был ни трон, ни все богатства подводные. В небо он хотел — вот такая беда у парня. Вот так и живет до сих пор. И когда эта боль становится совсем невыносимой, он поднимается из глубин и пытается взлететь. Бьет о воду крылом, теряет перья, но ничего у него не получается, не может оторваться от волны. И тогда в море подымается страшный шторм. Вода встречается с небом, и начинается то, что местные жители называют Уга-уга. Молнии бьют прямо в воду, небо плачет о своем сыне, а на помощь однокрылому приходит отец-ветер и подымает в небо огромные водяные смерчи. Вот только тогда он немного отрывается от волн и поднимается в воздух. Совсем невысоко, но в эти мгновения он бывает по-настоящему счастлив. Вот теперь все. Вся невеселая история.
— Да уж, — выдохнул Сефирот.- Фольклор, будь он неладен, — они помолчали.- А папаша девушки? С ним что?
— А что с ним? — удивился Андж. — Скорее всего, жил-жил, да помер. В этом мире мало места для справедливости.
— Нет, мне так не нравится, — поморщился Сефирот. — Лучше тогда говорить: «История об этом умалчивает»! Оставляет надежду, что шею папаше кто-то все же свернул.
— История об этом умалчивает! — патетически провозгласил Андж, поднимая вверх указательный палец. — А что? Мне нравится!
— Вот! Это уже лучше! — кивнул генерал, рисуя на песке пальцем причудливый узор. — А ты сам веришь в это во все? В однокрылого?
— Тут все в это верят, — пожал плечами Андж. — Некоторые даже видят его на гребне волны, если рискуют выйти на лодке в шторм. Участь таких смельчаков не завидна. Однокрылый-то, сам по себе, не злой, но, говорят, что тот, кто его видит, сам, добровольно отдает ему свое сердце. Вот и живет потом на свете одна пустая оболочка. Они пьют, едят, женятся и даже рожают детей, но живут как бы во сне, на ощупь, не ощущая ни счастья, ни любви. Живут, будто в двух мирах одновременно, пока не закончится их век, и расстаются с этим светом так, как змея сбрасывает с себя старую кожу. Тут много таких. Про них так и говорят: «Однокрылый поцеловал».
— Ерунда все это, — буркнул Сефирот. — Выдумки! — но история произвела на него впечатление.
— Может и ерунда, да только...
— Андж! Андж, мать твою! — кто — то быстро бежал по берегу в их сторону, размахивая руками и активно пытаясь привлечь внимание. Сефирот узнал Рено. Рыжий владелец цветочного магазина, любитель кайтинга и счастливый обладатель скоростного водного мотоцикла несся к ним, активно жестикулируя и что-то выкрикивая. Не добежав метров двести, он споткнулся, растянувшись во всю длину на песке, матюгнулся, тут же вскочили, пробежав последние метры, хлопнулся на задницу прямо перед их носом и снова заорал:
— Андж, он сошел с ума! Ебанулся по полной! Сбрендил, клянусь здоровьем моего покойного дедушки, пусть земля ему будет прахом! То есть, пухом, бахамута ему в постель! Я всегда считал, что он немного того, но чтобы до такой степени!
@темы: Финалка 7., ФФ стори
-
-
09.09.2016 в 20:09-
-
09.09.2016 в 20:16А адреналин, это молодой )
Я как то рассказывал, как выгнал свою половину из дома. И двери на ключ закрыл)) Мне было уже намного больше, чем Сефироту. И я не псих.
Только мой перелез через забор и лег спать на качельке, а ни куда не ушел. Нет, не пьяный был. Он не пьет совсем. Я долго злился, а к вечеру стало холодать и пошел я за одеялом и подушкой.
z_iren,
Любая ссора - это во вред себе. Честное слово.
Но на самом деле Сефирот ревнует и не простил. Он просто эгоистично решил провести отпуск без напряга,
-
-
09.09.2016 в 20:26Да я понимаю, что ревнует. И мудак.
Но я в Вас верю и в ХЭ.
-
-
09.09.2016 в 21:05ВЫ СЛОМАЛИ МОЮ КАРТИНУ МИРА.
Я не хочу читать про мудака(((.....
-
-
09.09.2016 в 21:24В том-то и дело. Все возрасты покорны)))
LikeIason,
ВЫ СЛОМАЛИ МОЮ КАРТИНУ МИРА.
Я не хочу читать про мудака(((.....
Хороший мужик всегда немного мудак. Смиритесь.
Он осознает. Еще как. Я вам обещаю.
-
-
09.09.2016 в 21:38Ни фига себе - узнал, что любовник есть у художника, что парень имеет семью пусть виртуальную, да еще ине простую, а золотую, что в общем Сефирот ему нужен для просто трах...и ничего!!!простил все, встал и пошел вашего рыжего искать..извиняться.. и он же еще мудак.
Мудак тут Джен.
-
-
09.09.2016 в 22:23Все, беру свои слова обратно.
А Джен почему мудак? (шепотом)
-
-
09.09.2016 в 22:58Потому!
Хлопнул дверью и ушел, и трава не расти. Только о себе думает, да. Эхоист!
-
-
09.09.2016 в 23:02Кое в чем вы правы.
-
-
10.09.2016 в 08:22babay44, у меня много-много тем к обсуждению. Но только после выкладки