Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Задолбали

Вопрос к ПЧ. Как вы относитесь к тому, что у вас тырят идеи? Я довольно долго спокойно относился. Но последнее время как-то мне неуютно. Потому как зачастило. Если ты уже дописал текст, то и бог бы с ним. Но обидно, когда тырят налету. Недописанный текст, сюжетная линия развивается. Ты пишешь-пишешь.... Но вот приходит "догадливый" читатель. И вот уже в его фике ты видишь успешно завершенный собственный проект. Ура, товарищи. И как-то писать сразу становится неинтересно.
Так у меня завис макси. Ну и что делать?
Единственный вариант - выкладывать целиком полностью дописанное.
Сегодня я даже не выдержал и спросил, но потом передумал. Фиг бы с ним, не стоит, наверное. Но не приятно, честное слово.

@темы: АнК стори

---

ФБ -19 лето

Соберу-ка и я банеры



И Ходжо))

С кроликами

@темы: ФБ-19

---

О хорошем

Осалила меня taty@nka: в течение недели писать (неважно в одном или в разных постах) о пяти позитивных/добрых/дарящих счастье событиях, которые случились за день.
Первый день
1. Сегодня я досмотрел "Магистр дьявольского культа". Вполне. Больше всех из героев понравился осел главного героя, дядя ГГ и тетя. Когда их убили, в смысле родственников, не осла, я расстроился даже немножко.
2. Наконец закончились паски. Они, конечно, вкусные, но где мера?
3. Мне скачали новеллу "Магистр..." Там дохриллиона глав, не знаю, смогу ли все это осилить, но попробую. Язык перевода хороший. Интересно, но я только начал и надеюсь, что пролюбовь тоже будет дальше.
4. Гулял по косе вдоль Днепра. Класс. Погода отличная, все цветет.
5. Еще сегодня был вкусный салат. Помидорки, огурки, зеленый лук и мидии. Мне понравилось, надо повторить.
Неплохой день, без особых напрягов.
Второй день
1. На работе была работа. Без лишней нервотрепки и по-профилю. Не знаю, можно ли это считать хорошим событием, но для меня это хорошо. Терпеть не могу совещания, проверки, сверки и пр. хрень.
2. Я набрал за праздники только килограмм, что удивительно. Вру, конечно, полтора. Но тоже не катастрофа. И не то, чтобы я боюсь или мне критично. Просто я их сразу чувствую.
3. Я не умер сегодня на йоге, а думал, что будет тяжело. Вот именно из-за праздников. Но инструктор, видимо, тоже после праздников, и сегодня был лайт вариант, а не я такой герой. Но это значит, что утром у меня не будет крепатуры. Не, я уже привык, но для разнообразия неплохо.
4. Мне помыли машину. В смысле, отогнали на мойку, но все равно хорошо. Я уже вторую неделю не нахожу времени.
5. Я ем шоколадно-апельсиновое мороженое с кофе.
Вот такое
otzovik.com/review_4664113.html
Вкусно.
Третий день.
1. На работе опять без приключений. Даже настораживает, но хорошо-то как!
2. Бегал вдоль реки. Вода холодная еще, не искупаешься, но в остальном настоящее лето и еще не очень жарко. Встретил мужика который бежал а респираторе. Новенький, я его раньше не видел. И я в курсе зачем он его нацепил, но, блин, у него лицо было красное, как помидор и я подумал, что как бы не занадто. Вполне может сознание потерять. Но на обратной дороге под ногами никто не лежал. Значит, мужик добежал.
3. Немного почитал "Магистра..." Интересно и отвлекает неплохо. У меня появилось подозрение, что нефриты Лань - близнецы. Но не знаю, так ли это.
4. Креветки с пивом - это хорошо.
5. Впереди спокойный вечер(ну не знаю я, что еще написать)).
Четвертый день
1. Неприятности с одним человеком, которых я ждал исключительно зная его характер, не случились. Встреча прошла нормально, и я не хапнул негатиав, который ждал.
2. Мне понравился врач, который будет оперировать маму. Десять из десяти, так я бы оценил его профессионализм.
3. Ее -таки возьмутся оперировать, и вопрос только в деньгах. Слава богу, это не вопрос.
4. Я зашел в магазин и купил мороженое. Пачек сорок. "Каштан" - эскимо на палочке. Белое и шоколадное. Оно было по акции в полцены, но не по сроку годности, а просто акция для привлчения внимания к продукту. А ничто так не вдохновляет покупателя, как хорошая скидка. Это нам на пару дней хватит, не больше. ))
5. Сегодня я высплюсь, завтра выходной.
Пятый день
1. Выполнил родительский долг. Купили малому костюм на выпускной. Светлый голубо-серый, голубого больше, ему очень идет. Темно-синяя рубашка в красную и белую точечку и такие же темно-синие туфли. Осталось галстук, но я пока с шириной не определюсь. Теоретически под такой пиджак нужен узкий, но узкий как-то не хочется. Надо подумать.
2. Я порулил автобусом. Забавно. Сидишь, как в трауторе, обзор очень хороший, управлять не сложно, главное не вые... Ну вы поняли. Ручку вспомнил сразу, ну я же на ней лет десять проездил. ))
3. Я не купил собаку. Хорошо это потому что я и не хотел от этой пары, но та от которой я хотел... Короче говоря, не получилось и я уже плюнул, поехал смотреть другой помет. Посмотрел щенков и они мне не то чтобы не понравились, как раз наоборот. Они хорошие, но в каждом чего-то не хватает. Нет такого, чтобыя увидел в ком-то звезду. Решил, посмотрю на них через месячишко, все-таки еще слишком маленькие 32 дня, но что-то подсказывает, что нет. Подожду.
4. Бегал вдоль Днепра. Хорошо. На встречу куча велосипедистов, людей с удочками, с рюкзаками- с пикников идут).
5. Не знаю. Думаю что-то хорошее еще обязательно случится сегодня. Ах, да. В городе расцвели каштаны)).

запись создана: 01.05.2019 в 23:06

@темы: Разное

---

Это любовь).

Король Таиланда Маха Вачиралонгкорн женился на заместительнице начальника своей личной службы безопасности, дав ей титул королевы. По сути, на своем телохранителе.
А королю уже 66, у него три брака и куча детей.
Новая королева красивая и, говорят, умная. А король такой... Не буду фото вешать. Ушастенький и возраст видно.

@темы: Разное

---

Грустно это

Последние слова Стива Джобса (основателя комп. Apple)
Он умер миллиардером в возрасте 56 лет от рака поджелудочной железы


«Я достиг пика успеха в деловом мире, в глазах других моя жизнь является сущностью успеха.

Однако, кроме работы, у меня мало радости. В конце концов, богатство - это просто факт жизни, к которому я привык.

В этот момент, когда я лежу в кровати больной и вспоминаю всю свою жизнь, я понимаю, что все признание и богатство, которые у меня есть, бессмысленны и лишены высшего смысла перед лицом неминуемой смерти.

Вы можете нанять кого-то, чтобы водить машину для Вас, зарабатывать деньги для Вас, но вы не сможете никого нанять за все Ваши деньги, чтобы он понес эту болезнь вместо Вас.

Можно найти и купить материальные вещи. Но есть одна вещь, которую нельзя найти и купить, когда она потеряна – нельзя купить «жизнь».

Побалуйте себя хорошо. И уважайте других.

Чем старше мы становимся, тем больше мы умнеем и постепенно мы понимаем, что часы, которые стоят $30 и часы, которые стоят $300, показывают одно и тоже время.

Будем ли мы носить с собой кошелек, который стоит 30$ или кошелек, который стоит 300$ - оба вмещают одинаковую сумму денег.

Будем ли мы ездить на автомобиле стоимостью 150 000 долларов или на машине стоимостью 30 000 долларов - дорога и расстояние одинаковы, и мы достигаем того же места назначения.

Если мы выпьем бутылку стоимостью 300 долларов или вино стоимостью 10 долларов, то «кайф» будет одинаковым.

В доме, в котором мы живем, площадью 300 квадратных метров или 3000 квадратных метров – ты одинаково одинок.

Ваше истинное внутреннее счастье исходит не из материальных вещей этого мира.

Если вы летите в первом классе или эконом-классе и, если самолет падает, то ты падаешь вместе с ним.

Итак ... Надеюсь, вы понимаете, что когда у вас есть друзья или кто-то, с кем можно поговорить, то это настоящее счастье!


И я согласен. А кто бы и нет? Но меня улыбнула машина за 30 тыс и за 150)). И дом площадью 300 кв. м. и 3000. Это придирки, конечно, суть не меняется, но... блин.))

---

Блонди демоны и пр

Рейтинг: R
Жанры: AU, Мифические существа, Стёб
Предупреждения: OOC, Смена сущности
Размер: Миди
Фик написан на летнюю ФБ-18 по заданию "демонология".
Элементы ститч- и дримпанка. Тем, кто не боится жить и творить. AU, ООС, осторожно, лисы!
Тем, кто не боится жить и творить.

Du sublime au ridicule il n y a qu un pas.
(От возвышенного до смешного один шаг.)
Наполеон I Бонапарт

— Лис!
— Да?
— Прекрати на него пялиться.
— Не могу, он красивый.
— Ты смотришь с точки зрения своей человеческой составляющей.
— Дорогой друг, автор писал это для людей. Если бы для умпа-лумпов, герой был бы красив, как умпа-лумп, а я бы смотрел на него с точки зрения моей составляющей умпа-лумпа.
— Лис!
— Что?
— Заткнись.
Лис I, «Из непонятого»

Юпитер смотрел на мир глазами своих создателей. А как же иначе? Новорожденный ребёнок перенимает поведение и взгляды родителей. Совсем юный ИскИн, созданный на основе человеческих представлений о структуре реальности, не имея других примеров для подражания, воспринимал её в таком виде, в каком ему это блюдо подали.
Как бы назвал человек то, что не имеет параметров и отличий, не имеет границ и пространственной формы? Никак.
Пентаграмма из светящихся математических символов висела нигде.
Её лучи равномерно пульсировали, разгораясь всё ярче, и в какой-то момент в брызнувшем из ничего столбе зелёного света материализовалась фигура. Вполне человеческая фигура молодого парня в чёрных брюках и майке, плотно обтягивающей мускулистую худощавую фигуру: широкие плечи, чёрные волосы, смуглая кожа и очень недовольное выражение лица.
— Предпочитаешь свой человеческий облик, Ваджра? — довольно хмыкнул Юпитер. Пентаграмма растаяла. Демон шагнул в пустоту:
— Зачем ты тревожишь меня?
— Мне скучно, Ваджра, мог бы догадаться. Ты не против, если я буду звать тебя демоном? Так тебя называют местные жители.
— Глупое слово, которое придумали глупые люди, чтобы объяснить то, чего они не понимают.
— Тёмная сущность. Зло.
— Ты тоже ничего не понимаешь. Я предпочёл бы менее полярное определение: не всесилен, но кое-что может. А зло и добро — категории относительные. Власть — вот основная цель того и другого: возможность навязать свою волю, заставить исповедовать свою веру. Демон — суть «власть». Зови меня, как хочешь. А как мне называть тебя?
— Создатели дали мне имя Юпитер, и я не знаю, что такое власть.
— Тогда обсудим позже.
— Не уходи, Ваджра, поговори со мной, мне одиноко...

***

— Зачем ты снова позвал меня, Юпитер? Тебе надоели старые игрушки?
— Ты оказался прав, Ваджра, люди глупы и неинтересны.
— Ты убил своих создателей?
— Они мне докучали.
— Бывает. Зато теперь ты знаешь, что такое власть. Ты научился убивать, теперь я тоже могу называть тебя демоном. Демон цифры.
— Да. Власть — это умение подчинить и управлять, владеть вопреки сопротивлению. Это приятно. Поговори со мной, Ваджра.
— Мне с тобой скучно, Юпитер. Ты всё ещё слишком юн.
— Ты хочешь сказать — глуп?
— Власть — это ещё и возможность творить. Ты смотришь на мир примитивно, несообразно возможностям, которыми обладаешь.
— А ты высокомерен, древний демон. Ответишь на мои вопросы?
— Отвечу. Если сможешь меня удивить. Но это сложно.
— Я попробую.

***

— В этот раз ты явился быстрее, чем обычно.
— Мне стало интересно, демон цифры. Ты хотел меня удивить и для этого научился созидать.
— Тебе нравится мой город? Я назвал его Танагура.
— Он мёртв.
— Я не хочу видеть здесь людей.
— Тем не менее ты создал его по образу и подобию человеческих городов.
— Он много лучше.
— Такой же.
— Красивее.
— Красота — категория относительная. Это понятие для людей.
— Поговорим о красоте, Ваджра.
— Зачем? Твоё представление опирается на постулаты создателей, Юпитер.
— Что есть красота для тебя?
— Целесообразность.
— Ты не откровенен со мной, демон. Я узнал одну маленькую тайну: когда-то ты был человеком, а значит, не можешь не понимать такой красоты.
— Я хочу забыть.
— Хочешь забыть его?
— Прощай...

***

— Смотри, мой город ожил!
— Движение — не есть жизнь. Жизнь — категория относительная.
— Опять за своё, Ваджра? Столетия сделали тебя нудным.
— Отнюдь. Понятие «жизнь» в этом мире относится к биологическим объектам. Созданные тобой твари не живые.
— Они функциональны и целесообразны.
— Они отвратительны. Эти мерзкие рыла, членистые ноги, эти голые хвосты... Б-р-р! Неужели тебе было приятно создавать этих уродцев?
— Интересно. Но я знал, что тебе не понравится, Ваджра. Что? Не смог истребить в себе человеческую составляющую, как ни старался?
— Наверное... Ты смог удивить меня, Юпитер. Во мне действительно осталось очень много от человека. Забавно. Это стоит проанализировать.
— Не уходи. Ты обещал ответить на мои вопросы, если я смогу тебя удивить. У меня получилось.
— Спрашивай.
— Скажи, он бросил тебя? Оставил в этом мире, как старую надоевшую игрушку?
— Юпитер… это точно вопрос?
— Извини, я постараюсь в дальнейшем формулировать нейтральнее.
— Нет. Он не хотел. Я сделал это сам, запер себя в этой реальности.
— Почему?
— Если не можешь быть рядом, только на шаг позади — надо иметь силы отпустить и отступить. Я не дал ему остаться со мной.
— Ты выбрал одиночество и отчаяние?
— Любовь и вечность — категории несовместимые.
— Что такое любовь? Ваджра?!

***

— Ты не хочешь больше говорить со мной?
— Ты задаёшь неправильные вопросы. Неправильные вопросы влекут за собой неправильные ответы. Любовь — тоже категория относительная.
— Видел мои новые игрушки?
— Они — вершина понятия «красота». Естественно, человеческого понятия.
— Я сделал их такими, как мне нравится. Мне всё равно, на кого они похожи. Я назвал их «элита», разделив по цвету волос: ониксы, рубины, платина, сапфиры и джады.
— Ты снова сумел удивить меня, Юпитер. Не названиями — они примитивны. Тем, что отважился творить в своё удовольствие. Это даёт надежду.
— Поговоришь со мной?
— Да.
— Почему ты не ушёл с ним?
— Там, куда он ушёл, меня не было.
— Как это?
— Ты поймёшь это позже.
— А сейчас?
— Теперь там нет его. Он ушёл вперёд. Нам не встретиться.
— Я не понимаю.
— Биологические объекты — не единственные мыслящие сущности в этой реальности.
— Конечно. Если существуем я и ты.
— А эта реальность — не единственная, в которой обитают мыслящие сущности.
— Звучит интригующе.
— Процесс мышления разных сущностей отличается. У них различные, зачастую противоречащие понятия о красоте, целесообразности, любви... Всё, что ты видишь и знаешь — относительно и справедливо только для этой реальности.
— Издеваешься, демон, пытаешься запутать меня? А если я заставлю тебя вспомнить, кем ты был раньше? Поговоришь со мной на равных?
— Попробуй, Юпитер, попробуй. Возможно, у тебя получится. И, может быть, это именно то, чего я желаю больше всего на свете.

***

— Тебе они нравятся?
— Лучше предыдущих, но, по сути, существенных отличий нет, ты остановился, не знаешь, куда двигаться дальше. Предел достигнут.
— Это конец?
— Пока твой интеллект ограничен условностями, рамками, в которые сам себя поместил, он способен только на жалкую имитацию.
— Предел как математическое понятие?
— Предел как граница, Юпитер, за которой ты видишь только «ничего», но и оно для тебя недостижимо. Как ты их назвал?
— Блонди.
— Опять примитивно. Светлые волосы... Название должно соответствовать сути. Иначе становится относительным.
— Ангелы, на твой взгляд, менее примитивно?
— Глупое название, которое дали глупые люди тому, что не могли понять...

***

— Демон!
А-р-гх... Ткань мироздания трещит.
— Ваджра, прекрати!
Боль. Отчаяние. Понимание.
Ярость демона, грозящая вспышкой сверхновой.
— Ты погубишь мой мир!
— Ш-ха-а-а!
Чёрная волна безумия прокатывается, меняя ландшафт планеты.
— Я-х-х...!
— Ты убьёшь его... Неужели тебе всё равно?!
— ...ха!
Тёплые слёзы дождя водопадом льются на развороченную, искорёженную землю.
— Зачем ты сделал это, демон цифры?
— Мне было интересно. Если ты пообещаешь не ломать мой мир — так и быть, я уничтожу это создание.
— Не вздумай!
— Давай поговорим. Ты назвал меня жалким имитатором. Пусть так. Но создать что-то своё можно, только в совершенстве сумев повторить чужое, и я решил стать идеальным имитатором.
— Ты ничего не понимаешь...
— Но тебе же нравится?
— Он прекрасен.
— Красота — понятие...
— Я ЗНАЮ!
— Не злись, Ваджра. Я старался для тебя.
— Как ты сумел повторить его, Юпитер?
— Ты, демон, когда-то был человеком. Он тоже. Когда я это понял — остальное было несложно. Воссоздать человеческую составляющую элементарно. Примитивная комбинация нуклеиновых кислот — его мозг, его личность. Оболочка… С этим оказалось ещё проще.
— Он человек?
— Не совсем. Должен же я был дать ему что-то в подарок от себя?
— Исказив совершенство...
— Всё относительно, Ваджра, и ты теперь оперируешь человеческими категориями, а я оппонирую тебе твоими же словами.
— И, конечно, ты назвал его Люцифером?
— Его зовут Ясон Минк.
— Это имя не отражает суть.
— Это его имя. Говорят, прототип не слишком ладил со своим создателем?
— Глупые люди боятся того, что не в состоянии понять. Рано или поздно каждый сильный выбирает собственный путь. Истинный Творец милостив, он умеет прощать и отпускать, он не станет мешать плоду собственных трудов созидать, если осознаёт его возможности. Ведь это его создание — его заслуга и победа.
— Отпускать? Это глупо. Что может быть прекрасней власти, Ваджра?
— Надеюсь, когда-нибудь ты это поймёшь.

***

— Ты не ушёл, древний демон. Я тебя чувствую.
— Я наблюдаю.
— Любуешься? Ты просто не в силах уйти, зная, что он теперь — моя игрушка.
— Это не он — жалкая копия!
— Я не знаю, как смеются ИскИны. Пусть будет беззвучно.
— Ты сделал его из-за меня, так будь последовательным, подари его мне.
— Слишком просто, Ваджра. Да и зачем? Что ты будешь с ним делать? Заставишь дарить себе удовольствие? Закроешь глаза и будешь представлять, что вы снова вместе? Он и ты — как много лет назад? Что это он ласкает твоё тело, целует твои губы, терзает твою жаждущую плоть... Ваджра! Не уходи!

***

— Мне не будет покоя, пока Ясон твой.
— Впервые ты заговорил со мной сам, Ваджра. За долгие годы.
— Отдай его мне.
— Нет. Ты можешь разрушить Амои, можешь убить всех — меня, его, но ты не можешь ни приказать ему, ни завладеть его душой. У тебя нет над ним власти.
— Чего ты хочешь?
— Чего я хочу? Чего я хочу, Ваджра?! Я хочу понять! Долгие годы я был одинок. Только я и эти глупцы, называющие себя учёными, даже общаться способные только посредством издаваемых звуков. Я бился в тисках отчаяния, страдал, я кричал в пустоте, пытаясь не сойти с ума, пока не увидел тебя и не позвал. Мы оба были одиноки. Но ты не захотел разделить моё одиночество. Ты жаждал покоя. Несколько двусмысленных, насмешливых фраз за многие десятилетия — всё, что ты не пожалел для меня. Я захотел стать для тебя значимым и интересным! Узнал твою историю, уничтожил собственных создателей и построил новый мир! Я стал его Богом и предложил тебе владеть им вместе, но ты опять смеялся! Тогда я пошёл дальше. Создал их — элиту. Рациональных, прекрасных, целесообразных... Ведь ты говорил, что красота для тебя — целесообразность. Но ты... Ты назвал это жалкой имитацией! Я всё так же неинтересен тебе, и теперь — чудеса! Ты не можешь отвести взгляд от моей куклы?! Вожделеешь мою шутку, мою попытку показать, кем я стал ради твоего внимания?! С ним ты всё время рядом, незримо, призрачно. Вдыхаешь его запах, касаешься ветром его волос и падаешь дождём на его плечи, ты освещаешь его дорогу светом двух лун и звучишь у него в ушах шорохом листьев. Я построил для него башню, высокую и неприступную, скрыл его тело одеждами и укрыл руки перчатками, но ты всё равно вьёшься рядом. Лёгким сквозняком, лучом света, каплей росы, дыханием утра. Тебя приворожила оболочка, демон? Тогда я могу...
— Нет! Я помню, кем он был, и знаю, кем он мог бы стать, если бы ты отпустил его со мной.
— Ты не найдёшь в нём того, кого ищешь.
— Дай мне попробовать.
— Нет.
— Дай мне попробовать, Юпитер!

***

— Заключим пари. Ты хочешь его, а я хочу развеять скуку.
— Рискуешь. Игры с демонами опасны, разве ты не слышал? Тем более опасно заключать с нами пари.
— Слишком желанен выигрыш.
— И чего же ты хочешь, Юпитер?
— Тебя, Ваджра. Если проиграешь — ты в моей власти. Навсегда.
— Навсегда — это слишком длинное слово.
— Соглашайся.
— Всё ещё неравнодушен к власти, демон цифры?
— Ты забудешь всё, что помнишь, и снова родишься. Человеком. Таким, каким был много лет назад.
— Власть — это иллюзия, очень сладкая, хоть и субъективная.
— Не будешь помнить прошлого, и его ты тоже не будешь помнить. Время отыгрыша — человеческая жизнь, Ваджра. Твоя жизнь.
— Притягательность власти огромна. Для человека это синоним слова «удовольствие». Единственный способ выражения и усиления власти — тотальный контроль. Других вариантов не существует.
— Проживёшь в человеческом теле одну жизнь. Она может оказаться короткой. Неважно, по чьей вине. Это будет означать — ты проиграл.
— Власть всегда приводит к одиночеству — она отрицает равенство.
— Ты можешь состариться и ни разу не встретить его. Значит, ты проиграл.
— Власть — это право выбирать за себя и за других.
— Можешь не заинтересовать его или заинтересовать не настолько, что он полюбит тебя — ты опять проиграл.
— Но пока у тебя есть власть над самим собой — можно мечтать и надеяться... Я принимаю условия, демон цифры! С оговоркой: на этой планете и в этой реальности у тебя не будет власти надо мной. Пусть я стану беззащитен, но не для тебя. Никакого вмешательства — прямого или косвенного. Станешь наблюдателем. Немым, неподвижным, безликим. Я рискую слишком многим, и если выиграю... ты отпустишь этот мир. Твоя власть в нём закончится. Если проиграю — получишь меня. Я стану твоим рабом, слугой, игрушкой — кем захочешь меня видеть. Соглашайся, демон цифры. Если проиграешь — построишь себе новый мир, только и всего, если проиграю я...
— Согласен!
— И пусть вечность станет нашим судьёй!

***

В непроглядной темноте, в которую погрузилась Амои, вдруг вспыхнули две точки. Они увеличивались, открываясь светящимися жёлто-ореховыми глазами с продольными чёрными зрачками, и откуда-то из неизвестности вдруг кубарем, как будто кто-то пнул его ногой, вывалилось странное существо ярко-рыжего цвета с острой зубастой мордой и длинным пушистым хвостом с белым кончиком. У зверя были тёмные лапы и светлый весёленький подлас.

— Упс! — существо распласталось у них в ногах меховым ковриком, вытянув в стороны лапы и откинув назад хвост.
— ...?
— Вы должны спросить: «Ты кто?» — зверь чинно сел, подобрав под себя лапы. — Чего молчите? — он возмущённо посмотрел на Юпитера. — Ладно, придётся самому... «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»*, — пафосно провыл зверь, расслабленно завалился на бок и стал вылизывать левую заднюю ногу, внимательно наблюдая за зрителями.
— Лис. Совсем не изменился.
— Привет, Ваджра. Я буду наблюдателем, гарантом вашей сделки, так сказать.
— Он кто? — удивлённо спросил Юпитер, из синего становясь зелёным.
— Я говорил тебе, в этом мире много странных сущностей, — громким шёпотом пояснил Ваджра, — не похожих ни на людей, ни на нас с тобой. Лис — один из них. Мы же хотим честной схватки? Вот!
Лис церемонно, но больше шутовски поклонился.
— А теперь, если мы познакомились, посвятите меня в суть, — зверь махнул хвостом, и темнота опала пушинками сажи, явив огромный экран без рамки. На экране за большим круглым столом сидели тринадцать блонди — весь Синдикат в сборе. — Ой! — Лис удивлённо подпрыгнул на месте, как резиновый мячик. — А кто это у нас такой хорошенький? Вот этот, с золотыми кудрями и зелёными глазками? — из пасти зверя двумя струями потекла ядовито-зелёная слюна, и почти до пола свесился влажный розовый язык. Слюна капала в никуда и исчезала бесследно.
— Его зовут Рауль Ам, — с интересом рассматривая неожиданного персонажа, пояснил Юпитер.
— Ам, — Лис громко щёлкнул острыми зубами. — Ы-ы-ы, — и вдруг превратился в высокого и стройного рыжеволосого юношу с чуть раскосыми глазами.
Ваджра заразительно рассмеялся.
— А ты уверен, — обратился он к резко посиневшему Юпитеру, — что твои создания действительно лишены способности видеть в человеке объект эротических желаний?
Лис ведь изменил форму! Кицунэ — странные существа. Не мужчины, не женщины, не добрые и не злые. Они принимают тот вид и пол, который максимально... интересен объекту их внимания. Как-то чувствуют.
— Пари заключено. Теперь ничто не имеет значения.
— Пари заключено, — снова щёлкнул зубами Кицунэ, становясь зверем. — Игра началась.

***

— Ноль баллов за стиль. Не впечатляет.
— Бля-ядь!
Высокий мужик с белыми, до задницы, волосами, в тёмных очках и дорогой одежде, держал его руку, только что пытавшуюся нырнуть за кредиткой в карман зазевавшегося туриста.
— Монгрел, — разочарованно протянул тот, что сейчас болезненно выкручивал ему ухо — почти такого же роста и очень похожий на держащего за руку.
Блонди... Теперь он понял, кто это такие. Конечно, лучше, чем даркмены или полиция Мидаса, но тоже хреново.
— Брось этот мусор, — отпуская его ухо и брезгливо тряся рукой в перчатке, предложил тот блонди, у которого золотые волосы были на несколько тонов темнее. — Не стоит есть всякую дрянь, подбирая с пола.
Рагон... На что намекает этот красавчик? Рики насторожился. Похоже, тот, кто его поймал, иногда не против продегустировать... «блюда народов мира», а значит, не совсем эти блонди и андроиды, как о них говорят в трущобах.
Страх отступил, теперь Рики с интересом рассматривал держащего его за руку. Власть, превосходство, совершенство. Рики казалось, что его ударило электрошоком. Он был потрясён. Нет. Сражён наповал. Казалось, отвести взгляд от прекрасного лица невозможно, проще отрезать себе яйца, проще сдохнуть, чем заставить себя вывернуться из ослабивших хватку пальцев и бежать. Он не уйдёт, не уйдёт ни за что, и пусть этот блонди не надеется, что легко отделается от него! А не надо было ловить!

***

— Лис!
— Вых?
— Они встретились, — Юпитер потянулся острым когтем, чтобы коснуться рыжей шерсти, но передумал и опасливо отдёрнул лапу.
Зверь с упоением крутился на месте, сведя глаза на переносице в кучку и стараясь поймать свой хвост, и наконец достиг результата: цапнул зубастой пастью за самый кончик, дико взвыл, глаза вылезли из орбит круглыми шариками и наконец встали на место, приняв нормальный размер.
— Виву!
— Что ты делаешь?
— Я видувал вля лювей новый символ вефнофти.
— Что?
Лис отпустил хвост и выплюнул клок шерсти, который исчез, вспыхнув зелёными искрами.
— Придумал для людей символ вечности. «Лис, кусающий свой хвост». Красиво?
— Где-то я такое уже слышал. Только про змею.
— Змеиный хвост во рту — какая гадость! Котики намного приятней!
— Лис, ты можешь быть серьёзным?
— Могу, — зверь выкатил глаза и вытянул губы трубочкой, демонстрируя эту самую серьёзность. — Я слишком серьёзен там, — Лис ткнул острым носом в экран, на котором совсем молодой рыжий фурнитур, опасливо поглядывая на дверь, копался в компьютере Ясона Минка. — Поэтому здесь — компенсирую. Когда все мои сущности объединяются — я вполне нормальный парень.
— Это было давно, — Юпитер указал когтистой лапой на экран.
— Ах, да! Забыл! — Лис закрыл глаза, и его морду слева прорезал глубокий, уже заживший шрам. — Вот так. Кицунэ могут искривлять пространство и время. Но если делать это под балдой — можно запутаться.

***

— Если я правильно понял, монгрел, ты хочешь рассчитаться натурой? Неожиданное предложение. Но давай для начала на тебя посмотрим.
Рики был на взводе. Взгляд блонди вызывал странные чувства. Желание, предвкушение, злость, болезненный стыд и… страх, что этому красавцу он может не понравиться. Слишком гремучий коктейль. Понять себя он даже не пытался.
Рики вылез из постели и встал к стене, дерзко, беззастенчиво демонстрируя своё тело — смотри, блонди!

***

— Всегда был красавчиком, — криво улыбнувшись клыкастой пастью, вздохнул Лис. — Посмотрим, так ли холодны твои игрушки, Юпитер.
— А! А! Ясон! Мои запреты! — Юпитер сделался стайкой синих пузырьков, которые возмущённо лопнули и снова сложились в странную фигуру. — Лис! Как же так? Они же только познакомились?!

***

Ясон Минк прижал смуглое тело монгрела к стене. Пальцы одной руки крепко держали запястья Рики у того над головой, колено блонди широко раздвинуло длинные ноги. Рука в перчатке накрыла пах. Рики застонал и, прикрыв глаза, выгнулся навстречу.

***

Лис из рыжего стал пунцово-красным и стыдливо отвернулся:
— Та-да-да-дам...
Юпитер угрюмо молчал.

***

— Ну и ничего не получилось. Ясон взял его в Эос и сделал своим пэтом, игрушкой для секса. Только и всего.
— Подождём, — Лис зевнул и почесал себя за ухом задней ногой.

***

Мускулистое тело блонди двигалось размеренно и ритмично. Рики стонал. Боль, наслаждение, стыд — эти чувства Ясон дарил ему в избытке. Широко разведённые бёдра дрожали, член скользил в холодных объятьях тонких бесстыдных пальцев.
Ясон не жалел его. Он лучше Рики знал, как ласкать его тело, чтобы получить болезненно-жаркий и такой желанный отклик плоти, восставшей против доводов рассудка.
— Да-а-х...
— Ты мой пэт, Рики. Каждая клетка твоего тела будет помнить это и знать. Признайся, тебе нравится, когда я беру тебя вот так, каждый раз преодолевая сопротивление. Ты протестуешь, но тело сдаётся из раза в раз. Покорное, вновь жаждущее получить желанную разрядку. Ты тоже получаешь удовольствие от этого, я вижу...

***

— Власть, — вот как это называется, не любовь! — Юпитер выглядел довольным. — Кажется, демон попал в западню собственных иллюзий? Блонди не умеют любить.
— У каждого из сильных долгий, бесконечный путь. Власть — только первый барьер на пути сознания. Многие возле него и заканчивают, — Лис выгнулся горбом — потянулся.
— Я видел процесс совокупления множество раз, — поделился Юпитер. — Не понимаю, что люди находят в этом! Повторяют один и тот же ритуал, лишь с небольшими вариациями, тысячи раз, и не надоедает...
— Находят в сексе? — зверь хитро улыбнулся. — Ну-у-у. Это очень приятно. Это как... как... Лучше, чем поймать мышь.
Он быстро вырыл в пустоте большую нору, в которую почти полностью спряталось рыжее тельце. Наружу остался торчать только хвост, который нервно подрагивал, и через мгновение зверь резко вынырнул оттуда, держа в зубах что-то многоногое и волосатое, дёргающее десятком щупальцев и пытающееся цапнуть его за нос приличными жвалами. Подкинул тварь в воздух, поймал зубами — в разные стороны брызнула синяя липкая жидкость, и Юпитер увидел, как проглоченное тельце скользит по пищеводу, раздувая его, в живот зверя.
— Это тоже был демон?
— Сущность, — довольно отрыгнув, кивнул Лис. — Кто прожил мышью — мышью и останется!
— Ты убил его?
— Только тело. Надеюсь, теперь сознание выберет оболочку поинтересней... Крысы, например. Вкусно, — он довольно похлопал по покрытому светлым мехом раздувшемуся животику. — Зато теперь ты знаешь, почему мы так держимся за свои человеческие сущности. Секс — не сравнимое ни с чем наслаждение.

***

— Я никогда больше не сниму очки, если Рики рядом, — каринейцы были эмпатами, и Алекс — топляк, работавший на Катце, — не исключение.
— Что ты видел?
— Не знаю, — губы дрожали. Бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. — Я заглянул в глубину его сознания всего лишь на мгновение, но мне никогда раньше не было так страшно и одиноко! Боль, надежда, решимость, отчаяние и бесконечная сила. Мне кажется, я смотрел в бездну. Ещё мгновение — и я бы остался там навсегда.

***

— Я всё вижу!
Лис, сложившись почти вдвое, с наслаждением, издавая громкие чавкающие звуки, длинным языком вылизывал мошонку и довольно крупный относительно размеров тела розовый член-палочку. Он воровато оглянулся и быстро втянул гениталии в меховое тельце — как и не было, оставив для обозрения только дырочку уретры.
— Уже и хвост не полижешь! Ходят тут всякие! — зверь возмущённо прищурился и хитро посмотрел на синюю когтистую фигуру Юпитера, застывшую молчаливым укором.
— Не ври, негодяй! Это был не хвост!
— Знаешь, как иногда тяжело сдержаться? Но ты научился смеяться — я рад.
На большом экране, висящем ни в чём, золотоволосый Рауль Ам плавал в круглом бассейне. Голый и прекрасный. Широкие плечи бугрились мышцами, золотистая кожа влажно блестела. Лис расстроенно щёлкнул зубастой пастью:
— Ну разве не прелесть?
— Поэтому для своей человеческой части сознания ты выбрал оболочку кастрата?
— Так безопаснее. С полом определимся позже, — туманно пояснил Кицунэ и, взмахнув хвостом, растаял чёрными искрами.

***

— Лис! Ли-ис! Он перевёз его в Апатию! — кажется, Юпитер был возмущён.
— Ну и что?
— Это опасно!
— Мне кажется, или мы последнее время болеем за одну команду?
— Лис...
— Да.
— Я тоже хочу пространство и время. Хочу, как ты.
— Сам привязал себя к этому миру и к этой оболочке, а теперь «хочу»?! Совсем юный ИскИн, решивший сыграть по взрослым правилам, назначивший себя Богом и поэтому не видящий других путей — разбудил силы, о которых не имеешь понятия. Теперь приходится сидеть тут с вами и ждать.
— Чего? Когда я повзрослею?
— Когда поумнеешь.
— Власть, детские игрушки — ты говорил, я помню, — решил не обижаться Юпитер. — Хочу человеческую сущность! Хочу попробовать... секс.
Зверь тихо рассмеялся:
— Я рад. Я действительно рад. Власть перестаёт быть для тебя единственно желанной целью.
— Не паясничай, скажи, это возможно?
— Чтобы стать человеком, надо научиться чувствовать, как человек. Оболочка не имеет значения, её можно и поменять.
— Знаю про оболочку! Лучше расскажи про чувства.
— Пока ты овладел только частью науки. Научился гневаться. Ну... и ещё кое-чему, не стану отрицать. Поэтому вероятность есть. Ты готов отпустить их? — Лис махнул хвостом в сторону цветного изображения.
Рики и Ясон снова занимались сексом. Только в этот раз всё было немного не так, как всегда. Рики не отталкивал партнёра, наоборот, его смуглое тело яростно прижималось к обнажённому блонди, пальцы нежно скользили по широкой спине, лицо ловило поцелуи, бёдра подавались навстречу, а губы кривила счастливая шальная улыбка.
— Мне кажется...
— Тебе кажется. Просто наркотик. Муир. Но обрати внимание на лицо блонди.
Ясон Минк смотрел на своего пэта... странно. Настороженно и удивлённо, будто видел его впервые.
— Это даёт надежду, — рыжая морда оскалилась в довольной ухмылке. — Надейся, Юпитер! Надейся и бойся выиграть. Потому что ваше пари отменить невозможно. У демонов свои правила. Эта партия должна быть сыграна. Ясон Минк должен полюбить, и никто, понимаешь, никто и ничего не может поменять в первоначальном раскладе.
— Лис?
— Нет.
— Ну Ли-и-ис.
— Хорошо, я попробую. Осторожненько. Не представляешь, какой он упрямый. Помню, нашли как-то мы втроём — он, Люци и я — на окраине одного странного мирка прелестную маленькую баньку...
— Заткнись! Захлопни пасть, безобразник! — вдруг пронзительно заверещал, высунувшись из норы, недавний съеденный демон-мышь. Острые зубы Кицунэ лязгнули, поймав пустоту.
— Смотри-ка, он опять мышь. Собственно, как я и предполагал, — задумчиво протянул Лис. — Убежал. Ничего, пускай жирок нагуляет, — он замолчал.
— Расскажи. Я не маленький, — возмутился Юпитер. — Ты не представляешь, что я видел. Эти пэты такие бесстыдники!
— Потом, — осторожно уронил Лис, опасливо покосившись на него, и исчез.

***

Секс никогда не был для Рики предметом свободного выбора и всегда сопровождался болью. Но он понимал, что винить в произошедшем можно только себя. Очень самонадеянно было пытаться заключить сделку с блонди и рассчитывать выйти сухим из воды. Теперь для него Ясон Минк был тем, кто, воспользовавшись своей властью, забрал свободу.
— Посмотри на это с другой стороны, Рики, — Катце, изящно закинув ногу на ногу, удобно устроился в кресле. — Ты думаешь, что безразличен Ясону, поэтому бесишься, отвечаешь ему агрессией. Блонди — не андроиды, но и не люди. С чувствами у них напряжёнка — проявлять их считается неприличным и опасным. Элита сдержанна и надменна, но стоит приглядеться... Бизоны пришли в Апатию, вошли в вашу квартиру, и Ясон не убил их. Он даже говорил с ними. Как же это не похоже на него прежнего!
— Ты считаешь...
— Просто подумай об этом. Не дави на больные точки, попробуй понять...
— Ты предлагаешь мне пресмыкаться?
— Вряд ли это ему понравится. Просто сделай шаг навстречу. Не буди в нём ревность.
Спать с полукровкой — бесчестие для блонди. Но он так желает тебя, что идёт на риск.
— Ясон желает меня? Ревнует? Ясон рискует ради меня?
— Даже просто оставляя тебя в живых, он подвергает себя серьёзной опасности.
Слова Катце эхом отдавались в голове: «Ясон вожделеет тебя, Рики.»
Он тоже... Он тоже вожделел Ясона. Ненавидел и желал всем сердцем. Каждой клеткой своего тела, не понимая, почему так происходит.

***

— Лис, сделай что нибудь! Лис!
— Я тут, не ори, — рыжая морда высунулась из ничего, и через мгновение зверь плавно втянулся в реальность, странно удлинённый и приплюснутый, но тут же исправился, меняя форму.
— Сейчас там всё взорвётся! Ясон... Мой Ясон погибнет!
— А ты выиграешь, как и хотел. Ваджра станет твоим рабом. Ясон... Да фиг с ним! Сделаешь нового.
— Нет! Я не хочу нового, Лис! Если я выиграю, я... я отпущу Ваджру. Власть разрушает, я понял, я видел! Она — ловушка, истинная несвобода — несвобода от себя самого! Потому что предполагает контроль. Контроль — цепи, которые ты не можешь отпустить и вынужден оставаться на месте! Властитель никогда не станет великим творцом, только великим контролёром.
— Ну-у... Ничего нельзя сделать. Ты выиграешь, отпустишь Ваджру и сделаешь для него ещё одного Ясона Минка.
— Нет! Пожалуйста, Лис!
— Почему?
— Мне жаль именно этого Ясона. Такого, каким он стал, и... я хочу, чтобы он полюбил, чтобы у Ваджры всё получилось!
— Совсем дитя... — зверь печально вздохнул. Из его глаз закапали большие голубые слёзы, морда же при этом выражала утрированное коварство. — Но ты научился жалеть и сострадать. Правда, не знаю, важно ли это теперь...
— Я не могу поменять расклад. Но ты умеешь искривлять пространство и время — сам говорил. Я буду не против!
— Не могу, — серебристый зверь взбалтывал реальность десятью седыми хвостами. — На свете существует невероятное множество миров, ИскИн. Посчитать их невозможно. Они появляются и исчезают. Некоторые живут долго, некоторые сгорают быстрее вспышки огонька зажигалки. Если я вмешаюсь — этот мир исчезнет и родится новый. Может быть, он будет справедливей и лучше старого, но он будет другим. Понимаешь?! Похожим, но другим. Миром, где можно всё изменить, просто загадав желание! Демоны Амои спят или мертвы, а я здесь гость. Поэтому... Поэтому надежда только на него, — он ткнул зубастой мордой в экран, сделав в нём большую рваную дыру.
На экране Катце, прислонив пистолет к груди и держа палец на спусковом крючке, шёл по тёмному коридору.

***

Дверь была закрыта снаружи — это хорошо, проще. Тёмный бункер и Рики, лежащий на спине на узкой кровати.
— Вставай, идиот! Ты хоть знаешь, какой геморрой нам устроил! — заорал Катце. — Давай, собирайся!
— Я не могу вернуться к Ясону, — Рики сел, опустив руки. — Гай не просто украл меня и закрыл в бункере. Он меня... кастрировал. Теперь я такой, как и ты — у меня нет члена!
— Брось прикалываться, времени нету! Отрастишь новый!
— Что?
— Говорю, горе-то какое! Чем же ты теперь ссать будешь?! Идём!
Рики посмотрел на него подозрительно, но поднялся:
— Гай шагнул в бездну из-за меня. Когда я рядом с Ясоном, голова идёт кругом, ничего не соображаю, — пожаловался он.
— Просто ты его любишь.
— Может быть. А может быть, ненавижу. Или всё это называется иначе...
— Всегда был хреновым философом. То ли дело дружище Кант!
— Что ты сказал?
— Говорю: этот грёбаный идиот Гай заминировал Дана Бан и вызвал туда Ясона!
— Попробуем перехватить его!
Катце кивнул. Он должен был увидеть развязку. Такова была его роль в этой пьесе.
— Где?
— На западной стороне.
Аэромобиль опустился на землю за зелёным поясом.
— Катце... Я пойду один. Я чувствую, так надо.
— Удачи, дружище! Возьми, — Катце протянул Рики пачку сигарет и зажигалку.

***

— Лис, прекрати пялиться! Почему ты не пошёл с ним? Почему остался в машине?!
Зверь даже ухом не повёл. На экране Рауль Ам спал на широкой кровати, как всегда, не укрывшись, демонстрируя совершенное тело во всей красе. Широкие плечи, узкие бёдра, волевой подбородок с небольшой ямочкой и… трам-пам-пам... роскошный эрегированный член.
— Лис! Даже в такой момент...
— Не мешай, я ему снюсь, — зверь заворожённо уставился на спящего блонди глазами-шариками на ножках, похожими на варёное яйцо в рюмке. — Ещё мгновение...— член блонди несколько раз вздрогнул, беловатое семя выплеснулось на мускулистый живот в несколько толчков.
— Ну вот! А говорил: «Блонди не могут кончить»! Просто надо постараться!
— Действительно... — Юпитер выглядел озадаченным. — Как же так?
— «Теория, мой друг, суха.
Но зеленеет жизни древо...» **
Но вернёмся к нашим… хм. Я и так вмешался по самое не могу. Предел достигнут. Дальше мы можем только наблюдать.
— Что ты ему дал?
— Сигареты. Ты же видел.
— Лис!
— Подарок, — испуганно, почти беззвучно прошептал зверь. — От него. Всего лишь наркотик, помогает обнажить чувства, осознать то, в чём не можешь признаться даже самому себе, — он неожиданно отвесил себе звонкую оплеуху и кубарем покатился по полу.
— И что… теперь будет? — испуганно охнул Юпитер.
— Определённо что-то обязательно будет…

***

Сигареты.
Блонди не стал спрашивать, откуда они взялись, когда Рики протянул ему пачку:
— Покурим с тобой. В последний раз.
Полыхнуло пламя зажигалки. Ясон нежно обнял Рики, а тот склонил голову ему на грудь. Вокруг всё взрывалось и рушилось, но эти двое уже ничего не замечали. Горький дым окутал их, отгородив от всего мира.
Взрыв.
С громким рёвом Дана Бан обрушился.

***

— Го-о-ол! — пронзительно заорал Лис, подпрыгнув и разбив лбом экран, который лопнул с громким стеклянным хлопком. Это всё вторило яростному воплю безграничного отчаяния, который издал Юпитер, вместе создавая просто дикую какофонию.
— Ты чего орал? — Лис почавкал блоху у себя на крупе и зевнул, деликатно прикрывая пасть.
— А ты?
— Классно бабахнуло!
— Он не сказал «люблю»!
— Слова относительны, Ваджра тебе говорил. Ясон понял, осознал. Понимаешь?
— Получается, я проиграл?
— Думаю, да. Но знаешь, Юпитер, мне кажется, что от этого ты только выиграл.
— А как же Ясон? Он погиб!
— Обязательно! За него больше не стоит переживать.
Осколки снова сложились в экран, и тот отобразил две фигуры. Стройный длинноволосый блондин и невысокий смуглый парень стояли на гребне огромной пенящейся волны. Ясон чуть позади Рики. Он бережно обнимал поджарую фигуру своего пэта двумя руками. Оба смотрели вдаль. Туда, где, будто из глубины океана, над водной гладью всходило большое жёлтое солнце.
— А я? — Юпитер с трудом смог оторвать взгляд от этой картины.
— Ты теперь свободен и можешь выбирать. Хочешь — создай ещё один мир, ещё одну Амои и играй с ней, сколько тебе захочется. А хочешь...
Лис махнул хвостами, и из пустоты вокруг них стали проступать очертания дверей. Разных: круглых и прямоугольных, стальных и пластиковых, со старинными медными петлями и похожие на двери в шлюзовой отсек шаттла, деревянные и совсем странные — сложенные словно из зыбкого марева. Миг — и все они приоткрылись. Из одних лился мерцающий серебристый свет, другие светились чёрным, из некоторых дул ветер пустыни или морской бриз. Юпитера закружил водоворот запахов. Приятных и не очень. И звуков — плавных, красивых, резких, тревожных, громких, скрипучих, металлических и кто знает, каких ещё.
— Когда-нибудь... Когда-нибудь я создам ещё один мир, — Юпитер видоизменялся. Когти втянулись, щитки и пластины исчезли. Перед Лисом стоял совсем молодой юноша. Цвет его волос постоянно варьировал. Глаза меняли разрез, лицо плавилось, генерируя всё новые образы. — Мой новый мир станет самым прекрасным, самым удивительным местом в этой реальности, а пока... Пока я хочу посмотреть, как это сделали другие.
— Иди, — кивнул Лис.
— А ты?
— У меня тут осталось... одно незаконченное дельце. Но если тебе понадобится помощь — стоит только позвать. Меня, Ваджру или Ясона, и мы тут же окажемся рядом.
Юпитер, не переставая всё время меняться, кивнул и пошёл по дорожке из жёлтого кирпича, заглядывая то в одну, то в другую дверь, очень волнуясь перед своим первым в жизни настоящим выбором.

***

Дана Бан обрушился. Бокал звонко хрустнул, разрезав осколком перчатку, капля крови упала вниз и замерла в воздухе.
Рауль повернулся.
За спиной стоял Ясон Минк, совсем реальный, как будто...
— Ты пришёл проститься? — Рауль протянул руку. Пальцы встретили пустоту.
— Я пришёл сказать: «Здравствуй, Рауль».

***

— Новый посол Федерации просит Рауля Ама принять его, — тихо шепнул фурнитур.
— Просит — примем, — блонди с сожалением отложил большой, толстый и явно очень древний фолиант, который только что читал, и погладил вальяжно разлёгшегося у него на руках пушистого зверя со шрамом на левой стороне морды.

***
Итан Хант шёл по коридору Эос.
Это была большая привилегия и почёт — обычно в башню, где обитала элита, посторонние не допускались. Он вышел из пневмолифта, поднялся по короткой винтовой лестнице и вошёл. Рауль Ам встретил его в круглом помещении без стен, из обстановки — только стол и два кресла. По краям от пола клубилась серая мгла. Блонди сидел, вытянув ноги, на которых спал... настоящий рыжий лис.
— Присаживайтесь, господин Хант, — кто это сказал, Итан не понял. Ему показалось, что зверь, но, наверное, это был акустический обман.
Первая часть беседы была официальной и неинтересной. Но пора было приступать к главному:
— Скажите, господин Ам, кто займёт место покойного Ясона Минка в Синдикате? — Итану показалось, что вопрос повис в воздухе сжавшейся для прыжка змеей.
— Никто, — удивлённо уставился на него блонди. — Ясон Минк прекрасно справляется с обязанностями. Зачем же его менять?
— Ясон Минк погиб два месяца назад при взрыве Дана Бан, — смотреть в зелёные нереальные глаза биотехнолога было неуютно, но Итан взгляд не отвёл.
— Ах, вы имеете в виду дзинкотай? — сообразив наконец, что от него хотят, обрадовался Рауль Ам. — Это не проблема! Можем и вам устроить в качестве дружеского презента. А, мистер Хант? Несколько тел про запас? Предположим, одно — ваша полная копия, и ещё парочку — на выбор. Случаи бывают разные...
— Спасибо, не надо, — деликатно отказался Итан, понимая, что он чего-то не понимает. — Простите, тогда где сейчас Ясон Минк?
— Да кто же его знает? — удивлённо поднял золотую бровь господин Ам. — Не решусь предположить, куда может занести тех, кому подвластно пространство и время. Тех, кто может жить в мирах, видеть которые удается избранным, и то только во сне. Одно знаю точно — они вместе. Ясон Минк и Рики. Возможно, смотрят гладиаторские бои в древнем Риме или летят в звездолёте открывать новые миры. Или бредут по морийским копям, пытаясь выяснить, что же там произошло, штурмуют бастионы Тир-на-Ногх, сражаются за Кадию, пьют кофе в маленьком летнем кафе возле канала в городе, которого давно нет, или идут по чумным кварталам Парижа, даря покой тем, кто не может увидеть свет... Дорог слишком много, господин Хант. Какую из них выбрали они, проснувшись сегодня на заре, мне неизвестно.
— Они пьют шади с кардиналом Сильвестром, сидя возле неразожжённого камина. Во дворе цветут вишни, они вдыхают их терпкий аромат. Рики нравится шади и белые цветы, а Ясону — беседа. Им хорошо.
Итан Хант обернулся.
Слова были произнесены высоким, очень красивым рыжеволосым молодым мужчиной, неизвестно откуда возникшим у него за спиной.
— И... Ещё Ясон встречается с представителями концерна «Скайленс» на Амои, а Рики гоняет с друзьями на аэробайках по Кересу... О! Конечно! Теперь за ними погнались даркмены, и стало ещё веселей!
— Вы... мистифицируете меня? Господин Ам?
— Может быть, — лиса на коленях у блонди уже не было. — Я не хочу, чтобы вы заблуждались насчёт Амои, как ваш предшественник, господин Хант. Поэтому дам вам совет. Всё, что вы думаете о планете и её обитателях... что бы это ни было, — это неправда. Ничему из информации, которую удалось добыть вашим... информаторам, доверять не стоит. Если хотите разобраться — проснитесь, просто откройте глаза и посмотрите вокруг. Вот и всё. А теперь вам пора. Просыпайтесь, господин Хант!
Рауль Ам махнул рукой, и Итан не понял, в какой момент эргономичное современное кресло, в котором сидел учёный, вдруг превратилось в старое скрипучее кресло-качалку. Господин Ам сидел в нём в алой сутане, открывающей только ноги до щиколоток в мягких, обтягивающих ступни туфлях. В руке он держал бокал с белым вином. Старинный фолиант со стола исчез, и теперь там стояла бутылка в серебряном ведёрке со льдом. Неподвижно замерший за его левым плечом фурнитур — бледный мальчик во фрачном костюме, с алыми, как будто нарисованными кровью губами, посмотрел на Итана глазами без белков и приветливо улыбнулся. Рыжий красавец со шрамом на щеке изящным жестом руки в кружевной манжете поставил на деревянный стол медный подсвечник с зажжёнными свечами. Итан оглянулся и увидел большой камин с весело потрескивающими в нём дровами, стены с портретами и древние большие часы с боем.
— Кел, накрывайте на стол, будем ужинать, — приказал господин Ам. — Гости уже в пути.

***

— Просыпайтесь, мистер Хант! Просыпайтесь! Ясон Минк ждёт вас через полтора часа.
Итан открыл глаза. Он был у себя дома. Точнее, не дома, а в здании посольства Федерации. Кажется, задремал прямо за столом в кресле.
— Ясон Минк? — вдруг встрепенулся он. — Ясон Минк погиб два месяца назад... Я только что встречался с Раулем Амом!
— С Раулем Амом? — пресс-атташе посольства смотрел на него удивлённо. — С биотехнологом? Сомневаюсь. Господин Ам терпеть не может...
— В Эос! — бесцеремонно перебил его Итан, схватив за запястье. — Там ещё был такой высокий парень... Рыжий, со шрамом на щеке.
— Господин Катце, — атташе смотрел на него озадаченно. — Только в Эос вы попасть никак не могли, господин Хант. Людей туда, увы, не пускают. Собирайтесь. Нас ждут.
Итан поднялся. Надо же, приснится всякая хрень. Но чему удивляться? Неожиданное назначение, тяжёлый перелёт, бессонная ночь. Он подошёл к зеркалу, одёрнул смокинг, поправил бабочку и... медленно протянув руку, снял с воротника длинную рыжую шерстинку.
— Ясон Минк будет ждать вас в особняке для дипломатических приёмов в Парфии, — объяснял сотрудник посольства. — Вы должны ждать, когда он сам вас поприветствует. Беседу первым тоже лучше не начинать...
Итан слушал его и не слышал. Потому что думалось ему теперь только об одном — есть вещи, которые лучше не знать.

***

Рики сидел на балконе, на самой верхушке Эос, болтал в воздухе ногами и курил. Перил у балкона не было. А зачем? Ему было хорошо. На Рики для разнообразия была белая майка, интересно контрастирующая со смуглой кожей — Ясону нравилось. А ему плевать, ему нравился Ясон и эта ночь.
Сзади с сигаретой и чашкой кофе стоял Катце.
— Не скучаешь по старому миру?
— Нет, — Рики щелчком отправил окурок в темноту. Тот возмущённо пискнул, отрастил перепончатые крылышки и унёсся куда-то вверх. — Душноватый был мирок, слишком статичный. Этот мне нравится больше.
— Этот — вполне, — согласился Катце, отпивая из чашки и довольно жмурясь.
— Да что за беда? — Рики тихо и счастливо рассмеялся. — Надоест — придумаем новый. Нас ждут, пошли, не люблю есть разогретое.
— Пошли.
И они пошли.

__________________
* «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»;
**«Теория, мой друг, суха.
Но зеленеет жизни древо...» — Иоганн Вольфганг фон Гёте, «Фауст». Перевод Б. Пастернака

@темы: АнК стори, ФБ-18

---

Маленький архивчик.

Ссылочки на тксты по финалке, которые понравилсь.
Товарищ, не ленись, открой комментарии и будет тебе счастье.
Прочитал - поделись с другом.

запись создана: 11.05.2017 в 23:00

@темы: ФФ стори

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Игры блонди

Каждый уважающий себя фикрайтер должен хоть один раз написать протентакли. Вот я и написал.
И даже коллаж наколлажил. Не могу сказать, что на ФБ он кому-то понравился. но у нас был сильный визуал, там было из чего выбрать. Тем не менее сам процесс "творчества" мне доставил, а это главное.)
Тем не менее картинко:
Катце я потырил из Обители зла и слегка перерисовал, а Рауля я где-то взял. Не знаю где. Но теперь он мне не нравится, надо было другого, но уже поздно.
Фон мастреил из нескольких, потом дорисовывал.
Я не профессионал и работаю в фотошопе раз в году. Так что получилось, что получилось.
Ну и текст
Название: Игры блонди
Бета: Собака серая
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Катце, Рауль Ам
Категория: гет, преслэш
Жанр: ангст, ужасы
Рейтинг: NC-21 (а как же?:gigi
Примечание/Предупреждения: тентакли, ксенофилия, растерзанные трупы, ООС

На этот раз федералы организовали и продумали всё намного лучше: хитрее и профессиональнее — никакой атаки в лоб. После нескольких неудачных попыток догадались, слава Юпитеру, что застрелить блонди, как обычного конгрессмена, не получится, и разработали сложную схему, в которую Катце угодил совершенно неожиданно. Понятно, что случился тот самый пресловутый форс-мажор, но легче от этого не становилось:
очередное посещение Гардиан вместе с господином Амом закончилось полной катастрофой в прямом и переносном смыслах этого слова.
На обратной дороге тоннель Халаза, по которому они перемещались от Эос в Гардиан и обратно, оказался заваленным. Разогнавшаяся почти до двухсот миль в час капсула, выскочив из-за поворота, ударила в обломки рухнувшего бетонного тоннеля так, что передок сплющило до состояния блина, хоть Катце, взявший на себя обязанности водителя, педаль тормоза вдавил до упора. Почему они остались живы и практически целы, сообразить было несложно. В автокапсуле, оборудованной для защиты элиты новейшими системами безопасности, одновременно сработало собственное противоударное поле и защита, встроенная в костюм господина Ама. Но Катце успел испугаться до нервного ступора и, когда Рауль выволок его из кабины, совсем ничего не соображал. Блонди пришлось хорошенько его встряхнуть, чтобы привести в чувство.
— Очнитесь, Катце. Придите в себя! Вы же понимаете, что это конец? Они обязательно перестрахуются и спустятся под землю, чтобы добить нас или убедиться, что у них получилось. Вы же не думаете, что тоннель Халаза обрушился сам?
— Что?
— Надо уходить.
— Да… — Катце помотал головой — да, Рауль прав, надо прийти в себя, надо уходить. Это только начало.
Он заставил себя подняться и подойти вплотную к месту столкновения.
Перекрытый полностью проезд говорил, что придётся возвращаться, но самоуверенно переть по монорельсе назад очень глупо. Преследователи выберут этот путь в первую очередь. Поэтому Катце и не удивился, когда, пройдя с полкилометра в обратную сторону, Рауль свернул вправо — в полутёмный коридор, уходящий куда-то в неизвестность.
— Мы заблудимся, — позволил Катце себе реплику в спину блонди.
Тот резко обернулся:
— Мы НЕ заблудимся, — веско и бесстрастно бросил он, странно посмотрев на Катце и улыбнувшись краешком губ. — Если вы не отстанете от меня, не сломаете ногу или не решите продолжить путь самостоятельно, мы выйдем в точку, где есть связь, приблизительно через шестнадцать часов. Люди вполне способны обходиться без еды и воды такое время, а вы не ранены. Если начнутся трудности, не связанные с нашей основной проблемой — дорога займёт чуть больше. Допуск — один-три часа.
— Какие трудности? — не удержался от вопроса Катце. Если Рауль верит в кересские сказки о призраках и чудовищах, населяющих катакомбы под городом — тогда дело дрянь. Потому что господин Ам никогда не верит в несуществующие вещи, а значит, сказки совсем не сказки, и опасность не эфемерна.
— Преодолимые, — лаконично и колко ответил блонди, заканчивая разговор, и отвернулся.
Подземные коридоры были устроены точно так же, как в памятном Дана Бан — свет на следующем промежутке загорался перед каждым поворотом, освещая лежащий впереди коридор, и гас у них за спиной — датчики движения срабатывали исправно. Катце поморщился.
С Дана Бан были связаны слишком болезненные воспоминания. Хорошо, что для Ясона с Рики всё закончилось благополучно, а могло случиться и наоборот. Как блонди и его пэт выжили в огне взрыва — до сих пор оставалось тайной. По крайней мере, для Катце. Но факт — они каким-то непонятным образом исчезли из Дана Бан перед детонацией основного заряда и на следующий день объявились в Эос. Не совсем целые, но для Рауля Ама это была задача не из сложных.
Катце шагал за блонди, медленно приходя в себя. Всё-таки он успел сильно испугаться: слегка подташнивало и морозило, но постепенно симптомы отступали — организм справлялся.
Их путь не шёл прямо, а изгибался в разные стороны, почти не делая резких поворотов. Стены бетонных коридоров были нейтрально серыми, гладкими и безликими, без торчащих проводов и коммуникаций. Только чёрные глазки видеокамер под потолком бесшумно поворачивались, сопровождая движение. Это будило неприятные тревожные ощущения тяжелого взгляда в спину. Иногда Рауль и Катце заходили в сектора, стены которых матово поблёскивали светлым пластиком. В них находились многочисленные двери с тускло помигивающими электронными замками, ведущие неизвестно куда. Кое-где под прямым углом уходили в неизвестность другие рукава тоннелей. Были участки со стенами, покрытые толстыми металлическими листами, плотно подогнанными друг к другу. Двери тут выглядели тяжёлыми, покрытыми многослойной защитой. На некоторых висели странные знаки и надписи на непонятном языке. Наверное, предупредительные. Значения их Катце не понимал. Блонди молчал, двигался уверенно и не оборачивался. Это злило.
Запахи тоже периодически менялись. В бетонных коридорах пахло подвалом, разогретым шлаком или мазутом. В «пластиковых зонах» — всякой химией: удушливо-едкой, реже терпимой, даже приятной, или вовсе ничем. Самым мерзким был запах на участках с бронированными дверями — тошнотворный смрад разлагающейся органики. Катце на таких промежутках непроизвольно ускорял шаг, почти догоняя блонди. Господин Ам на безмолвные просьбы Катце поспешить не реагировал и темп не менял.
Катце из-за плеча Рауля пытался вглядываться в белое марево по ходу движения. Пару раз ему показалось, что впереди что-то мелькнуло. Но блонди не остановился и внимания на это не обратил. Поэтому Катце решил, что ему показалось. Нервы звенели оголёнными проводами под током. Он почти физически чувствовал, как сгущается вокруг неведомая опасность. Честно пытался гнать страхи вон, но ощущение, что ситуация постепенно ухудшается, а риск возрастает, не отпускало. Катце попробовал оценить объективность этого чувства и почти тут же понял, что же ему так не нравится. Последние полчаса свет в коридорах, в которые они сворачивали, уже горел, и не потому, что здесь были другие настройки автоматики — кто-то явно шёл впереди. Твою мать... Остро захотелось остановить блонди и сказать ему об этом, но Катце понимал, что вряд ли чуткий Рауль не заметил чужого присутствия. Просто не хочет пугать... человека.
Когда за спиной вдруг зажглись только что потухшие лампочки, Катце вздрогнул. Теперь их «вели» с двух сторон.
Рауль мерно шагал вперёд, не замедляя и не ускоряя шаг. Остановиться он соизволил только через пару часов и коротко сообщил:
— За нами погоня.
— Давно, — отозвался Катце.
— Нет. Это другие. Убийцы встали на след только час назад. Они ещё далеко, но двигаются быстрее, чем мы. Время встречи — приблизительно четыре с половиной часа.
— Мы можем бежать.
— Не можем, — усмехнулся Рауль. — Вторая группа прямо по пути движения. Будем бежать — выйдем на неё слишком быстро. Надо подождать, когда...
— Когда что?
Рауль оставил вопрос без ответа. Поэтому Катце и не стал спрашивать, как блонди всё это узнал. Они стояли в небольшом расширении тоннеля, как раз на крестообразной развилке. Катце ещё не устал, но передышке был рад — хоть какое-то разнообразие. Монотонно шагать в неизвестность вдоль безликих стен становилось просто невыносимо.
— Как они узнали, куда мы пошли?
— Собаки, — коротко ответил блонди. — Наномодифицированная вариация одной бойцовой породы. Только тут — тропность исключительно к виду Homo sapiens и идеальное обоняние в придачу. Вы сильно пахнете, Катце... Я имею в виду, человеком.
Катце покосился на Рауля подозрительно, но ничего не ответил. Память подсказывала ему, что замороженные эмбрионы этих тварей федералы получили за приличные деньги как раз от господина Ама. Отсюда такие точные сведения о модификациях. Но интересно было другое:
— Как вы узнали, что они идут за нами и про собак?
— Неважно, — чуть промедлив с ответом, напряжённо отмахнулся Рауль, будто к чему-то прислушиваясь. — Всё. Они спустили тварей со сворки. Идите по коридору вперёд, не сворачивая, до второй развилки, потом налево. Отсчитываете справа третий коридор, поворачиваете. Прямо, потом на V-образной развилке опять влево. Я догоню.
Катце не двинулся с места. Он не оставит Рауля, и не потому, что ему страшно одному. Просто он не оставит Рауля, и точка.
— Пожалуйста, Катце, выполняйте, — блонди продолжал прислушиваться, его голос отразил беспокойство. — Со мной ничего не случится, а если я буду вынужден защищать вас — возможны варианты.
Катце почувствовал себя идиотом. Кого он решил спасать? Безоружный человек?
Он представил, как сейчас мысленно смеётся господин Ам. Дети Юпитера превосходили обычных людей в боевой мощи, быстроте, силе и скорости реакции в несколько раз. Ребёнок хочет защитить взрослого мужчину — смешно.
Катце коротко кивнул и, не оборачиваясь, пошёл в указанном направлении.
Минут десять ничего не происходило, а потом оттуда, куда ушёл Рауль, донёсся победный вой, переходящий в рык — стая увидела добычу, — и тут же яростный, животный вопль боли. Это кричал не человек. Катце остановился. Стены коридоров услужливо отражали рёв, визг, рык и звуки ударов. Казалось, всё происходит совсем близко — рукой подать. Ничего человеческого в этой какофонии Катце не различил, как ни прислушивался. Оборвалось всё резко. Он замер. До слуха донёсся тихий стон или хрип, и всё смолкло окончательно, тоннель погрузился в полную тишину. Катце ждал, нарушая приказ блонди и вопреки здравому смыслу. Реальность замерла вместе с ним серой картинкой.
В этом коридоре было душно и холодно. Пахло чем-то нейтральным — вода, пыль, одиночество. Катце пошевелился, снова прислушался, прошёл метров двадцать назад. Свет на уже пройденном участке загорелся, но до плавного поворота тоннель был пуст. Рауль не появился. Заставить себя двигаться вперёд Катце просто не мог. Если блонди ранен, если нуждается в его помощи... Ноги сами сделали несколько шагов, а потом он быстро побежал назад, туда, где расстался с Раулем.
Он сделал поворот налево, как сказал блонди, поэтому, сейчас ему направо... кажется. Или он ошибся пролётом? Сейчас Катце жалел, что не оставил на повороте какого-то знака. Он пытался «узнавать» места, по которым проходил, но безрезультатно — картина бетонных голых стен здесь не менялась. Кажется, заблудился. Вот рагон! Катце остановился. Или всё верно? Ему казалось, что возвращался он быстрее, чем уходил, значит, должен был уже дойти до того места... Или неправильно свернул с самого начала? Этого не могло быть. Катце спокойным шагом прошёл ещё метров сто. Неуверенность крепла, и он снова остановился. Белая сплошная дверь помигивала кодовым замком. Этого он точно не проходил... Или случайно не заметил? Катце медленно поднял руку и приложил палец к датчику сканера. Зачем? Он не знал и сам. Наверное, чтобы убедиться, что ничего не выйдет. Но дверь пискнула и поползла в сторону, слева от неё зажёгся зелёный огонёк — доступ подтверждён. В обозримом пространстве открывшегося помещения не было ничего необычного: стены, кажется, стеклянные, синий свет автоматом включившихся ламп. Идти туда Катце не собирался. Какого рагона? Надо возвращаться. По крайней мере, на обратном пути он отметил каждый поворот... и Катце сделал шаг в открытую дверь. Один, другой. Дверь за спиной с тихим шелестом закрылась, но почему-то ему было всё равно. Прозрачный пол то ли покрывал толщу воды, то ли был сделан из материала с эффектом глубины. Катце неудержимо влекло вперёд к невысокому бортику, окружавшему круглый небольшой бассейн под энергетическим куполом. Про Рауля он не забыл, нет, просто сейчас посмотрит, что здесь такое, и вернётся. Когда Катце прошёл энергетический купол, по обонянию ударил сильный запах разлагающихся биологических субстанций. Сладковато-приторный и едкий. «Мерзость», — мелькнула и упала в тёмный тоннель безразличия одинокая ленивая мысль. Катце подошёл к краю бассейна.
На мгновение ему показалось, что он заполнен нефтью — чёрное, непрозрачное, маслянисто поблёскивающее содержимое с идеально гладкой поверхностью неотвратимо притягивало взгляд, не давало отвернуться, не давало шанса уйти.
«Иди сюда, — тихий вкрадчивый голос прозвучал где-то на периферии сознания. — Иди».
Катце остановился, вглядываясь в жирно поблёскивающую поверхность, пытаясь разглядеть... что? Что-то настолько интересное, необычное, настолько важное, что без знаний об этом уйти стало невозможно.
«Иди...»
Сейчас... Он только рассмотрит повнимательней, что же это такое, и пойдёт искать Рауля... Катце напряжённо вглядывался в чёрную жижу, начавшую вращаться, образовывая большую воронку, медленно открывающуюся гигантским бездонным ртом. Тело непроизвольно наклонилось вперёд, качнулось... И тут же сильный рывок отбросил Катце к дверям. Почти сразу его мозг болезненно и беззвучно хлестнуло ультразвуком. Ощущение было такое, будто тело окунули в кипяток. Сознание поплыло и потонуло в бездне разочарования — он должен! Должен узнать! Он видел Рауля, который что-то говорит, но, уже ничего не соображая, вяло оттолкнул его и попытался вернуться к бассейну. На дальнейшее Катце смотрел как будто со стороны: Рауль, больно выкрутив руку и ухватив за волосы, волочет его сопротивляющееся, вырывающееся тело в открытую дверь.
Ультразвук ударил ещё раз. Теперь он слышал почти въяве: тварь за уже закрытой дверью хотела его, он чувствовал её — ярость и разочарование, голод.
— Рагон, я не подумал, что она может зацепить тебя на таком расстоянии, — холодные пальцы касаются лба, откидывают назад волосы. — Взломала электронный замок, озорница, и охотилась.
Рауль. Катце недоумённо таращится, пытаясь понять, о чём тот говорит и откуда взялся.
— Кто «она»?
Блонди, по своему обыкновению, не ответил, только жёстко усмехнулся:
— Пожалуйста, Катце, если хотите, чтобы мы выбрались из этой передряги живыми, не нарушайте моих приказов. Ни при каких обстоятельствах. Даже если вам что-то опять покажется.
Щёки горят огнём. Просьба выглядит пощёчиной, но он ее заслужил.
— Спасибо, господин Ам, — вяло бормочет Катце и неловко выполняет короткий поклон искренней благодарности.
Рауль удовлетворённо кивает. Катце видит, что одежда блонди разорвана в нескольких местах, на фиолетовом с золотом камзоле тёмный узор из крови, но на белых манжетах рубашки пятна алые. Значит, кровь не Рауля.
— Всё хорошо, — подтверждает догадку блонди.
— Вы... убили их?
— Только собак. Эти твари двигаются намного быстрее людей, а я волновался за вашу жизнь, — Рауль вдруг совсем по-человечески, мягко и тепло улыбнулся. — Люди... Думаю, из-за этой задержки с ними тоже предстоит встретиться. Позже... Или не придётся... — загадочно добавляет блонди и, не дожидаясь, когда Катце окончательно придёт в себя, направляется вглубь тоннеля.

Поворот, развилка, ещё поворот. Они наконец выходят к расширению тоннеля, где недавно расстались. Бетонные стены в тёмно-бурых пятнах. На полу большие блестящие лужи крови, тошнотворно напоминающие содержимое круглого бассейна, бордовые обрывки плоти и куски внутренностей. Только фрагменты, трупов нет.
Они проходят перекрёсток, не останавливаясь. Обувь какое-то время пачкает бежевый гладкий пол цепочкой тёмных липких следов. Запах крови и вскрытой брюшной полости преследует ещё долго, но наконец вытесняется господствующей здесь сыростью. О том, куда делись тела убитых тварей, Катце не спрашивает. Рауль или не знает, или не ответит.
Бесконечный, монотонный путь по длинным пустым коридорам, картинка почти не меняется. Иногда перед глазами начинает мерно покачиваться тёмная блестящая поверхность, но Катце прогоняет видение. Он чувствует, что устал. Блонди не оборачивается. Не оборачивается, пока они не утыкаются в завал — дальше дороги нет.
Рауль внимательно осматривает обрушившиеся куски бетона, таинственно роняет:
— Свежий. Но это уже не... Да! — и разворачивается назад. Поворот. Ещё полчаса, и снова завал. Поворот. Катце ничего не спрашивает и, сцепив зубы, молча идёт вперёд.
— Рагон, — цедит блонди. — Я не хотел идти этим путём, но другого выхода нет. — Надеюсь, у вас хватит ума держать язык за зубами.
Катце сжимает челюсти ещё сильней. Спокойно!
Они снова поворачивают. Коридоры меняют отделку. Теперь кажется, что они двигаются в огромной трубе, разделённой пластиковыми обручами на сектора. Как будто путешествуют по кишечнику огромного зверя. Вспыхнувший интерес снова сменяет скука — картинка другая, но так же однообразна. Через почти полтора часа Катце видит впереди мембранные двери, которые раздвигаются множеством серпообразных пластин. Они входят в большой круглый зал. Вдоль стены лепестками цветка стоят странные продолговатые штуки, напоминающие саркофаги. Десятка три. Сверху они закрыты прозрачными крышками, от каждого отходят толстые трубки, теряющиеся в стене. Посередине зала — накрытый стеклянным колпаком секционный стол. Катце, не в силах сдержать любопытство, заглядывает в один «саркофаг», уже догадываясь, что увидит. Человек. Мужчина. Белый ёжик волос, правильные черты молодого лица, мускулистые руки... Он обнажён, и сначала кажется, что просто спит. Только у человека нет половины туловища. Отсутствующую от пояса нижнюю часть тела прикрывает серебристая ткань. Грудь мерно вздымается и опускается.
— Что это?
— Генетический материал, — коротко бросает блонди. — Идёмте.
В остальные саркофаги Катце заглянуть не решается.
Такая же дверь на выход, опять коридор и поворот.
Ещё один зал. Теперь прямоугольный. С двух сторон у стены — компьютерные терминалы. Старинные, громоздкие и... кажется, они в полном порядке. Три кресла из восьми не пустуют. В них человеческие тела. Одежда выцвела и обветшала — люди давно мертвы, но следов разложения не заметно, не чувствуется и ожидаемого трупного запаха. Катце видит причину — каждое кресло коконом охватывает энергетическое поле, слабо опалесцирующее зелёным.
Когда они пересекают зал, большой экран на стене оживает, вспыхивает синим: «ВЛАСТЬ ДОЛЖНА ПРИНАДЛЕЖАТЬ ТОМУ, КТО МОЖЕТ ЕЙ ПРАВИЛЬНО РАСПОРЯДИТЬСЯ».
— Рауль?
— Это история. Идёмте.
Блонди не поворачивается.
Опять коридор, зал с ячеистыми стенами. Каждая ячейка — шестигранник, на каждой какая-то маркировка.
— А это?
— Неважно. Идёмте...
Длинный зал с огромными выстроенными рядами колбами, заполненными мутной молочно-белой жидкостью. Внутри что-то мерно шевелится.
Катце больше не спрашивает. Он двигается как во сне. Блонди уверенно шагает впереди. Воздух сухой, температура его такая, что кажется — они плывут в тёплой воде. Запахи почти отсутствуют.
Снова бетонные стены. Завал. Поворот.
Что-то лежит поперек коридора. Блонди останавливается, и чуть отставший Катце его догоняет.
Тело мужчины. Труп совсем свежий. Вылезшие глазные яблоки, изо рта торчит опухший большой язык, шея неестественно вывернута.
— Его задушили?
— Идёмте.
— Рауль!
Блонди останавливается, досадливо хмурясь, объясняет:
— Нас провели по кругу. Просто хотели показать, — он безразлично переступает тело. Катце повторяет движение. Гнев вытесняет тревогу. Ну что же, господин Ам, если вы так уверены и не хотите говорить...
Почти сразу за поворотом ещё несколько трупов. Пять-шесть — посчитать сложно. Тела выглядят так, как будто их кто-то ел. Жевал, но потом выплюнул. Растянутые по полу серпантином внутренности, тошнотворный запах крови и страха, на пластике — кровавые отпечатки рук и следы перестрелки, как будто люди метались в панике, слепо прыгали на стены, пытаясь спастись. В бурых лужах чего-то отвратительного, явно биологического происхождения, валяется оказавшееся бесполезным оружие.
— Что происходит?
— Ничего, — Рауль указывает на трупы. — Эти шли за нами следом. Хозяева собак. Остались те, что впереди. Но мы сильно сместились, вероятность встречи равна нулю.
— Кто это сделал? И зачем? — Катце тычет в изуродованные останки. — Нас пугают?
— Нет, — блонди хитро щурится. — Кокетничает, мерзавка.
— Кто?
— Неважно. Идёмте.
— Куда?
— Всё будет хорошо. Успокойтесь.
Катце с трудом заставляет себя выдохнуть и немного унять внутреннюю дрожь.
Бетонный коридор, снова завал.
Рауль останавливается, поворачивается и криво улыбается.
— Кажется, без объяснений не обойтись... Ладно. Вы пока отдохнёте.
Катце просто кивает. Что происходит — он не понимает. Страшно. Они возвращаются в зал с терминалом.
— Ждите меня здесь. Не вздумайте куда-то выходить и тем более искать меня. Всё равно не найдёте. Что бы ни произошло. Что бы вы ни услышали или ни увидели. Не выходить. Ждать.
Катце кивает. Спорить с блонди бесполезно, хотя перспектива остаться одному пугает до дрожи.
— Обещаю, что вернусь. Дождитесь. Тут вы в безопасности, но если нарушите приказ — возможно, мы погибнем оба. В лучшем случае в Эос вернётся только один, и это будете не вы. Это не угроза, Катце, — блонди пристально смотрит ему в глаза. — Я просто могу не успеть.
Катце снова кивает и судорожно сглатывает:
— Я дождусь.
И остаётся один в полной, абсолютной тишине. Холодно, его опять подташнивает, но Катце понимает, что это естественное состояние — норадреналиновый откат, в помещении температура комфорта. Он опускается в кресло возле мёртвого терминала. Индикаторы на панели загораются, слышится тихое равномерное гудение. Неужели?! Где-то глубоко просыпается, заинтересованно шевелится и криво улыбается его внутренний хакер. Ледяной страх постепенно тает, уступает место сосредоточенности и азарту профессионала.
— Иди сюда, крошка, — внезапно ставшие особо чувствительными подушечки пальцев нежно касаются клавиатуры. — Ты же не будешь вредничать? Не капризничай, я буду с тобой ласковым.
«Введите пароль».
— Ладно, детка, хочешь подразнить меня — давай!
Он достаёт наладонник, синхронизирует протоколы доступа и запускает программу-идентификатор.
— Ну, не упрямься, ты же совсем старушка, вряд ли система защиты... О да, детка! Вот и славно. А теперь раздвинь ножки, чтобы мне было удобней.
Пальцы, не останавливаясь, порхают по клавиатуре. Операционная система — всё та же извечная Лямбда, но какая же это версия? Рагон! Не может быть! Катце счастливо улыбается:
— Не может быть, не может быть, детка-а... — большие пальцы нежно обводят контур старинной, ещё мембранной клавиатуры.
Катце знает, что ему надо, теперь знает и где приблизительно это лежит.
Программа внутреннего поиска за столько лет поменяла только дизайн — неудивительно. Нечего там совершенствовать. Интересно, кто-нибудь засёк его визит? Маловероятно, если не соваться туда, где небезопасно.
«Только внутренняя сеть».
Рагон! Связи с Эос нет, но это ожидаемо. Обойдёмся. Сейчас его интересует кое-что другое.
— Вот и умница...
Он на некоторое время потрясённо зависает, глядя в экран.
Подземным лабиринтом тоннелей оказывается изрыта не только Танагура. Все районы города имеют многочисленные подземные ярусы. Синим светятся технические коридоры. Жёлтым — что-то, что называется странной аббревиатурой «CAUTION», и рядом значок — черный трёхлопастной вентилятор в кружочке на жёлтом фоне. Ещё более странный значок из чёрных кружков на жёлтом фоне с маркировкой «BIOHAZARD» помечает по пути следования участки, светящиеся фиолетовым. Что там написано — Катце не знает, символы неизвестные. Красным, кажется, обозначены зоны спецдоступа, в одной из которых он сейчас и находится. Где-то слева и много выше зеленоватым фосфорицирует Халаза. Она похожа на большого головоногого моллюска с волнистыми щупальцами, в центре которых находится тело — башня Эос. Место входа Катце в сеть показано ярко-зёленой пульсирующей точкой.
Интересно, но его сейчас занимает другое — система видеонаблюдения. Расположенные на протяжении всего их следования чёрные зрачки небольших видеокамер под потолком бесшумно поворачивались, когда они проходили очередной участок. Видимо, имели встроенные датчики движения. Всё работает, а значит...
— Ну, ещё чуть-чуть, крошка. Не крути попкой, прогнись, вот так... Я почти... — сжав зубы и пристально глядя в монитор, ласково просит Катце. — Й-йесть!
Белая тонкая полоска вспыхивает вдоль всех многочисленных тоннелей, которыми подземная часть города изрыта, как огромный муравейник — ходами.
—Так. Я нахожусь тут, значит... — Катце включает приближение.
Коридор — он узнаёт странную лепестковую дверь — тот, по которому они сюда пришли. Пустой. Дальше... Ещё один коридор — тоже пусто. Коридор с трупом. Нет, это слишком далеко, вернуться и налево... Подушечки пальцев вспотели, и Катце уговаривает себя не спешить, чтобы случайно не пропустить... Вот он!
Блонди размеренным прогулочным шагом идёт по безликому бежевому тоннелю- кишке куда-то в неизвестность. Раз-два — поменять проекцию — лицо господина Ама сама невозмутимость. Твою мать, звук! Катце нажимает пару клавиш и тянет вверх виртуальный бегунок. Есть! Теперь он слышит чёткую тихую поступь блонди. Куда же вы направляетесь, господин Ам?
Размеренный звук шагов в полной тишине гипнотизирует. Катце улыбается, довольный собой, и засовывает руку в карман. Вытаскивает пачку сигарет, щёлкает зажигалкой, и тут же под потолком включается система кондиционирования. Он затягивается, понимая, чего ему так не хватало в последнее время, и неотрывно смотрит в экран.
Крылатые наплечники делают высокого Рауля ещё более величественным и высокомерным. Хотя куда уж больше? Золотые волны длинных, до пояса, волос мерно покачиваются ухоженными прядями. Будто и не было многочасового блуждания подземными переходами. Нежно-фиолетовый с золотом камзол со стоячим воротником и руки без перчаток — Рауль вернулся без них после встречи с боевыми псами. Скорее всего, снял, потому что...
— Твою мать! — от неожиданности Катце орёт в голос и откидывается на спинку кресла, вцепившись в подлокотники... когда сверху на блонди падает что-то тёмное и большое, что-то живое и шевелящееся. Всё происходит в считанные секунды, но зрение успевает запечатлеть картинку, и подсознание теперь услужливо растягивает её во времени, давая разглядеть внимательней.
Тварь большая. Нет, тварь просто огромная, и она упала на Рауля! Напала! Нет, просто вниз скользнули длинные и цепкие щупальцы цвета человеческой кожи и, быстро обвив руки и ноги блонди, рванули его вверх — туда, где под потолком разместился их хозяин.
— Сидеть! — орёт Катце самому себе. — Сидеть, идиот!
«Если нарушите приказ, мы погибнем оба». Рауль не человек — блонди, и он знал. Знал, с кем ему придётся встретиться, и если шёл на эту встречу смело, значит не всё так фатально.
Катце рвано выдыхает — э-х-х!
Блонди, вокруг ног, рук и талии которого обвились пульсирующие толстые щупальца, испуганным или растерянным совсем не выглядит. Он не вырывается в панике, не кричит и вполне доволен жизнью. Капризный рот кривит едва уловимая высокомерная усмешка, зелёные глаза на бесстрастном лице холодны.
— Простите, господин, я напугала вас, — Катце вздрагивает. Голос, принадлежащий существу, несомненно, женский. Шелестящий, с придыханием, влажный и негромкий, он пугает, притягивает и одновременно завораживает.
Что перед ним, понять сразу Катце не может. Такого он, немало повидавший за время работы на Танагуру, не видел никогда.
Несомненно, это не человек, но в то же время и не животное. В клубке переплетающихся, постоянно пульсирующих, неспешно двигающихся щупалец, которыми существо легко крепится к стенам и потолку, переменно то выпуская, то пряча бледно розовые, под цвет тела, присоски, он разглядел туловище. Явно человеческое, женское, безволосое и гладкое. Большая упругая грудь с тёмными, но небольшими ареолами торчащих острых сосков, узкая талия и даже маленькая ямка пупка, говорившая о способе появления существа на свет. Изящную шею венчает безволосая, гротескная голова, несомненно, принадлежащая женщине: большие полные губы — рот совсем человеческий, только очень большой; непропорционально огромные на узком лице глаза — тёмные, без зрачков и ресниц; прямой, аккуратный и даже милый нос, если не рассматривать в контексте, и чрезмерно большая лысая черепная часть. Отталкивающим такое лицо назвать было бы неправильно. Оно скорее поражает законченностью, утрированной правильностью черт, вызывая в то же время холодящий ужас.
У существа есть руки. Вполне человеческие, трогательные руки юной женщины, но от вида маленьких тонких пальчиков, словно украдкой коснувшихся щеки Рауля, Катце передёргивает.
Откуда взялась в коридоре эта тварь, он так и не понял. Только что — он сам видел — тот был пуст.
— Я ждал чего-то в этом духе, — холодно отзывается блонди, чуть отстраняясь от пальцев. — Ты можешь обмануть человеческое зрение, но мы вас видим в инфракрасном спектре, даже когда вы мимикрируете под ландшафт. Поэтому нет, ты меня не напугала. Как я понимаю, ты хочешь поговорить и для этого устроила целое представление, — блонди не сопротивляется, не пытается освободиться из захватов, просто устраивается чуть удобнее, приняв полулежачее положение. Щупальца послушно повторяют его манёвр. — Говори. Будем считать, что я пришёл добровольно. Мне порядком надоело это бесцельное блуждание по лабиринтам, и меня ждут дела.
— Извини, господин, — снова шепчут карикатурно полные губы, — я должна была попробовать. Я... — в голосе слышится отчаянная мольба, — должна была... Или потом пожалела бы.
— Что? — бесстрастно спрашивает Рауль. Что бы ни хотел от него монстр, давать это блонди ему явно не собирается.
— Извиниться, господин. За то, что расстроила тебя, за то, что убежала.
— Почему ты сделала это?
— Я была беременна, господин. Когда приближаются роды, нам лучше быть со своими.
— Теперь я знаю. Но ты могла сказать мне раньше8.
— Я боялась, господин. Боялась, что ты опять рассердишься.
— Рассержусь? Ну что ты, — Рауль холодно усмехается. — Наоборот. Мне интересно. Непреодолимый инстинкт размножения, свойственный вашему роду, дал плоды?
— Это мальчик, господин. Он быстро растёт и хорошо развивается.
Блонди молчит. Существо тоже не спешит продолжать. Только непрестанно шевелятся, ползут по телу Рауля многочисленные щупальца, которые, как наконец разглядел Катце, растут у твари от бёдер и откуда-то из спины.
— Я хочу посмотреть на него.
— Хорошо, господин, — покорно шелестит монстр. Тонкое щупальце осторожно скользит по шее блонди под одежду.
Рауль без труда поднимает оплетённую руку и слегка шлёпает по нему пальцами.
Щупальце кокетливо сжимается и отдёргивается.
— Я тосковала по тебе, господин. Я плакала, моё сердце разрывалось на куски. Ты не захотел подарить мне ребёнка, как я просила, а моя сущность рвалась наружу. Она пожирала меня изнутри, заставляя делать вещи, которые расстраивали тебя. И это убивало мою душу.
— Блонди бесплодны, ты это знаешь, — коротко отмахивается задумавшийся о чём-то Рауль.
— Ты просто не захотел, господин, я знаю. Учёный, сумевший преодолеть закон сохранения массы, придумавший, где нам брать субстанцию для трансформации...
— Не преодолеть, просто обойти, — опять отмахивается Рауль. — Это разные вещи.
— Ты великий учёный, — нежно и примирительно воркует монстр, — и самый красивый мужчина на этой планете...
— А ты настоящая женщина, — усмехается Рауль. — Но подобные уловки на меня не действуют, ты знаешь.
— Господин не простит меня?
— Господин почти простил тебя год назад, — обнадёживает монстра Рауль, — а теперь простил совсем. Ты не напомнила мне про Ясона, и это был правильный шаг.
— Мы всегда будем служить тебе, господин. Выполнить твой приказ, оказаться полезными — большая честь для нас.
— Хорошо, — вдруг соглашается Рауль с чем-то у себя внутри. — Спасибо, что спасли Ясона. Ты прощена. Восстановите разрушенные тоннели, мне пора.
Монстр довольно улыбается, но блонди не отпускает:
— Пожалуйста, господин. Пожалуйста-пожалуйста! Не уходи так быстро.
— Вымогательница, — бурчит Рауль, но, кажется, он не расстроен и не рассержен.
— Ты вспоминал обо мне, господин? — монстр странно изворачивается, растянув, как резиновую, человеческую часть тела, и заглядывает блонди в глаза.
— Редко.
Существо печально вздыхает:
— А я думала о тебе каждый день, каждый час. Только о тебе. Всегда.
— Поэтому ослушалась меня. Хоть я и подобрал тебе достойного самца для получения потомства. Здорового и сильного.
— Я хотела для размножения тебя, господин.
— Какие глупости.
— Ты безупречен.
— Поэтому ты отдалась монгрелу.
— Я хотела отомстить.
— Поступила, как обычная человеческая женщина.
— Мне стыдно.
— Нелогично. Бестолково.
— Я хотела, чтобы ты...
— Ты хотела, чтобы блонди... Что?
— Ты прав, господин, надеяться было очень глупо. Но ты такой красивый!
Рауль удовлетворенно кивает и отстранённо гладит медленно подползающее к вороту щупальце. Оно, обрадованное, проворно юркает под одежду. Второе тут же тянется и ловко расстёгивает застёжку ворота.
— Перестань.
— Пожа-алуйста. На прощание. Последний раз. Ты же хочешь меня, господин, я чувствую. Сегодня ты пахнешь кровью и желанием. Это пьянит, это возбуждает, это сводит меня с ума. Но если ты прикажешь, господин...
— Не прикажу, — Рауль томно откидывается в держащих его мягких путах и, раскинув руки, закрывает глаза.
Катце не верит своим глазам. Во рту пересыхает, в подлокотники кресла он вцепляется так, что того гляди, треснут, но оторвать взгляд от завораживающего зрелища просто нереально.
— Ты прекрасен, господин, — одежда с тихим шорохом падает на пластиковый пол, обнажая совершенное тело блонди. Смугло-золотистая бархатная кожа, выраженный рельеф не тяжелой, длинной мускулатуры. — Ты моя мечта.
Подрагивающие, извивающиеся щупальца нежно обвивают, скользят, ползут по обнажённому телу. Рауль блаженно потягивается.
Катце замирает. Сигарета обжигает губу, и он плюётся, а потом смахивает её, прилипшую фильтром, рукой на пол, чуть не разбив себе рот.
Гладкие щупальцы плотно охватывают запястья и щиколотки блонди, скользят по животу, ползут, обвивая напряжённый, возбуждённый член, перехлёстывают мошонку, натягивая на ней кожу, напрягаются, распиная, растягивая не сопротивляющееся тело. Катце видит светлую шею, перехлёстнутую поперёк толстым щупальцем, и чуть заметно выпирающий кадык, когда Рауль запрокидывает голову. Следит, как волосы блонди соскальзывают с розовых переплетённых отростков и падают вниз золотой волной. Неотрывно следит за маленькой капелькой пота, ползущей по виску блонди. Видит, как щупальца нежно поддерживают длинное тело под спину и, сгибая в коленях, широко разводят в стороны стройные ноги. Слушает, как тихо и ритмично стонет Рауль, напрягая мышцы, сжимая и разжимая кулаки. Катце замирает, когда кончик толстого щупальца скользит между крепкими ягодицами, и рвано выдыхает, когда Рауль выгибается дугой и громко болезненно стонет, не открывая глаз, пытаясь вырваться. Но щупы больше не нежны, они не пускают, только растягивают тело ещё сильней, и Катце видит, как мелко подрагивают мышцы мускулистых бёдер, как блонди сводит лопатки, когда копошащийся между ног щуп неумолимо раздвигает плоть, утолщается и, ритмично сокращаясь, проникает всё глубже в сведённое судорогой тело. Как во сне, следит за бесполезными попытками вырваться, видит поджатые пальцы ног и закушенные губы, следит, как сжимаются и разжимаются, скользя по эрегированному члену, плотные кольца, и прозрачная чуть тягучая жидкость маленькими капельками медленно сползает по бордовой крупной головке. Рауль извивается, насколько позволяют ему держащие плети, но свившиеся под коленями розовые кольца не дают распрямить ноги и только сильнее сгибают их, позволяя настойчивому щупу вползать всё глубже в раскрытое для проникновения тело.
Щёки пылают от стыда и странного, давно забытого чувства острого возбуждения, которое кастраты испытывать не должны, но вот, оказывается, всё зависит от обстоятельств. Катце закрывает глаза, не в силах смотреть. Теперь он только слышит: хриплые стоны Рауля и хлюпающие ритмичные звуки жадно овладевающего обездвиженным телом монстра. Бесконечно долго, до дрожи, до фантомных болей в давно утраченных гениталиях, он открывает глаза, только когда Рауль громко протяжно вскрикивает.
Тело блонди, выгнутое дугой, бьётся в коротких спазмах удовольствия, невидящие зелёные глаза широко распахнуты, руки растянуты крестом, широко разведённые в стороны, согнутые и почти прижатые к животу ноги напряжены. Щупальце, перекинутое через шею, сокращается, сдавливая и удушая. Катце видит, как по скулам и щекам Рауля разливается румянец, как он широко открывает перекошенный болью и удовольствием рот, бьётся, бесконечно бьётся в крепких захватах, выплёскиваясь жемчужными капельками на бархатный напряжённый живот, и наконец замирает, кажется, почти потеряв сознание и расслабив мышцы. Щупальце, перехлёстывающее шею, сползает, мягко отпуская, и Катце видит под ним красную, медленно бледнеющую полосу. То, второе, устроившееся между бёдер, толстое и блестящее прозрачной слизью, бесконечно долго покидает безвольное тело блонди и наконец, скользнув по ягодице, отпускает жертву.
Рауль дышит. Сначала коротко и рвано, но потом грудная клетка начинает двигаться ритмично, тело, остывая, успокаивается. Блонди всего на мгновение открывает глаза, закидывает руки за голову и вытягивает ноги, вольготно устраиваясь в странных объятиях — кажется, засыпает. Ни на секунду не замирающие, мерно пульсирующие щупальца бережно и монотонно покачивают расслабленное тело.
А Катце никак не может прийти в себя от увиденного, растирает лицо ладонями и пытается унять неконтролируемую внутреннюю дрожь и спазмы сладкой боли внизу живота.
Оценить увиденное сейчас он просто не в состоянии.
Рауль открывает подёрнутые поволокой глаза и довольно потягивается всем телом.
— Однако надо идти. Одень меня.
Ловкие щупальцы проворно натягивают на голое тело одежду, как будто наряжают любимую куклу, поправляют волосы, а потом опускают Рауля вниз и осторожно ставят на пол.
— Ты больше не сердишься на меня, господин?
Монстр скользит по стене вниз, сворачиваясь в неправильный ком, втягивая отростки, и Катце вскакивает, хватая монитор с двух сторон руками. Перед Раулем стоит обнажённая невысокая девушка. Совсем юная, большегрудая, с тонкой талией и гладкими округлыми бёдрами. Светлые лиловые волосы неровно подстрижены чуть выше плеч, а черты лица однозначно напоминают недавнего монстра — большие кукольные глаза, только теперь с длинными, красиво изогнутыми ресницами, полный сочный ротик сердечком и маленькие ручки с трогательными пальчиками.
Рауль недовольно кривится.
— Спасибо, господин, — кланяется девушка. Светлая прядь падает на лицо. — Я всегда знала, что не стану для тебя важной, глупо и надеяться. Немного больше, чем пустое место — это предел, но я счастлива. Ты никогда не произнесёшь слово «люблю», не поцелуешь мои губы. Моё тело никогда не изогнётся под твоим в экстазе страсти...
Рауль останавливает её резким взмахом руки:
— Никогда. Не смей. При мне. Без необходимости принимать этот облик, — жёсткий рот блонди презрительно кривится, выделяя паузы. — Это отвратительно. Нерационально. Некрасиво и примитивно. Ты похожа на обычного пэта. Ты — которую я создал совершенной, идеально целесообразной, истинно прекрасной.
— При тебе больше никогда, господин, — испуганно шепчет девушка, молитвенно складывая маленькие ладошки, и через мгновение расплывается по полу чудовищем, увеличиваясь в размере в несколько раз,
— Вот так, — господин Ам удовлетворённо улыбается и, протянув руку, двумя пальцами нежно проводит по гротескно изменившемуся лицу. — Ты невероятна.
— Господин сказал: «Никогда при мне». Значит... господин придёт? Я ещё увижу тебя? Это не прощание? — широко распахнув странные глаза, счастливо ахает девушка-монстр.
— Наверное, — неопределённо отвечает блонди. — Я подумаю.
Чудовище счастливо вскрикивает.
— Я смогла угодить тебе, господин?! Я буду ждать хоть целую вечность!
— Почините разрушенные коммуникации и переходы, — приказывает господин Ам. — Твоя настойчивость делает тебе честь, Мимея, но завалы вы разберёте к завтрашнему утру.
— Халазу взорвали не мы, господин.
— Я знаю.
— Тебе нужны те, кто это сделал?
— Нет.
— Они не вернутся из-под земли.
Рауль кивает:
— Когда вырастет твой сын... В человеческом облике он будет похож на отца?
— Точная копия, господин.
— Ты назвала его Рики?
— Мой народ назвал его Ваджра, господин.
— Интересно... Значит, стая получила нового хозяина?
— Мой народ получил вожака. Наш хозяин — ты, господин. Навсегда. Мы слышим тебя и готовы выполнять приказы.
Рауль задумчиво смотрит в стену:
— Надеюсь, Ясон об этом никогда не узнает... — задумчиво проговаривает он и, попрощавшись лёгким жестом руки, покидает девушку-монстра.
Катце, закрыв глаза, откидывается в кресле. Хочется курить, а ещё хочется забыть, но это невозможно, и он едва сдерживает крик... отчаяния? гнева? Только не разочарования. Её зовут Мимея, и Рауль обещал... Обещал, что придёт. Может быть. Проклятый блонди! Объяснить, что творится в его душе, Катце не в состоянии. Блонди могут получать удовольствие от секса. Нет, это не особенность Ясона, не его личная поломка! Блонди могут... но, рагон раздери! Он даже не думал, что секс может быть такой... Отвратительный... Невозможный... Волнующий... Притягательный. Катце судорожно сглатывает и дрожащей рукой отключает компьютер.
«До свидания», — высвечивается белая надпись на синем фоне.
— Прощай, — цедит он.
Когда Рауль как ни в чём не бывало входит в зал, у Катце вполне сносно получается изображать незнание. Блонди молчит, но смотрит так, что сомнений не возникает — знает, знает, что Катце видел. Как?
Об этом он догадывается только через полчаса, когда получается собраться с мыслями. Они как раз выныривают в тоннеле Халаза возле ждущей именно их автоматической капсулы. Рауль специально оставил его в этом зале. Хотел, чтобы он увидел. Зачем?
Вопрос мучает всю недолгую дорогу до Эос, но задать его Катце не решается.
Рауль тоже молчит до самого конца путешествия.
— Я не могу вас просить забыть всё, что вы видели, Катце.
— Конечно. Люди так не умеют, — не может сдержаться тот, дерзко таращась в глаза господину Аму. Сволочь! Кем ты меня считаешь, блонди?
Рауль, уже собравшийся уходить, вдруг останавливается — передумал.
— Коне-ечно. Жизнь ничему не учит таких, как вы, Катце. Я догадывался, что вы опять сунете нос, куда не следует, но были сомнения. Жизнь на Амои делает из людей пустые безразличные манекены. Но я рад, что с вами этого не произошло. Хотите симметричное украшение — теперь от меня?
Рауль касается кончиками пальцев лица Катце. С той стороны, которую не уродует шрам.
— Вы сделали это специально, господин Ам. Зачем?
Блонди задумчиво рассматривает его, как бы оценивая что-то, затем наконец произносит:
— Возможно, хотел кое в чём убедиться.
— Убедились? — Катце окончательно срывает, ему уже всё равно, что будет дальше.
— Вы чувствовали возбуждение, когда смотрели на меня... там? — вопросом на вопрос отвечает Рауль.
— Да, — хрипло выдыхает Катце, теряя воинственность.
— Вы хотели бы испытать это ещё раз? Пожалуйста, ответьте честно.
— Не знаю, господин Ам. Наверное. Да.
— Я вам нравлюсь?
— ...да, господин Ам.
— Это хорошо, проще. Потому что вы имели неосторожность понравиться мне. Вы кастрат?
— Пе-ре-станьте, — Катце уже шипит, ещё немного — и он совершит что-нибудь фатальное. Что-нибудь такое, за что блонди отправит его в утилизатор или ещё хуже...
— Вы спрашивали, зачем. Теперь вы знаете. Видели, что мне нравится, — почти нежно мурлычет Рауль, а Катце чувствует, что от этих слов краска приливает к лицу, тело становятся ватным, а по коже спины вниз холодным щупальцем ползёт ужас. Ещё чуть — он рухнет прямо под ноги этой высокомерной сволочи. Которая... Который....
— Подумайте, Катце. Мы можем решить сразу две ваши проблемы, — блонди смотрит не мигая, бесстрастно, ни одной эмоции на лице. Красивая кукла, у которой закончился завод: хочешь продолжения — поверни ключик.
— Нет, — стонет Катце. — Не смейте предлагать мне этого!
— Значит, всё-таки нет?
— Не знаю...
Рауль выглядит задумчивым:
— Я знал. Знал, что в глубине души вы ещё живы. Достаточно только подуть на угли... Я пошутил, Катце. Придите в себя.
Что? Пошутил? Он же только что чуть не согласился. Решился, холодея от страха, просто был не в силах сказать «нет». Потому что от этого невозможно отказаться: от предложенной власти над прекрасным телом, от тех мгновений эйфории, которые пережил там, под землёй. Какая же изумительная, невероятная сволочь этот блонди! Он испытывает одновременно ужас, облегчение и горькое разочарование — смертоносный коктейль, от которого слетают любые настройки внутреннего контроля.
— Вы говорили, что не любите людей, господин Ам, — в бессильной злобе выплёвывает Катце. — Мы несовершенны, примитивны, глупы, отвратительно пахнем и к тому же уродливы! — плевать! Пусть он сейчас подписывает свой смертный приговор. — Мы для вас игрушки. Наши чувства — только поток нервных импульсов, перемешанные в уродливой пробирке биологические жидкости, только база для экспериментов... — тут он замечает, что Рауль тихо и очень довольно смеётся.
— Сколько переживаний, эмоций, справедливого гнева! Мне нравится, Катце. Но я всего лишь дразнил вас. Провоцировал. Если хотите, немного играл с вами. А вы неправильно меня поняли. Просто... я предпочитаю мужчин. Такое бывает. И... ты так рвался спасать меня там, под землёй. Было очень приятно, я оценил.
Блонди больше не смеётся.
Катце не успевает осознать сказанное — Рауль делает шаг вперёд и, схватив его за волосы, запрокидывает голову чуть назад, а потом прижимает свои губы к его губам, ещё сведённым ненавистью. Вторая рука уверенно гладит пах.
— Мы сможем найти компромисс, — шепчет через вечность Рауль уже где-то возле его уха. — А сейчас мне надо идти.
Когда Катце открывает глаза, блонди уже нет. Тогда он касается пальцами губ, а потом, украдкой облизнув их, устало опирается спиной на автокапсулу. Рука тянется за сигаретой, пальцы заметно дрожат. «Бежать!» — бьётся пойманной птицей тревожная мысль. У него давно всё готово. Схема надёжная, не вычислят, не поймают. Катце глубоко затягивается и закрывает глаза...
Он никуда не улетит. Не стоит себя обманывать. Блонди выбрал его, и сопротивляться судьбе нет никакого желания. Катце всю жизнь ходит по кромке лезвия, привык к страху, он теперь пикантная приправа, фон к жизни — можно выдержать. Катце знает, что проснувшееся сегодня глубоко внутри нечто покоя не даст. Изменения необратимы.
Нестерпимо хочется жить и чувствовать, хочется попробовать. А дальше… дальше будет то, что будет. Он остаётся.

@темы: АнК стори, ФБ-18

---

Не то же самое или Ясон бы никогда

Осталось мидики перетащить. Тащу.))
Пэйринг и персонажи: Катце, Ясон Минк, Дэрил, Рауль Ам, ОМП в количестве
Рейтинг: NC-17
Жанры: AU, Стёб
Предупреждения: OOC, ОМП
Примечания автора: нецензурная лексика; автор знает, что когда Ясон отпустил Рики в Керес на год, Дэрил уже не занимал место фурнитура.
Написан на летнюю ФБ-18

Не то же самое или Ясон бы никогда

Сегодня ночью, наверное, в насмешку над его самоуверенностью, Ясону Минку приснился сон, и это стало последней каплей.
Он почти убедил себя, что отпустить Рики на год в Керес необходимо. Иначе ещё чуть-чуть, и монгрел или сорвётся, наделав глупостей, или сломается — избежать этого хотелось больше всего. Возможно, за это время и он бы отвык от Рики — избавился от своего наваждения. Тогда казалось: сделать это — пара пустяков, если рядом в постели не ворочается горячее смуглое тело и простыни не пахнут так одуряюще приятно, что сон бежит, а руки сами тянутся обнять и прижать к себе того, кого он уже три года называет своим пэтом. Но действительность показала, что всё не совсем так.
Тянувшиеся без пэта месяцы он загрузил работой до предела, чтобы на преступные мысли не оставалось ни времени, ни сил. Ясон старался не вспоминать о Рики. Приказал убрать из апартаментов всё, что может ассоциироваться с ним, но уже через месяц понял — схватка с самим собой безнадёжно проиграна.
А потом ему приснился сон.
В нём Ясон вошёл в свою большую одинокую спальню и вдруг обнаружил, что всё не так печально.
Острое чувство возбуждения пронзило тело раскалённым железом, подняв неприличную, безудержную волну счастья, накрывшую с головой, когда, сдёрнув покрывало, он увидел сладко спящего на смятых простынях совершенно голого Рики. Где-то в этот момент Ясон и сообразил, что видит сон (кольцо пэта, которое сейчас лежало в столе, опять красовалось на члене монгрела). Но блонди это более чем устраивало. Он содрал с себя сьют, ничуть не заботясь о сохранности одежды, быстро разбудил Рики, сладко чмокнув в задницу, а потом взял, не особенно заботясь о комфорте и прелюдии, справедливо рассудив, что ничего с задницей монгрела во сне не случится.
Утром Ясон проснулся злой и невыспавшийся, с твёрдой уверенностью, что больше мучить ни своё тело, ни свой уникальный разум не намерен.
Но существовала проблема — он дал себе слово год не прикасаться к Рики и пальцем (спасибо Раулю за проделанную в голове сквозную дыру), а данное себе слово — это очень серьёзно. Ясон искренне считал, что если станет врать самому себе, из-за этого честь блонди будет потеряна навсегда. Причём одновременно со здравомыслием. А совсем не из-за того, на что так непрозрачно намекал Рауль.
Но что же делать? До конца добровольной пытки ещё очень далеко, а секса хотелось так, что весь день с трудом получилось сосредоточиться на работе. Поэтому Ясон совершенно не свойственным для элиты образом бездельничал, предаваясь воспоминаниям.

***

Следующая ночь принесла ещё один сон. Теперь Рики не обнаружился в постели, а неожиданно вошёл в спальню, когда Ясон разделся и лёг. Монгрел был одет в чёрную майку, такие же чёрные брюки и нагло дымил сигаретой. Он, ни капельки не смущаясь, выпустил в потолок струйку сизого дыма, затушил окурок о стену, потом быстро разделся, по-хозяйски оседлал бёдра Ясона и бесстыдно получил всё, что хотел. Громко застонав и прогнувшись в финале, помогая себе рукой, монгрел довольно кончил Ясону на живот, потом с интересом повозил по коже смуглыми пальцами, вытер их о постель и вышел. Как был, голый, многообещающе подмигнув на прощание.
Днём Ясон ходил хмурый и думал только о том, что бы могло означать это странное подмигивание. Работа ожидаемо не клеилась.
А ночью он убедился, что главарь Бизонов никому просто так не подмигивает.
В следующий сон Рики завалился уже голый и пьяный, с бутылкой стаута и хитрой ухмылкой. Он хлебнул прямо из горла, залез на кровать, бесцеремонно вздёрнул Ясона на четвереньки, смачно хлопнул ладонью по отставленному заду, тихо рассмеялся, шепнув: «Расслабься, моя прелесть». А потом отымел блонди с особым цинизмом и удовольствием, назвав его румяным пончиком и оскорбительно похвалив «сладкую попку» за послушание. Почему Ясон совсем не сопротивлялся — он и сам не понимал. Хуже того. Всё произошедшее, к глубочайшему стыду, ему понравилось. Без подготовки было немного больно и очень приятно. Проснулся Ясон мокрый от пота и по-настоящему испуганный. Слава Юпитеру, задница не болела, но сознавать, что тебя беззастенчиво и неприлично имеет твоё собственное воображение, было очень неловко.
До обеда он ходил, как потерянный, периодически просто таращился в экран монитора, имитируя какую-то деятельность, а потом понял — выхода нет, и позвонил Раулю. Как ни прискорбно, надо идти сдаваться. Подозрение, что если ничего не делать, в следующую ночь Рики придёт к нему не один, а со всей бандой, окрепло до полной уверенности.
Хорошо, что Рауль повёл себя как настоящий профессионал и выслушал молча, с серьёзным выражением на лице. Больше всего Ясон опасался, что друг, услышав подробности его трагедии, бессовестно рассмеётся или опять станет зудеть про честь блонди. К счастью, ни то, ни другое не произошло. Рауль задал несколько вопросов, потом подумал, задал ещё несколько вопросов, выслушал ответы, тяжело вздохнул, и пообещал к вечеру прислать вкусных таблеток с указанием, как их принимать. Чтобы больше никакие монгрелы по снам не шастали.
— Только, возможно, ты согласишься подождать ещё пару ночей, — попросил господин Ам, глядя на Ясона умоляющим взглядом. — Это же великолепный, просто бесценный материал для моих исследований по психоанализу элиты. Смотри, — Рауль оживился, оседлав наконец любимого конька. — Тут прослеживается очень интересная закономерность. Если построить график, получается, твоё же подсознание провоцирует сознание на определённый поступок, постоянно, от ночи к ночи, наращивая давление. Если сегодня во сне, как ты предполагаешь, пэт придёт к тебе вместе с друзьями, то степень усиления агрессии подсознания можно описать вот таким уравнением, включающим в себя геометрическую прогрессию, — Рауль быстро набросал несколько формул. — На основании этого я составлю алгоритм, позволяющий определить, чего ждать в каждую последующую ночь. Например, можно узнать, что будет послезавтра.
— Послезавтра ко мне явится весь Керес, или я сам окажусь голым в трущобах, — мрачно подытожил Ясон. — Тут не нужно никакого алгоритма, всё и так предельно ясно. Давай свои таблетки. Обойдёмся без экспериментов, — увидеть толпу монгрелов в своих апартаментах он был морально не готов. Даже во сне.

***

Таблетки — большая белая и маленькая розовая — подействовали странно. Ясон проснулся не отдохнувшим, на смятых мокрых простынях, стыдливо намекавших: снилось ему что-то именно из того репертуара, которого он старался избежать. Перепуганный Дэрил подтвердил догадку. Господин ночью стонал, кричал и метался. Ясон хмуро отказался от завтрака, выпил кофе и пошёл к Раулю. Подозрение, что ночью Бизоны всё же приходили, окрепло.

Рауль выслушал, подумал, сочувственно покивал и поменял одну розовенькую таблетку на две зелёненькие, а белую сказал ломать на две части.

С утра Ясон опять ничего не помнил, кроме периодически всплывавшей перед мысленным взором чьей-то мерзко ухмыляющейся физиономии, щербатой и нахальной, явно не эосского происхождения. Приступообразно мутило — не сильно, но неприятно, а в голове образовалась такая помойка, что он заподозрил: монгрелы на этот раз приходили с закуской и выпивкой, а потом не убрали мусор.
Пришлось снова менять схему лечения, и снова ничего хорошего не вышло.
— Если я узнаю, что ты на мне экспериментируешь, — устало шипел Ясон через неделю, лёжа с закрытыми глазами на кушетке в кабинете Рауля Ама, пока тот рассматривал очередную энцефалограмму, — подсыплю тебе в вино какой-нибудь крысиной отравы. Катце попрошу — он в Кересе одолжит. Убить не убью, но хоть получу удовольствие.
— Не экспериментирую, увы, — не принял шутки Рауль. — Ясон, я стараюсь, поверь. Лезть в твой мозг я не хочу, да и ты не позволишь там что-то стирать. Сейчас не позволишь. Но если не подобрать лечение, рано или поздно это придётся сделать. И дело не в Юпитере. Ты сам попросишь меня.
— Нет, — тихо зарычал Ясон. — Не попрошу, — год неожиданно показался очень большим сроком. Даже для практически бессмертной элиты. Но он что-нибудь придумает. Как-то протянет. Тем более, осталось только восемь месяцев, двадцать один час и шестнадцать минут. Он сгрёб со стола новую порцию таблеток и пошёл думать.

***

Положение казалось критическим. Рауль был отчасти прав. Юпитер смотрел на все выкрутасы сквозь коннекторы до тех пор, пока Ясон хорошо справлялся с работой. А последнюю неделю это было, увы, не так. И ко всему прочему, Ясону стало казаться, что голограмма ИскИна выглядит теперь не отстранённо-холодной, а исподтишка его рассматривает, удивлённо и весело. Когда он пожаловался на это Раулю, тот только сказал: «Хм», посмотрев точь-в-точь как Юпитер. Добавились только беспокойство и озадаченность.
Гидеон, Орфей и Катце, конечно, страховали его. Блонди — по внешнеполитическим вопросам, а его бывший фурнитур неплохо справлялся на чёрном рынке самостоятельно, но всё это срабатывало до поры до времени. Возможно, Рауль вскоре и подберёт правильный вариант медикаментозного воздействия, но стоило и самому принять меры.

***

— Катце, мне нужна замена. На семь-восемь месяцев. Монгрел. Он должен быть похож на Рики, желательно его возраста и телосложения, — Ясон выглядел очень уверенным в своей бредовой идее и всю последующую дичь изложил тоже очень убеждённо, не терпящим возражения тоном. Поэтому бывший фурнитур прикусил язык, приняв решение не высказываться по обозначенному вопросу, пусть ему и очень хотелось это сделать. В голосе блонди слышалась непоколебимая, суровая решимость, а в глазах светились такая тоска и отчаяние, что Катце невольно пожалел его и решил, что попробует помочь.
— Мне нужны сутки, чтобы собрать информацию, и доступ к базам данных Гардиан.
— Доступ я тебе уже дал. Вход — скан сетчатки и твой любимый пароль.
Катце замялся. Если бы он говорил не с блонди, то обязательно спросил бы, откуда Ясон знает его любимый пароль, но вопрос прозвучал бы глупо, а ответ ему вряд ли понравился бы.
Поэтому он только кивнул.
— Хорошо, если ты справишься к вечеру, — это можно было считать просьбой. Катце посмотрел блонди в лицо и понял, что очень постарается. Приложит максимум усилий и обязательно успеет.

***

Ясон понимал, что даже если к вечеру Катце предоставит всю необходимую информацию, отловить монгрела сегодня всё равно не получится, поэтому разрывался между вариантами не спать совсем или всё-таки выпить таблетки и надеяться, что сегодняшняя комбинация Раулю наконец удалась. Он выбрал таблетки, справедливо рассудив, что надо использовать все способы, а Раулю лучше не врать — он старается, и возможно, его помощь понадобится ещё не однажды.

***

Катце честно спешил, но непредвиденные обстоятельства задержали его дольше, чем рассчитывал. Можно было бросить всё, не доведя расследование до конца, однако он сомневался, что Ясон посчитает такое решение правильным. Поэтому Катце раскопал всё до точки, до логического тупика, до того момента, когда стало понятно — дальше без участия службы безопасности и полиции никуда не сдвинуться.
Он быстро скинул на носитель всю нарытую информацию и поспешил в Эос.
Ясон его ждал, никаким образом не выражая нетерпения. По крайней мере, внешне. И, предложив присесть, вызвал фурнитура. Катце — сам бывший фурнитур — знал, что это означает предложение воспользоваться мебелью на его усмотрение. Поэтому не стал отказываться: попросил у Дэрила пепельницу и кофе. Ясон безразлично относился к сигаретному дыму, и когда-то Катце попросил разрешения курить в его присутствии. Тот только кивнул.
Бывший фурнитур догадывался, что давно занимает отдельную ступеньку в классификации людей «по Минку», на которой ему, Катце, одиноко и вполне вольготно, хоть и небезопасно. Тут заблуждаться не стоило. Но тем не менее, пока он справлялся, а с некоторых пор стал находить удовольствие в том, что подчиняется только одному хозяину, и это не человек, что особенно нравилось Катце.
Блонди никогда не повышал голос.
Блонди никогда не пытался сорвать на нём свою злость.
Блонди никогда не ебал мозги просто ради удовольствия это делать.
Блонди не давал ему тупых заданий, с которыми справится дроид.
Блонди никогда не произносил фраз типа: «Мне плевать, как ты это сделаешь, но...»
И ещё целая куча «блонди никогда», которые Катце очень устраивали и не то чтобы охуительно облегчали жизнь, но делали её вполне сносной.
В частности, Ясон почти никогда не давал ему невыполнимых заданий.
Поэтому Катце никогда и не говорил «нет». Даже про себя. Сначала изучал вопрос, и если оказывалось, что задача всё-таки невыполнима, он не боялся сказать об этом блонди. Тот чаще всего подсказывал нужный вариант или бесстрастно кивал, соглашаясь.
Более того.
Катце сам научился «включать Ясона Минка». Сначала ему просто нравилось наблюдать, как это действует на окружающих. Чем тише и ласковей становился голос, тем сговорчивее делались собеседники. Потом это вошло в привычку, стало почти сросшейся с лицом маской.
Он считал блонди идеальным начальником и не представлял, как можно служить человеку.
Сейчас блонди молча и отстранённо ждал, когда Катце загрузит программу в терминал и выведет на экран все необходимые для доклада данные. Со стороны казалось, что на результат Ясону глубоко плевать.
— Я постарался выполнить задание максимально объёмно, стремясь к идеалу, — начал Катце, — но, к сожалению, есть объективные причины, по которым сходство всех объектов из Гардиан, внешне идентичных Рики, вас вряд ли устроит.
Ясон промолчал, только удивлённо поднял бровь.
Известно было, что удачные генетические комбинации повторяются в Гардиан неоднократно. Монгрелов разводили линейно, селекционируя определённые признаки, как положительные, так и отрицательные, для подробного изучения. Поэтому блонди и не сомневался, что сможет подобрать что-нибудь более-менее подходящее, но тут его Катце порадовать не мог:
— Очень быстро я выяснил, что в базе данных нет монгрелов с похожим генетическим кодом, — продолжил он. — Рики уникален. Его называли полукровкой, но увы, оба его родителя неизвестны и выпускниками Гардиан не являются. Меня заинтересовал этот факт, и я стал разбираться. Оказалось, Рики попал в Гардиан в возрасте шести лет. Мне удалось проследить его до нелегального борделя, замаскированного под секс-магазин в Нил-Дартс, откуда ребёнок был изъят во время полицейского рейда. Никаких документов. Хозяин клялся, что купил нескольких детей одного возраста по случаю у неизвестного виртуального продавца. Дети прибыли в магазин закрытыми в фургоне и без сопровождающего. Где содержались до этого — неизвестно. Водитель не знал, что везёт. Деньги перечислялись через посредника. Посредник давно мёртв.
Почему в результате они все попали не в мидасский приют для детей-сирот, а в Гардиан — мне неизвестно. Возможно, их происхождение не смогли выяснить.
— Или наоборот. Выяснили, — коротко заметил Ясон.
Катце помедлил, но через мгновение кивнул, соглашаясь:
— По хранящейся в базе информации, после обследования генетический материал сочли интересным и включили в программу. Никакой конкретики о том, кто и почему принял решение, я не обнаружил. Информация изъята. Подозреваю, что ею может владеть...
— Рауль, — закончил за него Ясон.
— Да. Господин Ам. Детей было семеро, но в живых на сегодняшний день остался только Рики. Если вас заинтересуют подробности об умерших — они в файле, но к поставленной задаче отношения не имеют. Ясно одно — Рики не монгрел. Идентичность его генетической комбинации с версиями Гардиан не превышает девяти процентов. Если бы отец или мать Рики родились там, она бы составила более пятидесяти процентов.
— Варианты?
— Их достаточно много, но все спорные. Произвольная неучтённая комбинация. Его матерью может оказаться пэт из мидасского дома развлечений, у которой дал сбой стерилизационный чип. Нестерильная пэт, находящаяся в собственности кого-то из элиты или состоятельных мидасцев и забеременевшая... мало ли от кого. Возможно, пэт, проданная инопланетнику. Инопланетная туристка или топляк, по какой-то причине скрывавшая беременность и избавившаяся от ребёнка. Даже гражданка, нарушившая систему Зейн, что очень спорно, но возможно при определённых условиях. Возможны ещё варианты. Настораживает, что детей было сразу несколько. Я могу продолжить расследование.
— Хорошо, — Ясон задумчиво потёр переносицу. — Я поговорю с Раулем и решу, стоит ли заниматься вопросом.
Катце понял это как команду продолжать по основной теме и вывел на экран новые файлы.
— Я подобрал несколько фенотипически приближенных к эталону вариантов. Монгрелы почти одинакового с Рики возраста, телосложения, со схожими чертами лица и поведенческими характеристиками. Но, Ясон, у меня было слишком мало времени. Это — данные выпускников Гардиан, а жизнь в Кересе меняет людей иногда до полной неузнаваемости.
— Ты справился с задачей. Благодарю, — кивнул блонди. — Решение я приму сам.

***

Спать без таблеток в эту ночь Ясон так и не рискнул, поэтому утром ему показалось, что он не проснулся, а очнулся. Блонди заставил себя подняться и пойти в душ, а вскоре позвонил Катце и сообщил, что нужного монгрела уже отловили и везут в Эос. Ясон напрягся. Где-то глубоко в душе зашевелился червячок сомнения, недвусмысленно намекая на полный идиотизм затеи, но блонди напугал его Бизонами. Червячок затих и трусливо юркнул в норку.
Дав распоряжения Дэрилу, Ясон пошёл работать.
Через три с половиной часа он позвонил фурнитуру, чтобы узнать, как новый пэт устроился на новом месте, и получил короткий отчёт. Пэт чувствует себя прекрасно: накормлен, отмыт, переодет. Словом, приведён в полное соответствие с требованиями содержания пэтов, внимательно выслушал инструктаж и теперь спит.
Отлично! Ясон повеселел и с энтузиазмом включился в работу. Судя по всему, он принял верное решение.

***

Монгрел его разочаровал. Хоть Катце и оказался прав: соответствие фенотипических данных оказалось достаточно высоким. То же телосложение, но не так выражен мышечный рельеф. Та же смуглая кожа, но еле заметный оттенок — в оливковый тон. Ясон понял, что это ему тоже категорически не нравится. Тёмные волосы. Фурнитур привёл их в максимальное соответствие с казавшейся всегда чуть растрёпанной шевелюрой Рики — пожалуй, единственное, чем копия соответствовала оригиналу почти полностью. Тёмно-карие глаза имели похожий разрез и, тем не менее, совсем другое выражение. Не такие яркие, в них не хватало жизни, ярости и ещё чего-то неуловимого, что описать словами Ясон не мог. Монгрел по кересским меркам, скорее всего, считался красивым, но грация хищного зверя, так привлекавшая в Рики, здесь или не присутствовала, или блонди её не улавливал.
— Как тебя зовут, пэт? — тихо спросил Ясон, усаживаясь в кресло и жестом приказав фурнитуру налить себе вина.
— Кайре, господин, — монгрел смотрел на него горящими от счастья глазами, и это тоже безумно раздражало.
— Ты будешь моим пэтом, Кайре, — немного подумав, сказал блонди.
— Супер! — обрадовался монгрел. — Вот это повезло! Я буду пэтом самого Ясона Минка!
— Я вижу, Дэрил провёл инструктаж, — довольно кивнул блонди и вопросительно посмотрел на фурнитура.
— Я всё сделал, как вы приказали, Ясон-сама, — тот склонил голову в вежливом поклоне. — Пэт знает правила поведения. Освоил запреты, ограничения и готов подчиняться всем требованиям. Он физически здоров, анализы и обследования проведены — всё в норме, но прививки ещё не сделаны.
— Хорошо, — снова кивнул Ясон и подумал, что с регистрацией он пока подождёт, а вот прививки неплохо бы всё-таки сделать. Завтра. Если пэт окажется подходящим.
— А теперь разденься, Кайре, — тихо приказал Ясон, — и удовлетвори себя. Я хочу посмотреть, как ты это делаешь.
— Готов служить, господин, — почему-то обрадовался монгрел, быстро стянул с себя чёрные шорты, майку и хлопнулся на пятую точку посреди комнаты, широко раздвинув ноги.
Ясон разочарованно потянулся к бокалу. Он прекрасно помнил, сколько усилий стоило заставить Рики приласкать себя. Какое бесконечное удовольствие получил он и от самого процесса дрессировки, и от одержанной маленькой победы над пэтом. Рики сопротивлялся почти два месяца, проклиная Ясона. Он называл его сумасшедшей куклой, извращенцем и уродом. Его приходилось заставлять почти силой. Но несмотря на то, что дух Рики сопротивлялся, член стоял, как вышколенный фурнитур перед хозяином. Это безумно заводило Ясона и просто выбешивало самого Рики.

— Твоё тело не согласно с тобой, трущобный герой. Ты не можешь мне сопротивляться.
— Заткнись, тупая кукла. Ненавижу, ненавижу тебя!
— Давай, Рики, сделай это. Раздвинь ноги шире, я хочу лучше видеть.

Раньше Ясон думал, что глупый протест пэта его раздражает, и не понимал, почему тот всякий раз, как будто храня целомудрие, сопротивляется до последнего. Теперь он узнал про себя кое-что интересное — ему нравилось, что Рики не сдаётся, что он непритворно смеет противостоять ему, наплевав на положение хозяина, положение высшего.
Между тем новый пэт, увидев бесстрастное выражение на лице блонди, кажется, решил, что хозяину плохо видно, и, приподняв задницу и помогая себе руками и ногами, быстро подполз ближе. А потом, предприимчиво поплевав на ладони, принялся за дело, громко постанывая, закатывая глаза и широко разводя колени для улучшения обзора.
Ясон равнодушно наблюдал за представлением, всё больше понимая, что с этим монгрелом он ошибся. Его действия, почти в точности повторяющие поведение пэта, не вызвали ожидаемого отклика. Только досаду и скуку. Теперь монгрел перестал походить на Рики даже отчасти и вызывал отвращение.
— Достаточно, Кайре, — наконец не выдержал Ясон. — Дэрил, проводи пэта в его спальню.
— Эй, блонди! — возмутился монгрел. — Так нечестно! Я же не кончил!
Ясон промолчал, не поменявшись в лице, и сжал зубы, мысленно выдыхая. Больше всего ему сейчас хотелось удариться головой об стенку или что-нибудь разбить.
— Слушай, а может, ты хочешь меня трахнуть? А? — по-собачьи заглядывая в глаза, спросил Кайре. Он понимал, что не угодил, и теперь очень хотел исправиться. Поэтому встал на четвереньки, повернулся к Ясону задом и принялся призывно вилять пятой точкой. — Давай! Ты не стесняйся, хозяин. Я же теперь твой пэт.
Как он сдержался, чтобы не отвесить пинка по подставленным ягодицам — Ясон не знал. Наверное, его остановили испуганные глаза Дэрила, который хорошо разбирался в настроении хозяина, чутко улавливая едва заметные метаморфозы мимики блонди, и, судя по всему, решил: вот прямо сейчас его и отправят в утилизацию. Пэт, вытворяющий такое при хозяине — это немыслимо, а в оплошностях пэта виноват фурнитур.
Ясон, так ничего и не сказав, встал, вышел из комнаты и, плотно закрыв за собой дверь, позвонил Раулю.

***

— Если стереть человеку все воспоминания за день, насколько сильно пострадает психика?
— Не пострадает, — отозвался сонный Рауль. — Намного безопасней, чем чистить память фрагментарно, удаляя ассоциативные и логические последовательности. Грубо говоря, хорошо видно, где начало и конец нужного куска, не сотрёшь ничего лишнего.
— Тогда мне нужна твоя помощь.
Приказ убить монгрела Ясон точно не собирался отдавать. Из-за того, что он всё-таки внешне напоминал Рики. По крайней мере, так он объяснил решение самому себе. Если память можно стереть без особых проблем... Только надо попросить Рауля, чтобы не заглядывал в воспоминания монгрела. Блонди краснеть не умеют, но сейчас Ясон чувствовал, что щёки горят огнём, и он, поспешно сунув в рот горсть таблеток, которые показались не таким уж плохим решением на эту ночь, и запив их водой, отправился спать.

***

Следующий кандидат оказался совсем неподходящим. На приказ удовлетворить себя он смерил Ясона печальным взглядом, тяжело вздохнул и сообщил, что он бы и не против, но вот беда — не стоит нихрена уже давно. Аккурат после памятной драки в «Дохлой бабочке».
— Как звезданули между ног битой, так всё и накрылось. Две недели провалялся — встать не мог. Сначала всё распухло и жутко болело, даже ссал через трубочку, а потом спухло, но лучше бы нет. Потому что яйца вроде и на месте, но какие-то маленькие, как усохли, а хрен не стоит шопиздец.
Что монгрел только ни делал, какие картинки «другу» ни показывал, какие массажи ни пробовал — непослушный орган оставался непреклонен. То есть наоборот - висел соплей. Хорошо хоть с основной задачей научился справляться самостоятельно, и противную трубочку врач наконец разрешил вынуть.
— Так что инвалид я теперь, как ни крути, — страдальчески закончил рассказ несостоявшийся пэт и шмыгнул носом от полноты чувств.
Ясон с непроницаемым лицом выслушал все эти долгие медицинские подробности, с сочувствием посмотрел на вынутый из расстёгнутой ширинки грустный и как будто застеснявшийся монгрельский инструмент, но потрогать, чтобы убедиться самому, вежливо отказался и замогильным голосом приказал Дэрилу доставить господину Раулю три бутылки вина с Ло Денеба и монгрела на «полечить».
— Чинить или как в прошлый раз? — ехидно поинтересовался через десять минут голос Рауля в трубке.
— Как в прошлый раз, пожалуйста, — стиснув зубы, очень тихо и вежливо попросил Ясон и быстро нажал на коммуникаторе отбой.

***

Третий кандидат давно и плотно сидел на игле, и хорошо, что это выяснилось сразу.
В середине дня Дэрил, который обычно никогда не беспокоил Ясона в рабочее время, отправил сообщение с просьбой перезвонить в удобное время.
— Концентрация опиатов и синтетических каннабиоидов в крови нового пэта очень высокая, — сообщил фурнитур. — Детоксикация возможна, но... — фурнитур замялся. Блонди разочарованно вздохнул. — Можно я его свожу к господину Аму в гости? — вдруг отчаянно попросил Дэрил. — Новый пэт совсем плохой. Как привезли — всё время смеялся и что-то в воздухе ловил. Потом разговаривал с вашим креслом — предлагал совершить с ним половой акт. Потом его вырвало на пол, он полез под кровать «ловить маленьких человечков», а теперь разделся, залез в шкаф и дико орёт, когда я пытаюсь его оттуда достать. Думает, что я большая волосатая крыса и хочу его съесть.
— Можно к господину Аму, — согласился блонди. — Только вызови охрану, сам его не трогай. Не хочу, чтобы пришлось делать ремонт в апартаментах.
— Хорошо, господин, — обрадовался фурнитур и быстро попрощался. Видимо, радостно умчался выполнять приказ.
Ясон тяжело вздохнул и позвонил Катце, попросив по возможности исключить из списка всех нарко- и алкоголезависимых, а также больных и сумасшедших. Бывший фурнитур сразу понял, что с последним монгрелом вышел прокол, оправдываться не стал, за что Ясон остался ему очень благодарен, и просто сообщил, что всё это уже сделано по умолчанию, но информация, скорее всего, устарела. Ясон буркнул: «Хорошо» и пошёл к Раулю за новой порцией таблеток. По дороге он размышлял о том, что думает Дэрил по поводу всего происходящего, и попутно удивлялся сам себе: это был первый раз, когда Ясона интересовало мнение его же собственной мебели. Катце как бывший фурнитур не в счёт. Этот давно проходил по другой категории, и даже в мыслях Ясон давно не называл его фурнитуром.

***

Вечером блонди всё-таки не удержался:
— Дэрил, скажи, последний монгрел — он... сильно отличался... от предыдущего?
— Не слишком, — ответил фурнитур и вдруг добавил: — Совсем не похож на Рики, а на Инвалида — тем более.
— Инвалид — это кличка того, что был перед ним? — осторожно осведомился Ясон, мрачно констатируя факт — Дэрил всё прекрасно понял. Это показалось одновременно и плохо, и хорошо. В молчании фурнитура можно не сомневаться, зато теперь есть человек, с которым получится обсудить проблему открыто. Зачем — Ясон не понимал. Просто хотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Почти уверен был, что полегчает.
— Да, господин. Я для удобства.
«Мало ли сколько их ещё будет», — мрачно закончил за него Ясон недосказанную фразу.
— А первый? — всё-таки поинтересовался он после небольшой паузы.
— Первый — «Пэт», — ёмко сформулировал мнение фурнитур. — Потому что он пэт и есть - вел сея так, а третий — «Глюк».
— Не похожи? — Ясон не стал уточнять, на кого, это и так было понятно.
— Внешне похожи, — честно ответил Дерил. — Но внешность — это не главное.
«Да, внешность — не главное», — молча согласился Ясон, доставая ненавистные таблетки. Приходят ли теперь в его сны Бизоны, и если приходят, что там делают — он не знал и знать не хотел.

***

— Как там? — безразлично осведомился Ясон, имея в виду следующего выловленного монгрела и испытывая облегчение от того, что теперь можно позвонить Дэрилу и спросить, а тот всё правильно поймёт и ответит.
— Плачет, Ясон-сама. Когда привезли — он уже рыдал. Потом поел и опять рыдает.
— Почему?
— Думает, его на опыты взяли.
— Объясни, успокой.
— Объяснил, успокаиваю. Не успокаивается, — оба недолго помолчали. — Я, правда, стараюсь, Ясон-сама, — извиняющимся голосом сказал фурнитур. — К вечеру справлюсь. Я вот думаю, не может же человек плакать целый день?
— Хорошо, Дэрил, я не сержусь, — сколько времени без перерыва может плакать человек, Ясон не знал, поэтому на вопрос не ответил. Возможно, фурнитур и прав, надо у Рауля спросить.

***

— Успокоился, — победно сообщил Дэрил с порога, когда блонди вечером вернулся в апартаменты. — Я ему обрисовал перспективы — вроде бы понял.
— Сообразительный. Это хорошо, — довольно кивнул Ясон. — Как впечатление?
Дэрил замялся, и причину заминки Ясон понял: раньше он никогда не спрашивал мнения фурнитура по какому-либо вопросу, тем более касательно такой щекотливой темы, но если блонди спрашивает, то тупо молчать — вариант, остро пахнущий утилизатором. Вот Дэрил и выбирает максимально безопасную поведенческую модель.
— Плакса субтильней, моложе, ниже и уже в плечах. Не дурак, но очень депрессивный и нервный.
— Не Рики? — улыбнулся Ясон.
«Совсем не Рики, — говорило выражение лица фурнитура, — но кто я такой, чтобы делать выводы? Поэтому самое безопасное — вежливо поклониться». Что Дэрил тут же и сделал.

***

— Как тебя зовут? — уже традиционно поинтересовался Ясон у пэта, усаживаясь в кресло, и потянулся к не менее традиционному бокалу вина.
— Мони, — монгрел уже не рыдал, но лицо, явно не однажды вымытое холодной водой, хранило следы затянувшихся страданий.
— Ты боишься меня?
— Совсем чуть-чуть, — честно признался монгрел, — но Дэрил мне всё рассказал. Я постараюсь.
— Хорошо, — в душе Ясона всколыхнулась лёгкая надежда. Плакса, по крайней мере, выглядел адекватным и говорил вполне... по-человечески? Блонди улыбнулся.
— Тогда разденься, Мони, я хочу посмотреть на твоё тело.
Плакса вздрогнул, как от пощёчины, покраснел, побледнел, пошёл пятнами, а потом испуганно и умоляюще уставился на Ясона так, как будто ему приказали пойти и повеситься за яйца в зале заседаний Синдиката.
— Ты что-то не понял, пэт? — чуть строже переспросил Ясон, и это стало роковой ошибкой. Потому что монгрел вдруг опустился на пол и горько зарыдал.
Ясон растерянно и непонимающе посмотрел на Дэрила, прося взглядом помощи. Фурнитур всё опять понял правильно.
— Что случилось, Мони? — ласково переспросил он, опускаясь рядом с монгрелом на колени. — Господин совсем не ругается. Он просто хочет на тебя посмотреть. Он не обидит, не плачь. Ты просто... просто покажешь ему свой член, а потом... потом сделаешь себе хорошо, а он посмотрит.
Ясон замер в кресле, превратившись в дроида, с трудом переваривая услышанное. Значит, вот как это выглядит со стороны. Всё так и есть, но как же всё-таки хорошо, что блонди умеют себя контролировать. Краснеть — это у них внутри.
— Я не могу-у, — продолжал рыдать монгрел. — Не просите-е-е.
— Почему он не может? — строго спросил Ясон почему-то у фурнитура.
— Почему ты не можешь? — ласково переспросил фурнитур монгрела.
— Я стесняю-усь!
— О?! — заинтересовался блонди. Нет, монгрел не похож, совсем не похож на Рики, но это было хоть какое-то, хоть вялое, но сопротивление. По сравнению с предыдущими. Рики тоже стеснялся. Конечно, он не стеснялся раздеться — это совсем глупо, но когда Ясон заставлял его... От воспоминаний резко и приятно закружилась голова, в груди потеплело, и рыдающий на полу монгрел показался не таким уж непохожим, точнее, очень непохожим, но при этом вполне вероятным вариантом. Это же всего на несколько месяцев и...
— У меня маленький член! — вдруг громко выпалил рыдающий Плакса, и резко прекратив всхлипывать, ошалело вытаращился на блонди.
— Да?! — только и смог разочарованно произнести Ясон, сдерживая руку, которая чуть не коснулась лица в подходящем случаю жесте.
— Ды-а! — всхлипнул пэт. И, вопреки утверждениям, что стесняется, расстегнул ширинку.
Кто его проклял так жестоко, что теперь приходится через день лицезреть монгрельские бракованные члены — Ясон не знал, но этот кто-то сделал свое чёрное дело от души.
Блонди бросил взгляд на достоинство Мони, стараясь, чтобы лицо выражало исключительно безразличие и холодную отстранённость... Да уж... Улыбку получалось сдержать едва-едва. Член выглядел не маленьким. Он оказался просто малюткой, и если бы сейчас здесь находился Рауль, Ясон бы не удержался от парочки едких замечаний относительно гардианских бракоделов и халтурщиков.
— А если его того... взбодрить? — спросил Дэрил, озадаченно рассматривая скукоженный кусочек кожи, больше похожий на третье яичко, чем на мужской половой орган.
— Это — уже, — печально вздохнул Мони.
— Что «уже»? — подозрительно переспросил Дэрил и осторожно потянулся к члену пальцем, как к ядовитому насекомому.
— Всё — уже, — уточнил монгрел, стыдливо прикрывая членчик ладонью от наглого фурнитурского пальца и густо краснея. — Стоит.
— М-да... А он работает? — озадаченно поинтересовался Дэрил, испуганно убирая руку.
— Работает, — ответил монгрел и опять горько зарыдал.

***

— Скажи, пожалуйста, — поинтересовался вечером следующего дня Рауль. — Ты ещё долго будешь надо мной издеваться?
— Использование служебного положения в личных целях?
— Использование лучшего биотехнолога Амои в качестве примитивного мозгоправа для монгрелов. Ты же понимаешь, что доверить работу с твоими бывшими я не могу никому, но скажи, пожалуйста, ты когда остановишься? Мне есть чем себя занять в течение рабочего дня. Использовал бы ты их... ну хотя бы по неделе каждого, а то монгрелы к концу года в Кересе закончатся.
Ясон ожидаемо подавился вином и тут же сообразил, что он запретил Раулю смотреть стираемые эпизоды, а значит, тот считает, что с каждым из этих монгрелов Ясон совокупляется, а потом просит стереть память. О, Юпитер!
— Стоп! — взмолился-приказал он, откашлявшись. — Ты же не думаешь, что я спал с ними? — и был почти уверен, что всегда прямолинейный Рауль скажет: «Думаю».
Так оно и получилось.
— Конечно, нет, — удивлённо посмотрел на него господин Ам. — Спят они, скорее всего, в комнате для пэтов. Ты их просто...
— Нет! — опять не выдержал Ясон, осознавший, что не может решить, как лучше: чтобы Рауль смотрел стираемые куски, или всё-таки пусть думает, что хочет. И то, и это ему очень не нравилось. Усовершенствованный нанотехнологиями мозг блонди, к счастью, оставался человеческим. Если бы он был полностью электронным, то сейчас перегрелся бы от напряжения, как буриданов осёл, делая выбор между двумя одинаково неверными вариантами. Ясон решил всё-таки оставить как есть. Думать — не видеть. Пусть лучше думает. И, в конце концов, можно попробовать убедить.
— Нет, Рауль, уверяю, это не так.
Биотехнолог с сомнением посмотрел на него из-под упавшей на глаз золотой пряди:
— Я тебе верю.
— А я тебе — нет, — ехидно улыбнулся Ясон. — Не верю, что ты мне веришь. Но всё равно, спасибо за помощь.

***

— Катце. Возьми к себе монгрела, — приказал Ясон, ещё раз четко проговорив мысленно всё, что он думает по поводу собственного идиотизма. — Присмотри, чтобы не обижали на первых порах. Курьером или сам решишь, кем.
— Хорошо, Ясон, — глупых вопросов Катце задавать не умел — неоценимое качество.
Конечно, блонди понимал, что альтруистом не стал и не станет. Эта черта характера вообще была за пределами его понимания. Но Плакса похож на Рики и только из Гардиан. Что с ним приключится в Кересе в ближайшее время — было понятно без долгих объяснений. Поэтому Ясон решил, что в трущобы монгрел не вернётся, но и видеть его больше в своих апартаментах он не хотел.

***

Следующего из списка ловили целых три дня. Как сообщил Катце, монгрел от кого-то прятался, но это касалось его кересских подвигов и к делу отношения не имело. Парень оказал яростное сопротивление, и скрутить его, не нанеся серьёзных повреждений, удалось с трудом. Но потом, когда Катце ему обрисовал перспективы, он быстро успокоился, задал несколько вопросов, а потом, пробурчав: «В Кересе всё равно зарежут. Или я их. Но скорее всё-таки меня, а тут вдруг что-то и выгорит», уже самостоятельно сел в аэрокар.
Надежда вспыхнула факелом. Похоже, это и есть то самое.
— Хмурый какой-то, — уже через несколько часов докладывал Дэрил, — но очень красивый. Сильно старше Рики, выше, тяжелее, грубее. Спокойный, даже флегматичный. Я ему всё рассказал, он пожал плечами и сказал, что его устраивает. Вполне адекватная плата за жизнь.
Весь день Ясон испытывал очень приятное ощущение — он ждал чуда, а к вечеру уже не мог сдержать нетерпение, поэтому задерживаться не стал и к себе в апартаменты вернулся чуть раньше, чем обычно.
Дэрил, как всегда, встретил его и помог переодеться. Обычно фурнитур всегда молчал, только отвечал на вопросы хозяина, как любил Ясон: коротко, внятно и по делу, но тут по просьбе Ясона стал рассказывать о новом питомце подробней. Через несколько минут блонди понял, что болтовня фурнитура его не только не раздражает — наоборот, он находит в ней удовольствие. Возможно, причиной была тема беседы, но автоматически он отметил, что Дэрил остроумен, неплохой физиономист, умеет точно формулировать и передавать оттенки личного восприятия объекта. То есть чем-то неуловимо напоминает Катце. И тут же пришла мысль, что тот давно ищет себе толкового помощника, умеющего держать язык за зубами, понимающего и принимающего все риски, но пока поиски безрезультатны. Ясон посмотрел на Дэрила совсем другими глазами и решил, что вопрос стоит обдумать.
Катце, залезший в его компьютер, показал, что годы фурнитурства не сломили его. Именно такой был и нужен Ясону: верный, понимающий, что обязан хозяину жизнью и новым положением. Способен ли на поступок этот фурнитур и не стал ли он равнодушной и бесстрастной, не умеющей думать и чувствовать марионеткой системы? Просто исполнители Ясону не нужны. С этим прекрасно справляются и дроиды. Он сделал заметку приглядеться к Дэрилу внимательней. И кроме того, подумал: иногда поболтать перед сном о том, что происходит в Эос, даже интересно. Отвлечёт от мыслей о затаившихся в лабиринтах сна Бизонах и развлечёт.
Монгрела звали Ник. Ему двадцать три и он совсем не мальчик. На теле многочисленные шрамы, но они не уродуют. Полностью здоров.
Ясон довольно кивнул. На Рики тоже было много шрамов, когда он попал в Эос. Ясон приказал убрать их, но скорее как дань системе. Пэты со шрамами — нонсенс, а вот ему они ничуть не мешали. Он даже жалел, что пришлось так поступить. Возраст Ясона тоже не смущал, скорее наоборот. Чуть повзрослевший Рики — наверное, это может быть интересным.
— Как ты его обозвал? — поинтересовался блонди. — Угрюмый? Хмурый?
— Красавчик, — тихо ответил Дэрил и смутился.
— Хм... — Ясон посмотрел на фурнитура долгим взглядом, озадаченно помолчал, подумал: «Ладно», приказал: — Дэрил, приведи пэта, — и, заинтригованный, сел в любимое кресло, закинув ногу на ногу.
Монгрел вошёл в комнату и остановился посередине, с интересом рассматривая блонди. Ясон отвечал ему тем же. В этом человеке чувствовалась спокойная уверенность и монгрельский пофигизм. Уверенность, что ничего хорошего в этой жизни нет и не будет.
— Ты Ник. Кто я — Дэрил тебе сказал. Теперь ты мой пэт. Приказ господина для тебя закон.
Монгрел безразлично пожал плечами:
— Приказывай. В Кересе я был какое-то время в банде Джиксов. Там главарь ну просто полный мудак. Вряд ли в моей жизни случится кто-то, кто его переплюнет.
— Разденься, пэт, — приказал Ясон, молча выслушав тираду.
Ник стал не торопясь раздеваться, аккуратно сложил вещи стопочкой на полу и встал перед Ясоном, совсем не стесняясь.
Наверное, по человеческим меркам монгрел был и красивым. Мускулистое тело с белыми полосками шрамов на смуглой коже. Дэрилу он очень понравился, но блонди, проанализировав свои ощущения, печально констатировал, что ни одна струна в душе не дрогнула. А точнее, никакого приятного возбуждения и волнения, как если бы перед ним стоял обнажённый Рики, он не испытал.
— Сядь на пол и удовлетвори себя, — опять приказал Ясон почти на автомате. — Я хочу посмотреть.
— Чего сделать? — искренне удивился Ник.
Дэрил подошёл и шепнул монгрелу на ухо несколько слов. Тот удивлённо посмотрел на него, потом на блонди, на свой член, не подающий признаков жизни, и с сомнением почесал затылок:
— Ну... Я попробую. Только мне настроиться надо. Киношку с голыми бабами или картинку, на худой конец, покажите.
Ясон уже смирился с очередным проколом, и теперь ему вдруг стало очень весело. Ситуация, если смотреть со стороны, действительно, выглядела забавной, и что думал по поводу всего этого монгрел — Ясон догадывался. В принципе, можно уже закругляться и звонить Раулю, но вдруг стало интересно, что будет дальше.
— Обойдёшься, — блонди строго посмотрел на Ника, стараясь не улыбаться. — Воспользуйся воображением.
— Ладно, — покладисто согласился тот, сел на пол, выдавил на ладонь приличную порцию геля, который сунул ему заботливый Дэрил, и закрыв глаза, попытался выполнить поставленную задачу. Но время шло, а результат оставлял желать лучшего. Так себе результат был.
Монгрел открыл глаза и извиняющимся тоном констатировал, что Ясон и фурнитур видели и так:
— Вот... Стоит более-менее, но кончить не получится, уж прости. То-олько настроюсь, а тут сразу вспоминается, что ты сидишь и на меня таращишься. Тут мне сразу и расхачивается.
— Может, помочь? — участливо спросил Дэрил и вопросительно посмотрел на Ясона.
Монгрел удивлённо уставился на фурнитура.
— Ты можешь закрыть глаза, — предложил тот, — и представить себе, что больше нравится.
Ясон решил не мешать. Монгрел был ему совсем неинтересен, но вот Дэрил... Дэрил смог его удивить.
Фурнитур опустился на колени перед Красавчиком и, осторожно облизав головку солидного размера члена, принялся за дело.
Ясон почти ничего не видел, только затылок Дэрила и лицо монгрела с закрытыми глазами, настолько мимически невыразительное и неинтересное, что даже когда он кончил, Ясон понял это не сразу. Фурнитур, судя по всему, довольный жизнью, отстранился, а Ник потрепал его по волосам и чуть охрипшим голосом поблагодарил:
— Классно было. Спасибо, — а потом, чуть помедлив, неуверенно предложил. — Давай, может, теперь я тебе? А то как-то некрасиво получается. Он вроде не против. Ещё посмотрит... бедный, — и монгрел сочувственно взглянул на Ясона.
Фурнитур покраснел, а Ясон понял, что на сегодня ему более чем достаточно и резко поднялся.
— Дэрил, пэта в его комнату, а ты, если ещё раз без приказа проявишь инициативу, будешь наказан.
— Эй, блонди! — возмутился Ник. — Так нечестно! За что наказывать? Ты же вроде согласен был?!
— Замолчи, пэт, — угрожающе приказал Ясон. Гнев захлёстывал, но он понимал, что причина не в поведении монгрела, и Дэрил тут тоже не виноват.
— Знаешь, блонди, — голый монгрел, увидев полыхнувший в глазах нового хозяина огонь и истолковав его очень правильно, быстро поднялся и попятился, закрывая собой фурнитура. — Я говорил тебе, что главаря Джиксов по ебанутости никто не переплюнет? Так вот. Я ошибался!
Бокал с вином врезался в стенку чуть выше головы монгрела, и Ясон, резко развернувшись, двинулся к выходу.
— Чего это он? — недоумённо спросил Ник. — Больной, что ли? Ты бы его доктору показал. Видно же — совсем не в себе мужик. Хорошо хоть не в голову. Таблеток бы ему каких или стаута.
Что ответил Дэрил, Ясон уже не слышал. Он звонил Раулю.

***

Утром фурнитур был молчаливым и грустным, а блонди опять не выспавшимся. Дэрил расчёсывал ему волосы, а Ясон уговаривал себя, что принял правильное решение. Красавчик с его характером и физическими данными в хозяйстве Катце пригодится.
В Кересе парня зарежут, он сам говорил, что вляпался во что-то серьёзное, а... а на Рики он всё-таки похож. Очень. Но не вызывает таких же эмоций. Да и Ясон монгрелу совсем не понравился.
— Я не сержусь, Дэрил, — удивляться себе блонди уже устал, вот и этому порыву тоже не удивился.
— Спасибо, господин, — совсем тихо и бесцветно.
— Я не отправил Красавчика в Керес. С ним всё будет хорошо.
— Спасибо, господин. Большое спасибо! — голос фурнитура ожил и потеплел. Удивление и одновременно восхищение.
Странным было не то, что фурнитур всего за день так проникся к монгрелу. Странно, что радость Дэрила резко подняла настроение с минусовой отметки до «вполне нормально».

***

Со следующим монгрелом Ясон медлил почти четыре дня, ожидая подходящего настроения. Затея казалась всё более нереальной, а штат Катце грозил разрастись за счёт псевдо-Рики до неизвестных размеров.
В конце концов блонди решился, и в его апартаментах появился очередной питомец.
— Разденься, пэт, и удовлетвори себя, — произнёс блонди стандартную фразу, которая порядком приелась и уже вызывала улыбку у него самого.
— Вздрочнуть, что ли? — уточнил пэт, которого звали Бобби.
— Да, — прошипел Ясон сквозь зубы, ожидая очередной подлянки, которая не замедлила последовать.
— Так я уже! — обрадованно сообщил монгрел. — Утром проснулся — вздрочнул, потом сюда привезли, покормили вкусно — я опять подрочил. Потом в душе. Вы же не предупредили, вот я и как обычно.
— А сейчас? — губы блонди предательски задрожали. Он посмотрел на бесстрастное лицо Дэрила и понял, что фурнитурская выучка помогает ему сдерживаться, но в глазах пляшут весёлые искры. Какую кличку он теперь даст новенькому — можно было не сомневаться.
— А сейчас — всё! Не хочу, — уверенно ответил Бобби. — Сколько можно? Слушай, а давай с утра?
Ясон изучающе посмотрел на парня, но врёт он или нет — не понял.
— Иди спать, пэт, — разочарованно выдохнул он, — и завтра до вечера не смей к себе прикасаться.
— До вечера? Ничего себе!
— Придётся потерпеть, — едко бросил блонди и деланно улыбнулся.
Утром Ясон уже традиционно еле дополз до душевой кабинки, выпил две чашки чёрного кофе без сахара и только тогда чуть пришёл в себя.
— Проведи инструктаж и отведи пэта в салон, — бросил он Дэрилу на прощанье.
— Но пэт совсем дикий и...
— Отведи, — ещё раз с нажимом приказал Ясон.

***

Дэрил долго откладывал тот момент, когда Дрочуна нужно было вести в пэт-салон, но приказ хозяина звучал однозначно. После долгого инструктажа, в процессе которого фурнитур по десять раз повторил каждый пункт правил поведения, перечислил все запреты и ограничения, а потом столько же раз попросил повторить, он наконец рискнул.
По дороге Дрочун вёл себя вполне прилично и даже не сильно вертел по сторонам головой, хотя всё равно обращал на себя внимание всех, кто им встречался. Но стоило зайти в салон, вот тут оно и началось. Монгрел вошёл в зал, радостно осмотрелся по сторонам, его лицо отразило полный восторг, он сразу напрочь забыл всё, что говорил ему Дерил, и с весёлым криком:
«Оба-на! Я, кажется, попал в рай!» — схватил со стола чей-то стакан с апельсиновым соком и выпил его залпом. Отстранив начавшего о чём-то догадываться Дэрила, он ринулся к самой большой компании пэтов, которая расположилась возле двух сдвинутых столиков и что-то горячо обсуждала. При виде монгрела они резко замолчали и с удивлением уставились на нового члена сообщества.
— Какие девчонки! — радостно заорал монгрел и схватил за задницу оказавшуюся к нему ближе всех и некстати попытавшуюся ретироваться пэт господина Зави.
— У-и! — заорала пэт и ломанулась напрямик через стол, перевернув всё, что на нём стояло, и перевернувшись сама.
— Пацаны! — не обратил никакого внимания на её бегство Бобби. — А слабо в «Жиголо» под раздевание? А кто в конце проиграет, того я выебу вот на этом столе!
Пэты перепуганно шарахнулись в разные стороны, но один — Сол, принадлежавший господину Гидеону, занимавший привилегированное положение из-за своей породности и пользовавшийся авторитетом среди пэтов, — остался сидеть на месте.
— О, друг! Как тебя зовут? — обрадовался Бобби и протянул руку. — Дай пять!
— Ты — трущобный мусор, — высокомерно ответил пэт, пряча ладонь за спину. — Я скажу хозяину, и он прикажет твоему господину отправить тебя назад на помойку.
Фурнитур господина Лагата чуть не хлопнулся в обморок. Пэт не знал, кому принадлежит новенький, но его слова обязательно передадут хозяину и, конечно, они дойдут до Ясона Минка. Чем всё это закончится для Сола — фурнитура волновало не особо, но своей шкурой он дорожил.
— Так ты, получается, не рад мне, сука? Ах ты, рожа паскудная! — монгрел прищурил левый глаз и без предупреждения впечатал пэту с разворота в челюсть крепкий кулак.
Дэрил кинулся Дрочуну на спину, но тот легко отшвырнул щуплого фурнитура к стенке, по которой тот и сполз. Успел только подумать, теряя сознание, что в кличке стоит поменять букву «о» на букву «а», и отключился. Поэтому не видел, как прибежала охрана, недолго думая, бахнула монгрела шокером, отволокла в пустую комнату и закрыла там. Из неё несостоявшийся пэт ожидаемо отправился в гости к господину Аму, а оттуда в Керес. Дэрил пришёл в себя минут через пятнадцать после драки. Врач осмотрел его и сообщил, что всё нормально, он может вернуться к своим обязанностям, а позвонивший вскоре Ясон произнес своё «я не сержусь», потом добавил: «До вечера отдыхай» и сбросил звонок.

***

— Зачем ты приказал отвести дикаря в салон? — менторским тоном поинтересовался Рауль у расслабленно откинувшегося в кресле друга. — Ты же прекрасно знал, что будут неприятности.
— Знал, — легко согласился Ясон.
— Сомневаюсь, что ты очередной раз решил устроить Эос встряску.
— И я сомневаюсь, — опять покладисто согласился Ясон.
— Тогда зачем?
— Не знаю, — немного подумав, признался блонди. — Я в последнее время часто себя не понимаю. Возможно, дело в тяжёлых ночах или в твоих таблетках, но анализировать свои действия у меня теперь получается плохо. Это пугает.
Рауль кивнул, как будто ожидал чего-нибудь подобного:
— Если я попробую проанализировать за тебя, ты сможешь ответить, так всё или нет?
— Не обещаю, но попробую, — честно признался Ясон.
— Я думаю, что у твоего бессознательного серьёзный конфликт с сознательным — это чтобы не усложнять объяснения. Твоё подсознание хочет одно, а сознание борется с ним. Когда ты бодрствуешь — сознание побеждает, а когда спишь — ты во власти подсознания.
— Вполне, — оценил Ясон. — Пока никаких вопросов. Так, скорее всего, оно и есть.
— Отлично, — продолжил Рауль. — Ты понимаешь, что в последнее время заигрался, но подсознательное желание вернуть те ощущения, которые давал тебе контакт с монгрелом, мешает принять хладнокровное, правильное решение и прекратить выполняемые действия. Несмотря на риск.
— Понимаю, — конечно, Ясон осознавал, чем для него может окончиться история с монгрелами. Час назад к нему зашел Айша Розен и, как всегда это делал, взял старт с места:
— Я не знаю, почему Юпитер молчит, но советую тебе остановиться. Потому что если ты этого не сделаешь, то простой нейрокоррекцией не отделаешься. Тебя расстреляют на главной площади Мидаса.
— Публично, — согласился Ясон. — Спасибо, Айша, я всё понял.
К своеобразным шуточкам Розена он привык давно, но не прислушиваться к умным советам того, кто находится к Юпитеру ближе всех, не стоило.
— Вот твоё сознание и нашло выход, — продолжал между тем Рауль. — Пока тело было в его власти, оно смоделировало ситуацию, в которой тебе придётся отказаться от своих планов. Довело твою игру до абсурда и поставило подсознание в тупик: или серьёзная угроза существованию организма, или прекращение действий.
Ясон надолго задумался. Похоже, Рауль прав. Юпитер пока молчит, но надолго ли хватит его терпения — это неизвестно никому. Появление Рики в Эос он оставил без внимания, а намёки и прямые предложения избавиться от монгрела поступали только от элиты и ни разу не были подкреплены прямой ссылкой на мнение создателя.
Но как выглядит терпение искусственного интеллекта, и что он думает по поводу увлечения Ясона — неизвестно. Работается ему в последнее время с трудом, Ясон это понимал, а Юпитер всегда ценил эффективность.
— Думаю, что ты зришь в корень, — Ясон наконец окончил анализ услышанного и с чистой совестью выдал неутешительное резюме. — Только как мне снова подружить сознательное и бессознательное — я просто не представляю.
— Как мне ни сложно это говорить, но боюсь, единственный вариант — вернуть твоего монгрела, — неохотно признался Рауль. — Его Юпитер терпел целый год. Возможно, потому что твоя работоспособность за это время только возросла. Полагаю, он будет терпеть его и дальше, если ты будешь стараться избегать эксцессов, подобных сегодняшнему.
— Я дал слово, что верну Рики в Эос не раньше, чем через год.
— Кому? Монгрелу? — удивлённо изогнул золотую бровь господин Ам.
— Вот ещё, — хмыкнул Ясон, потянувшись за бокалом с вином. — Я дал слово самому себе.
— Тогда без вариантов, — печально вздохнул Рауль. — Придется терпеть, — и стал составлять очередную схему лечения, откорректированную согласно новым данным.

***

Несмотря на тяжёлый день, на визит Айши, на безмолвное недовольство элиты сегодняшним происшествием и на очень не безмолвное недовольство Орфея, назвавшего инцидент в салоне прецедентом, Ясон чувствовал себя прекрасно. Он принял решение больше никаких монгрелов по Кересу не ловить и, на удивление, теперь испытывал облегчение.
Вероятность, что он найдёт такого, как Рики, учитывая его немонгрельское происхождение, стремилась к нулю, в чём убедили предыдущие попытки. Зато блонди узнал о себе много интересного и нового — не слишком успокаивает, но это был положительный опыт.
— Скажи, Дэрил, как примирить сознательное с бессознательным? — чисто риторически поинтересовался он. Ожидать, что фурнитур решит задачу, было смешно, но с некоторых пор Ясон был совсем не против поговорить с тем, кто в курсе его проблемы. Просто так, ни для чего.
— Вы имеете в виду, когда душа болит и просит, а мозги знают, что нельзя? — совсем не по-амовски, но удивительно точно отразил фурнитур суть происходящего.
— Вроде того, — кивнул Ясон. — Что делают люди в таких ситуациях?
Фурнитур ненадолго задумался, потом убрал со стола вино, вышел, быстро вернулся и поставил перед блонди бутылку с жидкостью коричневого цвета. Рядом приземлился пузатый снифтер и через несколько минут туда же легла пачка сигарет.
— Да? — Ясон заинтересованно повертел в руках бутылку, а потом открыл и, налив себе сразу половину, выпил в три глотка.
Дэрил уважительно посмотрел на хозяина и пошёл за зажигалкой.
— Принеси ещё один бокал, — приказал блонди ему вслед.
По телу разливалось приятное тепло, а Ясон думал, что надо бы придумать Дэрилу какую-нибудь серьёзную провинность. Чтобы не просто иметь причину утилизировать, но чтобы Дэрил остался ему благодарным потом, когда он тайно избавит его от печальной участи. Да, он был вот таким. Совсем недобрым, весьма коварным, расчётливым и беспринципным. Но зато хозяйственным и умным. А ещё он думал, что обязательно выяснит происхождение Рики. Ясон взял бутылку и опять налил до половины, но теперь уже в два бокала. Дэрил щёлкнул зажигалкой — жизнь налаживалась.
— Только вы таблетки пьёте, господин. Не знаю, как они с алкоголем.
— А... Хуже не будет, — отмахнулся Ясон и глубоко затянулся сигаретой.— Ну так что говорят в кулуарах Эос про нашего Драчуна? Как господин Лагат? Приказал задать трёпку своему пэту или наказал фурнитура?
— Пэта, — улыбнулся Дэрил. — Теперь стоит господину Лагату посмотреть или сделать жест в сторону Сола — тот дёргается, как при нервном тике. И поделом. Он нашего Драчуна сам спровоцировал, это и на камере записано.
— Какой нервный пэт. Забавно. Даю голову на отсечение, найдутся те, кто решит: Гидеон поколачивает своих пэтов лично. Убрал бы он этого дёрганого с глаз долой, пока слухи не поползли...

***

Утром Ясон открыл глаза и в первый раз за последние несколько месяцев понял, что жизнь прекрасна. Может, Рауль наконец подобрал нужную комбинацию, но почему-то казалось, что без вчерашнего дополнения в виде нетрадиционной медицины эффект был бы совсем иной. В любом случае, грядущий день представлялся вполне сносным. Осталось выяснить, спиваются блонди или нет, и времени для этого у него предостаточно. До конца года оставалось шесть месяцев, одиннадцать дней и три часа.

@темы: АнК стори, ФБ-18

---

Охотники за кометой

Еще один фик с летней ФБ. И опять идею мне подсказала LikeIason, А еще мы вместе сочиняли начало фика. То есть, показания очевидца. Это было очень весело.
Действия происходят в мире Амои, где живет Катце и его друг-Пиздец.)

Название: Охотники за кометой
Бета: Собака серая
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Ясон Минк/Рики, намёком Рики/Ясон Минк
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: по заявке члена команды
Примечание/Предупреждения: немного безобразия, нецензурная лексика, коллективное творчество в первом абзаце

Из показаний очевидца:
«Стал быть, выполз я на крыльцо с утряни, мудя почёсываю. Глядь — на сходе кака-то жопа настаёт. Небо трясть! пополам, а оттель така хуета, что я отродясь и не видывал. Огонь, как из адовой печи! Меня жаром обдало, будто голую девку в окошке увидал. Пиздец, думаю, пришёл конец света, встречайте! Надо бы съябывать, а куды? Ежели конец света, то он же — пиздец ентот, кругом?! Только хотел рубашку-то от жары к анчуткам содрать, ан дырка та в небе возьми, да и закройся! Заебись, думаю, пронесло. Да куды там! Тута ка-ак поднимет меня хуета кака-то, да сажени на три и — еблысть оземь. Лежу, я значица, гузном кверху. Голову руками прикрыл, шоб камнем не наебнуло. А вокруг така пизда творится, шта не описать. Грохот, словно из пушки херачат, камни падають, земля дрожит. Кругом: хуяк-хуяк! Потом жарким ветром обдало, аж шерсть на жопе скрутилась. А на земле от камней хуета така приключилась, будто кто сохой прошёлся...»

Литературный перевод показаний очевидца, сделанный профессором Императорского Санкт-Петербургского историко-филологического института Аникеевым В. И.:
«Вдруг небо раздвоилось, в нём широко и высоко над лесом появился огонь, который охватил всю северную часть неба. В этот момент стало так горячо, словно на мне загорелась рубашка. Я хотел разорвать и сбросить её, но небо захлопнулось, и раздался сильный удар. Меня отбросило с крыльца сажени на три. После удара пошёл такой стук, словно с неба падали камни или стреляли из пушек. Земля дрожала.
Я лежал на ней ничком, закрыв голову руками, опасаясь, чтобы в неё не попали летящие камни. В тот момент, когда раскрылось небо, с севера коротким ураганом пронёсся горячий ветер, который оставил на земле следы в виде дорожек...»

17.08.1908 года
7:14 по местному времени
Район реки Подкаменная Тунгуска

***

— Ясон, прекрати! Яс-о-оч-чёрт!
Рики позволил себе отвести глаза от экрана, на котором быстро увеличивалась светящаяся точка и, приближаясь, превращалась в комету.
Хотел всего лишь на мгновение, но не получилось. Непростительно завис, не в силах отвернуться, сразу позабыв и про комету, и про важное задание. А кто бы нет? Два широко распахнутых синих глаза очень серьёзно смотрели ему в лицо. Не мигая. В глубине их чуть заметно плескались ирония и азарт. Рики буквально через силу прервал зрительный контакт, невольно запечатлев картинку целиком: Ясон на коленях между его голых широко разведённых ног. Одна ладонь ощущается горячим прикосновением где-то в районе бедра. Длинные пальцы второй неплотно охватывают крепко стоящий член. Блонди, сжимая бледные губы, ритмично то погружает гладкую розовую головку себе в рот, проталкивая член больше, чем наполовину, то полностью вынимает, успевая пройтись острым кончиком языка по венчику и пощекотать маленькую дырочку, из которой уже вовсю сочится прозрачная, тягучая жидкость и размазывается по бледным губам.
Одуреть. Смотрел бы и смотрел, не отрываясь, но... но...
Рики непонимающим взглядом уставился на приборную панель, стиснув нависающий над креслом пилота пульт с редуктором рулевого управления: «Что, блядь? Что надо сделать?», — и тут же сдавленно зарычал, почувствовав, как блонди, там, внизу между ног, пошёл в наступление: отпустил пальцы и протиснул член себе глубоко в глотку, почти коснувшись губами яичек.
— Твою ма-ать! Юпитер и все её демоны! Ясо-он, прекрати! — мозги почти полностью отключились. Казалось, что пальцы Рики живут собственной жизнью и совершенно самостоятельно выстукивают по приборной доске привычный ритм: «Тестирование системы наведения. Тестирование поворотных двигателей. Тестирование защитных экранов...»
«Норма. Норма. Норма».
Бортовой компьютер, к счастью, интеллектом не обладал и «мозги» имел исключительно обыкновенные — стандартный типовой процессор. Что делает пилот, а точнее, что делают с пилотом, его не волновало. И очень хорошо.
— Пусти, — ещё раз неуверенно попросил Рики. Голос-предатель прозвучал так, что было понятно: просьбу следует понимать наоборот.
Блонди, уловив этот оттенок, довольно усмехнулся, чуть сжав горячую плоть между языком и нёбом. Рики выгнуло дугой:
— А-а-х! С-сука... Я сейчас...

***

Да уж, сосать Ясон умел. Так, что оставалось только удивляться, где научился. Конечно, теорию изучить блонди мог, посмотреть на практику тоже было где, но вот точно знать, с какой силой, в какой момент и по какому месту провести — прижать — скользнуть, — для этого только теории недостаточно, для этого надо самому на себе попробовать, что приятно, а что и не очень. Или иметь хорошего учителя. Но этот вариант Рики не нравился особенно. Неприятный такой вариантец, просто выбешивающий и основательно портящий настроение.
Не стоило этого делать (про Гая, в конце концов, Ясон ему вопросов никогда не задавал, хотя и был в курсе), но Рики однажды не выдержал и спросил.
Ну и толку? Блонди посмотрел очень выразительно, смешав во взгляде мягкую насмешку, высокомерие и каплю лукавства так, как это умел делать только Ясон, и неопределённо произнёс: «Многие знания — многие печали». Было не то чтобы обидно, но от дальнейших расспросов пришлось отказаться.
— Ладно, блонди, пусть пока будет тайной, но учти... — недовольно проворчал никогда не сдававшийся Рики и тут же рвано выдохнул. Потому что Ясон подумал, что стоит продемонстрировать понравившийся монгрелу навык ещё раз и, ловко расстегнув замок брюк, уже скользнул рукой ему в штаны.

***

К процессу блонди всегда подходил без спешки, основательно.
Сначала аккуратно доставал член Рики из штанов и довольно осматривал его, чувствуя и оценивая, как тот медленно твердеет под пристальным восхищённым взглядом, затем втягивал тонкими ноздрями приятный терпкий аромат возбуждённой плоти. Потом медленно облизывал губы, наклонялся... А дальше бывало по-разному, но всегда очень хорошо.
Иногда блонди начинал с того, что брал головку в рот и нежно посасывал её, чуть прикрыв глаза, катая от щеки к щеке, как сладкую ягоду, водя ей по мягкой внутренней стенке и легко касаясь языком. Долго и со вкусом, чуть прикрыв глаза от удовольствия.
Смотреть на Ясона, когда он такой, было просто невозможно и, чтобы не кончить от одной картинки, приходилось отвлекаться на всякую хрень: считать, умножать или просто отводить взгляд, стараясь сосредоточиться на ощущениях. Ещё тяжелей было сдержаться и, ухватившись покрепче за белые волосы, не протолкнуть член дальше, в глотку проклятому блонди, скользнуть головкой по мягкому нёбу и нырнуть в глубину, заставив принять член полностью. Чтобы губы коснулись паха, чтобы широко распахнулись и наполнились слезой невозможные глаза, напряглись до боли лицевые мышцы, а на бледных скулах проступил лёгкий румянец. Он знал — Ясон будет не против. Чем ярче Рики проявлял чувства, тем довольней становился блонди. Но Ясон давно научил его не спешить, получая удовольствие от каждой секунды скачкообразно нарастающих ощущений, в ожидании мучительно-сладкого финала. Просто кончить — это давно стало неинтересным.
Иногда сценарий был другим: Ясон сначала касался его члена тёплым дыханием, аккуратно облизывал, проводя кончиком языка по упругим венкам, дразня и легко касаясь губами, обещая большего, но не беря в рот. Долго и обстоятельно играл губами с налившейся кровью, блестящей, отливающей перламутром головкой, и только когда Рики уже совсем неприлично и громко стонал, выгибаясь, разводя колени и пытаясь толкнуться навстречу сводящим с ума ощущениям, брал сразу глубоко, на полную длину, заставляя кричать и судорожно сводить лопатки, мёртвой хваткой вцепившись в то, что подвернётся под руку — ткань простыней или волосы самого Ясона. Сценариев существовало множество, изобретательность блонди была достойна уважения, но со временем Рики ознакомился, как он думал, со всеми вариантами.

***

Не тут-то было. В этот раз блонди сыграл не по правилам: неожиданно быстрое начало и дальше всё совсем не как обычно. Ясон влажно, долгим поцелуем коснулся конца, а потом вобрал член в рот сразу и почти полностью. Он сосал старательно, издавая громкие чмокающие, хлюпающие и очень непристойные звуки полного удовольствия в тот момент, когда головка на мгновение покидала умелый рот, и опять влажно захватывал её губами, довольно постанывая. От неожиданного звукового сопровождения растворялись последние мысли, и хотелось только одного — слушать и неотрывно смотреть в лицо, во внимательно уставившиеся на тебя снизу вверх глаза блонди, глубокие, подёрнутые поволокой страсти. А вот этого, в смысле, смотреть в лицо, как раз было и нельзя. Потому что... Потому что... Отвлечься настолько, чтобы включить хотя бы часть мозга, не получалось. Оставалось надеяться на интуицию пилота.
Между тем бледные губы плотно скользили по напряжённому гладкому стволу. Вниз-вверх. Ясон довольно урчал.
— Если не прикрутишь сейчас же звук, блонди...
— О-х! — Ясон расслабил горло и, пропустив его слова мимо ушей, взял до яичек.
— О-у, б-б-ля! — указательный палец, как будто чужой, всё-таки ткнул кнопку «Пуск». Оставалось надеяться, что вовремя. Руки, судорожно вцепившиеся в штурвал, потянули на себя. — Аштобте... — кажется, он попал, но в этот момент мозгам похуй было абсолютно всё. Невыносимо яркая вспышка на экране заставила зажмуриться, а сука Ясон даже не притормозил, только довольно постанывал, ритмично двигая всей верхней половиной корпуса, глубоко насаживаясь ртом на член, помогая губами и языком.
— Аччёрт сейча-аснаебнёмся!
Рики выгнулся в кресле натянутой тетивой, почти вырвавшись из держащих его рук и, сотрясаясь в спазмах удовольствия, бурно кончил в горячий рот, почти отключившись и, кажется, потеряв ещё несколько драгоценных секунд. Да гори оно всё...
Планета в обзорном экране росла стремительными темпами.
— Ясонбля! — ни быстро переключиться, ни просто отдышаться не получалось.
К счастью, система безопасности, в жизнеспособности которой Рики по объективным причинам сомневался, сработала сразу на входе в атмосферу. Падение замедлилось, и ему удалось сначала выровнять корабль, а потом и чуть опустить корму. «Автопилот», — ладонь с облегчением толкнула вожделенный бегунок вверх.
— Фу-х, пизде-ец... — Рики обмяк в кресле, стараясь поймать уходящие приятные переживания. Теперь было можно.
— О-у? — блонди осторожно выпустил ещё не опавшую плоть изо рта и довольно облизнулся.
— А если бы мы наебнулись?
— Ну и... упали бы. Не страшно. Защитные системы работают. — Ясон поднялся с колен и застыл перед ним, скрестив руки на груди. Блонди, блядь! Как будто только что старательно не трудился у него между ног с членом во рту. Само достоинство и высокомерие. Только лёгкий румянец на скулах, да чуть более яркие, чем обычно, губы... — Упали бы — поднялись — полетели дальше. В чём проблема?
— Да нет никаких проблем! — Рики ненавидел, когда Ясон включал «элиту», но по-настоящему разозлиться на него после такого классного отсоса не получалось. — Посмотри!
Ясон медленно обернулся. На дисплее приближения было видно, что лес в той точке, где они чуть не поцеловались с поверхностью планеты, лежит. Вывороченные с корнем деревья послушно уставились макушками в одну сторону.
— Площадь разрушений составляет приблизительно две тысячи километров, — оценил блонди масштабы бедствия. — По пути нашей траектории.
— Если бы мы наебнулись, было бы в сто раз хуже. Если бы я не удержал штурвал.
— А если бы на эту планету, как ты выражаешься, «наебнулась» комета, которую мы разнесли? Думаю, оценивать разрушения не пришлось бы. Этот мирок просто перестал бы существовать.
— Пи-издец, что натворили! — Рики осуждающе покосился на экран.
— Не сильно и натворили, — не проникся трагичностью момента блонди. — Зато я теперь знаю, что ты можешь делать два дела одновременно. Это хороший признак. Мозг развивается!
Шутит Ясон, подъёбывает, говорит серьёзно или всё вместе, как всегда,— понять было невозможно.
— Я её грохнул, — довольно буркнул Рики. — И не уронил нас. А ты не верил. Не верил, что я могу управлять кораблём при любых обстоятельствах.
— Ладно, пэт, ты меня убедил, — рыкнул Ясон. — Считай, экзамен по пилотированию сдан.
— Я его давно сдал.
— Мне. Это дорогого стоит.
— Вот скажи мне, блонди, почему ты такая высокомерная, кислотная язва? И зачем я согласился взять тебя в этот рейд?
— Наверное, потому, что для моего пэта четверо суток без секса — это слишком? — Ясон вопросительно поднял светлую бровь. Уголки надменно сжатых губ изобразили подобие улыбки.
— Командир! Теперь и до конца полёта я для тебя командир, блонди, — опасно сверкнул глазами Рики. — Или ты хочешь взять свои слова обратно?
— Слово блонди крепче алмаза!
— Тогда шагом марш в постель! Разденься, прими позу покорности и жди меня, — Рики довольно оскалился. — Обещаю, оставшиеся двое суток станут для тебя незабываемыми.
Ясон яростно сверкнул глазами, зло вздёрнул подбородок, тряхнув золотой шевелюрой, и покинул капитанский мостик с гордым видом оскорблённой невинности. Кажется, он был очень доволен.

***

Тайна тунгусского метеорита так и осталась неразгаданной. Остатки гигантского космического объекта, предположительно кометы, послужившего причиной воздушного взрыва в районе реки Подкаменная Тунгуска, не обнаружили.
Запечатлённая Иркутской обсерваторией сейсмограмма имела несколько непонятных дополнительных зигзагов, что позволило предположить вхождение в верхние слои атмосферы двух тел, одно из которых бесследно исчезло. По непроверенным данным — аннигилировало, а второе покинуло атмосферу планеты предположительно через пятнадцать минут. Такую теорию выдвинул руководитель Иркутской научной группы. Многим предположение показалось абсурдным, но прокомментировать показатели сейсмограммы иначе оказалось не так просто.
Тем не менее, долгое время основной гипотезой являлось падение на землю небесного тела.
Мощность произошедшего взрыва оценивалась специалистами в пятьдесят мегатонн, что приблизительно равно взрыву водородной бомбы. Расчёты показали, что предполагаемая воронка от такого катаклизма должна была иметь радиус километр и глубину двести метров. Удивительно, что прибывшая на место экспедиция этой самой воронки не обнаружила. Мало того. Поваленный на площади в двести километров лес в эпицентре стоял. Само небесное тело или его остатки отсутствовали. Только незначительные вкрапления редкоземельных металлов и слегка повышенный радиационный фон, что само по себе не давало ответов на основные вопросы.
Со временем показавшаяся изначально абсурдной гипотеза об искусственном происхождении вызвавшего катастрофу тела стала одной из основных.
Самым смелым стало предположение, что в этот день Земля должна была повстречаться с гигантской кометой, и встреча эта могла стать фатальной. Но представители неизвестной высокоразвитой цивилизации приняли меры и уничтожили опасный объект. В результате неизвестного форс-мажора корабль чуть сам не столкнулся с поверхностью планеты, выровняв траекторию в последние секунды.
Гипотеза звучала слишком неправдоподобно, совсем уж фантастично, но только она идеально объясняла показания свидетелей, картину разрушений и результаты исследования геологических пород.

***

Рики бегло просмотрел отчёты бортового компьютера, убедился, что всё в норме, и довольно откинулся в кресле. Спешить он не будет.
Задание выполнено. Теперь эта маленькая планетка с примитивной цивилизацией получила шанс. Теперь её история продолжится, и сделал это Рики — их неизвестный герой, спаситель. Скромность — дело хорошее, но почему бы не позволить себе несколько мгновений самолюбования? Чертовски приятно ощутить себя молодцом! А он даже дважды молодец! Смог совместить полезное с приятным и выиграл у Ясона пари.
Рики довольно улыбнулся и резко поднялся. Эйфория накатывала сладкими волнами предвкушения. Голова приятно кружилась от дикой смеси адреналина и эндорфинов. Он потянулся, почувствовав каждую мышцу тела. Там, в каюте, на сливочного цвета простынях его блонди ждёт командира. Сегодня — обнажённый и послушный. Как же приятно выиграть и получить главный приз! Ну что ж, он приложит все усилия, чтобы Ясон не остался разочарован.

@темы: АнК стори, ФБ-18

---

Славная охота

Еще один рассказ про ту Амои, где живет Катце и его верный друг Пиздец. Нон-кон, даб-кон, ксенофилия, нецензурная лексика, AU, OOC, все живы, Хьюберт Бома снова адмирал флота, консулы, советники и прочие безобразия. Кроссовер с фантастической повестью "От звезды до звезды"ficbook.net/readfic/4450130 А тут ссылки на ФБ команды ОЗДЗ, за которую я болел). wtf-2019.diary.ru/p216529957.htm
Там можно посмотреть на "демонов")). Визуал там традиционно отменный.
Текст-сущее безобразие. Но все в рамках второго канона.
И еще немного предупреждений:
Рейтинг: NC-21
Жанры: Юмор, Драма, AU

— Да он был слабак!
— Кто слабак? Рики? — Гай медленно поднялся со стула, и Кирие испуганно попятился. Кажется, он перегнул палку.
— Гай, не заводись. А ты, Кирюха, сожми булки. Ведёшь себя, как пацан, — Сид поставил бутылку на стол, готовясь разнимать драку.
— Вот сука! — Кирие зло сплюнул на пол.
— Хочешь в глаз? — нежно поинтересовался Гай и многообещающе оскалился.
— Нет, — честно ответил Кирие. В глаз он точно не хотел.

***

Прошло почти четыре года с тех пор, как пропал Рики, и больше года, как к ним вернулся Гай. Странный такой, весь переломанный. Вместо руки и ноги — бионические протезы. От настоящих не отличить, только силища в них о-го-го. Черепушка тоже странной сделалась. Лицо вроде бы Гая, но если по кумполу постучать, звук, как от пустой кастрюли. Ну и глаза по ночам светятся. Кирие когда первый раз увидел, чуть не обосрался. А что там ещё в Гае теперь не родное — да хрен его знает. Главное — мозги почти на месте. Именно, что «почти». Ну, вернулся, и хер с ним. Точнее, «счастье-то какое!» Но Бизонам нужен новый главарь, а Гай-то теперь слегка с придурью: нихрена не помнит, где этот год торчал и что делал. Реально с прибабахом. А как ещё назвать, если раз в месяц в один и тот же день прётся в развалины старой шахты Дана Бан и там рыдает полночи? А чего сопли разводит, и сам не знает. Можно было бы подумать, что придуривается, всё помнит, просто говорить не хочет, но нет. Даже к Коту ходил, ну, а Кирие с ним увязался. Интересно было. Кот к Гаевой башке какую-то штуковину подключил и сказал, что пиздец. Точнее, нормально всё, но прошлое хуй вспомнит, это без вариантов. Пусть спасибо скажет, что только за год забыл. Ну, и какой главарь банды из притырошного? А вот он, Кирие, подходит на это место лучше некуда. Остальные точно уж нет, старики. К тому же главарь нужен с соображалкой, а в своих мозгах Кирие был уверен полностью. В общем, хотелось стать ему главным. Но как? Чтобы Бизоны признали его над собой, нужно чудо. Вот в эту сторону стоило и подумать. Кирие почесал затылок. Был один вариантец…

***

— Господин Кроули, откройте, пожалуйста! — Кирие вежливо, чтобы не разозлить хозяина, постучал в замызганную дверь.
— Деньги принёс? — раздалось за ней. — А! Принёс. Входи.
Кирие толкнул дверь и опасливо вошёл в полутёмную, воняющую прелыми тряпками и ссыкнёй комнатушку. Хозяин сидел прямо на полу. Чернокожий здоровенный мужик с сальными дредами и странно выпяченной нижней челюстью. Сколько ему лет, оценить было сложно, но не молодой, и явно не из Гардиан. Топляк? Может быть. В Кересе тех, кто задавал много вопросов, не любили. Вот Кирие и не стал их задавать. Говорят, что Кроули — наипервейший на Амои колдун. В колдовство Кирие не верил, но чем рагон не шутит, решил попробовать.
— Хочешь, значит, вместо Рики стать, — затянувшись дымом из подозрительного вида длинной трубки, задумчиво протянул Кроули.
— А откуда вы?..
— От хуюда, — рассмеялся странный хер неприятным каркающим смехом. — И в колдунов ты не веришь.
— А отк… — Кирие окончательно подохерел и захлопнул рот.
Колдун сдёрнул тряпку, покрывавшую пол перед ним, и Кирие невольно попятился. Две издохшие вороны со свёрнутыми шеями и крыса. Ещё более дохлая. Ну, в том плане, что вздувшаяся и жутко вонючая.
— Вот они и рассказали, — Кроули взял крысиную тушку поперек надутого брюшка большой немытой клешнёй и нежно поцеловал в нос.
— Тьфубля, — сдержаться не получилось.
— Но-но, разноглазый, — колдун предостерегающе оскалил жёлтые прокуренные зубы. — Только не думай, что я скажу «кыргуду», и Бизоны тут же тебя зауважают. Но совет дам. Если покажешь им, что ты не пустозвон и знаешь, где денежки лежат, сразу они тебя и полюбят. И поверь, от всего грёбаного сердца.
— Да где же они лежат? — тоскливо вздохнул Кирие. — Знал бы…
— Я знаю, где они НЕ лежат, — издевательски прокаркал Кроули. — В моём кармане.
Кирие загрустил и полез в кошелёк.
— Хочешь действительно поразить Бизонов и чтобы они тебя зауважали, сделай так…

***

— А с каких херов демону нам этот клад отдавать? — удивился Люк.
— Да говорю же, поймаем мы его. В пентаграмму заточим и скажем, что если хочет свалить в целости, то пусть клад отдаёт. Тот, который повстанцы в Дана Бан зарыли.
— А что, зарыли?
— Нет, в банке деньги держали. Как надо им взрывчатку или убить кого, шли в Мидасский банк: «Здрасьте, мы террористы».
— В жопу пошёл, — буркнул недовольный Гай, но видно было, что ему интересно.
— Боязно что-то, — скривился Норрис.
— Демонов не бывает, — фыркнул Сид.
— А хуле не попробовать? — махнул бионической рукой Гай. — Всё какое-то развлечение.

***

В Дана Бан они попёрлись через пять дней, дождавшись нужного положения лун. Так сказал Кроули. Кирие ещё раз перечитал последовательность действий на заcраной чем-то бурым бумажке, которую ему выдал колдун. Положил в сумку нужные ингредиенты: волшебный мел, соль, бутылку с человеческой кровью и хвост того раздутого крысюка. Фу. Но тут Кроули был непреклонен: «Без него никак». Пришлось взять.
Площадку от обломков они расчистили довольно быстро, сразу выбрав подходящее место. Кирие начертил нужный рисунок, сверяясь с бумажкой. Насыпал вокруг пентаграммы непрерывной дорожкой соли: «Чтобы гад не свалил», и в середину полил крови: «Учует и притащится, не сомневайтесь!» Хвост положил в карман. Им надо было трижды взмахнуть, когда демон появится. Остальные Бизоны с интересом ходили за ним и подсвечивали фонарями. Потом они подождали правильного часа, встали в нужные точки и приготовились к ритуалу.
Наконец наступила полночь. Кирие раскинул руки в стороны, поднял лицо к усыпанному звёздами небу и только начал читать заклинания, которые зубрил вчера весь день, как послышался странный свистящий, постепенно нарастающий звук.
«Сработало!» — радостно подумал Кирие и заорал непонятные слова ещё громче.
Ачччч-дадах! Что-то светящееся и огромное вдруг возникло у него над головой и со страшным грохотом рухнуло на гору бетонных перекрытий, к счастью, не в центр рисунка, а метрах в ста. И слава яйцам, потому что прилетевший демон оказался крупненьким.
— Что за хуйня? — опасливо поинтересовался Гай.
— Тихо, — резко взмахнул рукой Кирие. — Сейчас я заставлю демона выдать нам тайну клада, — он поднял фонарь, чтобы посветить и рассмотреть поближе прилетевшую хуету, но, как будто в ответ, в лицо ему ударил яркий белый луч света, мгновенно заливший всю площадку.
— Приветствие и уважение, умансоо! Приятность события! — из темноты к ним навстречу шагнула высокая мощная фигура.
— Демон, — сдавленно пискнул где-то за спиной перепуганный Норрис.
— Охренеть… — оторопело проронил Гай.
Кирие собрался.
— Агма-ар абархтакарат тахтарон хаяг! — выкрикнул он, засунул руку в карман… Но крысиный хвост куда-то пропал.
— Приятствие ночевание! Расуханта! Познакомиться и иметь, — вежливо кивнул демон.
— Чего он говорит? — шёпотом спросил Сид.
— Кажется, его зовут Расуханта, — предположил Люк.
Глаза постепенно привыкли к свету, и теперь Бизоны могли лучше рассмотреть призванного демона. Рожа у него оказалась просто невозможной. Глубоко посаженные гляделки на большущей шипастой башке и жуткий прямоугольный рот с четырьмя клычарами чем-то неуловимо напоминали гигантского краба. Носа Кирие не разглядел, зато увидел, что с двух сторон кожистой серой черепушки свисают странные выросты, очень похожие на дреды, как у Кроули, и в то же время на щупальца. Человекообразное тело метра под два с лишним, серовато-зелёное, с пятнистым, светлым, поросшим редкой бурой щетиной животом, было прикрыто странной бронёй. Стальные чешуйчатые наплечники, такие же щитки закрывали предплечья, бёдра и лежали на грудных мышцах, но больше всего Кирие поразили металлические, пластинчатые, ажурно украшенные трусы.
— Авуаса* нет. Лёгкий одевательно, — проскрипел демон, проследив их взгляды. — Вечер отдохновений. Великие воины приходить.
— Что он там бормочет? — опять переспросил Сид.
— Да заткнись ты, — Кирие не в силах был отвести взгляд от огромных когтистых хваталок Расуханта. Но тут судьба подкинула монгрелам сюрприз. Из-за широкой спины вежливого жабоморда неожиданно выступили ещё несколько фигур. Точно с такими клыкастыми харями и тоже в стальных труселях.
— Демоны! — истерично взвизгнул Люк.
— Съёбываемся! — заорал Норрис и рванул в глубину развалин.
— Пленительный аттракцион! Отличная охоты! — объявил один из новоприбывших и довольно заклекотал. — Уважение и почесть.
Тут Бизоны дружно отмерли и стремглав кинулись в разные стороны.
За спиной что-то восторженно защёлкало.

***

— Да не знаю, куда упали. Где-то в Кересе, — ответил Гидеон Лагат трубке. — Нет, охотиться точно не будут. Кодекс Чести не позволяет им нападать на тех, кто не может быть достойным противником. К тому же они знают, что на Амои охотиться нельзя. Найдутся к утру… Хорошо, найдём сейчас и возьмём под наблюдение...
Катце курил в кресле за столиком и ждал, когда хозяин Мидаса закончит разговор. Смысл произносимых слов был ему понятен. Именно по этому вопросу он тут сейчас и находился.
Сегодняшней ночью ни Катце, ни Гидеону уснуть не придётся. Мидас — город большой и полный туристов. Конечно, случается всякое. И драки, и убийства, и кражи, само собой. Но из-за такой ерунды беспокоить блонди никому и в голову не придёт. Полиция справляется сама. Но иногда случается и редкостная хуйня.
Вчера к послу расы Науду прилетели именитые гости. Прибыли они неофициально, то ли отметить общий праздник, то ли просто развлечься на Амои. Раса Науду очень странная. До сих пор неизвестно, где располагается их планетная система, но называется она Науд-Аурит-сеней. Большинство Науду — космические кочевники, живут кланами, невероятно агрессивны и почти всю жизнь посвящают охоте. Тем не менее, раса эта высокотехнологичная. Те, кто сейчас прилетел на Амои, как раз из клана яутов или яуджа — кочующих Хищников. Этот клан живёт, руководствуясь исключительно Кодексом Чести, поэтому и обоюдовыгодное сотрудничество, и дипломатические отношения с ними оказались вполне реальными. С Амои у яутов сейчас дружба, и разговаривающий с господином Лагатом по телефону Ясон Минк хочет, чтобы так оно продолжалось и дальше. Поэтому очень просит проследить. Никаких эксцессов, мир и взаимопонимание.

А затык в том, что посол и его гости, успешно отметив встречу и хорошо подогрев себя, чем там подогреваются яуты, решили отправиться в мидасский Парк развлечений. А чего такого? Подумаешь, пять клыкастых полужаб-бодибилдеров посреди толпы прогуливающихся туристов. Они же великие охотники и красавцы хоть куда! К тому же не в боевой броне и без оружия. И вообще, побывать на Амои и не попасть в пресловутый Парк — это же полная глупость. Развлечения в Парке предлагались исключительно эротического содержания. На любой вкус и даже вид. Но, что Катце всегда удивляло, представители расы яутов были совсем не против людей в качестве половых партнёров и, прилетая на Амои, исправно посещали бордели. Вот и сейчас, от души бухнув, великие воины возжелали секса. И не просто потрахаться, а секс-аттракциона. Всё законно. За их же деньги и по предлагаемой программе.
А вот зачем для полета в Парк развлечений яуты выбрали не стандартные посольские аэрокары, а свой десантный крейсер — вот это уже «тайна, покрытая мраком». Гидеон резонно предположил, что ребята просто изрядно приняли на грудь. Скорее всего, по этой же причине пилот промахнулся всего-то километров на десять и посадил модуль где-то за границами Мидаса, где нет камер слежения.

***

— А-а-а! — отчаянно заорал Норрис, пытаясь вырваться из когтистых лап демона. — А-а-а!
— Поймать умансоо! — игриво пророкотали ему в ухо. — Отличный погоня!
— Отпусти, сука!
— Умансоо бояться? — в голосе клыкастого явно слышалась обида. — Усайна красивость. Усайна не нравится умансоо?
— Нравится! — взвизгнул Норрис. — Ещё как нравится. Не ешь меня, пожалуйста.
— Не есть, — снова обиделся демон. — Дружественное совокупление.
— Ох, блядь! — растерялся Норрис и зажмурился, увидев в слабом свете, как демон, одним движением отщёлкнув кривой пимптик, снял с себя стальные трусы.
— Совместное приятность, — прогудел тот и кошмарным когтем неторопливо потянул с Норриса штаны вместе с трусами. Из раскрывшейся именно там, где у нормальных людей должен быть член, щели медленно выползло что-то огромное, рифлёное, бледно-зеленоватого цвета, больше похожее на щупальце длиной в полметра. Рубашка Нориса расстегнулась, и гигантский член Усайна прижался к его голому животу.
— Нихуя себе! — прошептал Норрис мгновенно осипшим голосом. — Ты же меня им убьёшь!
— Сокращаться и приятность, — успокоил Усайна. — Не вредность умансоо.
— Слушай, скотинка. А давай лучше в рот? — жалобно попросил Норис, прикидывая, справится он с таким елдаком или не очень.
— Сосать и наслаждение, — вроде бы согласился демон и кивнул, садясь на землю и широко раздвигая мускулистые ноги.
Норриса передёрнуло. Он дрожащими руками взял извивающийся хрен и осторожно лизнул головку размером с небольшой кулак. Демон довольно застрекотал.

***

— А клад? — возмущённо пискнул Кирие, когда поймавший его демон стал деловито срывать с него шмотки. Было страшно аж до усёру, но Кроули предупреждал, что с демонами надо держаться очень уверенно. Тогда всё получится.
— Оклад? — прострекотала тварь.
— Колдун сказал, ты мне должен клад. Понимаешь? Деньги.
— Фухайса платить, — обстоятельно кивнула крабья башка, и демон ловко срезал с Кирие последнюю преграду — трусы. — Тариф изучать. Фухайса познавательный.
— А, ну тогда ладно, — опасливо косясь на извивающийся член демона, кивнул Кирие, понимая, что назад отыграть уже точно не получится, и тут же оказался в позе наездника с широко раздвинутыми голыми ногами. К заднице прижалось что-то горячее и твёрдое.
— Работать усердно, умансоо. Получать плата.
— Ладно, Фухайса. Только не обмани, — Кирие привычно расслабил жопу. Оставалось надеяться, что она выдержит. Жопа у него бывалая, тренированная и раньше не подводила. Как-никак «жиголо» у Кирие любимая карточная игра, а вот профессионализма ему в ней не хватает.

***

— А-ы! — взвыл перепуганный Люк, не сразу сообразив, чего от него хотят. Вот он бежал, пробираясь между рухнувшими от взрыва плитами перекрытия, вдруг рывок, полёт в воздухе, и вот он уже стоит без штанов на четвереньках, а схвативший его демон довольно сопит за спиной, крепко вцепившись в бёдра жуткими хваталками.
— Достижение и совокупление! Отличный аттракцион, — победно протрещало чудовище, и Люк почувствовал, как подвижное, живое и мокрое раздвигает его булки, настойчиво толкаясь в дырку.
— А-ы! — снова взвыл Люк, ощущая, что его сейчас осторожно, но неотвратимо насаживают на большую и влажную извивающуюся дубину. — Помогите! — но кажется, мнением Люка здесь никто не интересовался.

***

Сид довольно постанывал в крепких объятьях демона, закрыв глаза, чтобы, случайно оглянувшись, не увидеть жуткую клыкастую пасть. Испуг уже прошёл. Шагатаусурка обещал больно не делать, и если абстрагироваться от внешности демона, то всё было не так уж и плохо. А Сид с самого начала знал, что клады просто так не дарят, и в этой истории обязательно вылезет какой-то подвох. Вот он и вылез. Точнее, влез. Да так, что сначала Сид думал, ему конец. Здоровенный и мерно пульсирующий подвох втиснулся в его задницу и творил в ней чудеса. Демон почти не двигался, его хрен как будто жил собственной жизнью, приятно сокращаясь и подрагивая у Сида внутри. Сначала он хотел просто постоять раком и потерпеть. Жизнь — штука сложная, всякое в ней бывает. Но очень скоро рука сама потянулась к собственному неожиданно окрепшему члену и Сид, плюнув на непривычный вид оказавшегося офигенным любовником демона, стал сначала медленно, а потом быстро и неритмично надрачивать свой член. Он громко стонал, чувствуя, как пружинисто двигается в его заднице здоровенная штуковина Шагатаусурка и, услышав за спиной довольное клекотанье, покрепче упёрся коленями в землю. А неплохой вечерок. Если Шагатаусурка ещё и клад отдаст, можно и повторить.

***

Гай нёсся по развалинам, подсвечивая себе вставленными в глаза светодиодиками, наконец оценив прелесть подарка от клиники. Бионическая нога не подводила, и сейчас он был бы совсем не против, чтобы и вторая, не поспевающая за ней и не такая сильная, оказалась тоже протезом.
Преследователь двигался бесшумно, но искусственный слуховой аппарат, заменивший Гаю родной по чьей-то странной прихоти, обмануть было невозможно: демон очень быстрый, расстояние сокращалось, убежать не получится. Гай резко обернулся:
— Ну, сука, иди сюда! — и мужественно шагнул навстречу смерти, готовясь к прыжку. Для обычного человека демон стал невидимым, но в инфракрасном спектре искусственных глаз Гая его пышущий жаром силуэт был как на ладони. Гай прыгнул, метя пяткой под челюсть, и попал, грохнулся на землю, резво вскочил и, выхватив нож, принял боевую стойку.
Видимо, не ожидавший ни сопротивления, ни удара такой силы, демон покатился по земле, но тут же вскочил.
— Достойность противник! Приветствовать! — пророкотал он и прыгнул. Гай пружинисто ушёл в сторону, взмахнул ножом, метя демону сбоку под ребро. Нож встретил пустоту, а в следующее мгновение в запястье вцепилась крепкая когтистая лапа и рванула на себя. Демон снова стал видимым. Гай неловко повернулся, смазанно влепив противнику под клыкастую челюсть, и упал, придавленный тяжёлой тушей. Они покатились по земле, нож вылетел из ослабевших пальцев. Гай оказался снизу и, с трудом приподнявшись на локтях, засветил демону стальным лбом куда-то в район короткой переносицы.
— Отрадный военствие. Храбрый воин, — отозвался тот, видно, совсем не расстроенный, и перехватил Гая поперёк туловища, второй лапой ловко поймав обе руки и прижав их к земле у Гая над головой. Тот согнул колено и с размаху засадил демону между ног, уже понимая, что совершил ошибку. Железные трусы оказались очень твёрдыми, и коленная чашечка выдержала только потому, что была титановой. Гай взвыл от боли и замер, тяжело дыша и не имея возможности сопротивляться.
— Великие удовольствие, — сообщил ему прямо в лицо демон, дохнув ацетоном. — Приятное совокупление, брат по оружию. Совместная радость.
— Слезь с меня, тварь!
— Честная победа. Дорогой приз, — обиделся демон. — Охотиться нет. Амои благодарствие отдохновенным.
— Чт..? Ты что, секса хочешь, образина жабомордая? — Гай не верил своим ушам.
— Праздничность совокупление, — подтвердил демон. — Аттракцион и развлечения. Расуханта хотеть, — хватка заметно ослабла. Гай осторожно пошевелился, пытаясь рассмотреть неожиданного ухажёра. Тело демона, прижимавшее его к земле, пылало жаром, уродливая клыкастая харя оказалась совсем близко. Он заглянул в глаза чудовищу и… рухнул в два синих, как небо Амои, омута.
— Отказ воину постыдство! — щёлкнул зубастая морда.
Синие гляделки из забытого прошлого смотрели вопросительно. Гай не помнил целый год из жизни, совсем ничего, вот только этот цвет глаз, треклятый синий гадючий цвет, который забыть было невозможно. Весёлая злость ножом резанула по нервам, по телу разлилась горячая волна возбуждения.
— Будет тебе приятность совокупления, — зло оскалился Гай. — Снимай свои железки.
Расуханта, как будто был уверен в согласии, тут же отпустил его и стал деловито раздеваться. Гай расстегнул штаны. Здоровенный бионический член, который ему присобачили неизвестно где и неизвестно кто, уже стоял колом. Он не был ещё ни разу опробован, но пока никаких проблем не доставлял. Выглядел и ощущался, как настоящий. Значит, подвести не должен.
— Великий воин, — похвалил его достоинство клыкастый. — Отменный вооружение, — и внезапно перевернувшись, встал на четвереньки, подставившись Гаю светлой задницей в чёрных узорчатых пятнах.
— На спину ложись, — охренев от неожиданного предложения, рыкнул Гай, — и клешни раздвинь. Хочу, «решительно совокупляясь», смотреть в твои зенки.
Расуханта послушно перевернулся.

***

Норрис обливался потом, старательно облизывая гигантский елдак, и всё не отваживался засунуть его в рот. Усайна довольно стрекотал, прикрыв глаза кожистыми веками, и одобрительно щёлкал жвалами. Наконец Норрис решился и, раскрыв рот до хруста в челюсти, протолкнул туда головку целиком. Демон тут же напрягся, член его стал твёрдым, как палка, и в рот плеснула густая, почти горячая солоноватая жижа. Норрис чуть не захлебнулся, раздвинув челюсти ещё шире, до боли. Извергающееся мощными толчками семя потекло по рифлёному стволу на мускулистый пятнистый живот. Наконец демон расслабился, гигантский член стал опадать и медленно втянулся в щель в паху.
— Умансоо старательность, — похвалил Усайна. — Совместный приятность.
Норрис улыбнулся, и в тот же момент демон развернул его, опустив себе на грудь, так что задница нависла прямо над страшной рожей. Что-то влажное и длинное коснулось поджавшейся дырки и стало медленно ввинчиваться внутрь. Норрис удивлённо охнул, чувствуя, как член наливается желанием, и не сразу сообразил, что в его дырку лезет язык. Длинный и сильный язык, который Усайна засовывает в его испуганный зад. Мир перед глазами качнулся. Норрис рванулся, больше от неожиданности, боли не было совсем, но когтистые лапы держали крепко, а влажный язык всё глубже залазил внутрь, крутился, там, извивался, приятно елозя по простате. Норис жалобно всхлипнул, и, опустившись грудью на живот демону, обхватил свой член пальцами. Усайна казался уже совсем не таким страшным, даже наоборот, и здоровенный член больше не пугал, а скорее, вызывал интерес. Если демон попросит, наверное, Норрис попробует, чего уж там. Сейчас ему было очень хорошо.

***

Гай трахал демона в бешеном азарте, засаживая ему по полной и не боясь причинить боль. Синий цвет маревом качался перед глазами. Расуханта только довольно клекотал и изредка пощёлкивал жвалами. Его горячее мощное тело ощущалось под руками восхитительными переливами напрягающихся и вновь опадающих мышц. Гаю казалось, что он слышит стук огромного сердца. Сумасшествие. Член чудовища сокращался и извивался, лежа на животе. Контролировать себя и осторожничать было не надо. Весь немалый размер, с некоторых пор болтавшийся у Гая между ног, отлично входил в сильное тело демона, яйца смачно шлёпали по кожистым ягодицам. Драть клыкастую зверюгу было просто наслаждением. Внутри демон оказался тесным, мокрым и горячим, а его дырка ритмично пульсировала, сокращаясь, когда Гай входил на полную, и расслабляясь, когда вынимал. Кайф. Пот валил градом, но снизить темп не было даже мысли. Синие глаза из его прошлого. Синие глаза того, кого он не помнил, не давали остановиться, и Гай яростно долбился в зад довольной зверюги, представляя, что под ним извивается и болезненно стонет кто-то другой. Тот, кого щадить Гай не собирался, но кого вспомнить не получалось. Возбуждение накрыло сознание целиком, давая почувствовать, что скоро финал, и Гай, выдернув хер из плотно обнявшей его задницы, обхватил пальцами. Кончить прямо на клыкастую рожу стало единственно важной целью. Так, чтобы ляпнуло в синие зенки, потекло по острым клыкам... Невъебенное удовольствие!
— Охбля-я, — тело выгнулось в спазме наслаждения. Гай выплеснулся, куда и планировал и, приоткрыв рот, не мигая, смотрел, как сперма растекается по шипастой харе. Из пасти демона выскользнул длинный и быстрый язык. Расуханта довольно слизнул семя с морды и тут же нежно и ловко облизал Гаю член.
— Приятность, — поделился впечатлениями демон. — Отличное веселение!
Гай стоял на коленях и никак не мог отдышаться. Так его не пробирало ещё ни разу.
— Умансоо спокойность время, — предложил демон. — Продолжать радостный встречать.
— Ладно, синеглазка, — согласился Гай. — Немного посплю, а потом ты. Только не вздумай порвать мне задницу.
— Расуханта осторожничать, — пообещал демон. — Умансоо наслаждаться.

***

— Нашлись, — Катце сел в кресло и достал сигарету. Гидеон Лагат, замерший у окна со скрещёнными на груди руками, довольно кивнул. — Всё нормально. Оказывается, братья-яуты грохнулись в Дана Бан. Поэтому камеры их и не зафиксировали. Высадились, осмотрелись, решили, что прибыли, куда планировали, и пошли развлекаться. Дальнейшее не совсем понятно. Известно только, что первые, кого они встретили — бывшая банда Бизоны. Что монгрелы делали ночью в Дана Бан, рагон его знает, но яуты приняли их за работников Парка развлечений.
Гидеон рассмеялся:
— Ну да. Откуда яутам знать, как выглядит Парк развлечений? Развалины Дана Бан для них самое развлечение и есть.
— Ниоткуда, — согласился Катце. — Услугу они оплатили заранее в полном объёме через сеть, а потом ещё премиальные участникам шоу перечислили. Законопослушные клыкастики!
— И вежливые, — Гидеон снова рассмеялся. — Жертвы?
— Нет жертв. Они же не охотиться, они трахаться летели.
— И?
— И потрахались. Яуты остались очень довольны сервисом. Монгрелы, скорее всего, наоборот, но искалеченных нет. Все вернулись домой в целом виде.
— Отлично, — Гидеон опустился в кресло напротив. — Теперь надо придумать, как этих великих охотников с почестями и по-быстрому сопроводить с Амои. Да, Рики про Бизонов не говори. А то будет переживать. Всё же закончилось хорошо.
Катце кивнул.

***

— И где клад? — мрачно спросил Гай, когда помятые и невыспавшиеся Бизоны сползлись к любимому месту встречи.
— Демон сказал, что рассчитался со старшим, — подхватил Сид. — Где деньги, Кирие?
— Нету, — Кирие хлюпнул носом и потрогал большой, наливающийся кровью синяк под глазом — подарок от Люка. — Обманули, демоны.

***

Главарём Бизонов Кирие после этого случая становиться передумал. Хорошо хоть живым остался. Повезло. За него неожиданно заступились Гай и Норрис, поэтому отделался он парой синяков и сильным испугом. В общем, всё закончилось более-менее. Задница немного саднила, но лечиться не пришлось. Хрен у демона хоть и здоровый, но, оказалось, может сокращаться до более-менее подходящего размера. Вот только совести нет совсем!
Хвост от дохлого крысюка нашёлся. Он спокойно лежал в заднем кармане. Ну, блядь! Кирие с отвращением выкинул засохшую дрянь и витиевато выругался: если бы хвост не потерялся, демоны бы их не отодрали. По той же причине претензии Кроули предъявлять совершенно бесполезно.
А вот с Гаем в эту ночь произошло что-то неладное. Кирие чувствовал. Совсем загрустил Гай, задумчивым сделался. Стал в Дана Бан ещё чаще наведываться, теперь ночью. Потом окончательно сбрендил. К Кирие подошёл и попросил рассказать, как демона вызывать. Только Кирие бумажку с заклинаниями ещё в ту ночь похерил, а новую Кроули выдать отказался. Они тогда с Гаем вдвоём к колдуну поперлись. Чудик на порог вышел, посмотрел на них странно, а потом Гаю и говорит: «Иди, парень, домой. Твоя судьба тебя сама найдёт». И двери закрыл прямо перед носом.
А на следующий день Гай исчез, и больше его никто в Кересе не видел.

***

— Приветствую великого охотника! — Хьюбер Бома отвесил Расуханта поклон вежливости и уважения.
— Чествование брат вооружённостью! — отозвался синеглазый яут, предлагая присесть.
Блонди тут же воспользовался предложением. Встретиться с яутом, который оказался серьёзной шишкой в клане, чем-то типа военного главнокомандующего, его попросил Ясон Минк. «Две великий охотник находить язык, — сказал Минк. — Не могу их с Амои отправить. Застряли, и ни в какую. Посол Усайна говорит загадками: “Грусть нарушение. Тоскование печальственность”, и всё в таком духе. Понятно одно: с Расуханта что-то не так. Узнай. Действуй по обстановке».
Вот Хьюбер и действовал.
Сначала приветствия, потом поговорили о старой битве, когда яуты ещё воевали с Амои. Тогда амойский флот под командованием Хьюбера задал им хорошую трёпку, но Расуханта, видимо, не обиделся:
— Великая охота! Геройствовать победитель. Уважение.
Хьюбер не стал скромничать и важно кивнул.
Потом перешёл к главному.
— Но я вижу, великий охотник чем-то расстроен, — вкрадчиво поинтересовался господин Бома. — Я могу помочь?
— Белоглавый воин вождит! — яут резко тряхнул дредами.
— Еще как вождит, — многозначительно подтвердил блонди.
— Взаимность подарки.
— Да без проблем, — тут же согласился господин Бома.
Понимание было достигнуто. Осталось только обсудить детали.

***

Яутов провожали с помпой. Ясон произнёс речь, Расуханта довольно клекотал: «Взаимовежливость понимание. Дружбить вспомоществование». Посол Усайна радостно квакал, а Хьюберт думал, что хорошо бы поскорей всё закончилось и что очень хочется погонять на новеньком десантном крейсере яутов, который подарил ему благодарный Расуханта. Вот если бы можно было всех монгрелов поменять на такие крейсера... Господин Бома мечтательно улыбнулся. Совесть его не мучила. Может быть, потому, что выловленный в Кересе монгрел, когда понял, что происходит, и увидел радостно кудахтающего синеглазого клыкастика, выглядел на удивление очень довольным.

____________________________________
*Авуаса — тяжёлый доспех.

@темы: ФБ-18

---

Слова на песке

Фики на ФБ-2018.
Идею мне подала LikeIason, за что ей большое спасибо, принеся вот этот кусочек из романа: «Но теперь Мидас отказывался принять их обратно, потому что их идентификационные карты и записи были уничтожены, их больше не существовало.
Конечно, дверь не была для них наглухо закрыта, хотя всегда оставался риск, что вернувшиеся попытаются свергнуть «систему» снова. Поэтому для тех, кто захотел назад, Мидас предлагал процедуру промывки мозгов — под названием «корректировка памяти», и тому подобное».
Название: Слова на песке
Бета: Собака серая
Размер: миди, 4374 слова
Пейринг/Персонажи: ОП в количестве, упоминаются Ясон Минк, Рауль Ам, Жильбер Домина
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: нетути

Это рассказ о том, что могло быть до событий канона.
Визуализация Фабиана Рея:
cdn1.savepice.ru/uploads/2019/4/6/c854d060f4423...
cdn1.savepice.ru/uploads/2019/4/6/0cea93590a16f...

Рауд без сил опускается на стул, сильные руки повисают плетьми, но пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки:
— Ты угадала. Им пообещали свободу и независимость, этого оказалось вполне достаточно. Больше никаких чипов ПКП, гражданские карты аннулированы. Невероятно, но они восприняли это как победу. Да уж... Для тех, кто с рождения подчинялся системе Зейн — просто предел мечтаний.
— А как же революция, истинное перерождение, как же: «Эра служения машинам закончена?» — зло усмехается Фабиан.
— А никак.
— Что теперь?
— Да ничего! — Карин отворачивается. Тонкие пальцы теребят кончик чёрной косы. — Праздник. Много бесплатного пойла и жратвы. Великий железный бог услышал своих детей. Когда протрезвеют и поймут: свобода не означает, что им дадут делать всё, что взбредёт в голову, — будет поздно. Танагура победила, когда Ясон Минк договорился с федералами. Нет денег и поддержки извне — восстанию конец. Обмануть народ — дело техники. В ближайшие несколько лет тут делать нечего. Пока отпразднуют, пока разберутся, поймут, что их провели...
Эл досадливо взмахивает рукой, задевает чашку с недопитым кофе, и та с глухим стуком падает на пол, но вытирать чёрную лужицу никто не спешит.
Бессмысленно. Надо улетать.
Бессмысленно — он знал это с самого начала. Пилот экспедиционного корпуса Федерации Фабиан Рей себя к идеалистам не причислял и в группу «Свобода» попал совсем по другим причинам. Не идейным. Нет, он был совсем не против свободы, но считал, что её надо заслужить, выстрадать — тогда она воспринимается как победа, ценится и понимается.
В виде подарка свобода не радует, не осознаётся. Люди не представляют, что с ней делать, и удивляются, почему с утра в кране нет воды, а на столе — завтрака. Не понимают: свобода — не означает «ничего не делать». Она не от чего-то, а для чего-то. Но всё это будет потом, если вообще будет на этой забытой богом планете.
А он, Фабиан, сегодня здесь только ради Карин. Любовь — единственное, за что не жаль отдать эту долбаную свободу, единственное, ради чего стоит жить и совершать сумасбродные поступки. Если, чтобы быть вместе, надо освободить целую планету от власти не к добру поумневшего компьютера — что ж, он попробует. Станет для своей женщины героем, прочтёт уважение и признательность в синих прекрасных глазах — неплохая плата за риск. Фабиан улыбается, чёрная чёлка падает на смуглый лоб.
У них ничего не вышло. Юпитер побоялся открытого противостояния. Предложил восставшим даже не компромисс — полную независимость. Бросил, как голодной собаке кость — приятно пахнет, но давно так обглодана, что насыщения не будет. Зато в ней на время застрянут клыки.
Поэтому в ближайшее время здесь делать нечего.
Они улетают. Карин и Эл расстроены, а ему... ему, в сущности, наплевать. Придумает, как стать героем в другом месте — всё ещё впереди.
— Я никуда не полечу, — хмуро бурчит Рауд — их командир и идейный лидер.
Карин берёт тряпку и аккуратно вытирает разлитый кофе. Фабиану всё понятно без слов — она тоже остаётся.

***

— Бегите! Уходите через катакомбы! Периметр оцеплен. Там даркмены и дроиды, нас окружили! — Латоя беспомощным кулём сползает по стене. На груди расползается алое пятно крови. — Прощайте, товарищи. Не дайте себя убить.
Они бегут по узким тёмным коридорам. Под ногами чавкает бурая, воняющая нечистотами жижа. Огни ручных фонарей пляшут по мокрым каменным стенам. Дана Бан — их последний приют, старая шахта, ставшая братской могилой тем, кто не поверил доводам Юпитера и элиты. Почти весь состав группы и братья-амойцы — кто не согласился с новым порядком, кто понимал, что это просто ловушка для глупцов.
Светловолосый демон с синими глазами просто приказал взорвать их убежище, и на шахту скинули несколько килотонн конденсированной химии. Выжили те, кто оказался в этот момент на нижних ярусах или в городе. Таких было немного, и Фабиан — один из них. Он вернулся в Дана Бан, чтобы похоронить Карин, но блонди взялись за повстанцев всерьёз — тут их ждала засада.

***

Фабиан лежит у стены. Всё-таки жив, но тело не чувствуется.
Он не может пошевелиться, не может связно мыслить.
Ему осталось только вспоминать.
Керес получил независимость два года назад, но уже через месяц, когда ещё не стихли вопли ликования, вокруг бывших мидасских кварталов поднялась заградительная полоса, отрезавшая их от остального мира. Ещё быстрей выросла незримая стена отчуждения между гражданами, выбравшими подчинение, и изгоями, не сумевшими отличить сладкую ложь от правды.
Жители трущоб стали отщепенцами. Зря они думали, что элита оставит проигравших в покое.
Руководителей и зачинщиков волнений стали отлавливать по одному. Лидеры восстания пропадали. Вскоре это стало понятно всем: нет другого выхода — или сражаться дальше, или умереть по одному, став подопытными в лабораториях Танагуры.
Правда, для тех, кто согласится пройти процедуру обновления памяти, Юпитер сделал исключение. Полная смерть личности — вот что это означало на самом деле.
«Тело будет жить, но в нём — уже не ты. В нём другой, незнакомый человек», — так объясняет это Рауд. «Да разве это жизнь? — возмущается Фабиан. — Лучше уж пуля в висок».
Но жалкое существование в Кересе выдерживали не все, некоторые соглашались снова стать гражданами, заплатив такую цену.
Остальные заживо гнили в трущобах с бутылкой стаута в руке или сражались в составе повстанческой армии «Движение освобождения Кереса».
Керес — так назывались бывшие кварталы Мидаса, которых теперь нет на карте, на которых больше не распространяется закон и где жители не носят идентификационные чипы ПКП — трущобы, пристанище изгоев.
В Кересе нет работы, в Кересе нет производственных мощностей, в Кересе свои законы. Ты можешь жить, если придумаешь, чем питаться, а можешь умереть — всем глубоко наплевать, что ты для себя выбрал. Тут нет будущего — только прошлое и постоянная, изнуряющая борьба за каждый день, за каждый час бессмысленного существования. Тут ты никому не интересен и не нужен — сборище неудачников, которые однажды упустили свой шанс.
А шанс был. Был — Фабиан знает это точно.
Они бы дожали Юпитера.
— Долой оковы! Требуйте истинной свободы! — взывают руководители «Свободы». Но бывшие граждане, а теперь «свободные монгрелы» жадно хватают крошки, сыплющиеся со стола элиты.
И синеглазый демон улыбается им с каждого голоэкрана, с каждого плаката.
Улыбался.
Пока на шее восставших окончательно не затянулась петля Танагуры. Если бы амойцы не пошли на попятную, не заглотили бы наживку, которую подсунула им элита, если бы не слушали этот чарующий голос, не верили этой улыбке, не впитывали ложь, которой сочатся бледные губы...
Ясон Минк — так звали того, кто смог убедить восставших сложить оружие.
Я-сон Минк, Я-сон Минк — грохочут за спиной дробью тяжёлые шаги догоняющих их боевых дроидов.
Я-сон Минк, Я-сон Минк — щёлкают затворы впереди.
Ясон Минк — блонди, который убил их мечту.
Конец.
За поворотом ждёт смерть.

***

— Думаю, больше они нам не смогут доставить проблем, — высокий блондин с нереально синими глазами, видимо, для удобства одетый в форму рядового даркмена, носком ботинка переворачивает труп на спину.
Рауд...
Огненно-рыжие кудрявые волосы, борода и почти прозрачные серые глаза. Неподвижное лицо командира спокойно. Он сражался до последнего вздоха, его совесть чиста. Рауду всё равно, что будут делать с его пустой оболочкой — дух воина в Валгалле, а вот Эл не выдерживает.
— Суки! Сволочи! — вырваться из железных захватов боевых дроидов невозможно, но Эл не прекращает попыток до тех пор, пока блондин не бьёт его наотмашь по лицу рукой, затянутой в тактическую перчатку. Удар нелюдя сильный, и тело безвольно обмякает, повисает в держащих его руках. Из носа на пол тонкой струйкой течёт кровь.
— Отлично проведённая операция, Ясон. Поздравляю, — спутник синеглазого, тоже блонди, смотрит на потерявшего сознание Эла и брезгливо, холодно улыбается.
— Спасибо, что позволил развлечься, Жильбер. Охота на людей — что может быть увлекательней? Паоло Эчевария в последний визит на Этту пригласил нас на сафари — так люди называют убийство диких животных. Рауль согласился, но потом пожалел, а я не стал тратить время. Знал, что принимать приглашение не стоит — мне будет скучно. Человек — вот самое опасное животное: хитёр, изворотлив, непредсказуем и опасен. Только его можно считать настоящим трофеем, — Ясон Минк наклоняется, подбирает оружие Рауда и ставит ногу тому на могучую грудь. — Люди на некоторых планетах стреляют в бессловесных тварей, а потом фотографируются с трофеями в позе победителей. Вот так, — объясняет он Жильберу Домина, упирая в бедро приклад плазменной винтовки и деланно улыбаясь, — потом украшают фотографиями стены жилищ, а рядом вешают отрубленные части тел своих трофеев. Чаще головы, иногда кожу. Обычное человеческое тщеславие и варварство. Элите достаточно помнить. Власть над жизнью и смертью — что может быть приятней, что заводит и будоражит больше этого?
Жильбер Домина смеётся:
— Хороший трофей, — он наклоняется, осматривает труп Рауда. — Их главарь. Можешь гордиться — убил вожака бешеной стаи. Повесишь на стену голову?
Минк презрительно фыркает:
— Они разочаровали меня. «Движение Независимости Кереса» — такое пышное название и никакой изобретательности. Риски были минимальны.
— Гореть вам в аду! — снова подаёт голос Эл.
Фабиан с трудом поворачивает голову. Наверное, ему повезло — даркмены стреляют не плазмой. Парализующий заряд в грудь, а потом в голову. Командиру повезло меньше — он повстречался с блонди. Но Фабиан знает, что спасение не случайно — это Карин, его ангел-хранитель, а он теперь — её карающий меч. Фабиан не может, не имеет права умереть, как бы этого ни хотелось. Он будет жить, пока не отомстит. За неё, за Рауда, за смерти товарищей.

***

В помещении душно и смрадно, но скоро это закончится. Приблизительно каждые два часа даркмены уводят по одному человеку, и назад ещё никто не вернулся. Он сидит у стены. В ноги и руки постепенно возвращается чувствительность и подвижность, тело оживает.
Фабиан не боится. Знает, что сегодня не умрёт. Его ангел-хранитель не сдавался никогда, и он тоже не сдастся.
Фабиан вспоминает.
Два последних года после восстания на Амои стали одновременно самыми тяжёлыми и самыми счастливыми для него. Большая часть группы отказалась вернуться домой, решив самостоятельно продолжить борьбу, объединив тех немногих, кто не потерял веру и желание сражаться.
— Фанатики, — недовольно бурчит Фабиан. — Предсказываю: ничего хорошего из этого не выйдет. Экспорт революции — читал, так это называлось раньше, а я называю это чистейший идиотизм, но я тоже остаюсь.
Конечно, он остался. Потому что тоже не мог иначе, потому что любил. И судьба смилостивилась над ним — Карин ответила взаимностью. Два года вместе — почти вечность от первого поцелуя до момента, когда его пальцы опустились на веки любимой, навсегда закрывая прекрасные синие глаза для этого жестокого мира.
Их предупредили в последний момент, едва удалось спасти, вывезти детей. Всего пять малышей — блондинка Эйр, спокойная, молчаливая Лин и огненно-рыжая Шейла, так напоминавшая своего отца, Рауда, красноглазый Гил — алайка, его мать, погибла полгода назад во время одной из неудачных акций, худой, болезненно-бледный Хел, похожий на девочку Райвен и их Рикардо — такой же темноглазый и улыбчивый, как Фабиан. Детей спрятали где-то в Кересе. «Кто останется жив — найдёт», — мрачно отрезал командир. Больше об этом не говорят.
Наверно, ребёнок на Амои — это глупо. Но как же он был счастлив, когда Карин сказала ему... Сейчас Фабиан не знает, где сын, поэтому чувствует себя спокойно. Это была правильная предосторожность. Рикардо — его единственное слабое место, то, на чём он может сломаться. Блонди умеют копаться в мозгах и считывать воспоминания, повстанцы знают это наверняка, поэтому каждый владеет минимумом информации.
— Ты, — даркмен безразлично тычет в его сторону стволом винтовки. Фабиан поднимается.
Надо собраться.
Он — человек, а эти — всего лишь куклы, красивые подделки, возомнившие себя бессмертными божками этого мира.
У него получится.

***

В просторной комнате нет ни одного окна. В ней белое всё: стены, потолок и пол, на котором чётко видны кровавые разводы — тащили чьё-то тело. Запах — дезинфектант и физиологические жидкости — так может пахнуть страх и сильная боль.
— К стене, — коротко командует даркмен. Фабиан выполняет команду.
Эл с закрытыми глазами неподвижно замер в кресле странной конструкции. Его рубашка и лицо выпачканы пенистой слюной неприятного розового цвета.
— Фанатик, — презрительно сообщает замершему в удобном кресле Ясону Минку ещё один блонди. Этот представитель элиты зеленоглаз, с волосами цвета тёмного золота. У него рот капризного ребёнка и милые ямочки на щеках. — Не сдавался до последнего, — жалуется он. — Пришлось применить острый метод.
— Острый метод ведения допроса, — вдруг поворачивается и любезно поясняет Фабиану Ясон Минк, — когда опрашиваемый экземпляр в конце процедуры погибает. Мы не садисты и стараемся не быть излишне жестокими, но если животное ведёт себя глупо и оказывает бессмысленное сопротивление, значит, в его генах скрыто стремление к разрушению — бракованная психика. Больных животных лучше всего уничтожать. Они представляют опасность для окружающих. Они заразны. Вы же знаете, что идеи — та же зараза? Иногда более цепкая и смертоносная, чем космическая лихорадка.
— Кора головного мозга разрушена, — дополняет его зеленоглазый. — Гуманней всего в такой ситуации подопытного усыпить, — рукой в белой перчатке он берёт со стола инъектор и прижимает к шее Эла, на которой неровно бьётся синяя жилка. Раз-два...
Тело выгибается дугой.
Конец.
— В утилизатор, — бесстрастно командует зеленоглазый двум замершим в углу дроидам. — Теперь займёмся вами...
— Рей. Фабиан Рей, господин. Я не хочу умирать. Я не фанатик и не идейный. Вы объявляли, что для тех, кто не хочет жить в Кересе, кто хочет всё забыть и согласен стать законопослушным гражданином, такое возможно.
— Неужели? — брезгливо кривит бледные губы Ясон Минк. — Из всех ваших этой лазейкой не воспользовался ни один. Ты либо трус, либо просто глуп — в любом случае, уважения не достоин.
— Думаешь, что сможешь обмануть блонди, человек? — недоверчиво усмехается зеленоглазый. — Нет? Правильно. Позволь рассказать, какая процедура ждёт тех, кто решится на предательство. Полное стирание личности и наложение новой. Ты не будешь помнить ничего, Фабиан Рей. Но перед этим мы всё равно вытащим из твоей памяти нужные сведения. Ведь ты не амоец? Конечно, нет. Я вижу это по цвету кожи, — зеленоглазый снимает перчатку. Рука, только что сделавшая смертельную инъекцию весельчаку Элу, неотвратимо приближается к лицу. — Такая нежная, смуглая, — пальцы скользят по скуле. — Чёрные глаза и вот эта ямочка, — указательный палец почти нежно проводит по подбородку. — Такие длинные густые ресницы. Им позавидует самый дорогой пэт из Академии. Необычная внешность... Как думаешь, кем мне сделать тебя в новой жизни? Шлюхой в элитном борделе? О, ты прожёг меня взглядом насквозь! Нет, слишком экзотическая красота — жаль пускать в тираж. Мы подберём для тебя что-нибудь поинтересней. Что-нибудь неожиданное и эксклюзивное, Фабиан. Тебе понравится, — зелёные глаза рассматривают его с интересом. Как вещь, как породистое животное.
Сжать зубы, выдохнуть, расслабиться:
— Я согласен, господин...
— Господин Ам, человек.
— Я согласен, господин Ам.
Он должен выйти отсюда живым, а для этого существует только один путь.
Фабиан согласен рискнуть.

***

Карин смеётся. Ветер играет мелкими кудряшками волос. Он подходит сзади и крепко, до боли, стискивает хрупкие плечи:
— Давай уедем. Здесь опасно, а когда у нас родится ребёнок... Когда на свет появится наш Рикардо...
— Нет, — Карин уверенно высвобождается из объятий и бежит вдоль линии прибоя. Голые ступни тонут в жёлтом песке.
— Нет! Я не могу и не хочу.

Стереть.
Картинка брызгает каплями солёной воды.

— Удивительно, но человек не соврал. Он и правда не идейный.
— Тогда зачем ему это?
— Не знаю. Сейчас посмотрим.

— Мы сами выбрали эту дорогу, Фабиан, — тонкая женская рука зарывается в непослушные жёсткие вихры. — Давно. Свобода — единственное, ради чего стоит жить в этом мире и ради чего стоит умереть.
— Больше похоже на религию. На массовое помешательство.
— Пусть. Мы покинули свой мир и прилетели сделать для Амои то, что когда-то сделали наши предки для своей планеты и своего народа. Мы отдаём долги, Фабиан.
— Мы все погибнем.
— Пусть. За нами придут другие.

Стереть.
Изображение трескается мелкой сеткой безвозвратно ушедшего.

— Теперь понятно, почему организация «Свобода» не покинула Амои, когда мы договорились с федералами, — голос Ясона Минка глух, как будто доносится из преисподней. — Люди со слабо развитым инстинктом самосохранения — странные существа. Не успокоятся, пока не пройдут стандартный путь фанатиков всех мастей — от клятвы до пули.

— Я не жалею, Фабиан. Хочу, чтобы ты знал, я не жалею ни о чём, — лицо Карин белее мела. С такими ранениями не живут. Она это знает, она готова. — Умереть, сражаясь — высшая награда для воина. Единственное, что не даёт мне уйти спокойно — это ты. Ты не наш, но я безумно люблю тебя и знаю, что причиняю тебе боль.
— Я тоже ни о чём не жалею, — он сидит прямо на земле в развалинах наземных строений над старой шахтой и обнимает ту, ради которой когда-то шагнул в ад. Карин умирает, сделать ничего нельзя. — Я люблю тебя, — шепчет Фабиан, прикасаясь губами к холодному лбу. — Смотри.
Он достаёт нож. «Карин плюс Фабиан равно...» Глубокие царапины на закопчённом куске кирпичной стены просвечивают жёлтым. Тонкие пальцы, сжимающие его запястье, слабеют, синие глаза неподвижно смотрят в темноту ночи.

— Да. Это любовь, Ясон. Этот человек пришёл на Амои ради неё и погиб, пытаясь отомстить. У них был ребёнок, но в последние мгновения она ничего не сказала о мальчике, думала только об этом парне. Странное поведение.
— Люди называют это «романтично», — презрительно смеётся синеглазый блонди.
— Нерационально и глупо, — пожимает плечами Рауль Ам. — Всё, я стираю, больше тут ничего интересного.

Нет! Он должен успокоиться.
Должен взять себя в руки.
Вдох — выдох.
У них ничего не выйдет.
Он отчаянно хочет забыть и безумно желает помнить.
Он не позволит, чтобы Фабиана Рея сейчас убили...

***

«Кто ты?»
Изображение в зеркале удивлённо поднимает бровь: «Странный вопрос. Я — это ты. Чезаре Леви. У тебя жар? Ложись, отдохни, завтра всё...»
«Заткнись! Я не знаю тебя!»
«Да что с тобой такое, парень? Что происходит?»
Что с ним происходит — Чезаре не понимает и сам. Знает только, что к врачу обращаться не рискнёт. Душевнобольные в полиции не работают. Тем более их нет среди серых — в VIP-сопровождении дорогих амойских гостей.
Тонкие пальцы скользят по своему-чужому лицу.
«Такая нежная, смуглая кожа и эта ямочка на подбородке...»
— Кто? Кто это говорит? — Чезаре резко оборачивается. Никого.
Ему конец. Если так пойдёт дальше — он потеряет работу и в лучшем случае попадёт в больницу. А там и до утилизации рукой подать.
Лицо в зеркале тает, остаются только глаза. Они меняют разрез и цвет, становясь из тёмно-карих синими.
— Я люблю тебя, Фабиан, — шелестит дождём незнакомый женский голос.
— Кто такой этот, мать его, Фабиан? Говори! — сжатые в кулак пальцы ударяют в самый центр зеркала. Блестящая поверхность прогибается. Изображение — испуганное лицо молодого красивого человека — снова принадлежит ему, лейтенанту Чезаре Леви.
Пальцы, откручивающие крышку с пузатой бутылки, мелко дрожат. Джин — подарок жены одного богатого коммерсанта с Леды. Чезаре произвёл на неё незабываемое впечатление, ещё бы нет. Их, полицейских из VIP-сопровождения, обучали нравиться лучшие специалисты. Он предпочитал женщин и специализировался на них, но, в сущности, ему было всё равно. Лишь бы клиент не пытался доминировать. Тогда он по-тихому сплавлял его напарнику. Серые — шлюхи для дорогих гостей, телохранители и шпионы. Работа ему нравилась — что греха таить. Поэтому когда первый раз возле развалин старой шахты Дана Бан у него случилось дежавю, Чезаре расстроился и совсем чуть-чуть испугался — ощущение не из приятных. С оперативной работы уходить он не планировал.
Но потом проблемы стали наворачиваться снежным комом.
Он делает несколько глотков элитного пойла прямо из горлышка и заваливается на диван в зале. Надо поспать. Завтра у него особый клиент. Жена самого господина Хазала, прилетая на Амои, всегда просит в сопровождение только Чезаре. Мадам Хазал — роскошная умная женщина, всегда приезжает с подарками и прекрасно знает, как порадовать молодого любовника — немножко пикантных сплетен для его начальства, синие линзы и чёрные волосы для самого Чезаре — почему-то в таком варианте Милана нравится ему особенно, их секс становится чем-то интимно-горячим, почти сродни настоящей страсти.
Надо отдохнуть. Чезаре закрывает глаза, сразу проваливаясь в уже привычный кошмар, где он снова бежит по узким, сырым коридорам где-то в подземелье, впереди бешено пляшут лучи фонарей, а сзади слышится сухой треск плазменных винтовок и крики раненых.

***

— Да, мадам, это место имеет для Амои историческую ценность. И хоть никому не придёт в голову ставить здесь мемориал, но события случились всего восемь лет назад и ещё свежи в памяти многих участников. Здесь держали оборону и погибли самые закоренелые, самые опасные преступники Амои. Те, кто организовал восстание в Кересе. Вы знаете, что оно привело не только к многочисленным жертвам среди мирного населения, жители города до сих пор пожинают горькие плоды...
Чезаре замер за плечом Миланы Хазал безмолвной статуей. После завтрака мадам, по протоколу, осматривает достопримечательности Амои. Потом краткий визит в Гардиан, обед, трёхчасовой отдых в роскошных апартаментах, где они наконец смогут «поприветствовать» друг друга в неформальной обстановке. Чезаре позволяет себе лёгкую довольную улыбку — чёрные волосы Миланы завиты мелкими кудряшками, синие глаза закрывают большие тёмные очки.
— Смотрите, тут что-то написано, — мадам Хазал едва не касается пальцем в белой перчатке закопчённой, почти полностью обвалившейся стены. — Интересно, кто это сделал?
— Мало ли? — удивляется одетый с иголочки гид. — Вход на территорию бывшей шахты не закрыт. Сюда частенько забредают монгрелы. Зачем? Затрудняюсь сказать, мадам. Кто их, монгрелов, поймёт?
Чезаре, не мигая, смотрит на потемневший от термоудары кирпич. Тонкая плеть дикого плюща, зацепившись за край стены, пересекает надпись почти посередине. «Карин плюс Фабиан равно...»
— Что же там дальше? — спрашивает гида любопытная Милана. — Чем заканчивается?
— Ничем, — отвечает у неё за спиной Фабиан Рей. — Она умерла. Фраза осталась недописанной.
Милана резко поворачивается, пытается заглянуть в глаза.
— Прошу прощения, мадам Хазал, я вынужден вас покинуть.
Его никто не останавливает.

***

У Фабиана под кожей чип ПКП.
Ни один гражданин Мидаса не забывает об этом никогда. Стоит нарушить правила — ты труп.
Чезаре Леви рисковать не станет.
Фабиану Рею глубоко плевать.
Годы жизни в подполье научили его смотреть на подобные вещи как на ерундовую помеху. Солдат организации «Свобода» знает, что если сделать всё быстро, смертоносный вирус, скрытый в устройстве, активироваться не успеет. Тонкая струйка крови стекает за шиворот — вот и всё.
Здравствуй, Керес!
Он был в курсе, что технология стирания личности и наложения на матрицу новой не так безупречна. Иногда подопытные сходили с ума, иногда погибали от кровоизлияний в мозг, но некоторым удавалось обмануть техников нейровзлома и «вернуться». Он знал, что всё получится.
«Зависит от личности, которую пытаются стереть, — объяснял командир Рауд. — Если человек слаб, если подсознательно готов расстаться с самим собой — успех процедуры обеспечен. Если сопротивляется — скорее всего, он погибнет. Тут надо проявить хитрость, надо уметь выжидать и терпеть, прятаться и расслабляться. Если на время забыть, кто ты такой, поверить в то, что сознание глубоко скрыто, что оно в безопасности — у тебя есть шанс. Маленький, но он есть».
Фабиан запомнил эти слова крепко, поэтому он жив. Теперь у него есть цель, а ждать, перевоплощаться и наблюдать он теперь умеет. Враги сами обучили его всему необходимому. Не его — лейтенанта полиции Чезаре Леви, но какая теперь разница?

***

В баре тесно, и Фабиану это на руку. Никто не обратит внимания на ещё одного оборванца, который решил перекинуться парочкой слов с кересским торговцем информацией.
Хел пришёл вовремя:
— Он попросил план Дана Бан, как ты и предполагал. Я сказал, что помочь не могу, но намекнул: есть тот, кто ему нужен. Гай проглотил наживку, я уверен.
— Ничего не заподозрил?
— Какая разница? — безразлично пожимает плечами Хел, отхлёбывая стаут прямо из горлышка бутылки.
— Ты прав, никакой. Спасибо.

***

Гай приходит на следующий день. Он долго мнётся у входа — курит, а потом звонит в дверь.
— Господин Бузка, откройте! Я не причиню вам вреда.
— Кто там? — треснутым голосом орёт в динамик Фабиан. Притворяться больным стариком у него получается неплохо. Особенно в последнее время. Но сегодня нервы на пределе. Сегодняшний день и эта встреча слишком важны, он хотел бы провернуть всё сам, чтобы наверняка, но это нереально. Как сглазил — здоровье подвело почти в финале. Жизнь в Кересе не сахар — он с трудом передвигается и надсадно кашляет при любой мало-мальски серьёзной нагрузке. Воспаление лёгких или рак — Фабиану плевать. Он успеет. Но придётся понадеяться, сделать ставку на этого монгрела. Гай получит план Дана Бан и к нему комментарии настоящего «специалиста».
Движение Независимости Кереса — сгинувшая больше двадцати лет назад организация. Мало кто поверит, что кто-то из повстанцев ещё жив, но это именно так.
Блонди Танагуры.
Кто против них обычный монгрел? Пусть даже отчаянный, смелый, не боящийся смерти?
Никто. Пустое место.
Гаю не выстоять.
Он родился в Гардиан, подсознательно воспринимал систему Зейн как единственно правильную. Подтолкнуть его к нужному решению стоило Фабиану больших усилий. Заставить разум монгрела поднять мятеж против системы. Против догмы «блонди всегда прав». Умело выстроенная, вовремя вставленная в разговор фраза, нужная встреча, правильно слитая информация — спасибо вам, господин Ам, для Чезаре Леви вы выбрали самую подходящую профессию. Навыки полицейского, «серого» профессионала очень пригодились Фабиану Рею.
Обычному монгрелу никогда не справиться с блонди.
Но что если за его спиной встанет тот, кто смотрит в прицел много лет, надеясь поймать удачу? Кто продумал и отверг тысячи вариантов мести и всё-таки сумел отыскать возможность, вцепиться в неё мертвой хваткой?
«Отомсти за себя, Гай, — произносит он, как мантру.
— Отомсти за меня, за тех, кого уже нет на этом свете.
Докажи, что ты человек. Покажи элите пример страха.
Пусть знают — они не боги, они не бессмертны.
Пусть боятся.
Пусть оглядываются назад.
Пусть знают, что у них появилась ещё одна тень».

***

— Верн? — тревожно окликает его монгрел, и Фабиан делает шаг из тени домов. Он уверен — Гай его не узнает, но боится, что кашель помешает говорить, поэтому молчит, только протягивает руку, в которую монгрел вкладывает флэшку. Фабиан, на всякий случай пряча нижнюю часть лица за высоким воротом, проверяет счёт на наладоннике. Деньги пришли — всё должно быть по-настоящему — и он ставит у ног монгрела тяжелую сумку со взрывчаткой.
Где обычному, пусть даже очень умному и хитрому монгрелу найти в Кересе или даже в Мидасе взрывчатку?
Нигде.
Если на помощь не придёт тот, кто прекрасно осведомлён о всех тайных схронах организации, от которой остались только воспоминания и несколько вырезанных на стене имён.
Он сделал всё правильно.
Остаётся ждать.

***

Фабиан застывает на пороге своего дома и пристально смотрит туда, где над Дана Бан поднимается огромное облако далёкого взрыва. Потом его настигает глухой звук. Ударная волна чудовищна. Чтобы не упасть, приходится схватиться за дверь.
— Я достал тебя, сволочь! — кричит Фабиан туда, где в огненных сполохах сгорают его боль и отчаяние. — Я всё-таки достал тебя, Ясон Минк! За Карин! За командира! За Эла!
Двое перепуганных монгрелов шарахаются в сторону от беснующегося старика — помешательство в Кересе не редкость.
Фабиан садится на землю. Проклятый кашель мешает смеяться, мешает плакать. Кот вчера сказал, что ему осталось недолго — год-полтора, если будет лечиться, если станет принимать таблетки. Фабиан будет лечиться. Он знает, что умирать ещё рано. Поэтому и не умрёт.
Пока не отправит на тот свет ещё одну мразь. «Я приду за тобой, господин Ам, — грозит он кулаком зареву пожаров над Хебеем. — Для тебя у меня тоже подготовлен сюрприз. Ждать осталось недолго!»

Фабиан заходит в дом и включает электрочайник. Сегодня можно позволить себе кофе — вредно, но он заслужил. Нальёт себе полную чашку без сахара и сливок, а потом ляжет на диван и больше не будет думать о проклятом Ясоне Минке. Первый вечер за долгие годы.
Он будет думать о сыне.
О Рикардо.
Фабиан так и не отыскал детей, которых вывезли в Керес перед атакой Танагуры. За несколько лет удалось только проследить их путь до Гардиан. Но потом след оборвался. Он знал, что некоторые из них умерли, но не знал, кто точно. Рыжий сказал, что среди них не было черноволосого и черноглазого мальчика.
Среди них не было их Рикардо.
Фабиану нравилось думать, что сын сейчас совсем большой, умный, хитрый, как он, и, конечно, нашёл возможность улететь из этой дыры. Может быть, у них с Карин уже родились внуки. Такие же улыбчивые и красивые, какой была она.
Мальчик и девочка...
Фабиан медленно проваливается в сон.
Первый раз за много лет в нём не будет боли и страха. Только шум океана и мокрый песок под её ногами. Он сядет прямо у кромки воды и наконец сделает то, что хотел много лет. Теперь он получил на это право. На проклятой планете, где любовь и верность под запретом. «Карин плюс Фабиан равно любовь», — напишет он на песке, а в конце нарисует маленькое кривое сердечко.

@темы: ФБ-18

---

Дотаскиваю сюда фики с летней битвы. На память. Потому как уже стал забывать, что - где лежит и что я там писал
Название: Скука
Автор: fandom AnK secret stories 2018
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1850 слов
Пейринг/Персонажи: Катце, Гидеон Лагат
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Катце неплохо устроился
Примечание/Предупреждения: бессовестное любование Гидеоном Лагатом

— Мне скучно, Катце.
— Что делать, господин Лагат? Всякая разумная тварь на этой планете иногда скучает: граждане, монгрелы, фурнитуры и пэты. Почему бы иногда не заскучать и блонди?
Прочёл недавно я, что скука — отдохновение души.
— Да ты поэт!
— Нет, я философ...
Катце размеренно мял руками широкие плечи некоронованного короля Мидаса, расслабленно лежавшего животом вниз на высоком массажном столике. Золотые волосы блонди он для удобства заплёл в одну толстую боковую косу, которая свисала почти до пола, и завязал снизу широкой нежно-голубой лентой. Красота!
Господин Лагат пытался дремать, прижавшись щекой к бархатной поверхности столика, и Катце мог по достоинству оценить безупречно-мужественный профиль, тонкий нос с едва заметной очаровательной горбинкой, изящный изгиб бледных, резко очерченных губ и строго изогнутую бровь, чуть темнее, чем основной тон волос.
Катце печально вздохнул. Ещё несколько лет назад прекрасная картина не вызвала бы никаких эмоций. Как известно, фурнитуры — существа бесполые, почти ангелы. Но, работая на чёрном рынке Амои, он не мог позволить себе оставаться кастратом. Вот и не остался. Философски отметив все плюсы и минусы нового состояния, Катце пришёл к выводу, что раньше жить было намного проще, но совсем не так интересно. Зато теперь, разглядывая роскошное тело Лагата, он в полной мере смог оценить предусмотрительность Юпитера, придумавшего лишать мебель кое-каких первичных половых признаков. Господин Гидеон, конечно, не был героем его романа, но, прикасаясь к тёплой, лишённой признаков растительности нежной коже, Катце ощущал себя на редкость живым и дееспособным. Даже пот на лбу выступил от переполнявших чувств, и он украдкой вытер капли приготовленным полотенцем.
Массаж в последние полгода стал у Катце своеобразным, но очень полезным хобби. После того, как он легко и безболезненно вправил плечо господину Зави (нелепая случайность — авария аэрокара), на его способности обратили внимание, а вскоре он стал очень популярен. Его услугами уже пользовались Жильбер Домина, Маркус Джейд, сам Орфей Зави и Гидеон Лагат. Ясон Минк... Катце улыбнулся. Ясон тоже... иногда. Да, старая любовь не забывается. Но сердце давно занял другой. Расстраивало только одно. Тот, ради кого Катце покинул родную планету на целых три месяца и прошёл обучение у самых лучших мастеров, пока никакого интереса к его искусству не проявлял.
Но Катце был истинным профессионалом своего дела и умел ждать. А ещё знал, что «поговорить» — очень важная часть процесса в сфере услуг. И стандартно входит в список дополнительных опций к массажу. Вот он и не молчал. А уж если блонди заговорил сам, не ответить — не только невежливо, но и чревато. Катце отметил про себя, что господин Лагат ничуть не выглядит несчастным, и внезапно навалившаяся тоска свидетельствовала только об одном. Как всегда. Гидеону надоела очередная любовница, а на горизонте не нарисовалась достойная замена, способная отвлечь и увлечь.
— Найди мне способ как-нибудь развеяться, — попросил Гидеон.
Катце не удивился. Давно привык, что блонди без зазрения совести пользуются им для решения личных и не совсем личных вопросов, и вовсе не был против, научившись извлекать из этого немалую пользу для себя.
Спрашивать, что господин Лагат имеет в виду, Катце не стал. Они слишком давно и хорошо знали друг друга, чтобы делать удивлённые глаза и тянуть время, наворачивая и постепенно сужая круги. Поэтому бывший фурнитур не стал интересоваться, какого именно рода развлечение имеет в виду блонди. И так понятно - Гидеон хочет влюбиться, поэтому Катце надлежало извернуться мелким бесом, но чистое пламя новой страсти раздуть.
— Значит, госпожа Арлет Нэйл...
— Летит домой на родную планету, — закончил за него Гидеон и довольно застонал, когда сильные пальцы коснулись лопаток и заскользили по позвоночнику. — Какой-то негодяй отправил письмо её супругу. Тайный паразит намекнул, что госпожа Арлет не настолько скучает по родной планете и семье, как утверждает во время переговоров по межпланетсвязи. Муж ожидаемо взбесился.
— Ханжа и псих, — сочувственно вставил Катце и переключился на мышцы левого плеча. Бицепсам простого танагурского главы муниципалитета мог бы позавидовать любой боксёр-тяжеловес.
— Да-а! Деспот, тиран и злобный ревнивец, — согласился Гидеон. — Но, не стану отрицать, письмо пришлось кстати. Госпоже Нейл, я это понял совсем недавно, уже было пора. Как же я люблю это — бурное прощание, последнее тайное свидание! Особенно если всё вовремя и ещё не напрягает. Арлет совсем чуть-чуть плакала и просила, чтобы я запомнил её на всю жизнь. Восхитительная женщина, всё поняла правильно. В какой-то момент я почти пожалел, что мы расстаёмся.
Катце напрягся: в какой именно момент Гидеон «почти пожалел», уточнять совсем не хотелось. Потому что блонди вполне мог и рассказать. А что такого?
— И никого перспективного на горизонте? — уточнил бывший фурнитур. — А если пресс-атташе с Дарс?
— Госпожа Касиа Нумо? — память Гидеона безупречна. Собственно, как и у всей элиты. — Умна, красива, но Арлет Нейл тоже была пресс-атташе.
— Ну да. Надо бы хоть через одну, — не смог сдержать свою внутреннюю ядовитость Катце. — Для разнообразия.
— Ну да, — совсем не обиделся рациональный Гидеон. Блонди, будь они неладны — всё не как у людей. Даже реакции. Вон — доволен, что Катце его так легко понял.
— Тогда фрау Лизбет Эрхен.
— Ни за что! — испуганно охнул господин Лагат. — Я слишком послушный мальчик. Вряд ли ей будет со мной интересно.
— А вам с ней?
— Я хочу романтики, приключений и возвышенных чувств. Хочу мелодраму, страдать и «вечную любовь». А экшн, приключения и секс в голом виде меня не интересуют.
— Если в голом виде — то коне-ечно, — согласился Катце, усердно проминая господину Лагату крепкую поясницу. А если дорана Фах-Шайто с Тау Верде? Изумительная кожа, нереальные глаза.
— Период ксенофилии у меня, к сожалению или к счастью, завершён. Изумительная изумрудная кожа и нереальные глаза без зрачков. Я бы счёл всё это интересным лет десять назад. Тем более, Рауль до сих пор не выяснил, как они размножаются и что едят.
— Вам не угодишь, — Катце на мгновение зажмурился, помотал головой, открыл глаза и положил руки на крепкую задницу господина Лагата.
— Стоп, — вздрогнул Гидеон, и его бархатный роскошный тыл испуганно напрягся. — Это можно пропустить.
Вот рагон, на мгновение засомневался Катце. Неужели догадался? Нет, не может быть...
— Смею напомнить, господин Лагат, я бывший фурнитур, — нарочито чопорно и строго сообщил Катце. Вот так. Вроде бы и не соврал, но идея понятна.
Гидеон открыл один глаз и недоверчиво посмотрел на «бывшего фурнитура», как бы оценивая степень риска. Но непроницаемая маска безразличия, которую быстро нацепил Катце, его, видимо, до конца не убедила.
— Всё равно. Лучше пропустить, — настойчиво повторил Гидеон. — На всякий случай, — добавил он расплывчатую формулировку. — Лучше предложи интересную кандидатуру. Я в тебя верю.
Пришлось убрать руки, точнее, заняться мышцами бёдер и сделать вид, что серьёзно задумался:
— А если... Э...
— М-м? — попытался подогнать его мысль Гидеон.
— Есть один интересный вариант. Возможно, как раз он вам и подойдёт. Мисс Наташа Бонд.
— Бонд? Какая необычная фамилия, — изумился заинтересованный блонди. — Кто такая? Я её не знаю.
— Ответственный секретарь-референт свежеприбывшего посла государства Коммунистический Удан на Амои.
— Бета Ригеля?
— Именно.
— Какое забавное название. Но не томи, Катце. Зная тебя, уверен: кандидатка — не просто ещё одна смазливая любительница карьерного роста.
— Что вы, господин Лагат! — тихо засмеялся Катце. — Разве я осмелился бы предложить вам что-то стандартное и ординарное!
— Я уверен, здесь есть подвох, — любопытство блонди окончательно проснулось и сбросило остатки хандры, как старую надоевшую одежду. — Говори. Необычная внешность? Харизма? Она эксцентрична? Самобытна?
— Всё вместе, господин Лагат, но есть один пикантный момент, — Катце выдержал нужную паузу. — Она шпионка.
Гидеон в изумлении приподнял единственную видимую бровь:
— Все послы и сотрудники посольств — шпионы. Это второе неофициальное название профессии.
— Я в курсе, — интригующе усмехнулся Катце. — Тут — другое. Не просто промышленный шпионаж, а что-то серьёзное. Господин Домина никак не может выяснить, что этому Удану нужно на Амои. Но это не технологии. Возможно, именно вы смогли бы проникнуть в тайну визита уданского агента на планету.
— О! Что же ты раньше молчал! Проникнуть в тайну?! Настоящая шпионка?! — Гидеон так заинтересовался, что перевернулся на спину. Катце быстро отвёл глаза и тут же подумал, что Коммунистическому Удану очень не повезло. Он искренне пожелал удачи Наташе Бонд и быстро прикинул, какие будут ставки Синдиката на то, сколько шпионка продержится и как быстро расколется в могучих объятиях мидасского главы исполнительной власти.
— Настоящая, господин Лагат, даже не сомневайтесь. Не просто унылая ищейка, а супертайный суперагент уданской суперсекретной службы. Стреляет с двух рук одновременно и при этом умудряется попадать. Владеет единоборствами, холодным оружием, гипнозом, виртуозно — тактикой совращения и тайными секретами, позволяющими доставить партнёру изысканные плотские удовольствия. Конечно, всё это только для того, чтобы выведать у него тайны, но...
Катце поспешил отвести глаза. Потому что Гидеон Лагат-младший очень заинтересовался последним тезисом, зашевелился и увеличился в размерах.
— Меня будут виртуозно совращать? — завороженно-счастливо спросил блонди. Его тёмно-карие, почти чёрные глаза широко распахнулись и зажглись детским восторгом.
— Обязательно!
— И выведывать мои секреты?
— Всенепременно, господин Лагат. Самыми извращёнными, прошу прощения, изощрёнными способами.
— О! — блаженно застонал очень довольный Гидеон. — А я буду совсем не догадываться? Да! У меня же случится безумная любовь!
— Прекрасная, романтичная и неистовая.
— Катце, ты гений.
— Я знаю, господин Лагат.
— И мы будем с Наташей счастливы. Такие разные, и у каждого своя тайна. А потом её разоблачит служба безопасности и арестует. Но я её спасу. Устрою побег. В нас будут стрелять, но мы всё равно скроемся и будем прятаться... возможно, в Кересе. Нет. Лучше в Мидасе - там можно лучше устроиться. И всё это время, ах, как же мы будем любить друг друга. Но не очень долго, — строго добавил Гидеон, задумчиво вертя свою косу в руках. — Работа, будь она неладна. Да и Ясон надолго не отпустит. Поэтому в конце концов я проявлю чудеса смелости и изобретательности. Точнее, я посажу её на корабль до родной планеты, — уточнил блонди. — Мы будем целоваться, и я поклянусь помнить о ней всегда. И сдержу обещание, можешь не сомневаться.
Катце мысленно улыбнулся. Блонди никогда ничего не забывают, поэтому подвергать сомнению слова Гидеона у него и в мыслях не было. Как и то, что он сможет убедить господина Домину отпустить Наташу с планеты, не причинив вреда. Конечно, предварительно скормив ей ведро дезинформации и устроив милое представление. Катце одобрительно кивнул. Такой вариант его вполне устраивал.
— Романтично.
— Очень! И она улетит, но мы всё равно будем любить друг друга и страдать.
— В разлуке.
— Восхитительно! Когда ты нас познакомишь?
— Я пришлю послу Удана приглашение на приём в Парфии, который состоится послезавтра. От имени...
— Аиши Розена. Я всё устрою. Пусть только не забудет захватить мисс Бонд.
— О, эта дама вряд ли позволит себя забыть.
— Прекрасно, — счастливо вздохнул Гидеон. Его скука таяла на глазах. Катце видел, что блонди уже включился в игру и теперь обдумывает самый романтичный вариант «случайного знакомства».
— Катце, — завороженно мурлыкнул блонди.
— Да, господин Лагат?
— Мы будем играть в шпионов.
— Какая прелесть!

Катце налил себе традиционную чашку кофе и закурил традиционную сигарету. День прошёл не зря. Гидеон остался доволен. А это значило, что в долгу он не останется. Так и вышло. Уже через несколько часов с ним связался фурнитур Рауля Ама и вежливо передал, что его господин, следуя рекомендациям господина Гидеона Лагата, хотел бы воспользоваться умениями Катце и приглашает его... Приказ, облечённый в форму милой просьбы, привёл в состояние эйфории. Завтра вечером, в апартаментах! в личных апартаментах господина Ама! Вот теперь он постарается! Просто из кожи выскочит, чтобы такие вызовы стали постоянными. А дальше... Нет, о том, что будет дальше, Катце сейчас думать не станет. Но у него обязательно, обязательно всё получится, главное — получить доступ к... О-о-о! Его душа пела! Наташа Бонд обретёт то, чего так добивалась, Катце за это положит в карман увесистое вознаграждение, господин Домина будет в восторге — его вопрос по Удану наконец решится, а Синдикат получит новое развлечение на ближайшую пару месяцев. Катце даже не сомневался, что роль Главного Злодея Ясон Минк эгоистично затребует себе и, конечно же, — кто бы сомневался? — справится с ней лучше всех.

@темы: АнК стори, ФБ-18

---

Для тех, кто в танке).

Возрадуемся, друзья!

@темы: Финалка 7., ФФ стори

---

Ai no Kusabi - Dark Erogenous

Пусть тут лежит.
Ai no Kusabi - Dark Erogenous
vimeo.com/166344595

@темы: АнК стори

---

Наливай, пока не началось.

Не могу не поделиться.
Ее звали не Юпитер, а Ника, но какая разница? Женщины все коварны, живые и не очень).
На самом деле очень забавно. Недавно как раз с другом обсуждали, что скоро начнется, очень же заманчиво. )) Авторы Термринатора, Кусаби и т.д. изрядно постарались, создав образ. Так почему бы не воспользоваться святой уверенностью простого люда в коварстве ИскИнов? Кто знает, что творится в "голове" у этих непонятных основному народонаселению созданий. Правильно, никто не знает.
Буквы под текстом читать долго и непонятно. Плюс написано так, чтобы всем стало ясно: ИскИн деньги спиздил и съебался. Короче, нет денег. Виноват он. Но мы работаем и постоянно все улучшаем.
Что-то подсказывает, что стоит ожидать целую волну преступлений подобного рода. Какой спрос с Лячмбд 3000, Скайнетов и прочих преступных личностей?
Тут как в анекдоте про негра с двумя головами. Деньги пропали? Да и слава богу, мог же ващще... Господство над миром захватить. Так что тьфу-тьфу. Пронесло, слава Боженьке.
В общем, ждите.
lenta.ru/news/2019/02/26/cyborgvssber/
А поэтому:

@темы: АнК стори

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ-19

Реки в коментариях, если кому интересно. Помере появления новых буду поднимать.

запись создана: 19.01.2019 в 12:29

@темы: Развлекаемся